■ Шланг в животе Кируми.■
■ Физическая сила Гонты. ■
■ Оружие в лаборатории Маки. ■
■ Жуки Гонты. ■
После недолгих раздумий стоящая за своей стойкой Каэде на секунду засомневалась в достоверности слов горничной, а когда в её голове всплыл один давно позабытый фактор, так всё стало гораздо понятнее. Кое-кто явно путается в показаниях. И этот кто-то… однозначно был на месте преступления, а теперь пытается что-то скрыть. Пора приступить к новому обсуждению. — Кируми, прости, но разве у Гонты был смысл в тебя стрелять? — Каэде сложила руки на груди, затем задумчиво опираясь подбородком на одну из ладоней, — Да, удар такой большой пушки был бы невероятно сильным, но зачем именно Гонте было в тебя стрелять, если он мог просто самостоятельно тебя ударить? Ну, мы же о Гонте говорим, разве нет? От одного его удара стена на две части сломается. — Кстати, да, — согласился с ней Рантаро, — Гонте пушка была ни к чему. — Я… Я не знаю… Возможно, потому что он… знал, что его заподозрят… — снова с большим трудом ответила Кируми, чувствуя, как привкус крови в её рту становится только ярче, — А так ведь… Пушкой мог воспользоваться кто угодно. — Допустим, — Амами пожал плечами, тоже однозначно сомневаясь, — Звучит логично. Кто тогда пырнул его ножницами? Ты видела этого человека? — Нет. Я потеряла сознание… Кайто принялся считать учеников, загибая пальцы, подобно Амами: — Я, Маки, Каэде, Рёма и Рантаро вне подозрений, у нас всех есть алиби, все друг друга видели. Рёма бегал двадцать с лишним минут непонятно где, но, по крайней мере, потом он всё время находился с Тэнко. О, а ещё… Тэнко, кстати, тоже никто не видел до обнаружения тела. — Да не трогала я Гонту, идиотина! — та лишь в очередной раз пригрозила ему кулаком в привычной себе манере, — А вот Рёма прибежал ко мне буквально меньше, чем через минуту. Ему бы понадобилось гораздо больше времени, чтобы добежать ко мне с самого балкона. — Но у Рёмы ведь есть секретный приём быстрого перемещения, разве нет? — Не совсем. По лестницам я кувыркаться не умею, — Хоши опустил голову, — Слишком травмоопасно. Вдобавок, Тэнко бы тоже понадобилось много времени, чтобы заколоть Гонту. Это было бы для неё вполне возможно с её боевыми навыками, но она чисто физически бы вряд ли успела добежать от балкона до того места, где в итоге лежал труп. — Но она ведь и просто прыгнуть с балкона могла, — Рантаро поднял бровь, — У неё сильные ноги, поэтому и травм нет. — Ха, ты просто смешон! — заткнула его Чабашира, — Я была бы главной подозреваемой. Слишком рискованно, не думаешь? Я не такая тупая. Кайто сделал глубокий вздох, метая взгляд туда-сюда по всем участникам классного суда, затем с большой тяжестью на сердце всё же озвучил: — Тогда, в таком случае, если всё же поверить вам обоим, то остаёшься только ты, Кируми. Глаза прислуги настолько расширились, что было даже неясно, то ли у неё всё же действительно сейчас начались последствия пересадки неподходящих органов, то ли она в таком шоке, что её лицо застыло в одном состоянии и не может вернуться обратно. Настолько это было неестественно и отталкивающе, что астронавт ужаснулся, сразу же пожалев о сказанном. — Я просто… помогала ему! Я его не убивала! Как вы… Как вы можете? — Н-но у тебя единственной алиби нет! Вернее, единственный человек, который тебя видел, мёртв! Я же просто пока рассуждаю. Тебя пока никто не называл убийцей! — Ты вообще… заснул, как ты можешь… меня обвинять? И это после всего, что я… сделала ради всех вас? Судя по всему, девушка отчаялась уже так, что начала вспоминать все свои благие поступки в сторону одноклассников, совершенно забыв про свою скромность и хладнокровное послушание в их сторону, на чём сама когда-то и настаивала, представившись им абсолютной горничной. Она брала на себя всё с самого первого дня, пахала круглые сутки, жертвовала сном. Она делала всё! Начиная с готовки и заканчивая уборкой. Кируми всегда была такой. Она ненавидит отдых и каждую секунду ищет повод чем-то себя занять. Именно поэтому ей и достался в своё время титул абсолютной горничной. Так почему сейчас она ставит его под сомнение? — Господи, да! Ты за нами ухаживала, ты нам всем помогала, ты делала мне массаж, готовила еду, но мои слова не означают, что я не благод… Момота внезапно замолк, оборвав свои оправдания на полуслове. Руки его замерли, а губы дрогнули, словно тот всё ещё хотел договорить, но поменял своё мнение на половине фразы. Остальные ученики с удивлением взглянули на Кайто, пребывая в небольшом конфузе от того, что парень прекратил подавать какие-либо признаки движения, но уже буквально спустя мгновение он снова открыл рот. — Еда… Точно. — Кайто? — зовёт своего друга Каэде, ещё не представляя, что сейчас случится нечто очень плохое. — Еда. Ты готовила еду для Рантаро, Кируми. Тоджо вздрогнула. Все игроки убийственной игры не смогли даже шелохнуться, сперва смотря с круглыми глазами на их бородатого товарища, а затем уже на их когда-то любимую, заботливую, и не требующую ничего взамен работягу. Место проведения суда погрузилось в звуки тяжёлого дыхания горничной, однозначно приходящимися для неё способом выражения своего гнева и негодования. Это стало для неё последней каплей. Как в прямом, так и переносном смысле, потому что новая струйка крови потекла с её подбородка, после упав прямо вниз, но девушка не сделала ровным счётом ничего, чтобы не дать ей упасть: не мотнула головой, не сглотнула, она только продолжала бесцельно поедать взглядом Кайто, как хищник поедает свою жертву перед тем, как наброситься. — Это шутка такая? Тишина в ответ. — Яд в мою еду мог… подсыпать любой! — Да, это аргумент. Причём, весьма неплохой, — по его интонации напрашивался вывод, что сейчас прозвучит одно единственное «но», — Однако мне стоит тебе напомнить, что до начала своего дежурства я к тебе заглянул. Как же я раньше об этом не подумал… — О чём ты, Кайто? — задала вполне нужный вопрос Маки. — Я шёл по коридору и меня приманил запах свежего горячего, так что я решил посмотреть, как Кируми готовит еду. Мы немного разболтались. Я сказал ей, что иду на дежурство. И она, в свою очередь, угостила меня другой порцией, — объяснил озадаченный парень, — Я ещё странный запах такой от еды учуял. Он прямо… Успокаивал. Собственно, через пять минут я почувствовал какую-то усталость, но не придал этому особого значения и приступил к дежурству, а там уже и захрапел потом. Прислуга снова пришла в бешенство: — Ты хочешь сказать, что я… тебя и усыпила? — А ты чего так реагируешь вообще, если ты якобы ничего не делала? На кухне были только ты и я, Кируми. Мне правда интересно, откуда отрава взялась, но после той книжки Корекиё с травами я ничему уже не удивлюсь. Возможно, когда у нас было расследование с книгой, то ты вытащила оттуда какой-нибудь листик или что-то ещё, не знаю… — Т-ты сам себя слышишь вообще? Ребята… Скажите ему! — чуть ли не взмолила о помощи прислуга, ища поддержки среди своих одноклассников. Вот только как бы она ни метала точку своего взора, как бы ни хотела услышать хоть от кого-то какие-то слова защиты, её надежда была поглощена одним лишь только нарастающим подозрением в глазах других людей. И кто этого трусливого болтуна за язык тянул, теперь из-за него у Кируми новый ряд проблем! Сам заснул и сам же ещё обвинениями раскидывается! — Я видел, что было в еде. Я видел, как мучилась Монофани, — внезапно заговорил Рантаро, по голосу тоже явно не желающий заступаться за девушку, — И эту еду действительно готовила ты. Если не виновна, то доказывай. — Я всё ещё не забыл о своём желании оторвать тебе бошку за Монофани, слышишь? — напоминает о себе сидящий возле папаши Монотаро. Тем временем Тоджо даже сперва не придумала, что ответить, просто разинув рот. — Боже, Кируми, не молчи. Сама подумай, в каком мы сейчас положении. Ты последняя видела Гонту живым, у тебя единственной нет алиби, ты говоришь, что Гонта стрелял в тебя пушкой, хотя ему это было не нужно, именно ты готовила еду. Что-то много каких-то странностей, не находишь? Доказывай давай. Твоё положение сейчас не сделает тебе поблажку. — Э-эй, Рантаро, — Акамацу легонько повертела ладошкой парню, пытаясь дать ему понять, что он перегибает палку. — Вдобавок, ты уже ранее убила другого человека. — Так, сейчас прошлый суд вспоминать ни к чему, у нас мало времени, — напомнил ему Рёма, нахмурив брови, — Сосредоточься на этом. — Соглашусь, — Тэнко кивнула на его заявление, что снова было довольно удивительно, — Тем более, что мы уже обсудили это сто раз. Она защищала меня, когда случился тот случай с Корекиё. Основная вина лежит на мне, Кируми была вовлечена в это случайно. — Ты в этом так уверена? Эта фраза прозвучала так холодно и безразлично, что многие даже сперва не восприняли её всерьёз, не осознав, является ли это блефом, неудачной шуткой или же… новым обвинением. Рантаро в очередной раз изменился в лице, но это нынешнее лицо пугало куда больше, чем все прочие, которые он показывал ранее. Он менял лица, как маски, как куклы меняют лица в покадровом мультфильме. Никто не мог предвидеть, что он сейчас скажет, что он сейчас сделает: улыбнётся, замрёт, осуждающее уставится… Никто не мог это предугадать. Рантаро просто смотрел на Кируми, жутко трясущуюся на инвалидном кресле. И, удивительно, но причину этой тряски сейчас тоже никто не знал: то ли ей стало ещё хуже, то ли она боялась разоблачения, то ли её вовсе… переполнял гнев? Она хочет заткнуть Рантаро? Намекает ему всем своим видом, что ему лучше замолкнуть? Он что-то знает? — Тогда о чём речь? — поинтересовался Хоши. — Я кое-что выяснил про смерть Корекиё. То, что не знал ещё никто, да и вряд ли бы вообще кто-то узнал, если бы я мозгами не поработал. Вдобавок, Кируми обладает некой информацией на мой счёт, из-за чего я уже давно относился к ней с удвоенной осторожностью. — Смерть Корекиё? Информацией? — Кайто переглянулся со своими подругами, — А можно уже не говорить загадками? Но Амами будто его не слышал, банально игнорируя существование всех остальных студентов в этой комнате, потому что главным объектом его прожигающих насквозь глаз сейчас была Кируми, которая даже не могла двинуться, пока Амами готовился нанести ей решающий удар. И этим ударом являлась пуля опровержения всех тех слов, которые за сегодня с трудом произнесла горничная. — После просмотра того предсмертного видео Киё я долго думал о том, что он сказал. Без остановки, каждую чёртову минуту. Нет, даже секунду! Каждую чёртову секунду я представлял, как его кости и плоть перемалывают шестерёнки, как он истошно вопил, словно животное, которое заживо фаршируют к подаче на стол. Я думал об этом каждую чёртову секунду, — юноша бесцельно взирал на прислугу без всяких намёков на горечь, тем самым давая понять, насколько он погрузился в свои воспоминания, пока пытался это рассказать, — И вот… Я всё же до кое-чего додумался, когда не мог заснуть, потому что перед лицом у меня стояла картинка поделенного на части Киё. Никто не успел и моргнуть. — Кируми, — теперь уже напрямую обратился он к девушке, — Я тебе это уже говорил во время нашего приватного разговора. Вот только ты теперь, пожалуйста, всем скажи… А почему это абсолютная горничная, которая сама говорила, что у неё был опыт с пожилыми клиентами, умудрилась ошибиться в жизнеспособности Киё после выстрела? В другой части зала слышится противное хихиканье: — У-пу-пу, сейчас будет что-то интересное. — Стоп, погоди, что? — Момота даже сперва не понял смысл этих слов. — Ты проверяла его пульс после того, как произошла та стрельба. И ты сказала ей, что он мёртв. Вот только, как мы уже поняли на предыдущем суде, он оказался жив, когда его засунули в эту «мясорубку». Так как же так вышло?— Возражаю!
Крик Чабаширы раздался громким эхом на всё помещение, в котором участники дискуссии сейчас играли не на жизнь, а на смерть. Что ж, это сражение на мечах аргументов будет долгим, противница абсолютного неизвестного уж точно не та, кто любит проигрывать… — Ты реально её сейчас ругаешь за ту ошибку? — да, как и ожидалось, ей эти наезды и правда сильно не понравились, — Я виновата в смерти Киё, а не она! Не приплетай Кируми. Она просто ошиблась, когда проверяла пульс, мы же уже это выяснили. — Нет, Тэнко. Потому что после того, как мы пытались пробраться к воротам во внешний мир, у нас с Кируми был приватный разговор. И я, основываясь на своих предположениях, сказал ей, что я знаю, что настоящая убийца Корекиё — она, а не Тэнко. И она согласилась. Повисла гробовая тишина. — Монокума сказал, что Химико точно была убита Анджи. Оно и видно, раз мы все живы. Вот только угадали ли мы с виновником в смерти Корекиё, нам так и не сообщили. — Ты… Реально больной, — мастерица боевых искусств настолько сильно покраснела от гнева и возмущения, что стала особенно ярко выделяться на фоне синего зала суда, — На кой ей вообще это было делать? От второго убийства никакого поощрения! Моей причиной была месть, потому что я думала, что Киё и есть убийца Химико! У Кируми же наоборот — нет никаких причин! — Вот в том-то и дело, что важно только первое убийство, если умирают два человека, — Рантаро наконец-то прекратил разговаривать с пустотой и перевёл своё внимание на возражавшую ему особу, но даже головы не повернул. Двинулись лишь… его зрачки, — Но когда мы узнали об этом? Только уже на самом суде, Тэнко. Уже после смерти Корекиё. — Д-да какая разница, даже если так? Я не вступала с Кируми в какие-либо сговоры, она не могла всё так спланировать и предугадать, даже если предположить всё же по твоим словам, что она хотела всех обмануть и совершить убийство, чтобы выйти на волю. — Она ничего и не предугадывала. Напомни, кто нажал кнопку включения механизма, в который вы скинули Киё? А вот теперь… Краснота на лице оппонентки начала постепенно исчезать. И через несколько секунд эта самая краснота исчезла до такой степени, что цвет её кожи стал походить на смертельно болезненный. Рантаро попал в точку… Она начала осознавать, к чему он клонит. — Она воспользовалась случаем. Удобным случаем, при котором её никто бы не заподозрил. А знаешь, почему? Потому что вся вина за выстрелы легла бы на тебя. Но проверив пульс Кируми поняла, что Корекиё ещё жив. Поэтому она заставила тебя поверить в то, что он умер, чтобы вы бросили его в механизм и Кируми нажала кнопку включения ради «сокрытия факта, что в Киё стреляли». Однако на самом деле то нажатие на кнопку, которое стало кончиной для Корекиё, засчиталось как убийство от рук Кируми. Каэде перебросила шокированный взгляд с Тэнко на Маки, в глубине души надеясь (нет, даже мучительно и отчаянно желая!), что вечно спокойная и рассудительная Харукава распознает хоть малейшую каплю лжи в словах юноши, хоть на секунду заставит её поверить в то, что этот ужас, который сейчас выливает на остальных Амами, окажется выдумкой, но этого не случилось. Маки была шокирована не меньше, что уж говорить про Кайто, что уж говорить про всех. — И только на суде Кируми узнала, что её деяние не принесло ей никакой пользы, ведь Монокума засчитывает только первое убийство, а виновник второго не получает ни награды, ни наказания. — Т-твои бессмысленные и противоречивые обвинения… не имеют никакой связи с тем, что… п-происходит сейчас! — Тоджо наверняка сама удивилась тому, насколько большое предложение она смогла сейчас сказать, несмотря на свою проблему, — Убийство Гонты… на меня… повесил. А теперь ещё и Киё? — На тебя никто ничего не весил, Кируми. Я просто рассказываю всем правду. Ты давно хотела убить. Очень давно. У тебя просто не было шанса. И вот, стоило случиться перепалке Киё и Тэнко, как ты поняла, что пора действовать, но твою попытку не засчитали, да и всё равно никто правды не узнал. Однако то, что никому не было известно, что ты намеренно ошиблась с пульсом, всё же помогло тебе, потому что все посчитали, что это «случайность» и намерений убивать у тебя якобы нет, поэт… — Рантаро, могу я задать тебе вопрос? Теперь уже прервала его ранее молчаливая Маки, наконец вернувшая себе хладнокровие, на что Амами кивнул без лишних претензий. — Если Кируми действительно так давно хотела совершить убийство, убила Корекиё, а затем и Гонту, то почему ты молчал, раз догадывался? — Д-да, кстати! — Тэнко тоже не растерялась и предприняла ещё одну попытку защитить Тоджо, — Почему ты тогда молчал? Может, ты вообще это всё сейчас на ходу придумал или тебе плевать на нашу безоп… — Мне не плевать. Я ценю вас всех. Даже тебя, Тэнко. Это стало финальной точкой для того, чтобы все окончательно перестали понимать, что сейчас происходит в голове у Рантаро, который уже снова сменил лицо и теперь до безумия грустно и потерянно… улыбался.Воспоминание
— Да, это моя вина. Но я здесь не для того, чтобы это обсуждать. Киё должен был умереть. Он бы всё равно убил кого-то в будущем. Почему ты так переживаешь? — Вот это точно было лишним… — Рантаро тихо цокнул, затем, сжав зубы, лишь бы как-то сдержать нахлынувшие эмоции от озвученных слов, которые он сам частично признавал правдой, — Ладно, проехали. Либо уходи, либо все на утро узнают, что у нас завелась очередная крыса, от которой лучше держаться подальше. Больше ничего тебе не скажу. — Я пришла к тебе поговорить по-хорошему. Если ты кому-то что-то расскажешь о нашем разговоре, то все узнают о твоём таланте. — Ты… сейчас не в том положении, чтобы указывать мне, — лезвие спрятанного за спиной ножика сильнее сжалось в руке парня на угрозы девушки, но и та не дура, чтобы прийти с пустыми руками. — Можешь бесконечно делать вид, что готов меня прирезать, но я знаю, что ты меня не убьёшь, последствий будет слишком много. И у меня, как бы тебе ни было всё равно, были причины нажать на ту кнопку. Ты сам знаешь, что Киё было уже не спасти. Вдобавок, как я уже сказала, он был мерзким чело… — Да каким бы он мерзким до попадания сюда ни был и сколько бы ему там жить не осталось после той перестрелки — никто не заслужил того, через что он прошёл в той мясорубке с шестерёнками! — А моя страна не заслужила того, чтобы страдать, — вероятно, Кируми решила потянуть за свои главные ниточки, — Те мотивы, из-за которых Киибо пытался убить Миу… Мой оказался у Химико. Я забрала его из её комнаты после её смерти. Во мне нуждается моя страна, Рантаро. Я не буду тебе объяснять детали, потому что я знаю, что ты мне всё равно не поверишь, но мне правда нужно на волю. И если ради этого придётся пожертвовать жизнью одного или двух студентов, то я не буду колебаться.***
— Хочешь сказать… Что ты давно был в курсе, какой у тебя талант? И тебе… было важнее сохранить это в тайне, чем рассказать нам о том, что Кируми опасна? — ошарашено переспросил Кайто после услышанного, — Ты сейчас, блять, серьёзно? — Я вспомнил про свой талант ещё на третьем суде, когда смотрел предсмертное видеообращение Корекиё. У меня возникло странное чувство дежавю, словно я тоже когда-то записывал нечто подобное. Так и получилось. — Я тебя, подонок редкостный, не об этом сейчас спрашиваю! Ты ещё и спектакль, блин, тот перед Каэде устроил, какой ты «бедный, несчастный, ничего не помнишь, плак-плак»! Она тебя пожалела, мудила, обняла, а ты мало того, что её добротой воспользовался, так ещё и запчасти из её кармана стащил! Ещё и обвинял её в чём-то! — Перед Каэде мне действительно стыдно, я ошибся в свох подозрениях на твой счёт, раз у нас всё же Кируми виновата в смерти Гонты, — он обратился к по-прежнему оцепиневшей пианистке, — Я был уверен, что Кируми и меня тоже убить захочет, поэтому я сделал имитацию самоубийства, но та тень, которую я видел в полуподвешеном состоянии, была похожа на твою. К тому же, как я уже упоминал, у меня была ещё одна зацепка, в которой именно ты, Каэде, способна именно на моё убийство. Я даже подумывал о том, что ты сговорилась с Кируми, но… Теперь же, несмотря на ту зацепку, я склоняюсь к тому, что в мою лабораторию вторглась Кируми и только Кируми. — Она растерялась от мысли, что Рантаро уже мёртв и убить его не получится, а времени до пробуждения Кайто оставалось мало, поэтому она решила напасть на Гонту, который в одиночестве готовил снежную пушку, — внезапно вставил весомую мысль Рёма, уже однозначно поверивший всему сказанному. — Д-да она могла просто убить Кайто же, разве нет? — а Тэнко не теряла надежды, — Свиделей не было, да и спящий Кайто был куда более лёгкой добычей, нежели Гонта! — Мы с Каэде могли прийти проверить Кайто в любой момент, для Кируми было слишком рискованно его убивать. А вот про то, что Гонта в одиночестве готовит для тебя сюрприз, мы как раз не знали, — ответила ей Маки. — А как ей удалось напасть на Гонту, если мы уже сошлись на том, что его шея слишком толстая? Вдобавок, лезвие вошло туда не со спины! — Ну, вообще, вспоминая, что на балконе было много воды после растаявшего снега, есть шанс, что Гонта перепугался и выстрелил в Кируми пушкой случайно, а не намеренно, когда она попыталась на него напасть из-за нехватки времени, а потом… Думаю, он вполне мог поскользнуться и сам напоролся на ножницы, которые держала в руках Кируми. Рёма продолжил: — Он схватился за горло, снова потерял равновесие из-за снега и сквозной раны, из которой кровь хлынула целым фонтаном, запнулся о перила балкона и упал через них на улицу из-за своего роста — С-сам напоролся? Сам же и упал? А виновата у вас всё равно Кируми? — защитница прислуги не хотела отступать, — Да как вы… Как вы можете? — Тем не менее, это единственная логичная версия. — Почему вы с Кируми вообще тогда встретились и затеяли этот диалог? Что ей было от тебя нужно? — поинтересовалась Маки у Рантаро, даже не подозревая, насколько важный вопрос она сейчас задала. — Она сказала, что ей нужна флешка. Все снова замолкли. — Я ведь сегодня уже сказал, что Анджи оставила мне флешку вместе с записками, и она, вероятно, специально сломала единственный имеющийся в лаборатории проигрыватель, чтобы я нашёл второй в своей лаборатории и посмотрел содержимое через него. Анджи хотела, чтобы только я посмотрел то, что на флешке. — Но? — Но Кируми, вероятно, проследила за мной и увидела, как я достал флешку и записки из тех баночек с красками, поэтому хотела забрать её у меня, потому что посчитала, что на этой флешке есть что-то, что связано с событиями в стране, за состояние которой она так переживает. Студенты переглянулись. — Отсюда же, полагаю, она и про мой талант узнала, потому что Анджи также написала записку от себя, где назвала мой талант, но я её потерял. Думаю, она выпала у меня из кармана и её нашла Кируми. — Н-но… Если ты не отдал флешку, то почему Кируми всё равно никому не рассказала про твой талант? — Каэде тоже всё-таки включилась. — Очевидно же, потому что я бы тогда рассказал всем о том, что на самом деле она и грохнула Киё. Её угрозы просто на меня не подействовали. — Но тогда ведь сходится ещё кое-что, — абсолютная няня оперлась подбородком на ладонь, — Ты очень удивился, когда услышал про наш план с ночной проверкой. И я сейчас допустила одну мысль… — Маки? — музыкантша вздрогнула. — А что, если тогда за дверью Каэде той ночью был не ты, а Кируми… Она поняла, что ты никакой ценой не отдашь флешку, даже если она будет угрожать, что расскажет всем про твой талант. Поэтому она решила выкрасть детали у Каэде, но в последний момент передумала. Вдобавок, Каэде посчитала, что за дверью был ты, поэтому это был хороший способ скинуть на тебя лишние подозрения. — Постойте, — девушку на мгновение осенило, — Я… Я ведь чувствовала какой-то странный запах за дверью. — Вот и Кайто чувствовал, когда ту еду ел. Кируми стояла за дверью с какой-то едой, чтобы, вероятно, усыпить тебя или даже травануть. Кируми хотела выкрасть у тебя детали, а потом силой забрать флешку у Рантаро и просмотреть её содержимое в его лаборатории. Поэтому она и пригрозила тебе той запиской, что убьёт Кайто, если ты не придёшь на ночную встречу в туалет, чтобы ты отдала ей детали, но в итоге сама Кируми не пришла, чтобы у тебя было больше подозрений в сторону Рантаро. — Погодите все минутку, — тем временем Кайто всё ещё не мог успокоиться, — Рантаро, ты не ответил на мой вопрос. Если ты реально обо всём догадывался… То почему ты, мать твою, молчал? — Ничего личного, Кайто, — на удивление легко ответил ему Амами с той же подавленной улыбкой, — Мой талант имеет тесную связь с моим прошлым. Кируми не рассказала бы никому о том, кто я, если бы я не отдал флешку. Она всё равно пыталась найти обходные пути, как видишь. По крайней мере, версия Маки звучит очень логично. Теперь уже студенты почти разом взглянули на виновницу всего торжества, которая опустила голову так, что каждая светлая прядь её шелковистых волос теперь закрывала её лицо и не давала понять, как сейчас себя чувствует и без того поникшая девушка, выслушивая всё это. — Но если бы я рассказал вам о том, что она сделала с Корекиё, то и она, я уверен, не стала бы молчать о том, какой у меня талант. — Да что там за талант такой, что ты был готов пожертвовать кем-то из нас? Ты, блять, понимаешь, что если она реально грохнула Гонту, то виноват в этом всё равно ты? Почему ты не предотвратил это? Почему, тебя спрашивают?! — У многих из вас появилась бы причина меня ненавидеть или даже убить, знай вы о том, кто я. Зная о том, через что я прошёл. И… Зная о том, что я увидел на той флешке. Никто ничего ему не ответил. — Я правда ценю ваши жизни, ребят. Я очень-очень сильно их ценю. Но… Мой секрет мне важнее. И важнее он мне из-за того, что он не только мой. Он касается ещё десятка человек, которые уже не в этом мире. Я знал, что Кируми опасна и это действительно моя вина в том, что случилось с Гонтой. Я признаю это. Но я у меня не было выбора, кроме как молч… Но Маки прервала его и не стала щадить: — Даже если твой талант как-то привёл к гибели других людей, то ты прибавил к их числу ещё одного человека. Ты просто пренебрёг живыми ради мёртвых. Даже я раскрыла то, что было моим секретом, ради того, чтобы все остались в живых. — Но… — И Каэде с Кайто это всё равно не отпугнуло. Они по-прежнему рядом со мной. Друзья абсолютной наёмницы настолько не ожидали этих слов, что сперва даже оба не поверили, что вообще это слышат. Маки, что обычно казалась таким холодным и бесчувственным человеком, не способным даже на каплю какой-то привязанности или доброты, сейчас говорила нечто подобное, тем самым давая понять, что даже у кого-то вроде неё всё же маленькое, но сердце. — То, что ты промолчал, будет исключительно на твоей совести, Рантаро. Тебе всё ещё дан выбор рассказать нам о том, что было на флешке, или же продолжить молчать в тряпочку. Выбирай сам, но готовься к тому, что тебя будет осуждать каждый из нас, что бы ты ни выбрал, потому что Гонту всё равно уже ничего не вернёт. Это было правдой. Чистой, горькой, но абсолютной правдой. И после этих душераздирающих слов потерянность в глазах юноши стала заметна почти так же, как твёрдость в голосе Харукавы. Рантаро не расследовал убийство всё это время, он пытался найти хоть что-то, что могло бы ещё больше очернить Кируми в его сознании, лишь бы не принимать факт того, что Гонта умер от его молчания, которое он так верно хранил в память когда-то умерших по его словам товарищей. И в этот момент это уже осознали почти все: Рёма пытался побороть желание закурить, Каэде уставилась в пол, Кайто чуть ли не до крови прикусил нижнюю губу, умирая от желания побить Рантаро, Тэнко вообще будто морально умерла от осознания, что тот, кого она защищала, оказался полнейшим мусором по поступкам и воспользовался ей для убийства Корекиё, а вот сама Кируми… Даже больше ничего не возражала. И если молчание Рантаро до этого суда погубило Гонту, то молчание Кируми на этом суде погубило её саму. — Что ж… — произнесла Каэде напоследок, смирившись с результатом дела, — Полагаю, мне нужно огласить результаты дела.***
— На третьем классном суде мы правильно определили первого убийцу, но вот со вторым просчитались, потому что тот сыграл на нашем доверии. Этому человеку нужно было любой ценой выйти наружу, так как он посмотрел свой мотив, который забрал у умершего ранее студента, поэтому он решил предпринять ещё одну попытку совершить преступление. Этот человек также проследил за Рантаро и выяснил, что именно Рантаро — человек, которому доверилась Анджи, из-за чего бывший убийца позвал его на приватный разговор и стал требовать флешку путём угроз. Рантаро уже давно вспомнил о своём таланте, но не хотел, чтобы эта информация вскрылась. Тем не менее, он знал, что именно его собеседник на самом деле убил Корекиё и та ошибка с пульсом была намеренной, поэтому Рантаро не испугался угроз, ведь ему самому было чем угрожать. Человек решил, что медлить нельзя и попытался выкрасть у меня детали той ночью, когда я, Кайто, Тэнко и Маки пытались воплотить свой план. Но, вероятно, преследователь всё же посчитал, что травить меня будет слишком рискованно, и оставил возле двери записку с угрозой, что убьёт Кайто, если я не явлюсь ночью в туалет. Он точно хотел забрать у меня детали, но не явился на встречу, ведь посчитал, что это хорошая возможность подставить Рантаро с моими и без того имеющимися подозрениями на его счёт. Далее, когда человек понял, что через меня добираться до деталей, которые были нужны ему, чтобы добраться до проигрывателя и посмотреть содержимое флешки, опасно, он захотел расправиться с Рантаро, забрав у него и флешку, и жизнь. Наш человек подмешал Рантаро отраву в еду, пока тот уже несколько дней прятался в своей лаборатории, но «жертва» тоже не оказалась глупа и стала проверять еду на удачно попавшейся под руку Монофани. Тогда бывший убийца Киё усыпил Кайто, который дежурил возле лаборатории и взломал дверь, что не засчиталось за ним как нарушение правил академии, ведь у него было намерение убить. Увидев подвешенный «труп» своей желанной жертвы, убийце предоставился выбор в виде на тот момент беззащитного Кайто, где был велик шанс, что это убийство увижу я и Маки, или же убийство Гонты, о местоположении которого сейчас никто не знал, ведь он готовил сюрприз для Тэнко, чтобы извиниться перед ней за тот инцидент с жуками. Человек выбрал второй вариант, несмотря на физическое превосходство Гонты, но он понадеялся лишь на удачу. Тем временем «подвешенный» Рантаро подумал, что в его лабораторию ворвалась я, из-за схожести тени и ещё какого-то доказательства, которое он так и не озвучил. Готовящий убийство человек подкрался к Гонте со спины с большими ножницами и уже было хотел попробовать напасть, но Гонта заметил его и случайно активировал пушку. Эта пушка с такой силой выстрелила нападающему в живот, что тот получил несовместимые с жизнью травмы, а Гонта так перепугался, что поскользнулся и, вероятно, напоролся горлом на те самые ножницы, потерял равновесие и рухнул с балкона.
Я ведь всё верно сказала, Кируми Тоджо — абсолютная горничная?
— Время голосовать!
***
Голосование успешно подошло к концу. Все студенты с мрачным видом вышли из-за своих стоек, уже ожидая оглашение результатов и будучи уверенными в том, что сейчас один из них снова покинет игру через жёстокие пытки чёрно-белого медведя, которые тот преподнесёт, как «небесную кару» этой академии за совершение преступления. Подсветка стоек гаснет, а таблички с перечёркнутыми фотографиями выбывших учеников теперь выглядит ещё более угнетающе, чем раньше. Монокума продолжает сидеть на своём привычном месте в компании Монотаро и Монодама, но по неизвестной причине, судя по всему, даже не думает двигаться с места и оглашать то, что все и так уже знают. Про происходит? — Монокума. У нас нет времени ждать, Кируми всё ещё плохо, — напоминает ему Маки, ожидая, что тот хоть немного зашевелится. Вот только этого не происходит. Зубы медведя начинают странно двигаться и скрежетать, а лапки едва заметно дёргаются, что наводит на мысль, что директор еле сдерживает смех. Ничего не понимающие студенты замечают, как огромный телевизор опускается с потолка на железных креплениях с соответствующим звуком, а затем резко включается, демонстрируя всем тот самый балкон, на котором умер Гонта Гокухара. — Какого… — единственное, что звучит среди всех студентов в исполнении Кайто, когда на мониторе появляется фигура абсолютного энтомолога, катящего конфетти-пушку с заранее подготовленным снегом внутри. Довольный и как всегда летающий в своих мыслях Гонта готовит всё для предстоящего сюрприза, даже не догадываясь о том, что он сейчас не один и позади крадётся другой человек с большими ножницами в руках. Кируми, желая использовать свой последний шанс, и пряча ножницы за спину, легонько хлопает Гокухару по плечу, отчего тот сразу пугливо вскрикивает, выдавая всю свою раннюю уверенность в том, что он находился сейчас здесь в полном одиночестве. — Б-Боже, Кируми! Ты такая тихая! — Прости за то, что напугала. У меня возникло кое-какое дело. Хотела передать тебе секретную информацию от остальных ребят. — Секретную? — переспрашивает энтомолог, с сомнением оглядываясь на пушку, а затем подходит к ней и с грустью начинает гладить поверхность, — А это… Срочно? — Да, — отвечает ему Тоджо, приближаясь настолько аккуратной походкой, что стука от её каблучков даже не слышно, — Буквально минута. Но это правда секретно, поэтому лучше наклонись. Я прошепчу на ухо. Громила послушно кивает и наклоняется к девушке, а особа покрепче сжимает ножницы и, оказавшись возле его лица, уже готовится воткнуть их парню прямо в глаз, да засунуть так глубоко, чтобы дойти до самого основания мозга, но Гонта вовремя замечает странное колебание тени на полу, а увидев нечто, что напомнило ему нож, сразу кричит и чуть ли не отпрыгивает, при этом задев конфетти пушку, которая была почти вплотную к Кируми. Резкая вспышка, хлопок, Кируми истошно вскрикивает, схватившись за живот. Её движения такие оборванные и заторможенные, будто всё её тело парализовало, а желудок сейчас вывалится наружу, и девушка делает всё, чтобы удержать находящиеся внутри органы. Она падает на колени, промокнув, и страдая так, как ей ещё никогда не приходилось страдать. Гонта в панике бросается к ней, моля о прощении и совершенно позабыв о том, что она только что пыталась с ним сделать. Кируми находится в болезненной агонии, но всё ещё не оставляет попыток воспользоваться ситуацией и хватает свободной рукой упавшие на пол ножницы, а затем почти попадает по Гокухаре, но он в очередной раз уворачивается. — Да сдохни ты уже! — завопила Кируми, продолжая бесцельно резать воздух, пока её несчастливые ножницы снова не оказались на полу, — Просто умрите… Хоть кто-нибудь… Поче…му… Юноша в панике заливается слезами и уже хочет убежать прочь за помощью, не слыша ничего из тех проклятий, которые насылает на него горничная, но Кируми даже тут не сдаётся и начинает орать так громко, будто её прямо сейчас вскрывают… И это работает, потому что Гонта останавливается и снова бежит к ней, чтобы понять, чем он может помочь, ведь пока он найдёт кого-то ещё, горничная и вовсе может погибнуть. Он продолжает и продолжает извиняться, пытаясь придумать, что делать, но у него не выходит. — Тебе никто не поверит! — но тут её крики внезапно начинают походить на возмущения, даже на некий призыв к справедливости, — Хватит меня мучить… Мне нужно… на волю… — Г-Гонта не хотел! Гонта правда не хоте… Дикой панике того парня, который и так в последнее время чувствовал вину перед всеми за тот инцидент с жуками, теперь окончательно не было предела, как и предела для поведения той, кто сейчас намеренно его испытывал нервы на крепкость и старался его добить... Что и так выходило уже довольно неплохо. — Все возненавидят тебя… За то, что ты сделал! Умри! Не позорься! Умри! — состояние Кируми настолько жуткое, что она уже прямым текстом начинает призывать парня к суициду, лишь бы хоть как-то быть причастной к убийству, которое, возможно, всё же поможет выйти ей на волю. И это, как и ожидалось, правда частично работает, потому что всегда ранимый и до глубины сердца добрый Гонта не может сдержать ливня из собственных слёз. — Умри! Умри! Просто умри! Если я выживу… то твоя смерть… принесёт мне хоть какую-то пользу… Просто умри! Все ещё больше тебя возненавидят! Проходит минута. — Умри! Умри, просто умри! И Гокухара действительно… хватает ножницы. Находясь в агонии и шоке от всего, что произошло за последние пять минут, энтомолог кричит, захлёбываясь в своих слезах, и протыкает насквозь собственное горло. Меньше секунды — и крики Кируми прекращаются. Пол и часть стен начинают окрашиваться в ярко-розовый, как лицо девушки, на которое прилетает маленькая розовая капля, которая буквально мгновение назад была в теле Гонты. Тоджо чувствует, как вот-вот потеряет сознание от болевого порога, но молчит, без моргания взирая на пугающую картину. И что самое страшное — она начинает улыбаться, после прошептав что-то похожее на «получилось». Запись накануне убийства транслируется ещё какое-то время после падения тела Гокухары с высоты, и экран демонстративно выключается, поднимаясь обратно к потолку. Никто не может вымолвить из себя и слова до тех пор, пока это игриво не делает Монокума: — И-и-и-и! Сегодня вы ошиблись! Гонта Гокухара, абсолютный энтомолог, не был убит Кируми Тоджо, абсолютной горничной! Ваш драгоценный, прекрасный, высоченный и дико тупой размазня… Совершил самоубийство! Тишина продолжила наполнять зал, смешиваясь с пронзительным молчанием каждого студента, который и вовсе забыл о том, что такое дыхание. Их шоку настолько не было предела, что казалось, что они все упадут на месте прямо сейчас. — Вы были правы по поводу того, что Кируми Тоджо и есть настоящая убийца Корекиё! — продолжил объясняться медведь, бродя туда-сюда со сложенными за спиной лапками, — Вот только Кируми предприняла не одну такую попытку, а целых три! — Три?! — Монотаро с удивлением взглянул на своего оставшегося в живых брата, — Он сказал «три»? — Он. Сказал. Три, — повторил за ним Монодам. — Видите ли, Кируми просчиталась с правилом про два убийства, но это не единственный раз, когда она совершила ошибку. Второй её ошибкой было напасть на кого-то вроде Гонты, а третьей то, что она была настолько беспомощна из-за ранения, что намеренно, зная, какой он у вас «ранимый лапочка», довела его словами до самоубийства, потому что считала, что доведение до самовыпила тоже засчитается как убийство от её рук и она снова получит шанс попасть на свободу, если её не раскроют, ха-ха-ха! И на этой ноте директор явно хотел ещё поглумиться над столь глупыми попытками прислуги сделать хоть что-то, чтобы выйти на волю, но вспомнил, что у него теперь возникло дело поважнее. Один из глаз Монокумы засиял ярко-красным, а на морде появился всем столь знакомый и до чёртиков ненавистный звериный оскал: — Ах, да! Чуть не забыл. Вы, мои дорогие и любимые ученики, спешу напомнить, ошиблись в выборе убийцы. Мне стоит озвучивать вам повторно, какое наказание следует за это? — Ч-чего… — стоявший в толпе Кайто почувствовал, как капли пота с его лба начинают спадать на пол от одной лишь ассоциации со словом «наказание», коей являлась жестокая смерть, — Это же… Это же шутка, да? — Мы все… умрём? — еле смогла пробормотать Тэнко, задрожав подобно маленькому осиновому листику. — Т-так! Успокойтесь все, сейчас же! — крикнул им на эмоциях Рантаро, затем в спешке повернувшись к медведю, — Погоди, мы так не договаривались! У нас сейчас другая ситуация, убийца же уже мёртв! — Тем не менее, вы сказали, что убийца — Кируми, что почти никак не совпадает с действительностью. Гонта убил себя сам, — с зевком ответила ему игрушка мастермаинда, разжевав непонятно откуда взявшийся попкорн, — Ничем не могу помочь. — Цумуги! — Амами принялся тыкать в косолапого пальцем, уже обращась к его кукловоду, — Это не смешно! Я знаю, что тебе невыгодно убивать нас сейчас, не прикидывайся! Ты уже выдала это, когда я разговаривал с тобой в прошлый раз! — Что-то я устал уже, — но медведь даже не стал его слушать, достав из-за своего трона огромный искрящийся молоток, отчего все, в особенности Рантаро, тут же сделали два шага назад, — Эхей, Кируми! Вот видишь, у тебя всё же получилось совершить убийство! Но как бы директор ни хотел получить от неё сейчас счастливую реакцию и пламенную речь, горничная ему не ответила, продолжив сидеть в том же положении, что и раньше, склонив голову так, что волосы полностью закрывали её лицо. Её банально не было видно. Не поменялось ровным счётом ничего с того момента, когда она выслушивала, как её действия раскладыаали по полочкам криминального шкафа. Она продолжала хранить молчание. — Правда-а-а-а… Массовое, получается, да? Раз, два, три, четыре, пять, шесть и семь, включая тебя! У-у-ух, мама, сразу семь человек! Как замечательно, давно я так не отрывался! Так соскучился по многочисленным казн… — Батя. Но столь вдохновлённый и радостный лепет директора был прерван слегка растерянным голосом его красно-белого сынишки и механическим вздохом бело-зелёного сынишки, которые сейчас находились возле инвалидной коляски с Кируми, уже довольно давно не открывавшей своего рта на суде. И, что выглядело не менее странно со стороны, вместе с этими медвежеподобными товарищами стоял рядом ещё и абсолютный теннисист, молча держа в руках свою чёрную шапку. — Рёма? — тихо позвала его Каэде, надеясь, что он сразу повернётся к ней и скажет, что просто «задумался» или «пытается придумать, как им избежать казни», но когда этого не произошло, то от вида коротко подстриженной макушки пианистка уже начала чувствовать, как её глаза начинают становиться мокрыми. И мокрыми они становились не просто так, а от полного понимания, что произошло, и почему Хоши только что снял свой головной убор. — Х-хей… Что случилось? Ты чего там встал? — задала до боли глупый вопрос Тэнко, тем самым ешё больше все усугубив. И пока Цумуги в облике Монокумы продолжала восседать на престоле судьи, с удивлением глядя на инвалидную коляску через монитор, Монотаро и Монодам переглядывались по несколько раз, чтобы убедиться в своих выводах. Проходит ещё одна минута… Две... И Монотаро разворачивается ко всем студентам, коротко заявляя: — Померла.