Musica che resta

Утром я встала и пошла на пляж на пробежку. Почему-то я проснулась намного раньше, чем обычно, чуть ли не в шесть утра. Солнце только-только встало, не успев прогреть ещё землю. Было прохладно, но пробежавшись, я успела согреться. Кажется, сегодня я была не единственной, кому не спалось с утра пораньше. Навстречу мне бежал уже запыхавшийся Пьеро. — С добрым утром! — бодро сказал он. Мне показалось, что после вчерашнего вечера он уже остыл. — С добрым утром. Чего так рано бегаешь? — Мне сегодня в Палермо надо по делам, в 10 я должен быть там. — А, ясно. — Но ты не переживай, к обеду я вернусь, — сказал Пьеро, лукаво улыбнувшись. — С чего ты взял, что я переживаю? — огрызнулась я. — Я, наоборот, только рада. — Вчера бы ты так не сказала, — с широкой улыбкой сказал Пьеро. — Забудь уже про вчера, ничего не было, — сказала я, отвернувшись. Пьеро ничего не ответил, лишь усмехнулся. Мы пошли домой. Я уже хотела перекусить, поэтому я пошла на кухню завтракать, чуть позже ко мне присоединился Пьеро, который стал варить себе кофе. Я нарезала себе сыр на бутерброд, пока на кухню не залетела оса. — Ааааа! — закричала я от страха и попятилась назад, и остановилась, потому что наткнулась на Пьеро. — Ты чего? — удивился Пьеро. — Тут оса, огромная! — ответила я, указывая на это гигантское полосатое насекомое, которое приземлилось на вазе с фруктами. Я вся напрягаясь и прижалась к Пьеро, словно хотела спастись на его груди. — Так надо её прогнать, — спокойно сказал Пьеро и, взяв перво попавшуюся газету в руки, стал махать ею в сторону осы. Вскоре она поняла, что ей здесь не рады, и оса наконец вылетела. Я ещё по инерции стояла с выпученными глазами и в застывшей позе. — Всё, её нет, я прогнал её, — сказал Пьеро, опуская мои напряжённые плечи. — Ты что, ос боишься? — Жутко. И вообще всяких насекомых боюсь. Ну кроме бабочек и божих коровок. — Какая ты смешная, — сказал Пьеро. Его голос прозвучал очень нежно. — На себя посмотри, — обиженно сказала я и убрала его руки со своих плеч. Когда мы позавтракали, на кухню пришёл Франц, который удивился, увидев нас с Пьеро вдвоём. Ещё больше он удивился, когда заметил сломанный карниз. Мы рассказали ему, что вчера случилось, и в очередной раз посмеялись над нашим бедоносцем Иньяцио. Пьеро уехал в Палермо. Спустя час все в доме уже проснулись и начинали новый день. Я решила сходить в магазин. Рита согласилась составить мне компанию, ведь я ещё не знала окрестностней, а она мне как раз хотела провести небольшую экскурсию. Наро — город маленький, а район тут тихий и спокойный. Когда мы вернулись, Иньяцио уже чинил карниз. Причём чинил вместе с Францем, оживлённо о чём-то споря. Не знаю, сколько бы они там ещё провозились с этим карнизом, пока не пришла я и не сделала всё сама. Сегодня мы снова поехали в Агридженто и гуляли по его центру. Там есть ещё что посмотреть помимо Долины храмов. Могу сказать, что Агридженто — это типичный итальянский городок. Здесь всё как в кино: множество ресторанчиков, узких улочек, маленьких домиков и балконов со стиранным бельём, которое итальянки вывесили посушить. Можно бесконечно перечислять красоты любого итальянского города, но боюсь, на это не хватит листов. Италия — очень контрастная страна, и ты это понимаешь, когда побывал на её и северных, и южных широтах. Мы перекусили в местной пиццерии и потом решили поехать домой. Было уже семь часов вечера. Все сидели на веранде у дома. Я читала книгу. — Что-то Пьеро куда-то пропал, — заметил Франц. — Может, он в пробке? — предположила я. — Не думаю. Он бы предупредил тогда. — Задержался в Палермо? Вдруг в отеле что-нибудь случилось? — сказала Рита. — Он бы всё равно предупредил. Дайка я ему наберу. — Франц позвонил 3 раза, но Пьеро трубку не брал. — Хм, странно, не отвечает, — задумчиво сказал Франц. — А у него не могла батарейка сесть на телефоне? — спросила Алессандра. — У него всегда с собой зарядка есть, — сказал Франц. — Ну может, не было возможности зарядить, — сказала я. Мой голос звучал спокойно, но на самом деле мне это уже начинало не нравится. — А если позвонить в отель, спросить, там он или нет? — О, точно, — согласился Инья. — Сейчас попробуем. — Когда мы позвонили, нам сказали, что Пьеро уже давно как выехал из отеля. Все тревожно переглянулись: что могло с ним случиться? — Так, давайте рассуждать логически, — командно сказал Франц. — Допустим, он выехал из отеля. Допустим, он пошёл в ресторан поесть. Допустим, он там долго сидел… Всё равно он уже должен был приехать. Ничего не понимаю! — Давайте ещё подождём, — предложила я. — Мало ли, что там случилось. — Все согласились: нам больше ничего и не оставалось. Через полчаса у Франца зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Франц взял трубку. — Алло, слушаю… Да… Да… Как?!. Он цел?.. Всё в порядке?.. Ага… Ага, понял… Спасибо вам большое, ждём. — Что там? — взволнованно спросила Рита. — По дороге Пьеро остановился в кафешке, и какие-то два придурка накинулись на него. Они начали драться, еле-еле их разняли. Мне звонил сын хозяина кафешки, он его везёт на машине, скоро должны приехать. — А чего он на звонки не отвечал? — спросила я. — У него телефон разбился, а позвонить сразу с чужого он не мог, потому что вырубился на какое-то время. — Вырубился?! — Он упал на пол и ударился. Сейчас он в порядке, — сказал Франц, когда увидел моё испуганное выражение лица. — Мне сказали, что он в сознании. — Ну слава богу, — успокоилась я. Вскоре приехала машина Пьеро. Его лицо было всё в ушибах и царапинах, губа рассечённая. Мы поблагодарили молодого человека, который привёз Пьеро, и зашли в дом. Пьеро всех уверял, что он в порядке и что ему не нужна помощь. — Ничего не знаю, — командным голосом сказала я. — Умой лицо холодной водой и ложись на диван, я обработаю твои раны. — Пьеро меня послушался. Пока он умывал лицо, я сходила к себе в комнату и достала у себя в аптечке одеколон и ватные диски. Мы спустились вниз. Он лёг на диван, а я села рядом с ним. — Точно нормально себя чувствуешь? Не тошнит? Голова не кружится? — Нет, всё нормально. — На всякий случай я проверила реакцию зрачка на свет, прикладывая и убирая ладони с его глаз. — Зрачок реагирует, значит, не сотрясение, — сказала я и стала мочить ватный диск в одеколоне. Когда я приложила ватный диск к щеке Пьеро, он сильно поморщился. — Щипет? — Нет, щекочет. — Я слабо усмехнулась. — Ну извини, придётся потерпеть. Зато быстрее заживёт потом. — Пока я обрабатывала его царапины, Пьеро лежал и довольно улыбался. — Чего такой радостный? — скептически спросила я. — Приятно, что ты за мной ухаживаешь. Я даже не ожидал. — Ну я же не совсем бездушная тварь; и тебя когда-то пришлось пожалеть, — сказала я, слабо ухмыльнувшись. Пьеро усмехнулся. Хоть я больше концентрировалась на его царапинах, я всё равно понимала, что Пьеро смотрит на меня пронзительным взглядом и не сводит глаз с каждого моего движения. Я тёрла его рассечённую губу, и тут мне вспомнился бассейн в Бари. Эти аккуратные губы, сложенные бантиком, не давали мне покоя. Спокойно, Наташа, держи себя в руках, мы не поддаёмся искушению, мы не поддаёмся искушению… — Что ты так застряла на моих губах? — спросил Пьеро. Его глаза блеснули озорным огоньком. — Ну, там совсем маленькие царапинки, и я думаю, обработать их или нет, — выкрутилась я. — И что ты в итоге решила? — Я решила, что нет, — с некоторой гордостью ответила я. — А по-моему, они нуждаются в обработке, — сказал Пьеро и, привстав, поцеловал меня в губы. Даже не задумываясь, я ответила на его поцелуй. Он был нежный и, я бы сказала, несколько осторожный. Я чувствовала влажные ладони Пьеро у меня на шее. Когда он распустил мои волосы, сняв сзади крабик, я опомнилась и оттолкнула от себя Пьеро. — Ладно, я смотрю, тебе уже лучше, — сказала я и, взяв одеколон и вату, стала выходить из комнаты. Я удивилась, что дверь, которая вела на кухню, была закрыта. Как только я повернула ручку, я услышала за дверью непонятный шорох. Открыв дверь, я увидела Иньяцио, Алессандру, Франца и Риту. Инья с Але сидели за столом и читали перевёрнутую кверху ногами газету, а Франц с Ритой пялились в выключенный телефон. — Как там Пьеро? — якобы поинтересовался Франц. — В порядке, — равнодушно ответила я и стала подниматься к себе в комнату. Я положила одеколон с ватой на место и плюхнулась на кровать. Вскоре я услышала стук в дверь. — Кто там? — Наташа, нам надо поговорить, — сказал Пьеро за дверью. Я понимала, что он не отстанет, поэтому сказала, что он может войти. Я встала с кровати и села на подоконник. Пьеро сел на край кровати. — Ну и что ты хотел мне сказать? — Хотел уже наконец расставить все точки над «i», а то я так не могу уже, третью неделю с тобой борюсь. Пойми, я же не железный всё-таки… Впрочем, как и ты, насколько я понял, — добавил Пьеро, хитро улыбнувшись. — Ну, не без этого, но это всё равно ничего не значит. — Опять за старое, — буркнул Пьеро. — Ты пойми, ты тут своими юбками маячишь у меня перед глазами, и мне с каждым днём всё труднее и труднее сдерживать себя! — Ну год же ты без меня как-то прожил. Ничего, и другой переживёшь. — А ты думаешь, мне было легко без тебя? — с раздражением спросил Пьеро. — Я всё это время пытался тебя забыть, стереть из памяти, удалить. — А, вот как теперь запел! — рассердилась я. — То «хочу забыть», а теперь «хочу вернуть». Ты определись уже, чего ты хочешь. — Сейчас я хочу только тебя, — вспыльчиво сказал Пьеро, вставая с кровати и подходя ко мне близко вплотную. Я оттолкнула его от себя. — То есть если бы мы не увиделись в Палермо в твоём дурацком отеле… — А почему это сразу дурацком? — обиделся Пьеро. — Потому что! Когда я попросила обычный эспрессо, мне дали двойной, а в один день я вообще ждала кофе полчаса. Имей в виду, я напишу это в отзывах на сайте отеля! — Хорошо, я поговорю с бариста. Извини, я тебя перебил, продолжай. — Спасибо. Так вот, если бы мы с тобой снова не встретились, ты бы про меня не вспоминал? И нахрен я тогда нужна тебе была? — спросила я, скрестив руки на груди. — Возможно. Но с другой я бы уже встречаться не смог. — Пьеро, не пытайся быть романтиком, тебе это не идёт. — Я и не пытаюсь, — нахмурившись, сказал Пьеро. — Я констатирую факт. — Ой, все вы так говорите! — сердито сказала я, посмотрев в сторону. — Ну чего ты всё брыкаешься? — разозлился Пьеро. — Чего упираешься? Ну признайся честно: ты же тоже наверняка мучилась весь год, пытаясь выкинуть меня из головы. — Я опустила глаза и тяжело вздохнула. Да, не самые лёгкие были времена. — Ну скажи? Ну? — продолжал спрашивать Пьеро, когда я не ответчала. — Прав я или нет? — Допустим, что ты прав, и что с того? Прошёл год, Пьеро, год (!) Ты уже для меня в далёком прошлом, всё, поезд ушёл, — сказала я рассерженным тоном. — Ты думаешь, я совсем слепой? — слегка улыбнувшись, спросил Пьеро. — Не знаю, а иначе зачем ты носишь очки? — с сарказмом заметила я. — Боже, ты просто невозможна! — отчаянно застонал Пьеро, устало потирая пальцами свои глаза. — Кто бы говорил, — сквозь зубы сказала я. — Ну что мне сделать, чтобы ты уже призналась? — полушёпотом спросил Пьеро прямо мне в лицо. Руками он опирался на подоконник. — Призналась в чём, что ты скотина? Ты уже сделал всё возможное ради этого, можешь уже не стараться, — прошипела я, отвернувшись в сторону. Пьеро опустил голову и глубоко вздохнул, потом снова её поднял и посмотрел на меня. — Вот объясни мне только одну вещь: зачем так мучить себя? Ты же издеваешься и над собой, и надо мной. — С чего ты вообще взял, что я мучаюсь? Я очень даже прекрасно себя чувствую… в твоё отсутствие. — Слушай, не заводи меня, — зарычал от злости Пьеро. — А ты не заводи меня, — сказала я сквозь зубы. — Так, значит, я тебя всё-таки завожу, — сказал Пьеро низким тоном. — Отстань уже от меня! — не выдержала я. — Вот и не отстану, пока ты не скажешь мне правду, пока тоже не признаешься, что любишь меня! — Это только тебе так кажется. — В том-то и дело, что нет, — сказал Пьеро, наклонившись ко мне. — Ты можешь сказать всё, что угодно, но твои глаза никогда не соврут. С них-то я и считываю информацию. — Голос Пьеро стал смягчаться. — Может, ты сама и не замечаешь этого, но у тебя говорящие глаза. Один твой взгляд заменяет тысячи слов. В твоих глазах хочется утонуть и забыться… И их очень трудно забыть. — Я несколько смягчилась от его слов. Он смотрел на меня нежным, добрым и любящим взглядом, в которых искрилась надежда. — Послушай, — сказал Пьеро, когда я ничего не говорила. — Хочешь верь мне, хочешь — нет, но когда я увидел тебя снова в Палермо после долгой разлуки, я понял одну вещь: мне нужна только ты. Я понял, насколько сильно я тебя люблю, несмотря на мои тщетные попытки выкинуть тебя из головы. — А как же Валентина? — скептически спросила я. — Она не тот человек, ради которого стоит бороться. А ради тебя стоит. — Я вздохнула. Нависла небольшая пауза. Оторвав руки от подоконника и выпрямившись, Пьеро продолжил: — Дорогая, давай прекратим с тобой эту войну. Я же вижу, что ты борешься сама с собой, хоть я до конца и не понимаю, зачем. Я знаю, я вёл себя как последний кретин, но... пожалуйста, прости меня. — Во мне всё перевернулось. То, с каким чувством Пьеро сказал эти слова, взволновало меня. Было уже бесполезно отрицать, что Пьеро небезразличен мне, однако... воспоминание о прошлом, которое до сих пор теребило мне душу, всегда меня останавливало. — Нет, Пьеро, всё равно нет, — сказала я. Он опять разозлился. — Ну всё, сама напросилась! — гневно сказал он и страстно впился в мои губы, чуть ли не кусая их. Он был словно голодный волк, который хотел сожрать свою добычу. Я пыталась вырваться, била его кулаками по груди, давала слабые пощёчины, но тщетно: Пьеро не отпускал меня, наоборот, он вцепился в меня ещё сильнее, чтобы мне точно не удалось сбежать. Постепенно я и сама начала целовать его с не меньшим желанием, чем он, ощущая исходящий от его тела аромат его любимого парфюма. Его руки, которые уже были под моей майкой, обжигали мне спину, губы стали скользить по моей шее и груди. Я обвила его руками и ногами, словно присваивая себе. Больше сопротивляться я не могла; я сдалась. Теперь я хотела только одного: чтобы он никогда меня не отпускал, чтобы мы были вместе, чтобы я была только его, а он только моим. Моё тело горело, а сердце трепетало и жаждало огня. Я начала расстёгивать его рубашку, покрывая его (слава богу бритое) тело поцелуями. Пьеро сорвал с меня майку, пробежав своими крупными ладонями по моему телу и груди, и начал расстёгивать бюстгальтер, впиваясь своими губами в мои плечи и спускаясь ниже. Ещё мгновение и мы уже были на кровати, продолжая раздевать друг друга. Должна признаться, Пьеро знал, как потрафить девушке и сделать ей приятное. (Надеюсь, что у дома хорошая звукоизоляция) — Думаю, теперь ты оставишь хороший комментарий об отеле? — спросил Пьеро, я бы сказала, не в самый удобный момент. Сдавив стон, я ответила: — То есть все эти старания только ради репутации отеля? — Ты опять издеваешься надо мной что ли? — удивлённо спросил Пьеро, немного привстав надо мной. — Просто заткнись и не останавливайся! — командным голосом сказала я. — А ещё хоть слово скажешь — прогоню. — Боюсь, тебе не удасться это сделать! — засмеялся Пьеро и как вампир впился в мою шею, что вызвало ещё больший экстаз и чувство наслаждения. — Вот только попробуй теперь сказать, что равнодушна ко мне! — сказал Пьеро, запыхавшись, когда мы закончили. — Даже если захочу, у меня не будет на это сил! — с тяжёлой отдышкой сказала я. Мы с Пьеро рассмеялись и, посмотрев друг на друга, снова поцеловались. — Я так понимаю, ты меня простила? — Нуууу, не знаю, — заигрывая, затянула я. — Если честно, твои извинения мне показались неубедительными, — добавила я шутливым тоном. — Ах так! Ну держись! — и Пьеро извинился ещё раз. А потом ещё раз. В общем, пока мы не истратили всю нашу энергию и не уснули.