И лёд растаял

POV Алина — Вставай, Алина, хватит грустить. Пойдем смотреть фильмы. Не хочу. Ничего абсолютно не хочу. Мой день проходит в постели, второй и третий… на четвертый в комнату входит мама. Она садится рядом со мной. — Ты не ходила на тренировки, обычно ты не пропускаешь их даже в отпускное время. И ты ничего не ешь. Бросаю взгляд на надкусанное яблоко, одиноко притаившееся на столе. — Ем. — Этого мало! — Мне хватает. Этери говорит, мы сами должны понимать, когда следует прекратить потреблять большое количество калорий. Она разрешает нам есть все, но мы понимаем, что последует после контрольного взвешивания. Эти четыре дня я обхожусь яблоками. — Мам, я в порядке. Но она понимает, что это далеко не так. Она уходит, а возвращается уже с тарелкой манной каши, ставит на столик. — Поешь. И сегодня Сабина выступает. Она очень ждет, что ты придешь ее поддержать. Я тянусь за ложкой. — Уже третий день твой хореограф пытается тебя выловить. Как ты и просила, говорим, что ты у подружки… Может, уже поговоришь с ним? — Мам, я имею право на отдых. А он притащился сюда следом за мной, чтобы проводить дополнительные тренировки. Мой телефон все это время разрывается сообщениями от Дани. Он извинялся, просил встречи. А я… я просто не отвечала. Он же не виноват, что я позволила себе в него влюбиться. *** Прокаты малышей — особый вид искусства. Они такие целеустремленные, с горящими глазками, желанием сделать то, чего по их мнению никто не может сделать лучше. Вот одно четырехлетнее сокровище катается под музыку из какого-то детского мультфильма. Она неуверенно крутит волчок, поднимается и заходит на бильман. Малышка талантлива и мне нравится, что, падая на прыжке, она поднимается и продолжает дальше. Впервые упав, я решила, что фигурное катание не для меня. Ребенок заканчивает выступление, неуклюже кланяется. Зал аплодирует. Сабина выходит на лед в желтом платье. Она демонстрирует плавное, неторопливое, но мощное катание. Моя сестра гордится тем, что я здесь, и это придает ей уверенности. А я горжусь ей… такой маленькой, но такой сильной духом. Мне бы поучиться у малышей. Почему, когда взрослеет, человек становится слабым? На него давит тяжесть побед и неудач. И чувства, вот что действительно пугает. — Сабина Загитова! Спасибо за прекрасное выступление! Сабина покидает лед, и тогда я слышу собственное имя. — Мы знаем, что в зале находится Олимпийская Чемпионка две тысячи восемнадцатого года! Алина Загитова, вы бы не могли выйти к нам? Нет. Не могла. Я нервно сжимаю свой рюкзак, в котором находятся коньки. Люди начинают оглядываться на меня. — Извините, я не… — Выходи! Выходи! С места я не двигаюсь. На самом деле я уверена, встань я на лед сейчас перед таким количеством людей, тут же грохнусь в обморок. Мое самочувствие позволяет лишь неуверенно скользить по льду, называя это тренировками. Этери меня убьет, если узнает, каким образом я держала себя в форме. Народ всё ликует, меня подталкивают ко льду. Я даже выдавливаю улыбку и делаю вид, что соглашусь. А затем обращаюсь в бегство. Я действительно делаю это — убегаю от людей, которых вообще-то должна развлекать разными интервью и прочим. Непростительно это все. Когда я прихожу на свой (мой, потому что никто в здравом уме не будет кататься на таком льду) каток, то замечаю темную фигуру. На коньках. — Рано или поздно ты должна была появиться здесь. Я все эти дни чувствовал себя долбаным маньяком. Удивительно, что твои родители не вызвали полицию. Первая моя мысль — сбежать и от него. Но я сажусь на скамейку и дрожащими руками переобуваюсь. — Я попросила тебя уехать. Даниил Маркович, мы уже решили, что сложно всё это. Мне семнадцать. — Возраст меня волнует меньше всего. И тебя, я знаю, тоже. Мне хочется плакать. Как никогда раньше. Я превращаюсь в тех самых слезливых девочек… — Я уеду. Конечно, рано или поздно он уедет из Ижевска, но уже в Москве через пару дней мы вновь встретимся. — Но я хочу в последний раз уснуть рядом с тобой. Без поцелуев. Без касаний. Я ступаю на лед, ощущая его — он стоит совсем рядом. Даниил кладет в мою руку листочек. Адрес? Я тут же комкаю его. И он понимает все. Больше всего на свете мне хочется оказаться рядом с ним. Больше всего на свете… Но я не могу поступить так с нами. — Я люблю тебя, маленькая чемпионка. И знаешь, что я вижу? Мне смешно, что в такой момент он еще вспоминает эту игру. — Что? — мой собственный голос кажется мне незнакомым, тихим, даже писклявым. Горло давит, с трудом сдерживаю слезы. У меня еще будет время пожалеть себя. — Что и ты меня любишь. Он целует меня в лоб. А затем уходит. Я не оглядываюсь. Я стою, сжимая скомканный листочек, желая исчезнуть с этого света, куда-нибудь, где меня не будут знать как Олимпийскую Чемпионку. Куда-то, где я бы смогла быть с любимым. Даня прав: возраст — это последнее что нас обоих волнует. Опускаюсь на колени и впервые в жизни я не благодарю лед поцелуем. Я со всей силы бью по нему кулаком, разбивая костяшки пальцев в кровь. /он стоит у окна гостиничного номера. Наблюдает за голубями. Они взлетают и снова опускаются на землю, клюют пшено, поданное какой-нибудь сердобольной старушкой. Ему плохо. Завтра наступит новый день, заполненный болью. И снова, и снова. И так будет продолжаться до того момента, пока он не решится что-нибудь изменить, вот только менять он абсолютно ничего не хочет. Алина. Это имя режет слух и больше не кажется ему нежным и спокойным. Напротив — оно словно торнадо рушит все его мечты, уносит надежды и ломает любовь. Жизнь-- непредсказуемая штука, и ,если вчера он был счастлив, то сегодня хочет умереть. Но девушка права. Он должен отойти в сторону. — Ты мог бы поселиться где-нибудь в более уютном месте. Даниил резко поворачивается. Девушка уже сбросила с себя куртку и сняла сапоги. Ее волосы усыпаны снежинками, глаза опухли от слез. Но она здесь. Они больше не говорят, Даня садится на кровать и чувствует, что должен оправдаться. Он должен рассказать о своих планах, но не может. Это разобьет им обоим сердце. Алина садится рядом. Она разглядывает старенький телевизор и покошенный стол. — Что это? Он хватает девушку за руку. Разбитое запястье выглядит плохо. Утром этого не было. — Упала на тулупе. — Перчатки больше не в моде? Алина улыбается и прячет руки. — Мы можем лечь спать без нотаций? — спрашивает она. — Душ здесь есть? Или в этой халупе он только общий? Даниил смеется и указывает на вторую дверь. Девушка кусает губы, он заставляет себя отвести взгляд. — Футболку дашь? Я… ну, не заходила домой. Даниил старается как можно спокойнее отреагировать на эту просьбу. Он достает длинную футболку и кидает Алине. Девушка скрывается за дверью, а сам парень вырубает свет. Лучше не видеть девушку в его одежде. Он рассматривает звезды на потолке. Какой-то умник решил, что это хорошее дизайнерское решение. Абсолютно нет. Но отвлекает на раз два. Даниил насчитывает шестьдесят пять маленьких звездочек, когда Алина выходит и садится на кровать. — Я вижу. Ее голос такой тихий. Девушка явно старается говорить ровно. Даниил тоже усаживается, глядя на ее перебинтованное запястье. — Я вижу, что ты любишь меня. И ты был прав. Я чувствую то же самое. Именно поэтому мы не можем быть вместе. Как по-идиотски это звучит, да? Абсолютно. Алина протягивает к нему руки, но тут вспоминает правило: без касаний. Ей удается сдержать порыв. — У тебя все еще впереди, Алина. Олимпиада… — Да к черту Олимпиаду! Мне плевать на нее! Она бросается вперед и хватает мужчину за руку. Даниил обнимает девушку за плечи. Они смотрят друг другу в глаза. — На самом деле тебе не плевать. — Ты ничего не знаешь. — Я знаю все. Они целуются. Девушка жадно впитывает те чувства, который Даня дарит ей. Она хватает его за плечи, ощущая горячую кожу. Парень проводит рукой по спине Алины. Футболка летит прочь. — Алина, черт. Нет. Он укутывает ее в одеяло и радуется, что практически ничего не видит. Он смотрит на Алину, которая теперь сидит в углу кровати, укутавшись в одеяло. Она тихо смеется. Сейчас…она чувствует себя так, словно тяжелый камень покинул ее сердце, так легко принять то, что они… влюблены. Так желаемо то, о чем она так долго себе запрещала думать. И лишь во снах… Сны. И сейчас, легкость пробудила все те чувства, которые она так рьяно скрывала не только от Даниила, но и от самой себя. Девушка улыбается, срывая с руки бинт. Он летит на пол. Вместе с одеялом, обнажая тело Алины. Лицо Даниила озаряется непониманием, удивлением. И вожделением. Девушка тянется вперед и Даниил целует ее в губы. Когда их тела касаются, Даниил дрожит, стараясь совладать с собственным телом, а Алина вдыхает аромат его тела и геля для душа, ощущая всплеск желания и страха. Приятного страха, который связан лишь с тем, что придется испытать неизбежную боль, которая на фоне ее чувств и эмоций кажется таким пустяком. Комната освещается светом фар, проезжающей мимо машины. Даниил прижимает девушку к груди, поглаживая ее по волосам. — Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю. Слова были сказаны. Но они не могут выразить всей гаммы чувств. И близость, которую они разделяют, выражает любовь обоих. Даниил теряется. Впервые за много лет он не знает, что делать с обнаженной девушкой в его постели. Он хочет ее целовать, ласкать и дарить самые приятные часы наслаждения. Он хочет ее. Его руки дрожат как у мальчишки, когда он касается ее груди, гладит живот, проводит ладонью по бедрам. Алина выгибается ему навстречу, а его собственный разум грозится лишиться рассудка, когда он слышит стоны удовольствия. Несмотря на это безумие, он не торопится. Ему хватит сил на то, чтобы добраться до пачки презервативов. Хочется растянуть это мгновение. Почему-то кажется, что Алина испарится, а с ней --часть его души. Парень нависает над ней, ощущая жар ее тела, она так прекрасна. И ее взгляд говорит о том, что она хочет получить его всего. И Даниил входит в нее, чувствуя, что не сможет больше держаться. Алина вскрикивает, впившись в его плечи пальцами, а мужчина замирает, давая ей возможность прийти в себя. Он вытирает слезы с ее щек. Ему ненавистна сама мысль о том, чтобы сделать ей больно. Но это происходит. И Алина, после пары минут судорожных вдохов, сама тянется к нему и целует в губы. Даниил осторожно начинает двигаться, с собственных губ срываются тихие стоны наслаждения. Он с трудом себя контролирует, замедляясь, когда девушка тихо шепчет о боли. Однако вскоре Алина ощущает вспышку наслаждения. Боль хоть и не проходит, но отступает на второе место, и она судорожно выдыхает. Это ни с чем несравнимое удовольствие. Даниил здесь, рядом. С ней. Ее любимый хореограф. . Когда Даниил набирает темп, девушка обхватывает его бедра ногами, чувствуя, что ее собственные движения неуклюжи. А затем Даниил сжимает ее запястье… И падает рядом на подушку. Алина в шоке от новых ощущений, по ее щекам все еще текут слезы боли, но она счастлива. Девушка прижимается к его горячей груди. И засыпает. Завтра она проснется и все действительно будет по-новому. Даниил обещал уехать, да. И он сдерживает свое обещание. Вот только девушке невдомек, что через два дня они не встретятся в Хрустальном. И пока еще не знает, что Этери Тутберидзе уже нашла ей нового хореографа на замену Даниилу, который написал заявление на увольнение. Она проснется одна. И все будет по-другому./