***
В замке царило уныние. Последний гонец прибыл три часа назад и новости были плачевны. Оли, откровенно говоря, не удивлялся. Он изначально не понимал, на что рассчитывали отец с братьями, примыкая к смуте. И что будет теперь с ними со всеми? Оли был первый сын и старший среди братьев, хотя в это трудно было поверить. Мать умерла родами, его вытащили буквально с того света. Иногда он думал, что зря. Он так и остался слабым, болезненным, худым и неуклюжим. Для воплощения амбиций отца такой сын не годился (сам он из-за травмы ноги давно не мог сидеть в седле), так что тот женился вторично, даже не переждав положенного срока траура. И первый из братьев, родившийся через год, был в два раза шире и смотрелся в полтора раза старше Оли. Смотрелся, пока был жив... Неугодного первого сына запихнули подальше, почти под самую крышу. Мачеха только иногда поглядывала, сузив глаза, а так игнорировала его, как позже и братья. Только знахарь наведывался каждую неделю, отпаивал травами от постоянных простуд из-за сквозняков, да кухонная челядь подкармливала иногда. Со знахарем он только и общался, в остальное же время либо бродил по замку и окрестностям, либо читал книги из библиотеки. К счастью, грамоте его всё-таки обучили - всё равно преподаватель приходил к остальным детям, тратиться на него не пришлось, а с остальным помогло природное любопытство. Отец хмуро кивал, завидев его в коридоре или за общим столом, но ни о чём не заговаривал и не спрашивал. Было видно, что никто не верил в долгую жизнь первого сына и тратить на него время, внимание и деньги не собирался. А вот отвечать ему теперь придётся вместе со всеми, наравне. Как сыну и как старшему. За то, чего он не делал, не думал, не хотел, чему не мог помешать. Отвечать за преступление, где наименьшая кара - лишение титула и всех привилегий, а наибольшая... Оли вздрагивал от предположений и старался об этом не думать. Он прочитал достаточно книг и исторических хроник, чтобы не слишком-то верить в какую-то вселенскую справедливость, но было обидно. Братья и отец хотя бы знали, за что идут на всё это, а его просто захватило маховиком, имя которому - род. Когда войско действующего владыки появилось на горизонте, Оли отправили к себе и велели не выходить, пока не позовут. Замок остался без защиты, и отец, понимая, что терять ему нечего, не стал запираться. Хотя бы выпросить быструю смерть можно было попытаться, а так может кого-то удастся и спасти. Вон, младшенький ещё в колыбели, может, на него рука не поднимется? Прошло несколько томительных часов. Оли не знал, молиться ему о спасении или лучше расшатать решётку да вниз головой на дворовые плиты - быстро и без затей... Да только такой трусливый поступок не достоин благородного. Отец говорил, запачкать имя недостойной смертью хуже всего - никак не исправишь. Но, наконец, в двери постучали и велели спуститься в зал. Посреди зала стоял высокий и мощный, как дуб, воин, окружённый свитой. Оли успел заметить только стать и цепкий взгляд, которым его окинули с ног до головы, как сзади несильно подтолкнули и он опустил глаза, чтобы не споткнуться. Да и не пристало так пялиться на того, кто решает их судьбы. - И это старший? Кто-то может подтвердить? Оли некстати подумалось, что одежда на нём мало того, что ношеная, так ещё и висит, как на вешалке. Самому-то ему всегда было всё равно, но перед чужим стало стыдно. Благородный лорд не иначе как за прислугу его принял... - Моё дворянское слово. Оли мой первый сын. - Такое же дворянское слово, которым ты клялся верой служить королю? Что ж... хочу увидеть следующего сына. - Герану нет ещё и семнадцати... - Сейчас же. Голос из насмешливого вдруг стал тяжёлым, словно наковальня. Ни у кого ни на секунду не возник бы вопрос, кто именно тут имеет право давать распоряжения. Отец поклонился и велел слугам сходить за братом. Геран был крепким и задиристым, иногда цеплял и Оли, но это было не слишком интересно - старший не отвечал и всегда старался где-нибудь скрыться. Мрачный воин осмотрел братьев. - Собирайте. - Кого? - голос отца чуть вздрогнул. - Обоих. - Почему? Одного разве недостаточно? - спорить было глупо, даже Оли это понимал, но на отца было жалко смотреть. Герана он любил, гордился его выходками, считал лучшим среди сыновей. - Ты бы предпочёл, чтобы они остались дома? Я могу это устроить. Как ты хочешь, чтобы я подвесил их - у ворот или прямо у входа в дом? Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Их жизнь - уступка древности твоего рода, почтение памяти твоих предков, которые не предавали своего короля. Останутся ли живы твои сыновья - зависит от них и от тебя. Больше отец не спорил. Собирали их быстро: на месте, как объяснили, будет всё нужное. Оли, чуть пометавшись по комнате, прихватил только медальон с волосами матери, да не удержался и взял книги. Всё равно никто их больше не читает, хватятся не скоро. Лекарь, причитая, дал ему набор снадобий в дорогу. Оли не очень верил, что они помогут. Несколько дней пути да ещё ранняя весна, влажная и ветреная, в каких-нибудь хилых повозках... В общем, слечь с горячкой он должен был почти наверняка. Возможно, это был даже не худший вариант развития событий - в горячке ничего не понимаешь. Прощаться было особо не с кем. Дружил он только со старыми слугами, которые ещё помнили мать и жалели его, но их осталось мало. Новые больше думали, как угодить нынешнему хозяину, его жене и их детям. Отец зашёл перед самым выходом. Осмотрел его хмуро. - Тебя не готовили к такому. Не знаю, как долго ты протянешь с этим малым - он славится своим жёстким характером, но до последнего вдоха помни - ты Ренфолд. Не смей уронить достоинство этого имени. Честь важнее жизни, иначе мы не достойны быть высшими. Оли правда не знал, о какой чести говорит сейчас отец, поправший основу всего уклада - верность сюзерену, но промолчал. Препираться сейчас всё равно не имело смысла. Когда-то Оли неутомимо штудировал и геральдику, и этикет, и генеалогию, и все необходимые правила и законы, пока думал, что это может как-то изменить отношение к нему, раз уж такие вещи имели значение для взрослых. Он был обычным ребенком, мечтал о внимании, одобрении, был готов стараться ради них изо всех сил, но... Отец никогда его не видел и не слышал - сейчас не услышит тем более. Что же, пусть хоть память о нём останется, как о почтительном сыне. Оли поклонился. У Герана поклажи оказалось вдвое больше. Воин, от которого, казалось, не укрывалось ничего, бросил взгляд на пожитки Оли и несессер со склянками и отдал какое-то распоряжение. Их с братом посадили в разные крытые повозки. Как Оли показалось, его была шире и чуть удобнее. Видимо, статус старшего сына формально что-то значил, а может быть, ему действительно показалось, на дворе было ещё темновато... Как только рассвело, они отправились в путь. Оли ловил родные, знакомые виды, мысленно прощаясь с ними. В чужом замке никто не будет с ним возиться и вряд ли у него будет столько свободы. Они ехали целый день, остановились только перекусить на постоялом дворе. Перед Оли поставили какую-то похлёбку, кашу с кореньями и хлеб, но ему кусок в горло не лез, так что он осилил по паре ложек и отодвинул тарелки. А хлеб с собой забрал - вдруг в дороге всё-таки проголодается. Выходя, наткнулся на всё тот же насмешливый взгляд, под которым гордо выпрямился и поджал губы. Пусть думает, что пожелает. Когда пошли незнакомые места, он задремал. Разбудил его залезший в повозку тот самый военачальник. Он ещё раз оглядел Оли, который кутался во всё, что нашёл среди своих вещей (а тёплого среди них нашлось немного - в холода он обычно из дому носа не показывал). - Ты в самом деле старший сын? Твой братец дрался, словно медведь, я ожидал, что уж старший-то... - Да, я старший, но у нас разные матери. - Ты слабоват, да? Болеешь часто? Оли поёжился от этих слов. Вся его жизнь, а может и жизнь родных была иной, будь это не так... Воин кивнул про себя. - Понятно. А то я уже голову сломал, что за чудовище этот старший, если чадолюбивый папаша отдаёт мне его без единого звука. Слабых он не любит, это верно. Тебя ведь и не готовили быть преемником, да? Трое крепких лбов, есть из кого выбирать. Каждое слово жалило изнутри, но Оли только кивнул. Да, он никчёмен. Вот разве что в заложники отдать и пожертвовать в нужный момент, но воин оказался неглуп. Гераном отец не пожертвует. Так что даже в качестве заложника первый сын не сгодился. Но он не покажет этому надменному вояке свою слабость. Тот, всё так же цепко наблюдая за ним, ухмыльнулся кончиком рта. - Занятно... Я Витглен Хелдер. Чаще зовут Вилом. - Олис Ренфолд. - он поколебался - Оли. - Рад познакомиться, Оли. Назвавшийся Вилом залез под одно из сидений, в дорожный мешок, вытащил склянку с серой жидкостью, которая как будто вспыхивала чем-то зелёным внутри. - Почувствуешь жар или слабость - выпей. Настойка хороша, наш маг составлял. Укрепляет для долгого пути. Мне уже не понадобится, мы скоро приедем, а тебе, я смотрю, любой путь долог... Оли сцепил зубы и промолчал. Воин был прав и поэтому бесил. Мелькнула мысль отказаться от напитка, но если он правда свалится посреди пути, то у этого выскочки будет очередная причина для насмешек. Так что он решил пользоваться чужим зельем только в крайнем случае. Оли поглубже зарылся в одежду и снова задремал. Когда он проснулся, поверх тряпья его укрывал чей-то тёплый, тяжёлый дорожный плащ, а Вила рядом не было.***
Дни слились в один: дорога, постоялые дворы, холодные ночи, редкое солнце. Весна выдалась переменчивой и хмурой. Оли было худо от постоянной тряски, он никогда в жизни не проводил столько времени в пути. Его мутило, поэтому он почти не ел, больше пил сборы трав из дома и разбавленное вино, чтобы уснуть. Хоть слабость и усиливалась с каждым днём, Оли считал, что способен потерпеть ещё немного без посторонней помощи. Когда на постоялом дворе он второй раз отказался выйти к ужину, Вил заглянул к нему сам, мрачный и раздраженный. - Почему не спускаешься? Случилось что? Оли отрицательно качнул головой. - Всё в порядке, я не голоден. Вил вдруг положил руку ему на лоб. Рука показалась ледяной, Оли вздрогнул от неожиданности, и воин убрал её, сердито прорычав: - Я же сказал, пей настойку, если будет плохо. Он быстро исчез в дверях, вернулся с неглубокой чашей, где, похоже, был бульон, и капнул туда несколько капель зелья. - Я не... - Оли сглотнул и слабо помотал головой. Вил поймал его за подбородок и прошипел: - Пей, или клянусь богом, я разожму тебе зубы и силой волью. Воин был зол, и Оли постарался не показать, что напуган. Он взял чашу и медленными глотками осушил её. Зелье добавляло еде привкус прохлады, как речная мята, она прокатилась вниз и Оли действительно стало легче. Вил проследил за тем, чтобы чаша осталась пустой и чтобы он всё при этом проглотил, только после этого отвёл взгляд. - Упрямства, смотрю, тебе за весь род отсыпали одному. Только и упёртым быть надо с умом... Приедем завтра. Дома за тобой будет легче приглядывать. Почему за ним надо приглядывать и почему только за ним, Оли так и не понял. Ему совсем не нравилось, что этот человек, который забрал его из дома против воли, пытается его поучать да ещё и командовать, поэтому он внутренне собрался, поднял взгляд и твёрдо посмотрел прямо в глаза. Вил уже остыл от своей вспышки, поэтому только криво ухмыльнулся, покачал головой. - Да уж сам вижу, что просто не будет - и вышел.***
Когда они остановились, за окном было уже темно. Вокруг лаяли собаки, слышалась какая-то суета. Оли тряхнул головой, прогоняя дрёму, и решил воспользоваться возможностью, размяться. Но выйдя, вдруг осознал, что вокруг не поля, не лес, не деревня и не постоялый двор. Телега стояла у высокой каменной стены, недалеко от парадного входа в замок. Наездники спешились, лениво переговариваясь, слуги при свете факелов разгружали повозки и уводили коней. Воины были рады вернуться домой. Оли прищурился, стараясь разглядеть немолодого, но статного мужчину, который вышел на крыльцо. Витглен подошёл к нему и поклонился. Тот в ответ коротко обнял его. - Добро пожаловать домой. Я уж начал беспокоиться. - Дорога заняла много времени... Военачальник чуть отстранился. - Весь путь сюда я вспоминал ваши слова. Простите меня. Я спорил о том, чего не знал и о чём не должен был судить. - Я не сержусь, дитя. Всё идёт, как должно идти, время не поторопишь, но и судьбу не переломаешь. Помни об этом и ты. Оли отвлёк от разговора недовольный возглас Герана где-то справа. Он тоже выходил из повозки, а за ним ещё несколько человек. Кажется, в отличие от Оли, брат ехал не один. Эту компанию встретил другой мужчина, даже в неверном свете факелов было видно военную выправку и шрамы на хмуром лице. Оли, побоявшись сделать что-то не так с первых же шагов, направился к ним, чтобы не отстать и не затеряться, но его остановила какая-то женщина. - Вам не с ними, ваша милость, вам с нами. Брис, возьми вещи господина. Оли видел, что брата и остальных повели куда-то налево от входа, но его сопроводили прямо в замок, служанка и парень, который нёс вещи и вряд ли был намного младше его самого. Оли мог бы поклясться, что Геран тащил свои пожитки сам. Они вошли в маленькую, но уютную гостиную на первом этаже, с камином, парой кресел, небольшим столиком, стулом и полками. В камине уже весело трещал огонь, но Оли повели дальше. Следующая комната была ещё меньше, в ней была кровать, стул и секретер, а ещё одна неприметная дверь вела в гардеробную и туалетную. Там уже стояла высокая деревянная кадка, наполненная водой, застеленная до дна большим куском ткани. То ли будуар фаворитки, то ли пристанище лекаря... Оли огляделся и остановился. - Вы меня, наверно, спутали с кем-то. Мне туда, куда всех повели. - Да как же спутали, помилуйте - парень, которого служанка назвала Брисом, обиженно засопел. - Волос светлый, глаза серые, худой как сме... стройный, то есть.- Брис осёкся и настороженно глянул, чтобы проверить, не сболтнул ли чего лишнего. Оли прямо будто услышал, как Вил его описывает. - Да среди приезжих больше и нету таких. Нету, так нету, Оли расслабился. Может, его тут только помыть хотят. Служанка осталась в гостиной, а Брис положил вещи в гардеробной и начал помогать раздеваться. Оли смутился: - Не надо, я сам. Но парень не сдавался: - Как так - сам, ваша милость! Если я помогать вам не буду, меня со двора попрут. Может, я не особо умелый в услужении, но я научусь, я способный. Вы меня так сразу-то не гоните... Оли вздохнул. Вил что-то не совсем правильно про него понимал. Это у братьев с четырнадцати лет появлялись личные слуги, это братья знали, как себя с ними вести. Оли только читал об этом. Но парень рядом с ним, видимо, тоже был не в курсе. Так что Оли послушно поднимал руки, позволил поддержать, когда садился в воду, терпеливо снёс слишком рьяные старания по оттиранию рук, ног и спины, которые от этого покраснели и налились теплом. Мыльный состав пах сушеной липой и чабрецом. Хорошо, что не розовой водой и не флердоранжем, всё-таки он не девчонка. Пока он отмокал в ванной, парень успел развесить и разложить его вещи, которых было не так уж много, а потом пришёл с куском плотной белой ткани, которым вытер вылезшего Оли, подал домашние туфли и халат. - Книги в спальне положили, прикажете расставить? Значит, всё-таки его тут поселили. Может, там, куда устроили остальных, места не хватает? Тогда почему он тут один, тут ещё двоих точно можно было бы разместить? - Я сам, спасибо. - Ужин или спать? Кровать готова, еду я в гостиную мигом принесу, если прикажете. На кухне ждали прибытия хозяина, всего наготовили. - Полстакана вина и воды, больше ничего не надо. Брис чуть покачал головой, но ничего не сказал. Сам он был парень крепкий, здоровый, в услужении явно не бедствовал и отсутствием аппетита не страдал. Пока он бегал на кухню, Оли расположился в гостиной, в одном из кресел возле камина. Огонь плясал и потрескивал, в комнате было неожиданно тепло. Оли разморило, он чуть не уснул. Брис явился с подносом, на котором, кроме вина и воды, лежал ещё хлеб, сыр, яблоки и немного ветчины. - А это зачем? - Боюсь, до утра не протянете, а мне влетит, - буркнул наглый слуга и Оли неожиданно для себя улыбнулся. На Марту, старую кухарку, которая осталась дома, Брис был не похож, но никого больше не заботило, доживёт ли он до утра. Так что к вину он ещё честно сгрыз яблоко. Брис снова покачал головой, но проводил его в спальню, зажёг лампу-ночник, натянул одеяло повыше. - Спите, ваша милость, ни о чём дурном не думайте. Я тут рядом буду, из гостиной дверца в мою комнату есть, так что если страшный сон приснится, или тоска заест - зовите, я чутко сплю.***
Кошмары не мучили, Оли проспал почти до полудня. Брис принёс таз и кувшин с водой, не дал ему одеться самому, да и вещи были не все знакомые - рубаха, так явно была новее всех, что у него были. - Уже полдник готов, хозяин велел вас за стол привести, как проснётесь. Оли поторопился, причесал волосы, освежился. Наверняка всех уже собрали, он один остался. Он же тут ничего не знает, чем будет заниматься, что можно делать, чего нельзя... Но Вил за столом был один, хотя роскошным полдником можно было пятерых накормить: каплун, пирог с дичью, пирог с тыквой и яблоками, суп, каша на сливках, речная рыба, вареные и маринованные овощи, жареная баранина, зелень... У них и в праздники такого на столе не бывало. Только смахивало на какую-то проверку. Оли приблизительно представлял, на какую. В замке отца за приготовлением еды строго следила мачеха. Дорогие продукты все были учтены до крошки, шли только на стол хозяина и ставились рядом с ним. Оли сидел в конце стола и никогда их не пробовал. Обносили их молодые слуги, которые не рискнули бы перечить хозяйке, а потому мясо ему доставалось только на праздники, когда за всей едой было не уследить. Просить ему что-то передать он стыдился, да и был уверен, что либо все его "не услышат", либо придется ещё выслушать о благодарности , скромности и сыновнем долге. Так что суть испытания была понятна - Витглен проверял, понимает ли Оли своё место. Оли понимал. Он ещё ночью решил, что постарается не доставлять никому неудобств. Как-то придется тут жить, незачем лезть на рожон, надо быть любезным и уступчивым. Потому он поискал глазами что-то самое простое и дешёвое и, хотя это было нелегко, - нашёл какие-то лепёшки, отломил кусочек, опустил глаза и начал сосредоточенно жевать. Прожевал, вытер руки салфеткой, скромно положил ладони на колени и уставился на них в ожидании конца трапезы... пока не услышал грохот отодвигаемого стула (и рычания "да он издевается...!"), не почувствовал, как его дёргают в воздух за плечи и не взглянул в злые карие глаза. - Уморить себя решил? Умереть готов, лишь бы мне досадить? Не мечтай. Ещё раз увижу - лично через колено переброшу, штаны сниму и такую трёпку задам, надолго запомнишь! Оли моргнул удивлённо - вот уж прилетело, откуда не ждали! Воин держал его почти в объятиях, сердце заполошно билось и не давало голове осознать, что же он снова натворил. - Ум-морить? Почему? Я всегд-да мало ем... - Оли так растерялся, что холодность и показное спокойствие сползли с лица. Вил, видимо, тоже осознал, что делает, потому что огонь в глазах утих, он аккуратно усадил Оли обратно. - Теперь ты ешь много. На твоём рационе даже кот не выживет. В моём замке не умирают от голода гости, позорить себя я не дам. Он поставил перед Оли тарелку с супом, сам отрезал от каплуна добрую треть, вложил в руку ложку и сжал своей ладонью, заставляя её взять, хотя это уж точно было лишним. - Ешь. И угрозу мою помни, я слов на ветер не бросаю. Оли помнил. Весь день, пока ходил, осматривался, и всю ночь вспоминал, вертясь и представляя, как жёсткие руки сдирают с него одежду, какие, наверно, твёрдые будут колени, какие крепкие будут шлепки... Боль высокородному терпеть почётно, да только то, что он ощущал, на страх боли мало походило... И Оли горел весь от мыслей, как будет крутиться, будто вырываться, а на самом деле - чтобы отвлечься от того, что с ним делается от этих прикосновений, чтобы спрятать свой позор между их телами и незаметно потереться о грубую ткань. Настоящая пытка, не спрячешь ведь такое... Будет этот здоровый мужлан потом ещё насмехаться, что гордый первенец рода у него под руками, как шлюшонок, от самых грубых ласк, от наказания течёт. И что возразить, если он уже простынь изгваздал, а ведь его и пальцем ещё никто не тронул? Мало судьбе его мучений, добавила новых... Да только Оли себя сломить не даст.***
Брис явился к утру, помог одеться, принёс отвар, сыр, орехи в меду и сладкий пирог. Оли, помня угрозу, постарался нареканий не вызывать, хотя отвык от такого количества еды и чувствовал себя объевшимся и тяжёлым. Брис что-то весело напевал под нос, перестилая постель. - Хорошо спали, ваша милость? Вроде глаза чуть опухшие. - Спасибо, неплохо. Мне нужно привыкнуть к новому месту. - Хозяин вчера тоже хмурый ходил и не взглянет ни на кого... - Да, я уж заметил. Он меня наказать грозился, если я есть буду мало. - Наказать? - Брис даже песню мурлыкать перестал и выглянул. - Как так? - Да вот так. - Ну, он пошутил, наверное. - Мне смешно не было. Слуга почесал затылок. - Оно, конечно, не мне в это лезть, хозяин у нас военный и думаю, всякие решения ему принимать приходится... Да только сколько его знаю, никогда он даже собаку дворовую ногой не пнул. Не из тех он. Слова осели горечью, которую не перебивал даже мёд. - Видимо, дворовая собака вызывает у него больше уважения, чем я. - Да ну, что вы такое говорите, когда... - Брис опять запнулся и нырнул обратно. - Когда? - Он про вас спрашивает. Кухарку выпытывал, я сам слышал, меня вот тоже - как спите, на что жалуетесь, какой одежды не хватает... - Боится, что слухи о нём пойдут. Обещал же, что всё нужное для нас найдётся в замке. Да ещё думает, что я руки на себя наложу. Брис снова выглянул, теперь уже не на шутку встревоженно, и сказал строго: - Вы этого даже не думайте. Грех это страшный, хуже нету. Ну поссорились, что за беда? Никто вас тут не тронет. Вы, если что, мне жалуйтесь, я господину Альбату расскажу, а он уж хозяина приструнит. - А Альбат это кто? - Маг. Да вы его видели, он на пороге был, когда вы приехали. Ему никто перечить не посмеет. Маг! Оли даже жевать перестал. Живой, настоящий маг! Жаль, что рассмотреть не успел. - А он здесь сейчас? - Не, он тут не всё время. Порталами мотается туда-сюда, работы много... Но бывает, да. Настоящих магов было очень мало, ещё меньше оседали на одном месте. Они часто прятали лица, не любили жить с людьми, да и люди... Отец говорил, что они сборище шарлатанов, но были и те, кто считал их порождением тьмы и истреблял. Всякий знал, что подходящий маг в вотчине может быть огромным подспорьем в хозяйстве, только вот заполучить его мало кому удавалось, они были очень осторожны и жутко переборчивы. Витглену, значит, как-то удалось. Оли дома читал какой-то очень древний фолиант, даже не рискнул его с собой взять - боялся, что рассыпется... Там описывался мистический брак между хозяином земли и магом. Маг становился стражем рода и земли, пока был жив тот, с кем он сочетался, а хозяин даровал свою защиту и попечение магу. В книге было описано буйное торжество, с клятвами и нанесением каких-то знаков, описанием какой-то связи... язык был старый и некоторых словосочетаний Оли не понимал. Он попытался представить Вила и этого мага в состоянии...э-э... мистического брака, но что-то не сходилось. - Значит, Альбат маг Витглена? - Не-е, господин Альбат - маг его отца. Мага хозяина зовут Морион. - Он тоже здесь? - Сейчас нет, он в учении. Хозяин по нему очень скучает... Они вместе много лет, чуть не с детства. - А какой он? Ну, Морион? - Морион? На Альбата не похож. Молчаливый, серьёзный. Ни подойти, ни спросить; ни с кем, кроме хозяина, не говорит, ни на кого, кроме него, не смотрит, а в основном у себя пропадает, так что и сказать нечего, к нему только хозяин заходит. Я краем уха слышал, что маг он сильный, не слабее Альбата будет. Оли незаметно вздохнул и взялся за пирог. У всех кто-то есть, все кому-то нужны. А Оли никому не нужен, в какой стороне земли не спроси. Вот и Вил... вредный, гневливый, упёртый... было бы по ком печалиться, пусть хоть пропадёт со своим магом.***
Вил пропадать не желал. Хоть за трапезами они больше не встречались, Оли часто слышал его голос, видел, как он по утрам тренируется в одной рубахе (а то и без) и лёгких штанах, а потом и вовсе обливается водой. Краснея по самые уши, Оли старался скорее пройти мимо и не засматриваться ни на крепкую шею, ни на рельефные плечи, ни на сильные ноги, а уж тем более не глядеть на то, что выше... Не дай бог, его бы самого в таком виде кто-то, кроме Бриса, увидел: урод уродом, мышц почти нет, кости торчат, грудь как у цыпленка - позорище, а не воин... Оли кутался, чтобы под одеждой ничего этого было не разглядеть, но порой ему казалось, что лендлорд видит его сквозь всё. Через несколько дней Оли посетил лекарь, порасспрашивал, что беспокоит, какие травы он пьёт и пил раньше, какие хвори были в роду. Оли отвечал скупо, но честно - лекарь наверняка обо всём Вилу доложит, но с другой стороны, если понадобится помощь, надо, чтобы главное он знал... Потом пришёл какой-то воин и сказал, что по распоряжению хозяина будет его обучать и держать в форме. Воин был не слишком массивным, зато плечи у него были широкие и развитые, так что Оли сам угадал, что тот лучник. Как оказалось, ещё он отлично метал ножи. Хоть и было стыдно для мужчины ничего в таком искусстве не уметь, Оли очень радовался этим занятиям, они были интересными и не такими выматывающими, как борьба врукопашную или на мечах. Лук ему дали тренировочный, не слишком жёсткий, пообещав менять по мере привыкания к нагрузке, ножи требовали скорее концентрации и меткости, чем физической силы. Возле замка был парк с озером и могучими, старыми деревьями, в котором почти никто не бывал. Оли нашёл укромное место под небольшим холмом, где корни двух дубов переплетались между собой причудливой сеткой, сквозь которую густо пробилась прошлогодняя трава, теперь высохшая, и решил сходить туда после занятий. Прихватив с собой книгу, свой старый плащ и кусок хлеба с сыром, он устроился в уютной ложбинке между корней. Если Оли зачитывался, то ничего не видел и не слышал. Поэтому когда ощутил что-то в волосах и решил, что это ветка, досадливо попытался её смахнуть... и упёрся рукой в что-то мягкое и слишком тёплое для дерева. Он задрал голову и обомлел - над ним стояла просто огромных размеров серая собака. Пёс, несмотря на неудачную попытку его отпихнуть, продолжил вполне миролюбиво обнюхивать макушку, потом щекотно ткнулся холодным носом в шею. Оли замер. Он любил собак, но они никогда не были такими большими... Чудище спустилось с холма, чуть помахивая хвостом, и подошло ближе. Оли не придумал ничего лучше, как протянуть на открытой ладони остаток бутерброда. Пёс обнюхал и деликатно взял его подношение (ладонь полностью скрылась под мордой), съел, повторно обнюхал руку, слизнув большим языком крошки. Потом потоптался и прилёг рядом. Оли запоздало подумал, что, возможно, пёс облюбовал это место раньше него, но чудище выглядело спокойным, поэтому Оли рискнул продолжить прерванное занятие. Перестал читать он, когда потемнело, тогда же и обнаружил, что опирается на тёплый серый бок спящей собаки, которую, кажется, этот факт абсолютно устраивал. Тогда он решил, что слишком добродушная псина не тянет на "чудище" и про себя назвал его Лохматиком. Ещё несколько дней после этого они встречались в том же месте. Лохматик съедал бутерброд, давал себя гладить и даже почёсывать живот, потом сворачивался вокруг Оли и дремал, слушая его возгласы по поводу прочитанного, иногда тихо одобрительно тявкая. Тёплый собачий бок и чуткий собеседник делали Оли почти счастливым. Он как раз, размахивая рукой по обыкновению, рассказывал псу, как это глупо - сажать кого-то в башню навсегда, когда наткнулся глазами на ошарашенного лендлорда, который смотрел на них из-под сени соседнего дерева. Увидев, что его рука сжимается на рукояти большого ножа, Оли вскочил раньше, чем подумал, что делает, раскинул руки и загородил собаку собой. - Лохматик ничего не сделал, он ни в чём не виноват! Витглен отпустил нож и закрыл лицо рукой, кажется, чуть стукнувшись виском о дерево. - "Лохматик". Королевский волкодав - "Лохматик"... Лорд, ко мне. Серая громадина поднялась, неохотно потрусила к Вилу, встала рядом. Тот зарылся пальцами в шерсть на макушке между ушами. - Ты чего сбежал, серый разбойник? Весь двор на уши поднял. Я уж думал... Вил взглянул на всё так же потерянно стоящего Оли и махнул рукой. - Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Пошли. Вольер тебе сделают пошире, будет где размяться. Оли посмотрел на две удаляющиеся фигуры и вдруг остро почувствовал себя одиноким. Он собрал плащ, подобрал книгу и поплёлся в замок.***
В общем, после мерного течения событий дома, жизнь в крепости Хелдеров казалась бурной и насыщенной событиями. Вероятно поэтому Оли только через две недели обратил внимание, что ни за едой, ни за учёбой, ни в парке, ни во дворе он не видел брата. Не то чтобы он ночей не спал, переживая, но всё-таки они дети одного отца и их судьбы могут быть связаны. Брис пожимал плечами и говорил, что в замке его точно нет. Поэтому Оли всё-таки рискнул обратиться к Витглену, когда они встретились во дворе. - Братец твой? В казарме, где же ещё, за крепостными стенами. Жив и достаточно здоров, если глупостей не делает. Бьёрг спуску никому не даёт, по себе знаю. Зато такую школу он нигде больше не получит. Ты уж прости, но твой отец не научит его ничему толковому, а разбалует без меры. Вся эта болтовня про величие рода... только душу развращает, а как меч держать в руках, как обозы собирать, как дорогу прокладывать, как карты читать, как с торговцами говорить, как оружие в порядке содержать - такие знания с неба не упадут. Чтобы героически погибнуть, большого ума не надо. Ум надо, чтобы выжить и людей своих сберечь, потому что воюют не принципами. И хитрить приходится, и уворачиваться... Так что не волнуйся за брата, подучится и поумнеет. - А я почему... не с ним? - Нечего тебе там делать. Чем в замке плохо? Оли чуть прикусил губу. Конечно, пользы от него в военном деле ждать не приходится... - Значит, когда брат... подучится... мы вернёмся домой? Витглен внезапно снова стал мрачным, как туча. - Про Герана не знаю, а ты... тут останешься. И ушёл, не дав задать застывшему Оли больше ни одного вопроса.***
Останется? То есть, насовсем? Оли вертелся в кровати, вспоминал лицо Вила и ничего не мог понять. Тот хочет избавиться от заложника, но не может? Кто-то не даёт? Кому и зачем держать его в замке, если даже Герана могут отослать домой? Если отца лишат титула, то кормить тут чужака, да ещё и содержать - накладно и бессмысленно. А содержат его тут совсем не так, как дома. Одежды, которую Оли привёз с собой, на себе он почти не видел. Всё было новое, добротное и непонятно, откуда бралось - одевал его теперь всегда Брис. Кормили его тоже как лорда... да дело даже не в том, что на столе всегда было мясо, белый хлеб и фрукты (даже ягоды под шапкой взбитых сливок на завтрак ему приносили свежие - и это когда всё ещё только зеленеть начинает!)... а в том, что то морковка в супе для него была порезана звёздочками, то пирожок сделан в виде смешного кролика, то салат уложен красивыми цветами... Оли не мог не улыбаться, глядя на это, но всё-таки думал, что занимает чьё-то чужое место. Пусть даже Геран тут для обучения и может пригодиться в будущем - Оли-то тут зачем? И в чём он виноват, чтобы Витглену на него так смотреть? Что воин вызывал непонятные, но совершенно неправильные чувства, сомневаться уже не приходилось. Оли злился на него, но тоже странно и неправильно. То есть, Оли не представлял себя стирающим кровь с лезвия меча над поверженным Витгленом, не видел того утыканного стрелами или с ножом в сердце... А вот укусить его, щипнуть, поцарапать прямо руки чесались откровенно говоря. Да, в реальности сил у него и правда было мало, но ведь в мечтах-то всё можно было? Почему так? Никого, никогда раньше руками трогать не хотелось, ничьих рук не хотелось на себе. Почему судьба выбрала врага рода, который с трудом терпел заложника в своём доме? И никому ведь не пожалуешься, и посоветоваться не с кем. Вдруг подумалось, какой Вил со своим магом. Наверно, нежный, добрый, слова грубого не скажет, раз тот его, единственного из всех, к себе подпускает. И со всеми он добрый, со всеми терпеливый, Лорда любит, отца не тронул, брата пристроил, со служанками заигрывает - сам слышал, как они смеялись да ворковали, только вот с ним... Вроде как и не надо было Оли той доброты, не надо жалости, обойдётся, но так обидно стало. Представил он, как Вил своего мага на коленях держит, по голове гладит, говорит ласковые глупости, и сам не заметил, как слёзы полились. Так и не уснул до утра.***
Перед Брисом было стыдно: распухший нос, красные глаза - любой поймёт, что было ночью. И слишком тёплая вода, как назло, не помогала. Брис молчал, пока Оли умывался, молча подал полотенце, помог одеться. И только в гостиной, глянув на почти нетронутый завтрак, заговорил напряжённо: - Кто обидел, ваша милость? Мне можете сказать. Если из слуг кто - найду и лично накостыляю. Если из благородных - так господин Альбат вскоре быть обещался. - Никто, - Оли гордо выпрямился. Не признаваться же, что плачет как дитя малое, потому что хозяин замка его не любит так, как ему хочется. - По дому скучаю. На самом деле, по дому он совсем не скучал. В замке Хелдера как будто даже света было больше - слуги перешучивались друг с другом, улыбались, парни с девушками заигрывали, старшие на них смотрели с добром... Совсем не так, как дома, где каждый вздохнуть слишком громко боялся, и тоска нависала над всем, словно туча. - Так может, в город сходим? Я вас сопровожу. Там ярмарка будет, актёры заезжие, музыканты, сладости всякие заморские, звери диковинные, а вечером огненное представление... Отвлечётесь, не до скуки будет. Оли чувствовал себя разбитым и больным, потому помотал головой. - Извини, я сегодня не могу. Наверно, занятия тоже придётся пропустить... Отвара выпью и с книгой посижу. - Если вечером лучше не станет, я лекаря позову, - Брис не спрашивал. Он молча собрал еду на поднос и ушёл. В передвижении по замку Оли почти не ставили запретов - нельзя было только заглядывать во флигель магов, зато можно было в библиотеку рядом. Собрание книг там было куда лучше, чем дома, Оли только рот открывал, оглядывая такое количество сокровищ. Он бы там и поселился, если бы иногда не надо было спать и есть. Возле камина стояли кресла и столик, куда Оли складывал книги, запоминая, откуда взял, чтобы вернуть на место. В какую-то секунду ему показалось, будто сквозь него прошло что-то. Так пронизывает холод или просвечивает лучом солнце, но это было другое... Во флигеле послышался шум, возня и через несколько минут в библиотеку зашёл тот самый маг, которого Брис называл господином Альбатом. Маг был достаточно высоким, но некрупным, скорее даже худым. Но глаза показались Оли добрыми и немного с хитринкой. - Здравствуйте, - Оли встал для приветствия, чуть не запутавшись в пледе. - Ну здравствуй, здравствуй. А ты, значит, тот самый Олис, старший сын мятежных Ренфолдов? Не принесёшь воды старому человеку? Перемещения так выматывают... - Конечно, - Оли забыл, что еле держится на ногах сам, вначале было направился на кухню, но потом вспомнил, что Брис оставил ему кувшин. Маг взял кувшин, но не стал пить из горлышка, а подставил руку и наклонил сосуд. И вода налилась... в кружку! Кружку, которой не было! Оли даже рот раскрыл, но тут же спохватился, вспомнив правила хорошего тона, принял соответствующее выражение лица. Маг, взяв столбик воды в руку, выпил его весь. - Спасибо. Не сочти за труд, видишь вон ту шкатулку? Принеси мне то, что в ней. Оли подумал, что любой из братьев в этот момент уже вспылил бы. Но ему самому было куда важнее сделать что-то для настоящего, живого мага и потом вспоминать об этом, чем отстаивать свою гордость. В дорогой на вид шкатулке лежал настолько неприметный камушек, что Оли удивился. На мостовой таких булыжников валялось множество. Но если магу надо... Только камушек оказалось совсем нелегко поднять. Величиной с фалангу пальца, весил он как кирпич! Но Оли прихватил его кое-как пальцами, переложил на руку. Голова закружилась от усилия, всё немного затуманилось, как и камушек, туман вокруг которого Оли показался зеленоватым. Он постарался аккуратно положить его на ладонь магу, но у того даже рука не дрогнула. И зелёное свечение неуловимо перелилось в голубое. - Занятно и очень, очень неплохо... И многое объясняет. Но с тобой срочно надо что-то делать, Олис Ренфолд. Нельзя столько ходить по краю и дразнить смерть. Она и так собирает с магов несправедливо раннюю жатву. - Я не... а при чём тут маги? - Слышал про звёздный камень? Оли кивнул. Огромный камень, упавший с небес лет двести назад, пропахавший два поля, спаливший посевы и поваливший весь лес окрест, забрали к себе в учебную лабораторию маги. Там он и находился. Каких только чудес ему ни приписывали, но про магов и магические вещи вообще правды было не сыскать, одни слухи и сказки. - Ну так вот, одно из свойств камня - любая часть его неподъёмна для того, кто обделён магией. Чем больше у человека к ней способностей, тем он легче. Ты только что принёс мне его осколок. А обладать способностью к магии и не управлять ею в твоём возрасте опасно. Маг подкинул и легко поймал камешек. Оли нащупал кресло за собой и аккуратно сел. - Это звёздный камень? А я маг? - Обладать способностью к магии и быть магом - не одно и то же. Способности у тебя есть, но ты их не используешь и не развиваешь. Магия... она как река, как ветер - она поток. Она проходит сквозь всё, иногда выбирая некоторых людей своими сосудами. Через каждого из них она проходит по-разному и с разной силой. Поток магии можно расширять, можно направлять - это и делает магом. А вот не использовать её, отрицать - всё равно, что ставить запруду. Поток может найти другое направление, а может и затопить, и смести препятствие... В тебе поток был невелик, но долго копился. Как в любой стоячей воде, много чего там развелось ненужного, поэтому ты ослаблен и болеешь. Но и польза тебе была большая, хоть ты пока и не знаешь об этом. В общем - учиться тебе надо, и быстро. Твоя запруда уже шатается. Если сорвёт... про магов не даром ходит дурная слава. Много кто может пострадать. - А где учиться? - Вначале я тебе помогу. А дальше посмотрим. Альбат поудобнее устроился в кресле. - Начнём с самого простого. Иди к себе, или туда, где тебе спокойнее всего. Попробуй представить поток и понаблюдай его, ни о чём не думая, сколько сможешь. Не перенапрягайся! Смотри, какой он будет, запоминай. Потом возьми что-то из камня, что-то с водой, что-то живое... вон, арама на подоконнике чахнет, её, например. Поговори с ними и с огнём в очаге, по очереди, попробуй их почувствовать. Не вкладывай в это слишком много усилий, постарайся поддаться потоку, двигайся в нём. Устаёшь - отдохни. Запоминай, что отзывается и как. С тем, что отзовётся сильнее всего, можешь попытаться о чём-нибудь договориться. Пробуй действовать эмоциями и образами, а не только словами. Не пугайся маленького результата или его отсутствия, не сомневайся в себе - ты только в начале пути. Камень был для тебя, я твой дар и без него вижу. Через два дня я вернусь и ты мне всё расскажешь. Оли, как будто во сне, кивнул, Альбат поднялся и пошёл к флигелю, мимолётно погладив его по плечу, будто успокаивая.***
Оли тут же побежал к себе. Закрыл двери на задвижку, уселся в кресло и зажмурился, подумав о потоке. Перед глазами встала река, медленная, мелкая, прозрачно-зеленоватая, с белым дном. Разные водоросли колыхались в ней в такт движению воды, иногда мелькали блестящим боком мелкие рыбки. Оли впал в оцепенение - он не спал, помнил, где он находится на самом деле, но как будто часть его вдруг оказалась в этом потоке и двигалась вместе с зеленью туда-сюда, туда-сюда... Очнулся он, когда клюнул носом себя же в грудь. Вроде бы он ничего не делал, но противное головокружение, которое его часто посещало, сейчас отступило. Оли чувствовал себя... умиротворённым. Правда, с остальным сложилось не так хорошо. Каменная статуэтка на камине не отозвалась, про огонь Оли не мог сказать точно, про воду тоже, растение... У растения совсем завяли листья и его было жаль. Оли попытался передать ему своё сочувствие, а потом представил большой цветущий сад под летним слепым дождём, свежий, весёлый, с радугой в каждой росинке, и пожелал растению такого же благоденствия. Ему показалось, что он получил как будто слабый отклик. Но он мог просто надумать, после всех остальных неудач. Поэтому, рискуя чистотой эксперимента, он араму всё-таки полил и стёр с широких листьев пыль. Незачем живому организму страдать от того, что из кого-то никудышный маг. Брису он вечером сказал, что чувствует себя лучше, а растение поставил в спальне и смотрел на него, засыпая. Снилась ему зелёная река. Наутро арама выглядела лучше, но так было бы с любым растением, за которым начали присматривать. Оли поставил её так, чтобы на листья падал рассеянный свет из окна, и продолжил тренировки с потоком и беседы со стихиями. Очень трудно было себя сдерживать и не вкладывать слишком много усилий - так хотелось, чтобы сказанное Альбатом было правдой, так хотелось доказать, что тот не ошибся в нём... Под конец вода как будто стала ощущаться лучше, но Оли себе уже не верил. Мага он с утра ждал в библиотеке с волнением и страхом, хоть тот его сам предупредил о возможных неудачах. Только посвежевшая арама радовала глаз на окне. Альбат явился к обеденному времени. Оли сам предложил ему воды и рассказал о своих опытах. Маг подошёл к окну, хмыкнул и поманил Оли. Когда тот подошёл, он указал на крохотный, еле заметный белый цветок, похожий на звёздочку, на черешке одного из листьев. - Я его просто поливал и на солнце поставил, наверно потому и... - он погладил лист. - Маленький, совсем слабый цветочек... Альбат задумчиво рассматривал растение с разных сторон. - Кто ж его знает... Может, и слабый, может, и сильный. Арама, она вообще-то не цветёт, спорами размножается. Так что цветов её до сего дня никто не видел, судить о них трудно... Ты поток сдерживал, как я говорил? - К-как не цветёт? Я думал, она цветок... - Ты думал и она тебе поверила... или расстраивать не захотела. Интересно, что с ним дальше будет, завянет просто или ещё и семена даст?... Так как с потоком? - Я не знаю, я старался, чтобы хоть что-то получилось. Вроде бы не перенапрягался. - Ладно, не переживай. Просто как дорожка открылась, так и хлынуло лишнего... Как ты себя чувствуешь? Оли задумался, проверил себя. - Хорошо. Правда, лучше, чем было. Как будто дышать стало легче. - Всё правильно. Значит, пойдём дальше.***
Если раньше времени было некуда девать, то теперь хотелось в день ещё немного часов. Оли уже довольно сносно стрелял, плечи больше не ныли от нагрузки, с ножами тоже дело шло. От хорошей еды, свежего воздуха, физических упражнений и плавания, на котором настоял лекарь и поддержал Альбат, Оли окреп, даже осанка изменилась. Он всё ещё оставался стройным, но тощего и бледного заморыша уже не напоминал. Отступила болезненность, прибавилось сил. И это добавляло неловкости, потому что сны, которые начали его посещать, были жаркими, непристойными и все, как один, с участием хозяина замка. По утрам Оли старался быстро и тихо ликвидировать последствия до прихода Бриса. Воина он начал избегать. Прикоснуться к нему хотелось невыносимо: стоило ему оказаться чуть ближе, как тело как будто само норовило вцепиться в него, прилепиться, как ракушка к скале. И чем дальше, тем сильнее. Альбат учил его, когда наведывался в замок, часто разделяя с ним вечерние трапезы. - Оли, мальчик мой, все маги - орудие и проводники высшей воли. Сила, дающая нам наши способности, нас бережёт. И если у тебя появляется желание обойти какую-то улицу или отставить в сторону чашу с напитком, если человек или вещь не нравятся тебе, если ты ощущаешь потребность сделать что-то, что совсем не кажется тебе уместным - не отмахивайся от этих чувств, слушай себя, с тобой и через тебя говорит магия. В свете этих слов было непонятно, что делать со своими чувствами к Хелдеру. У того уже был сильный маг, ему не нужен был хилый недоучка с опороченным именем, без гроша за душой, и это жгло всё нестерпимей. Но что поделать? Оли только удваивал усилия на тренировках, вставая с солнцем, полностью выкладывался в заданиях Альбата, а если свободная минутка выдавалась - читал, пока не валился с ног глубокой ночью, не позволяя себе думать. Но одним утром Брис огорошил его новостью. - Вы слышали, ваша милость? Завтра господин Морион на побывку приезжает, вся кухня хлопочет с утра. Оли навострил уши. Ему очень хотелось увидеть, что за маг у Витглена. По сплетням и рассказам он кое-какую картину себе уже представил. ...Когда его доставили в замок, мальчику было девять. Родители-опекуны его, оба маги, погибли - говорили, что от собственной магии, а может, и местные подсуетились. Мориона, во всяком случае, порывались сжечь. Спасла его мать Витглена, ехавшая в ту пору домой и увидевшая скопление людей. Приехав, она поручила гостя двенадцатилетнему сыну, велев о нём заботиться и развлекать... Морион рос очень сдержанным, необщительным и мрачноватым. Никто не удивлялся - попробуй такое переживи и радостным останься. Единственным, с кем его лицо немного прояснялось, был Витглен. Если маг и появлялся за пределами своей комнаты, то обычно в сопровождении молодого хозяина. Вил заботился о нём искренне, принимал его равным и всегда отстаивал его перед матерью и Альбатом, который и Мориону давал начальное магическое обучение. Они делились своими детскими и юношескими тайнами и отлично дополняли друг друга - Морион был рассудительным, спокойным и дальновидным, Вил был прямым, энергичным и щедрым на изобретение новых забав. Если бы Мориону не надо было обучаться дальше, он бы продолжал жить тут и, возможно... Никто из слуг не озвучивал это вслух, но было понятно, чего все ждали. Вил и Морион должны были заключить магический союз, к этому всё шло, и никаких препятствий никто не видел... Альбат, прибывший в тот же день, после занятия вдруг сказал, что Оли с Морионом лучше не встречаться и не общаться: его нестабильная магия может плохо отреагировать на сильную ауру молодого мага. Оли послушался - он всегда слушался Альбата. Так что прибывшего он видел только из окна, и даже оттуда почувствовал давление чего-то мощного и чуждого. Морион оказался высоким, изящным, черноволосым, с тонкими аристократическими чертами и большими, антрацитовыми глазами, с уверенными и грациозными движениями и маской равнодушия, застывшей на лице. Она чуть дрогнула только когда Витглен подошёл и обнял его, прижав к себе. Оли сглотнул горькую слюну, сбежал в свою комнату и закрыл ставни. Морион был совершенен. Кто бы сомневался.***
Те два дня, что молодой маг побыл в замке, Оли так и провёл, не выходя из комнаты. Пару раз за это время он всерьёз сожалел, что не выпрыгнул из окна в самом начале. Ему правда не на что было жаловаться в замке Витглена - с ним носились, как с дорогим гостем, челядь была искренне доброжелательна, у него была свобода, был терпеливый, понимающий и самый удивительный учитель, заботливый слуга, даже с Лордом ему разрешили гулять в парке, пока там никого нет (как оказалось, "Лохматика" побаивался даже старший псарь)... Живи да радуйся. Но без Вила всё это теряло смысл. Правы были мудрые, говоря, что сколько человеку не давай, ему всегда будет мало. Вот отомстит ему судьба за жалобы, отправит домой и не будет ему ни тепла, ни хорошего отношения, ни лендлорда хотя бы издалека, так и завянет в своём углу, никому не нужный... Так он и ругал себя, когда рассеянно шел вечером по замку, впервые после отъезда Мориона. На Вила наткнуться он не ожидал. А тот стоял в библиотеке, в домашней рубахе да штанах, опираясь на подоконник, глядя в окно с печалью... О маге своём тоскует, подумалось Оли. К чёрту всё. Терпеть больше сил не осталось. Оли подошёл, чуть приподнялся на носки, запустил руку в непослушные вихры на затылке, притянул к себе растерявшегося Вила и соединил их губы.