Неудачник-борода хочет начать диалог
Увидев знакомую кличку, Каэде вспомнила, что с тех пор, как Кокичи дал всем в переписке идиотские никнеймы, они так и не изменились. Неуверенно нажав на соглашение начать разговор, старшеклассница принялась печатать интересующий её вопрос.--------------------------------------------
Большая душа: Здравствуй, Кайто. Что тебе нужно? (2:08) Неудачник-борода: Так и знал, что ты не спишь… (2:09) Большая душа: В каком смысле? (2:09) Неудачник-борода: Каэде, скажи, ты сейчас можешь прийти ко входной двери Академии? (2:10) Большая душа: Что? Зачем? (2:10) Неудачник-борода: К сожалению, я смогу объяснить всё только на месте. Конечно, есть вариант поговорить и здесь, но после инфы, что Цумуги следит за всеми переписками, я не очень этого хочу. К тому же, я предпочёл бы обсудить всё лично. (2:12) Большая душа: Это немного странно, но… Ладно, если ты просишь меня напрямую, то я приду через десять минут. (2:13) Неудачник-борода: Понял, жду тебя. (2:14)***
Направляясь в назначенное место, по пути Каэде рассуждала о правильности своего выбора. Ведь всё её лицо до сих пор не избавилось от бледного оттенка, под глазами были тёмные круги, а волосы растрёпанны. Скрыть факт того, что она плакала с тех пор, как зашла на порог собственной комнаты, уже не получится. — Ох, а вот и ты. Подняв взгляд со своих ног вверх, Акамацу увидела серьёзного Кайто, который стоял около входа в академию, прислонившись спиной к стене. — Привет… — тихо произнесла девушка. Её голос был хриплым после тех криков на классном суде, поэтому говорить громче ей было больно. — Выглядишь не очень, если честно… — проговорил Момота, присмотревшись к собеседнице, — Долго плакала, да? В ответ ничего не последовало, да и не нужно было гадать, почему. Этот вопрос был слишком уж прямолинеен и болезненен. Музыкантша лишь медленно опустила голову вниз и поняла, что не сможет продолжать сдерживаться. Она, совершенно наплевав на разговор, просто отвернулась от Кайто, находясь на грани между криком и неуловимым для человеческого уха мыслимым возгласом. — Зачем ты... Меня сюда позвал? — Я хочу помочь, — решительно сказал юноша и медленно подошёл к девушке сзади, оставаясь на расстоянии вытянутой руки, — Ещё пару дней назад из всех нас ты была самой оптимистичной и говорила, что всё будет хорошо, что бы ни случилось. Ты больше всех надеялась, что мы все спасёмся и станем друзьями, как только выберемся из всей это ловушки. Так почему… Что с тобой случилось сейчас? — Ты и сам прекрасно знаешь ответ… — в её интонации стали читаться всхлипы, — Я поражена, что в этой глупой игре есть правила, которым не последовал тот, кто их же и придумал. Это нечестно... Это просто нечестно. — А чего ты ожидала от этой дряни? Цумуги волнует только собственная шкура. Ты разве не знала этого с самого начала? Но Каэде резко развернулась, что было очень неожиданным действием с её стороны, и очень громко, что было сил, просто невероятно громко закричала Кайто прямо в лицо: — Но Шуичи не заслужил этого! Предательски дрожащий голос снова подвёл её очередной порцией боли и осознанием того, что она сейчас только что накричала на того, кто, вроде как, хотел ей помочь. Именно поэтому одна лишь эта мысль заставила тело потерять всякую опору. Пианистка рухнула, ободрав кожу на коленках об твёрдый асфальт. Слёзы вновь полились по щекам, а руки стали трястись. — Успокойся, Боже ты мой! Громкий звук прямо под ухом заставил девушку прийти в себя. Она подняла взгляд и вновь увидела физиономию рассерженного Кайто. Кайто, который тоже опустился на асфальт и сидел сейчас прямо перед ней, чуть ли не испепеляя её глазами, в которых читался такой гнев, что смотреть в них напрямую у девушки не вышло. — Ты с дубу рухнула, да? Совсем совесть потеряла? По-твоему, Шуичи бы хотел видеть тебя такой слабой, как сейчас? Она снова ему не ответила. — Я полностью согласен с тем, что он не заслужил этого. Я тоже пожизненно виноват в том, что дал так просто убить другого человека. Но… Шуичи признал свою вину, хоть на самом деле он ничего не делал. А знаешь, почему? Если бы мы последовали твоему совету и обвинили Цумуги, то умерли бы все вместе. В ответ снова последовало долгое молчание. С одной стороны, Кайто говорит правильные вещи, но с другой... — Шуичи пожертвовал собой, чтобы мы жили, понимаешь? Он принял весь удар на себя ради нас! Ради тебя, Каэде! Так что кончай пускать сопли и встань, чтобы Шуичи не жалел о своём решении! — Я… — фразы юноши не успокоили, а напротив, заставили только сильнее разрыдаться. Она впервые чувствовала себя так плохо и подавленно. Ей хотелось верить, что где-то внутри ещё найдётся остаток сил и получится подняться на ноги. Переборов с трудом собственный порыв эмоций, Акамацу сделала долгий глубокий вздох, чтобы не всхлипнуть, и встала перед Кайто, вытирая горячие слёзы руками. — Запомни раз и навсегда, — заговорил с решительностью астронавт, — Слезами и сожалениями мёртвых не вернёшь, но если ты начнёшь ненавидеть себя и вечность извиняться перед человеком, которого ты потеряла, на том свете ему тоже будет нелегко! Однако… — он сделал паузу, — Если ты продолжишь жить и снова будешь улыбаться каждому лучику солнца, то умершему полегчает так же, как и тебе. Понимаешь? Каэде убрала руки от лица и взглянула на собеседника заплаканными глазами, которые потихоньку начинали наполняться огоньками надежды. Смысл сказанных слов доходил до самой глубины сердца девушки. Кайто прав. Своим поведением пианистка только расстраивает Шуичи, который пожертвовал своей жизнью. Которому она когда-то обещала сыграть Бетховена.... В их последнюю встречу она подарила ему самую лучезарную улыбку, на которую только была способна, а теперь мучается в приступах отчаяния. Нет. Как бы ей сейчас не было тяжело – так нельзя... Шуичи этого бы не хотел. Он бы просто этого не перенёс! — Я поняла тебя… — пробормотала абсолютная, — Я всё поняла… — С сегодняшнего дня ты моя ученица! — Ха? — Акамацу удивлённо подняла голову. — Должен же кто-то за тобой следить, чтобы ты свою старую самоуверенность вернула, правильно? Буду твоим наставником, в таком случае. Ты обязательно со всем справишься, Каэде. Именно поэтому я беру за тебя ответственность, как за свою ученицу! — Кайто… — старшеклассница почувствовала, как груз с её плеч начинает уходить и становится легче дышать, — Я… Я очень тебе благодарна… Спасибо огромное. Ты удивительный. Парень лишь одобрительно кивнул и радостно улыбнулся, словно принял её слова как должное. Верно, не время плакать и считать, что всё кончено. Нужно продолжать жить дальше. Шуичи бы определённо этого хотел. По-другому и быть не может.***
Наступило утро следующего дня. Хотя… Если быть точнее, того же дня, началось довольно необычно. После сложной ночи рассуждений было трудно не перестать зевать каждую минуту. Каэде шла по коридору корпуса академии, направляясь в столовую. Изначально, когда она только вышла из своей комнаты, по привычке постучала в дверь помещения, где раньше жил её умерший друг. Воспоминание, напоминающее, что идти в столовую придётся в одиночку и уже никогда не выйдет обсудить с Шуичи что-либо за завтраком, навело очередную порцию унылого настроения. Но показывать грустное лицо всем, включая Кайто, не хотелось, поэтому с трудом натянув уголки губ, Акамацу продолжила свой путь по коридору, словно ничего не случилось. — Доброе утро! Войдя в столовую, девушка сразу поприветствовала всех, дружелюбно махая рукой. Услышав знакомый голос, остальные студенты сразу повернули свои головы. Первым, кто поздоровался в ответ, был Киибо. — Д-доброе… — робот выглядел так, словно сомневался в чём-то. Но на самом деле причиной сомнений было то, что он никак не ожидал, что после вчерашних событий кто-то будет улыбаться, тем более Каэде. — Эй, плоскодонка, — крикнула Миу, — Что у тебя с глазами? — В каком смысле? — пианистка попыталась не обращать внимание на обидное прозвище и сделала вид, что не поняла, о чём речь. — В прямом. Такие большие круги, словно ты закинулась дозой. Внезапно послышалось айканье, так как Кируми легонько ткнула Ируму локтём в бок. Никто сейчас не хотел затрагивать эту тему. Она стала болезненной абсолютно для всех, просто мало-кто подавал вид, что ему не всё равно. Завтрак также прошёл в молчаливой манере. Каждый был занят своим делом: ковырялся в тарелке, пробовал соусы, качался на стуле, медленно поедал содержимое завтрака, а кому-то вообще кусок в горло не лез. Если бы не один резкий звук, так бы и оставалась эта пугающая атмосфера. — Нюах, хватит! Химико громко ударила дно стакана о стол, да ещё и с такой силой, что весь сок, находящийся внутри, чуть не прыснул наружу. — Т-ты чего, Химико? В чём дело? — Тэнко среагировала первой на удивительно активное поведение волшебницы. — Мне надоело, что тут такая гробовая тишина. Вы что, реально хотите, чтобы я заснула и упала головой в свою рисовую кашу? — красноволосая оглядела всех недоумевающих за столом. — Соглашусь, — произнесла Анджи, — Атуа не потерпит такого исхода событий. Надо что-то делать. — И что же именно, позволь спросить? — Рёма недовольно посмотрел на художницу, — Я не вижу особых поводов для радости, учитывая наше нынешнее положение. — Именно! Мы чё тут, плясать должны, по-вашему? — поддержала Миу, угрожая Ёнаге и Юмэно острой вилкой, — Трое из наших уже подохли! — Вообще-то, двое… — неуверенно поправил сидящий рядом Киибо. — Думайте, что хотите, а для меня эта сучка Цумуги давно в Аду! Я бы эту сволочь…! Резкий звук пиликанья заставил всех закрыть уши за исключением изобретательницы, во весь голос ругающейся матом. Если бы не этот самый звук, то оскорбления стали бы слышны каждому присутствующему. Как только словарный запас грязных словечек иссяк и девушка успокоилась, Киибо нажал на шейную кнопку, и звук пиликанья мгновенно прекратился. — Цензура — наше всё… — пробормотал робот.— Приветик, медвежата!
Позади хор нескольких из писклявых голосов проговорил своё фирменное приветствие. Пятеро детишек Монокумы стояло посреди столовой, подозрительно улыбаясь. — Здарова, сопляки! — крикнул Монокид, резко дёрнув струны своей гитары, чтобы та создала эффектный шум для появления. — Надо же. Минус детектив и минус лидер, а вы уже все сдаётесь. Какая ирония! — Моноске злорадно захихикал. — Мне было так больно смотреть, как вашего друга поджаривают, словно сосиску… Бедный Саихара, — Монофани уставилась в пол, будто ей реально сложно было всё это переварить тогда. — Да какая уже разница?! — Монокид перебил её, — Этот одноклеточный всё равно бы долго не протянул! Хорошо ещё, что его унесло в мусорное отделение. Нам хотя бы не придётся избавляться от тела. — ЭТО. НЕ. ПРАВИЛЬНО. МЫ. ДОЛЖНЫ. ИЗВИНИТЬСЯ. А. НЕ. СМЕЯТЬСЯ, — Монодам впервые за долгое время что-то сказал своим механическим голосом, делая огромные отрывки между словами. — Ты совсем идиот? Я тебе щас наваляю, если ты не скажешь, с какой стати мы должны извиняться? — МЫ. НЕ. ОСТАНОВИЛИ. ПАПУ. ИХ. ДРУГ. УМЕР. ПОТОМУ. ЧТО. МЫ. НЕ. ПОМЕШАЛИ. МЫ. ДОЛЖНЫ. ИЗВИНИТЬСЯ. ЧТОБЫ. ДРУЖИТЬ. ВМЕСТЕ. — Заканчивай нести чушь, кусок мусора! — Постойте! — Монотаро вмешался, — А кто-то разве умер? У остальных медведей задёргался глаз. — Ты что, опять всё забыл?! — Кхе-кхем, — Кайто прокашлялся во весь голос, чтобы напомнить детишкам, что они тут не одни. Те сразу обернулись и поняв, что на них все уставились, принялись за очередной спор. — Слушайте, может прекратите сраться и уже скажите, зачем пришли? — буркнула Миу. — Вот именно, у нас нет на вас лишнего времени, — согласилась Тэнко. Корекиё улыбнулся сквозь свою чёрную маску: — Ку-ку-ку, чувствую, надвигается что-то интересное. — Хмм, как-бы объяснить, — Моноске подкинул пачку денег своей лапой и поймав её, поправил очки, — Учитывая то, что вы успешно пережили классный суд, с нас требуется дать награду. Едва ему стоило это сказать, как его братья и сестра все вместе кинули на пол странные детальки, напоминающее запчасти для какого-то механизма. — Что с этим делать, решайте сами. Бай-бай! Спустя несколько секунд медведи бесследно пропали из столовой, словно их вообще здесь никогда раньше не было.