Трудности семейной терапии

      Геллерт лежит на кровати Альбуса, смотря что-то в своем телефоне. Сейчас около пяти часов вечера, и он исподтишка наблюдает за тем, как Альбус разглаживает и так не мятую серую футболку, смахивая несуществующую пыль.       Волосы Альбуса к весне немного отросли, теперь рыжеватые кудри слегка закрывают шею, но его шевелюра выглядит скорее густой и пушистой, в отличие от светлых волос Геллерта, которые почти всегда заплетены в пучок или хвост.       Альбус пальцами зачесывает пряди назад, что практически не помогает, а Геллерт закатывает глаза.       Спустя почти весь учебный год один из тупых смазливых качков решил напрямую позвать Альбуса на свидание, Геллерт нарочно путает его имя при том, но прекрасно помнит, что его зовут Джозеф, а коротко Джо.       — Не слишком ли ты прихорашиваешься? — все-таки спрашивает Геллерт, откидывая телефон на противоположную сторону кровати. Он ложится на бок и наблюдает за Альбусом, который поворачивает к нему голову.       — Логично, это же свидание, — отвечает Альбус, а Геллерт опять показательно закатывает глаза.       О том, что Альбус гей, Геллерт догадался почти сразу, но никаких замечаний по этому поводу не делал, потому что Альбус явно слишком сильно пытался это скрыть ото всех, но позже, когда как раз Джозеф объявил о своей бисексуальности, и для школы это не стало чем-то из ряда вон, немного успокоился, правда в открытую все равно никому ничего не рассказывал, однако, когда Джозеф подошел к нему во время перерыва и предложил сходить вечером в кафешку вдвоем, согласился, хотя и Геллерт, и Николас стояли рядом.       Конечно, неудивительно, что Альбус согласился, Джозеф был довольно привлекательным парнем с необезображенным разумом лицом, наитипичнейший, короткие каштановые волосы, карие глаза, правильные черты лица, он ростом чуть выше, чем Геллерт, и шире в плечах.       Геллерт его ненавидел.       — Во сколько вы встречаетесь?       — Он скоро придет сюда, — отвечает Альбус, а Геллерт хмыкает и поднимается с кровати. Альбус следит за ним глазами. — Ты куда?       — Домой, — отвечает Геллерт, а Альбус мягко улыбается и подходит к нему.       — Гел, не переживай, я же не дама в беде, а это просто ужин в забегаловке. — Геллерт пожимает плечами, а Альбус подмигивает ему. — Я заскочу к тебе перед сном. — Геллерт кивает головой в сторону двери.       — Пойдем, проводишь меня.       Альбус улыбается и кивает.       Когда они спускаются по лестнице, то видят Аберфорта, сидящего на диване, тот коротко кивает им обоим, но ничего не говорит, слишком увлечен сериалом по телевизору.       Геллерт наблюдает за рыжей кудрявой макушкой, пока они спускаются, мысли пустые до тех пор, пока они оба не слышат дверной звонок. Альбус смотрит на часы.       — Он рано, — замечает он, а Геллерт фыркает, влезая в свои кроссовки. Ему даже комментировать это свидание не хочется.       Альбус открывает дверь, и Геллерт видит, что Джозеф остался в школьной форме, его губы растянуты в улыбке до тех пор, пока Геллерт не оказывается за спиной Альбуса.       — Привет, ты готов? — спрашивает Джозеф, переводя взгляд обратно на Альбуса. Его явно напрягает присутствие Геллерта, и именно из-за этого Геллерт остается за спиной Альбуса, только теперь скрещивает руки и выжидает.       — Да, сейчас кроссовки надену и пойдем, — отвечает Альбус, его, кажется, совершенно не смущает, что Джозеф напряжен, хотя, конечно, он не мог этого не заметить. Альбус надевает кроссовки и касается ладонью локтя Геллерта. — Аберфорт, еда в холодильнике, если что, звони! — громко говорит он и, получив привычное «угу», идет на выход. Геллерт идет за ним, и перед тем, как уйти к своему дому, проводит ладонью по его кудрям.       — Я жду, — говорит он, и Альбус, улыбаясь, кивает. Геллерт тоже улыбается и почему-то перестает нервничать.       Наверное, из-за того, что Альбус не обращает ни крупицы внимания на вскипающего Джозефа рядом с ним, пока он сам рядом.       Его вечер проходит достаточно стандартно, он дописывает историю про двух влюбленных друг в друга проституток и усаживается вместе с Батильдой смотреть тарантиновский фильм, попутно комментируя каждый ее восторг шквалом критики.       Альбус не приходит к девяти, и Геллерт начинает переживать, но совсем немного. К половине десятого часа он начинает звонить Альбусу на телефон, но тот не берет трубку, и Геллерт начинает переживать уже не немного, хотя Батильде, конечно, этого не показывает.       Он идет к дому Альбуса и заходит внутрь, Аберфорта на первом этаже нет, и Геллерт поднимается наверх.       — Альбус, это ты? — доносится из комнаты, и Геллерт хмурится еще сильнее. Значит, Альбус еще не приходил. Дверь комнаты Аберфорта, в которой Геллерт, кстати, никогда не был, открывается. Аберфорт с легким удивлением смотрит на Геллерта. — Что ты здесь делаешь?       — Альбус не берет трубку.       Аберфорт начинает улыбаться, а Геллерт поджимает губы.       — Видимо, он хорошо проводит время, — тянет Аберфорт, продолжая улыбаться. — Даже слишком.       — Он всегда берет телефон, даже когда слишком хорошо проводит время, — Геллерт чуть повышает тон, а потом закатывает глаза и идет к лестнице.       — Закрой за собой дверь! — прилетает ему в спину, а Геллерт закатывает глаза и опять набирает номер Альбуса, а потом пишет старосте класса, чтобы та скинула номер телефона Джозефа.       Он не успевает дойти до своего дома, как одноклассница присылает телефон, в ее сообщении не только он, но еще и наводящий вопрос, но Геллерт не отвечает даже банального спасибо, потому что в этот момент ему перезванивает Альбус.       Спустя полчаса Геллерт, вместе с Батильдой, что подвезла его, находятся в ближайшей больнице, а Альбус сидит в коридоре с загипсованным носом, дожидаясь их.       Он вымученно улыбается, а Геллерт играет желваками.       Батильда мельтешит, громко переживает, а Геллерт тем временем молча смотрит в глаза Альбуса, который, отвечая Батильде, что все нормально, отчего-то виновато смотрит на Геллерта.       Батильда идет разговорить с врачом, который накладывал гипс, хотя Альбус говорит, что уже запомнил все рекомендации, а Геллерт садится рядом с ним.       Они смотрят вперед себя.       — Это он сделал? — тихо спрашивает Геллерт.       — Гел, это…       — Он или нет? — Альбус заглядывает в его глаза и кивает.       — Я понял.       — Ты ничего не будешь делать.       Геллерт молчит.       — Гел!.. — Альбус устало откидывает голову на стену позади и морщится от боли. — Пожалуйста, не лезь в это, я сам разберусь, когда пойду в школу, ладно?       Геллерт его уже не слушает, зато припоминает, что как раз завтра будет тренировка команды по Регби. Он трет свою переносицу и переводит взгляд на Альбуса.       Батильда возникает перед ними, будто телепортировшись.       — Альбус, ты сегодня переночуешь у нас, я лично прослежу, чтобы ты принял все лекарства.       — Но я!..       — Это не обсуждается! — говорит она. — Все, поехали домой!       Альбус садится сзади, а Геллерт на пассажирское кресло. Батильда, разумеется, спрашивает, что произошло и как он умудрился сломать нос, а Альбус очень уверенно придумывает историю про хулиганов, которые хотели забрать у него деньги и сломали нос за это, а лиц он, конечно же, не запомнил.       Когда они приходят домой, у Альбуса начинает болеть голова. Он отзванивается Аберфорту, и тот приходит на полчасика проведать его, а Геллерт все это время смотрит в одну точку.       Ярость его полностью поглощает, но он старается успокоить разум. Просто сломать Джозефу нос в ответ будет недостаточным, сложновато это будет сделать без последствий в школе, да так, чтобы потом еще и Джозефа жалели.       Он должен сполна ответить за то, что сделал.       Когда они ложатся спать, Геллерт у себя, а Альбус в гостевой, Геллерт даже не удивляется, когда спустя двадцать минут Альбус приходит в его комнату и усаживается сбоку.       На нем его пижама, что принес Аберфорт, синяя, штаны и рубашка на пуговицах. Геллерт искренне не понимает, как в этом спать, из-за этого он спит просто в боксерах и свободной футболке.       — Гел, я завтра не пойду в школу, но, пожалуйста, не пытайся ему ничего сделать, проблем не оберешься, а у тебя и так не все хорошо с дисциплиной.       — Успокойся.       — Гел… — они молчат, а Альбус кладет ладонь на его запястье. — Гел, пообещай, что не будешь его бить.       — Обещаю, — отвечает Геллерт, переводя на него взгляд.       Они молчат еще минуту, прежде чем Альбус спрашивает.       — Почему ты не интересуешься, за что?       — Потому что это неважно. Даже если ты неправ, для меня ты всегда прав.       Альбус раскрывает глаза, а потом начинает улыбаться. Геллерт улыбается ему в ответ. Тому явно больно, когда он активно шевелит губами. Дамблдор вздыхает.       — Он хотел потрахаться прямо за забегаловкой, где мы кушали.       Геллерт приподнимает бровь. Альбус немного мнется перед тем, как продолжить.       — Я сказал, что не буду, он предложил поехать к нему домой. Я сказал, что вообще не хочу с ним секса. Он начал спрашивать, почему, я ответил, и ответ его не устроил.       — Хорошо, — спустя некоторое время отвечает Геллерт. — Иди отсыпайся, рыжий. Не волнуйся ни о чем, я не буду его бить.       Альбус кивает.       — Спокойной ночи, Гел, — тихо говорит Альбус, и Геллерт кивает в ответ.       Он засыпает спустя несколько минут после того, как Дамблдор выходит из комнаты.       С утра он кладет в рюкзак тонкий лэптоп и на всякий случай два провода с разными разъемами, потому что не помнит, какой именно телефон у Джозефа, но помнит, что не айфон.       Утром они пересекаются взглядами, Джозеф усмехается, а Геллерт никак не реагирует и отворачивается к окну. Он слышит смешок и сжимает руку в кулак.       Ничего. Главное, ничем не выдать свои намерения. Чем самодовольнее будет его рожа, тем меньше станет бдительность.       Николас и Гораций спрашивают у него во время обеда, что случилось с Альбусом, и Геллерт вкратце рассказывает, что тот плохо себя чувствует, и что лучше бы им самим ему написать.       В конце концов, он не знает, хочет ли Альбус, чтобы его друзья знали о произошедшем.       Геллерт стойко терпит всю тренировку, он надеялся взять телефон Джозефа до нее, но тот положил его в шкафчик с основной одеждой, но, на удачу, оставил на грязной форме, когда ушел в душ вместе со всей командой.       Геллерт, к счастью, в основном сборе команды не был, просто тренировался вместе с остальными, чтобы поддерживать форму, хотя он и так предрасположен к худобе. Не сказать, что он был сверхнакаченным, скорее в меру подтянутым, и это никогда не становилось головной болью. Он очень любил свое тело и свое лицо.       Геллерт достает из рюкзака лэптоп и на память вводит пароль, который подсмотрел издалека, когда Джозеф разблокировал свой телефон. Первые несколько раз вышли не верными, но последняя попытка оказалась удачной. Повезло, иначе пришлось бы красть телефон, а с этим возникло бы намного больше проблем.       Он прислушивается к душевым, парни любили подольше помыться, хотя радость совместных купаний Геллерт никогда не понимал, и шел, как правило, самым первым заранее или уже после.       Он восстанавливает на всякий случай все удаленные фотографии, что остались в корзине, и начинает передавать данные на свой лэптоп. Загрузка идет не быстро, но и не медленно. На всякий случай он отсаживается от одежды Джозефа.       Ребята начинают потихоньку выходить из душа, а Геллерт нервно постукивает пальцами по коленке.       Восемьдесят шесть процентов, восемьдесят семь…       Джозеф пока внутри, парни не обращают на него внимания, привыкли, что он либо с лэптопом, либо с тетрадкой, ни для кого не сюрприз.       Раздевалка потихоньку заполняется, парни громко гогочут, а Геллерт морщится от того, что они сверкают голыми задницами и членами. Загрузка заканчивается, а Джозеф еще не вышел, видимо, тот любит мужчин больше, чем пытается показать, думает Геллерт, фыркая самому себе.       Он укладывает лэптоп обратно в рюкзак, потом оставляет телефон Джозефа возле его одежды и начинает раздеваться.       — Грин-Де-Вальд, если ты не можешь даже в душ один с нами зайти, что тогда ты забыл в компании Дамблдора? Он наоборот был бы не против, — слышит Геллерт и поворачивает голову в сторону Джозефа, выходящего из душа.       Парни посмеиваются, а Геллерт фыркает.       — Я еле сдерживаю приступ рвоты, находясь просто рядом с тобой. Если придется принимать душ рядом, надо будет везти меня в реанимацию, — отвечает Геллерт и поднимается. Он проходит в душевую мимо Джозефа, не задевая его плечом и даже не глядя на него.       Парни посмеиваются, то ли над ним, то ли над Джозефом, Геллерта не волнует.       Когда все остаются за его спиной, его губы растягиваются в ухмылке. Он уверен, что у каждого человека в телефоне есть компромат на самого себя.       Когда Грин-Де-Вальд приходит домой, Альбус до сих пор у них, Батильда усиленно пытается его накормить, а тот слишком воспитанный, чтобы отказаться. Сейчас на нем его привычные недорогие спортивки и синяя футболка, кудри чуть взбиты. Когда Геллерт заходит на кухню, Дамблдор ему улыбается, хотя осматривает больше обычного, видимо, ищет синяки или какие-то доказательства того, что Геллерт таки пошел разбираться с Джозефом.       После того, как Батильда уходит из дома по своим делам, Альбус и Геллерт перебираются в гостиную посмотреть что-нибудь и попутно поболтать. Геллерт привычно укладывается на колени Альбуса и переключает сериалы пультом, рассказывает о том, что друзья интересовались о нем, а Альбус о том, что он рассказал тем, что произошло.       Геллерт понимает, что ему лучше не рассказывать о том, что он сегодня сделал, и тем более не искать при Дамблдоре компромат, только мешать будет, а Геллерт решил для себя, что жизни Джозефу в школе не даст за то, что тот сделал. Конечно, до конца года осталось не так уж и много времени, но достаточно, чтобы Джозеф чувствовал себя униженным ничтожеством.       Альбус идет к себе домой ближе к ночи, а Геллерт, провожая того до двери, привычно взлохмачивает макушку, но, прежде чем уйти, Альбус разворачивается и подозрительно на него смотрит. Геллерт скрещивает руки на груди.       — Что?       — Ты какой-то подозрительно спокойный для всего, что произошло, — говорит Альбус. Его загипсованный нос смотрится довольно потешно. Геллерт усмехается.       — Если хочешь убедиться, живой ли твой Джонни, то всегда можешь ему позвонить, — язвительно отвечает Грин-Де-Вальд.       — Меня волнует совершенно не Джозеф, — не реагируя на его тон, отвечает Альбус. — Если из-за меня у тебя будут проблемы, мне от этого будет не легче.       — Альбус, повторяться тебе несвойственно, разве не это ты говорил мне вчера вечером? — устало спрашивает Геллерт. — Иди домой, отоспись, два выходных впереди, в понедельник увидишь, что жив и здоров твой бойфренд.       Альбус улыбается, когда слышит последние слова и качает головой.       — Подкалывай меня сколько влезет, если тебе от этого легче, — фыркает Альбус. — Спокойной ночи, Геллерт, — говорит Дамблдор, и Грин-Де-Вальд кивает.       — Напиши мне, как ляжешь спать, рыжий, спою тебе колыбельную, — с сарказмом на немецком говорит Геллерт. Альбус чуть хмурится, видимо, пытается понять, что он сказал, а потом взмахивает рукой и выходит из дома. Геллерт провожает его взглядом до дверей его дома. Когда Альбус оборачивается и смотрит на него, Геллерт подмигивает ему.       Они заходят в свои дома одновременно, и Геллерт сразу же идет к своему Лэптопу.       Батильда желает ему спокойной ночи примерно в час ночи, когда он в своей комнате медленно листает фотографии, что были на телефоне Джозефа.       Их очень много, видимо, придурок не занимается тем, чтобы чистить телефон, там и какие-то не смешные картинки, и фотографии с командой, селфи, конспекты, но ничего стоящего.       И к трем часам ночи Геллерт уже думает, что возможно ошибся, однако, не прекращает поиски, и спустя двадцать минут замирает, когда видит фотографию Джозефа.       Он начинает широко улыбаться, а потом смеяться. Крутит дальше, но она всего лишь одна. Видимо, кретин забыл удалить. Он копирует ее на свой лэптоп, и на всякий случай просматривает фотографии до конца, но уже без прежнего энтузиазма.       Все, что надо, он уже нашел.       Этой ночью Геллерт спит как ребенок, а утром извиняется перед старостой за то, что не ответил в прошлый раз, сваливая на то, что ему надо было срочно помочь тете, и просит список телефонов всего класса, прикрываясь тем, что учитель по немецкому попросил его скинуть название сборника упражнений, что используют в Берлине.       В понедельник, после того как Альбус звонит ему, чтобы разбудить, он просыпается в прекрасном расположении духа, пусть и не выспался из-за того, что они с Альбусом переписывались всю ночь.       Спустя двадцать минут в его дверь стучат, а на пороге стоят Альбус и Аберфорт. Альбус, несмотря на белую повязку на носу и отек улыбается, Аберфорт же настолько сонный и недовольный, что Геллерт невольно усмехается.       Они привычно болтают по дороге в школу, доводят Аберфорта и уходят к себе в корпус. На крыльце стоят знакомые ребята, но одноклассников Геллерт видит только у шкафчиков, все болтают друг с другом, пересмеиваются и показывают друг другу телефоны, и Геллерт усмехается и опускает взгляд вниз.       — Ал! Ал, привет! — сзади подходит Николас. Геллерт знает, что Альбус не скрыл от друзей произошедшее, а Геллерт, конечно, не стал исключать Николаса и Горация из списка рассылки. Единственный, кого он исключил, стал Альбус. Пусть это будет сюрпризом.       — Эй, Джозеф, а почему ты пришел в кроссовках? — слышит Геллерт, а Альбус напрягается, слыша имя парня. Тот идет один, явно только что пришел.       — Не понял? — отвечает Джозеф, напрягшись.       Ребята, что находятся в коридоре начинают смеяться, Альбус непонимающе смотрит, а Николас переводит взгляд на Геллерта.       В этом взгляде читается явное «Он не знает?». Грин-Де-Вальд пожимает плечами.       Разумеется, Геллерт купил вторую сим-карту, чтобы Джозеф не смог доказать, что это его рук дело, и, разумеется, ученики сразу сложат два плюс два, когда увидят нос Альбуса.       — Тебе очень идет красный, Джо! — говорит одна из девчонок, — У меня кстати такие же есть, если хочешь вместе сходим на шоппинг как-нибудь, — они смеются с подругами, проходя мимо него, и Джозеф начинает непонимающе озираться.       Геллерт не сдерживает улыбки, видимо друзья Джозефа пока что не сообщили ему о фотографии.       Альбус переводит на Геллерта недоуменный взгляд.       Ближе к уроку, когда все больше одноклассников появляются в поле зрения, подколок становится больше, ребята даже не стесняются показывать фото на своем телефоне друг другу.       — Геллерт, — слышит он голос Альбуса, но в этот момент в класс входит учитель. Грин-Де-Вальд подталкивает Альбуса в поясницу, чтобы тот ушел к своей парте, и тот раздраженно выдыхает, а Геллерт садится на свое место.       Он поднимает взгляд на Джозефа, и видит, что тот уже смотрит на него, Геллерт прыскает от смеха, а тот сжимает кулаки, его лицо бледнее некуда, взгляд потерянный, парень не знает как реагировать. Видимо, уже увидел собственную фотографию, в конце концов, почти всем ребятам из команды по Регби Геллерт тоже прислал фотографию.       Геллерт открывает свой телефон и с ухмылкой смотрит на фотку Джозефа, сделанную на телефон. Тот стоит у высокого зеркала, повернувшийся задницей, что обтягивают красные кружевные стринги и на черных туфлях с тонкими высокими каблуками, его пятка выглядывает, они явно малы и скорее всего принадлежат его матери.       Он поднимает взгляд, Джозеф продолжает смотреть, Альбус тоже смотрит на него, тот сидит ближе, чем Джозеф, они почти всегда сидят за соседними партами, и Геллерт протягивает Альбусу свой телефон, в тот момент, когда он это делает, глаза Джозефа расширяются еще сильнее, а Альбус раскрывает губы, потом закрывает, потом поворачивает к Геллерту голову и в шоке смотрит.       — Какого?.       — Мистер Дамблдор! — делает ему замечание учитель истории.       — Извините! — чуть говорит Альбус, смотря то на Геллерта, то в телефон. Спустя несколько секунд он откладывает телефон чуть задирает голову и начинает подрагивать от смеха. Геллерт тоже начинает смеяться, а ребята в классе, видя, что у Альбуса в руке телефон, понимают, из-за чего именно те не очень-то скрываясь смеются и тоже начинают тихо прыскать со смеху.       — Вы срываете урок, мистер Дамблдор. Если не прекратите отвлекать всех, я отправлю вас к директору, — продолжает учитель, а Альбус прикрывает губы ладонью.       — А что смешного, Альбус? У моей мамы такие же туфли, — специально громче, чем надо говорит Николас, одноклассники совершенно не сдерживаются, учитель бесится, а Джозеф бледнеет с каждой секундой еще сильнее, Геллерт перестает на него смотреть. Он переводит взгляд на Альбуса, тот уже не смеется, но улыбается, а его голубые глаза светятся так ярко, что сердце Геллерта пропускает удар. Тот протягивает ему телефон обратно, мимолетно касается его пальцев своими.       Конечно, это становится последней каплей, и учитель отправляет Альбуса к директору, Геллерт фыркает, а Альбус, когда проходит мимо Джозефа, нарочито громко говорит:       — Я тоже считаю, что каблуки украшают задницу.       Класс взрывается смехом, учитель повышает тон, заставляя Альбуса идти быстрее, а класс замолкнуть, а Геллерт продолжает смеяться вместе с одноклассниками.       Видимо, он переоценил благородство парня, похоже, тот не менее злораден, чем сам Геллерт. И это абсолютно прекрасно.       Джозеф старается ни с кем не встречаться взглядом, и Геллерт удовлетворенно откидывается на спинку стула и достает одну из тонких тетрадей.       После урока Джозеф хочет уйти быстрее всех, но Геллерт нагоняет его и останавливает у шкафчиков. Тот сжимает зубы и с ненавистью смотрит на него.       — Твоих рук дело? Я расскажу директору, что ты украл мой телефон и шантажируешь, тебя исключат, урод!       — Еще раз увижу тебя рядом с ним, аршлох, и фотография покажется тебе невинной шуткой, — шипит Грин-Де-Вальд, глаза Джозефа краснеют от злости, а Геллерт похлопывает его по щеке и отстраняется, слыша в спину ругательства, на которые не реагирует. Ученики только начали собираться вокруг, но увидев, что ничего не происходит, разочарованно расходятся.       Грин-Де-Вальд ухмыляется и идет к кабинету директора, встречать Дамблдора. Позже тот, конечно, спросит с него, как Геллерт все это провернул и не будет ли от этого проблем, но все это потом.       К вечеру Батильде звонят из школы и требуют прийти, а Грин-Де-Вальд, слушая ее очередные нотации, думает о том, что давно у него не было такого чудесного понедельника.