Мы вечно ждем подходящего момента чтобы сказать самое важное, но не успеваем и оглянуться, как время утекает сквозь пальцы.
***
Головная боль была такой сильной, что казалось, будто ее со всей силы хорошенько приложили чем-то тяжелым. Шираюки попыталась открыть глаза, но удалось ей это только спустя пять минут и то лишь потому, что девушку ужасно раздражала эта слабость, которая и вдоха нормального сделать не позволяла. Потребовалось какое-то время чтобы понять, где она находится. В помещении было сумрачно, но постепенно предметы стали обретать свои очертания: письменный стол на котором лежал ноутбук, шкаф-купе, стул, на котором висел пиджак Отани…это была ее комната, без сомнения. Тихий стон сорвался с пересохших губ Аканэ когда она попыталась пошевелиться. В тот самый момент она почувствовала на лбу холодный компресс. Шираюки сняла его и положила на прикроватную тумбу, но тут же пожалела о лишних движениях — тело заныло и запротестовало с помощью сильной боли. — Шираюки? — тихий голос бабушки раздался из-за двери. Она приоткрыла ее и заглянула в комнату. — А… — девушка попыталась что-то сказать, но это больше был не ее голос — изо рта вырвались лишь хрипящие звуки, заставляя Аканэ замолчать. — Тише-тише, — Хитоми вошла в комнату и села на край кровати, хватая девушку за руку. Ладонь бабушки была такой прохладной, что Аканэ облегченно выдохнула. — Сейчас я включу свет, — предупредила женщина и потянулась к лампе, что стояла на прикроватной тумбе. Шираюки зажмурилась и отвернулась. — Все хорошо, дорогая, ты дома. — …со мной? — слова давались невероятно тяжело. Хитоми крепче сжала ладонь Шираюки в своей руке и смахнула влажные волосы с ее лба. — У тебя сильный жар, дорогая. Ты разве не помнишь, как вернулась домой? — женщина смотрела на внучку и видела, как та хмурится. А Шираюки просто не помнила ничего, что случилось после встречи с Зеном. Чем больше она хмурилась, тем четче в голове выстраивались события: она шла за икебаной Оби и по несчастливой случайности перепутала дом, по нелепому совпадению наткнулась на Зена и к своему глубокому сожалению открыла правду, которая была настолько неожиданной и шокирующей, что Аканэ сбежала из-за своей неспособности совладать с чувствами, что охватили ее. Должно быть, когда адреналин испарился из крови, на фоне сильных эмоций и душевной боли девушка потеряла сознание, но как она добралась домой — не помнила. — Который час? — эти логические выводы причиняли боль — мысли будто пульсировали в голове, отчего Аканэ в эту минуту хотелось только одного: не думать. Пусть в ее голове будет пустота, черная и всепоглощающая, ведь она постепенно приходила в сознание, а вместе с этим и возвращалась тупая ноющая боль в области груди. — Почти полночь. Тебе лучше еще немного поспать, — Хитоми встала с кровати и направилась к двери. — Хочешь я тебе разогрею молока с медом чтобы лучше спалось? — она остановилась и повернула к внучке голову. Шираюки незамедлительно кивнула, понимая, что весь мир перед глазами на мгновение смазался и поплыл. — Хочу, — она постаралась улыбнуться, но это получилось настолько натянуто, что Хитоми тяжело вздохнула и вышла из комнаты девушки. Когда Аканэ снова осталось одна появилось непреодолимое желание вскочить с кровати и отыскать свой телефон. Что-то вроде веры продолжало жить внутри девушки, заставляя думать о том, что все произошедшее в доме Вистериа — сон, глупая галлюцинация мозга на фоне высокой температуры, но сколько бы Шираюки не твердила себе об этом, неприятное ощущение горечи на кончике языка доказывало обратное. Складывалось такое впечатление, будто мечты, что разбились о стену с громким названием «предательство» поранили осколками нежное-нежное сердце, отчего то кровоточило, вызывая в груди чувство паники. Разбиты были не только ее мечты, а она сама. Сломана, уничтожена и использована только ради забавы Вистериа.Она чувствовала себя преданной.
— Вот, дорогая, — бабушка вернулась с ее любимой кружкой в руках. Комнату наполнил сильный аромат молока и меда. — Спасибо, — Шираюки просто не смогла бы сказать что-то еще, поэтому она взяла кружку в руки и сделала глоток. Вкус молока был сладким, но девушка ничего не чувствовала кроме сильного желания закрыть глаза и заставить себя забыть все то, что произошло. Заставить себя забыть образ Сузухары Аоя-куна. Заставить себя забыть Вистериа Зена-саму. — К тебе вечером приходил парень, — спустя какое-то время сказала Хитоми. — Светловолосый такой, захаживал к нам однажды. — Зен? — когда Шираюки увидела кивок бабушки она нервно хохотнула. Она сама не заметила, как вздрогнула, отчего молоко в ее чашке немного пролилось на одеяло. «Я люблю тебя», — Аканэ снова слышала его голос, в котором было столько сожаления и горечи, что вновь стало противно. Сладкий привкус молока на кончике языка стал горьким, поэтому девушка поставила чашку на прикроватную тумбу и сделала глубокий вдох. Она прекрасно понимала, что Вистериа не оставит ее в покое — не так быстро. Он еще не наигрался ею. — И чего он хотел? — как бы невзначай спросила Шираюки, хотя прекрасно знала ответ: Зен хотел видеть ее. Должно быть, тех страданий, что отразились на лице Аканэ в момент его признания о своем поступке было недостаточно. Он хотел поиздеваться над ней еще, и от этой мысли стало не просто больно, она испытала настоящую жгучую ненависть к этому человеку. — Спрашивал, дома ли ты, я и сказала ему, что ты неважно себя чувствуешь, — Хитоми приподняла губы в слабой улыбке. — Потом ушел и вернулся через двадцать минут с пакетом лекарств. Это твой парень, да? — Да, в какой-то параллельной вселенной, — Шираюки фыркнула и снова нахмурилась. Какое он имел право появляться на пороге ее дома и приносить эти подачки после всего того, что сделал? — И все же, тебе стоит поблагодарить его, — с мягким укором наставляла Хитоми. — Он волновался о тебе, я видела это по его лицу. «Если бы он волновался обо мне, то признался бы уже давно, но этот чертов Вистериа продолжал играть в свои игры и…», — Шираюки предпочла не додумывать это предложение до конца и только кивнула бабушке, заверив ту, что поблагодарит Зена согласно всем правилам приличия (этого она, разумеется, делать не станет). — Отдыхай, дорогая. Позвонить твоему куратору и предупредить, что ты завтра не явишься в университет? — Не стоит, — Шираюки качнула головой и удобнее устроилась в постели. Хитоми кивнула и пожелала внучке спокойной ночи, а затем вышла, плотно затворив за собой дверь. Аканэ несколько долгих мгновений смотрела в потолок, но не выдержала и вскочила с кровати, игнорируя ломоту в теле. Она принялась искать свой телефон и обнаружила его на столе отключенным. Шираюки взяла смартфон в руки и вернулась в кровать, прихватив с собой зарядное устройство. Искренне благодаря богов за то, что при постройке этого дома электрики сделали розетку возле ее кровати, Шираюки подключила зарядное устройство и включила телефон. В следующее мгновение тот резко и продолжительно завибрировал, оповещая обо всех смс-сообщениях и пропущенных звонках. Отчего-то Аканэ охватило сильное чувство страха. Она боялась окончательно разочароваться во всем том, чем жила, боялась столкнуться с реальностью и принять ее, но сколько бы она не убегала от своих чувств — изменить уже ничего нельзя. Шираюки закусила губу и открыла лайн. Четырнадцать сообщений от Кихал с примерно похожим текстом «эй, как все прошло?», «вы еще на свидании?» и «завтра не отстану» еще сутки назад заставили бы Шираюки рассмеяться, но сейчас они подняли в девушке бурю неприятных чувств, среди которых была печаль. От Аоя было только одно сообщение. Аой. 18:10. Пожалуйста, выслушай меня, Шираюки. Я не хотел причинить тебе боль или как-то поиздеваться, но я заигрался и упустил тот момент, когда нужно было рассказать тебе обо всем. Я боялся потерять тебя, но в конечном итоге все равно так и вышло… И мне правда жаль. Я очень хочу поговорить с тобой и объясниться, так что не могла бы ты, пожалуйста, ответить на этот чертов звонок? А потом Аканэ увидела шестнадцать пропущенных вызовов с периодичностью каждые двадцать минут вплоть до 18:40. Наверное, из-за этого и сел ее телефон.Пользователь Аой переименован в Предатель.
Пользователь Предатель добавлен в черный список.
Что он мог ей объяснить? Что притворялся другим человеком ради забавы? Что делал это не специально? Она ему все равно больше никогда не поверит. Пусть Вистериа катится к черту вместе со своими оправданиями, историями, признаниями — Шираюки его видеть в своей жизни больше не хотела. Сейчас она положит телефон на тумбу, закроет глаза и постарается уснуть, а завтра войдет в новую жизнь, где и следа от Сузухары Аоя не останется. В новую жизнь, где она больше никогда не столкнется с Irony of fate, а значит, не увидит и Вистериа Зена.***
В аудитории визажистов было как всегда шумно: многие одногруппники обсуждали отгремевшие на весь Киото выступления Irony of fate и их новый снигл, который многим пришелся по вкусу. Девушки восторженно пищали от одном лишь упоминании о «легендарной горячей четверки», но Шираюки предпочла игнорировать весь этот гам и села на свое место рядом с Кихал, которая молча смотрела на Аканэ во все глаза. — А… — она открыла рот чтобы что-то сказать, но тут же умолкла, когда поближе рассмотрела осунувшееся лицо подруги. Красные локоны сегодня были заплетены в небрежную косу, переброшенную на левое плечо, под глазами виднелись огромные темные круги, которые не удалось скрыть даже благодаря косметике, а на лбу Аканэ словно невидимым маркером было выведено «морально убита». — Я не очень хочу об этом говорить, ладно? — Шираюки плюхнулась на свой стул и, подперев рукой подбородок, прикрыла на мгновение глаза. Чувствовала она себя крайне отвратительно — должно быть, вчерашние посиделки под стеной чужого дома даром не прошли и она действительно заболела. — Как скажешь, — видя состояние подруги Тогрул понимала, что выпытывать информацию в такой ситуации по меньшей мере глупо, поэтому предпочла молча открыть свой конспект и подать Шираюки, показывая пропущенную лекцию. И Аканэ была благодарна Кихал за то, что она не лезет со своими расспросами. Шираюки просто была не готова вот так вот рассказать всю ситуацию, которая обрела такой неожиданный поворот. Еще вчера красноволосая в приподнятом настроении шагала на первое полноценное свидание в своей жизни, а уже сегодня она искренне ненавидит человека в которого влюбилась. По крайней мере, Шираюки пыталась убедить себя в том, что она ненавидит Вистериа. — Встать, — прозвенел звонок и дежурный у двери озвучил привычные команды, — поклон, — в аудиторию вошел Мацунаде-сенсей со стопкой книг. Он велел раздать их и прочесть какую-то очередную поэму, но Шираюки прослушала абсолютно все, потому что на какое-то мгновение, прежде, чем дверь аудитории закрылась Аканэ показалось, будто она увидела там Аоя. Девушка вздрогнула и не сразу поняла, что только она одна осталась стоять в аудитории. — Что такое, Шираюки-тян? Ты уже прочла? — Мацунаде был серьезным статным мужчиной в очках. Когда ему что-то не нравилось, он постоянно надвигал их на переносицу, и в этот раз случилось так же. Аканэ извинилась и села, не понимая, что с ней происходит. — Мне это не нравится, — тихо прошептала Кихал и открыла книгу, — совсем не нравится. Что произошло, Шираюки? — Ничего, — буркнула Аканэ и принялась бездумно перелистывать свою книгу. — Я немного приболела и совершенно не выспалась, а еще разочаровалась в Аое и просто не понимаю, как мне дальше жить эту жизнь и доверять людям, если порою они поступают со мной настолько жестоко, — Шираюки подперла рукой щеку и даже не заметила, что начинает говорить громче и громче. Сидящие позади девушки тихонько захихикали, а вот Мацунаде-сенсей даже поднялся из-за своего стола. Только когда лектор оказался рядом с ее партой Аканэ поняла, что что-то пошло не так. — Шираюки-тян, чтобы помочь тебе обрести понимание жизни я поручаю тебе сегодняшнюю уборку в библиотеке, — мужчина сложил руки в замок за спиной и развернулся на пятках, вновь возвращаясь к своему столу. Аканэ раздраженно захлопнула книгу и прикусила язык, пытаясь сдержать свою злость. Все раздражало. Смешки за спиной, отношение Мацунаде-сенсея — кто дал этим людям право судить о ней не понимая, через что ей пришлось пройти? — Я тебе помогу, — тихонько сказала Кихал, — выдыхай, подруга. Шираюки закусила губу и попыталась успокоиться. Может быть, это наказание было даже к лучшему — занимаясь делом Аканэ хотя бы не будет постоянно возвращаться к вчерашним событиям.***
Библиотека университета Отани была не просто большой — она была без преувеличения огромной! Потолки здесь были такими высокими, что казалось, будто Шираюки вошла в какой-то оперный зал, но вот книжные стеллажи как минимум заставляли в этом усомниться. — Простите? — на месте смотрителя библиотеки не оказалось, поэтому Шираюки позволила себе крикнуть. Жилистая женщина средних лет тут же выглянула из-за стеллажа и одарила Аканэ укоризненным взглядом. — Незачем так кричать, книги любят тишину, — русые волосы библиотекарши были заплетены в пальмочку, на переносице виднелись очки в тонкой оправе, а одета она была в самую простую и совершенно неприметную одежду серых тонов — точно мышка. Только предостерегающие нотки в ее голосе не заставляла усомниться, что библиотекарь непременно прибегнет к силе если кто-то продолжит нарушать покой ее драгоценных книг. — Мы просим прощения, — вмешалась Кихал. — Мацунаде-сенсей велел нам помочь с уборкой. Женщина как-то странно вздернула подбородок и посмотрела на Тогрул сверху вниз. — Но он говорил мне об одной девушке. Кто из вас Аканэ-тян? — библиотекарь поставила книгу, что держала в руках на стеллаж и подошла к ним ближе. — Это я, — ни один мышц не дрогнул на лице Шираюки. Она просто бездумно рассматривала стоящую перед ней женщину и думала о том, какой приятный запах витает в библиотеке. — Меня зовут Химитари-сан, — та снова вздернула подбородок и как-то странно выпятила грудь, присаживаясь за свой стол. — Не возражаю, если вас будет двое. Подметите здесь пол и расставьте оставленные на столах книги в алфавитном порядке, — распорядилась библиотекарь. Когда Шираюки сделала шаг в сторону кладовой, где хранился весь необходимый инвентарь, Химитари остановила ее движением руки. — Я еще не закончила. — Прошу меня извинить, — тихо пробормотала Аканэ. Женщина недовольно сощурилась и повернулась к Кихал. — В архиве тоже следует навести порядок, поэтому будьте так добры, отсортируйте все личные дела по годам. — Да, Химитари-сан, — Кихал кивнула и потянула Шираюки за рукав пиджака в архив, предварительно взяв в руки предложенный женщиной ключ. Это помещение кардинально отличалось от искусно отделанной библиотеки — архив представлял собой ровный ряд деревянных полок с ящиками, белыми стенами и темным полом, который в некоторых местах был сильно потертым от времени. В центре этой комнаты стоял стол, на котором высилось десятки три папок с личными делами и столько же свертков. Запах пыли был здесь настолько сильным, что Кихал не удержалась и чихнула. — Ну и местечко, — она шмыгнула носом и включила свет. Здесь не было ни единого окошка, так что проветрить помещение было просто невозможным. — Слушай, надо бы протереть здесь пыль. Мы тут не выживем, — Тогрул взяла в руки папку из ближайшей полки и снова чихнула. Припорошенная пылью папка тут же вернулась на свое законное место. — Подожди меня в зале, я схожу и принесу воду и тряпки, — с сожалением проговорила Шираюки. Ну вот, теперь из-за ее выходки на занятиях страдает близкая подруга. С осознанием этого настроение Аканэ стремительно пересекло отметку «нейтральное» и ушло в минус. Тогрул кивнула и вместе девушки вышли в зал. Шираюки предупредила Химитари и прихватила ведро из кладовой, направившись в туалет. Она только вышла за пределы библиотеки и сразу замерла: в коридоре у окна стоял тот, кого Аканэ хотела видеть меньше всего на свете. Услышав звук закрывающейся двери Зен обернулся и поправил привычный шарф. Он снял очки и сделал шаг навстречу девушки, но та отступила, упираясь спиной в дверь библиотеки. — Шираюки… — Чего ты хочешь от меня? — внутри все похолодело лишь от одного вида этого подонка. Аканэ приложила свою руку к быстро бьющемуся сердцу и сглотнула вставший в горле ком, чувствуя, что слезы вот-вот начнут застилать взор. — Я просто хочу поговорить. Выслушай меня и я обещаю, что исчезну из твоей жизни навсегда, если ты того захочешь, — Вистериа крепко сжал в своей руке очки и сделал еще один шаг. В его глазах, скрытых за карими линзами виднелась мольба, но Шираюки больше не верила ни единой эмоции, что могла видеть. Он был слишком искусным актером, ведь Зену удавалось обманывать ее на протяжении почти месяца. Больше она не позволит себя одурачить. — Избавь меня от своих оправданий, Вистериа. Ты вдоволь поиграл со мной, разве нет? — хрипло спросила Аканэ. Блондин тут же покачал головой. — Я не хотел, чтобы все это зашло так далеко. Изначально я притворялся Аоем только потому, что я поспорил с другом, но я и подумать не мог, что ты обратишь на меня внимание. Когда завязалось общение я просто растерялся и не знал, как я должен все рассказать… — И поэтому ты продолжил забавляться со мной дальше? — смешок сорвался с губ Шираюки, но в ее зеленых глазах плескалось настоящее отчаяние. — Никогда не поверю в такой бред. Если бы ты действительно испытывал ко мне хотя бы что-то, что отдаленно напоминало дружбу, ты бы сразу рассказал мне обо всем…но ты говоришь о таких светлых и теплых чувствах, как любовь, — и отчаяние быстро сменилось гневом. — Актер из тебя хороший, а вот лжец никудышный. — Да, я струсил, когда не признался сразу, но я не лгал тебе. Никогда не лгал, Шираюки, — он намерено игнорировал обидные слова Аканэ, хотя ему казалось, что девушка режет его без ножа на мелкие кусочки. — За два долгих года ты стала первой девушкой, которая понимала именно меня, а не того Зена Вистериа, которого знают благодаря телевидению. — Ох, конечно, — яд в голосе Аканэ сводил все попытки блондина достучаться до нее на нет. — Скажи еще раз, что я особенная, и я обязательно поверю. Это ведь не ты предал меня, да? — Прекрати, — горько проговорил Вистериа и протянул к девушке руку, будто пытаясь коснуться лица, но дверь в тот же миг распахнулась и вышла Кихал, которая явно недоумевала, куда запропастилась подруга. — Это тебе следует прекратить, — должно быть, она краем уха невольно подслушала разговор и теперь понимала, благодаря кому Шираюки была в таком депрессивном настроении весь день. — Оставь ее в покое, ты сделал достаточно, чтобы она прочувствовала твое отношение к ней. — Но я… — Убирайся, — Шираюки вздрогнула и выпустила ведро из своей руки. Стук алюминия о мраморный пол раздался эхом благодаря высоким потолкам, заглушая даже голос девушки — благо, что что студентов в этом крыле не было и никто не видел разворачивающейся драмы. — Я выслушала тебя и хочу, чтобы ты исчез из моей жизни, понимаешь? Мне не нужны твои признания, Зен. Я не хочу слышать твой голос, видеть тебя, помнить о тебе! — А вот ты лгунья, — парень усмехнулся и отвернулся. — Ты даже не пытаешься смотреть в ситуацию глубже, чем сейчас. Упрямо игнорируешь свои собственные чувства… — Замолчи! — крикнула Аканэ. — Какое ты имеешь право говорить мне такое после того, что сделал? Зен обернулся. В этот миг для Шираюки исчезло абсолютно все: и стоящая рядом Кихал, и зеленые растения в горшках на подоконниках, высокие потолки и красивый мраморный пол. Она видела перед собой потерянного Вистериа, а в мыслях всплыл день премьеры песни «Believe», будто она перенеслась на трое суток назад. — Ты права, я не имею никакого права даже приближаться к тебе. Моему поступку нет оправдания, но я не могу позволить себе потерять тебя. Можешь не верить мне, можешь прогонять меня и раз за разом повторять, что ненавидишь, я заслужил это, — Зен кивнул и посмотрел в окно, вздыхая. — Я предал твое доверие, но если ты позволишь мне — я докажу, что мои чувства это не подделка. Все сообщения в лайне, каждая минута, проведенная с тобой — я не лгал и не притворялся. На мгновение в сознании Шираюки мелькнул вопрос: «а если он не лжет?», но она дала себе мысленную оплеуху и оперлась на дверь, понимая, что ее ноги слабеют. Краем глаза она видела встревоженное лицо Кихал, которая в случае чего все равно поймала бы красноволосую. — Даже если бы я и хотела — не могу, — Аканэ чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Она не хотела, чтобы ее умоляли. Не хотела, чтобы что-то доказывали. Она лишь хотела убежать от собственных чувств и пристального взгляда Вистериа, в котором так явно читалось разочарование. — Уходи, — потребовала Кихал и загородила подругу собой. — Пожалуйста, Зен. Блондин отвернулся и повиновался требованию девушки. Зен все равно не собирался отказываться от Шираюки, но сейчас Вистериа казалось, что он должен дать ей немного времени чтобы понять и принять то, что произошло.Чтобы понять и принять то, что она влюбилась не в фантомный образ Сузухары Аоя, а в Вистериа Зена.
Но реальность зачастую жестока. Судьба разводит мосты и отбрасывает влюбленных далеко друг от друга…пока в конечном итоге вновь не сталкивает лбами.***
— Уезжаем? — переспросил Зен и кинул на стол папку с текстом новой песни. Он решил заглянуть к брату после учебного дня и его огорошили такими неожиданными новостями, что блондин растерялся. — Но ты говорил что мы останемся в Киото вплоть до сентября. — Планы меняются, — Вистериа-старший встал из-за стола и подошел к окну. С высоты двадцатого этажа весь город был виден как на ладони, а у самого горизонта виднелся яркий солнечный диск, который постепенно скрылся с глаз Изаны. — Встреча с деловыми партнерами благодаря Оби прошла довольно успешно, поэтому представители из Нью-Йорка готовы предложить нам контракт и оплатить мировое турне. — Но? — за два года Зен понял, что такие сказочные условия требуют чего-то, что было бы выгодно для заказчиков. Изана встал к брату вполоборота и улыбнулся. — Ты обретаешь хватку и наконец-то проявляешь интерес к работе, — Вистериа-старший прищурился и вернулся за свой стол, открывая ноутбук. — За рубежом Irony of fate не так популярны, как на просторах Японии, но если турне пройдет удачно… Вы будете сниматься для известных журналов и давать интервью еще чаще, чем сейчас. Кроме того, заказчики требуют авторские права всех новых синглов, которые ты напишешь за время действия контракта. Если говорить по факту — все песни за последующие полгода будут принадлежать им. — И что скажешь? — Зен спокойно сел в кресло напротив стола брата. Внешне он был спокоен — но безмятежное лицо с толикой интереса во взгляде было всего лишь притворной маской. В груди переворачивалось все от одной лишь мысли о том, что ему придется уехать и отказаться от Шираюки. Он этого не хотел. — Это совершенно нерациональная сделка с точки зрения мизерного гонорара, который получит группа за это турне, но оно принесет нам известность на просторах Европы и Америки, — Изана подпер рукой подбородок и цыкнул. — Пять или шесть песен не принесут столько денег, как продажи от альбомов на пике вашей популярности за рубежом. — Да, в этом есть логика, — Зен улыбнулся краешком губ, но сердце зашлось в ритме галопа. Умом понимал, что должен уехать в это турне и привести Irony of fate к успеху, но… — Ты не очень рад, — Изана откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники, вперив взгляд в брата. — Расстроен тем, что тебе придется забрать документы из Отани? — Нет, — Вистериа-младший фыркнул и отрицательно покачал головой. — Вовсе нет. — Из-за Шираюки? — Изана вздохнул. — И кто тебя проинформировал, братец? — Зен усмехнулся. Мужчина несколько мгновений колебался, но все же решил рассказать брату правду. — Оби, разумеется. Он беспокоился о тебе когда ты снова загулял в свой день рождения и поэтому рассказал мне и о пари, и о твоем отношении к Шираюки-чан. — Удружил, — Вистериа-младший закатил глаза. — Не важно. Если так будет лучше для группы, мы поедем. Сколько у меня есть времени? — До конца недели, я думаю, — Изана довольно улыбнулся и закрыл свой ноутбук. — Когда это турне закончится, ты можешь восстановиться в Отани, если хочешь. — Я сдал экзамены экстерном, — Вистериа встал с насиженного места и разгладил складки джинсов, — второе образование в эстрадном направлении мне ни к чему. — Актерское мастерство определенно пригодилось? — спросил Изана. Зен поспешно отвернулся и крепко сомкнул челюсти, не зная, что ответить на такую провокацию. — Прости. — Увидимся, — парень отсалютовал брату и вышел из его кабинета. Едва дверь за ним закрылась, как Зен прислонился к стене лбом и со всей силы заехал по ней кулаком. Эта история не должна закончиться именно так. Он не отпустит свою любовь снова.***
Шираюки вернулась домой поздним вечером — совершенно уставшая и выжатая, как лимон. Она отказалась от ужина, извинилась перед бабушкой и поднялась в свою комнату. Девушка спокойно поставила сумку, сняла пиджак и повесила его на спинку стула…а затем упала на колени и закусила губу так сильно, что во рту появился неприятный металлический привкус крови. Сердце в груди клокотало под самым горлом, слезы душили, не позволяя сделать нормальный вдох. Хотелось закричать — громко и надрывно, чтобы те тиски печали разжались хотя бы на мгновение и позволили мыслить здраво, а не убиваться из-за произошедшей ситуации. Шираюки повторяла про себя «ненавижу», а пред взором все равно стояло разочарованное лицо Вистериа. «А вот ты лгунья. Ты даже не пытаешься смотреть в ситуацию глубже, чем сейчас. Упрямо игнорируешь свои собственные чувства…» Аканэ прижала руку ко рту и шмыгнула носом, пытаясь унять эти чертовы слезы и прислушаться к себе. О чем свидетельствовала эта тупая ноющая боль в груди? Разве не о том, что ее «ненавижу» ничего не стоит, поэтому она и убивается? Шираюки была настолько удивлена собственным выводом, что тотчас же прекратила плакать. От этих мыслей ее отвлек телефонный звонок. На дисплее отобразился незнакомый номер, поэтому Аканэ ответила не сразу, раздумывая над тем, не Зен ли это. Но если видеть его во всем так и с ума сойти можно, поэтому Шираюки собралась и все же ответила. — Аканэ Шираюки слушает, — представилась девушка. Каково же было ее удивление, когда она услышала голос Гаррак на той стороне линии. — Ох, хорошо, что ты ответила, Шираюки-тян, — Газельт облегченно выдохнула. — Я слышала, что Irony of fate собираются в турне, ты не подписывала контракт с Изаной? Аканэ удивленно вздернула бровь. — Я…Не знала, — Шираюки встала и пересела на кровать, утирая заплаканное лицо. — Изана-сан предлагал мне контракт, но я отказалась. — Вот как, — медленно проговорила Гаррак. — Что же, это хорошо. А что насчет подработки? Уже нашла новую или планируешь немного отдохнуть? — Пока еще нет, — Шираюки искренне не понимала, к чему клонит Газельт. — Я понимаю, что это не телефонный разговор, но у меня есть деловое предложение, — Гаррак причмокнула губами и на мгновение замолчала, выдерживая драматическую паузу для того, чтобы в следующий момент спросить: — ты не хотела бы работать визажистом в моем салоне «Oriens»? В последнее время по выходным там довольно много клиентов, а найти профессионала на непостоянную подработку немного затруднительно. «От девушки, которая завалила практическую часть на экзамене до профессионального визажиста за месяц», — Аканэ едва подавила в себе желание неловко захихикать. — Я не требую ответа сейчас, — поспешно добавила Газельт, — когда надумаешь — приходи в мой кабинет либо позвони мне в любое удобное для тебя время, хорошо? — Да, — Шираюки кивнула, — спасибо большое за предложение, Гаррак-сенсей, — она распрощалась с куратором и сбросила звонок, отложив телефон на прикроватную тумбу. Аканэ распласталась на постели в форме звездочки и вперила взгляд в белый потолок, раздумывая над тем, как она должна поступить. У нее даже не возникало вопроса «почему именно я?», потому что Шираюки шла к этой работе всю сознательную жизнь. Она многим пожертвовала ради того, чтобы добиться признания в глазах такого опытного визажиста как Газельт, поэтому Аканэ понимала, что достойна этого, но дать ответ девушка не могла даже себе. Новости Гаррак сбивали с толку. Вистериа уезжает, а значит, мечты о мирных и спокойных деньках без Сузухары Аоя перестанут быть мечтами. Она снова сможет ходить спокойно на учебу, по утру в лайне не будет глупых сообщений, никто больше не предложит прогуляться от Отани к ее дому пешком. Исчезнут разговоры ни о чем, чувство стыда в присутствии парня и сильный запах ванили, что порою оставался на университетской форме. Шираюки боялась отказываться от того, к чему так привыкла, но головой понимала, как это глупо. Вистериа ее предал. Перечеркнул все те светлые чувства, что возникли между ними, темным маркером. Она не станет отказываться от работы, прекратит подавлять себя морально и войдет в новую жизнь со свежей головой. В жизни должны быть перемены. Ее перемены начнутся с принятия предложения о работе…и может быть, со стрижки?***
День сменял ночь, ночь сменяла день. Из-за подготовки к предстоящему турне Зен прекратил посещать занятия в Отани, но он каждый вечер подъезжал к воротам университета и наблюдал за тем, как прощаются Шираюки и Кихал. Сколько раз Вистериа впивался в руль своей белой Теслы чтобы не сорваться и не побежать следом за Аканэ — не счесть, но как бы парадоксально это не звучало, блондин просто не был готов к новой встрече с девушкой. Пока не наступила пятница, которая стала последним днем, когда была возможность попрощаться с ней лично. На пороге дома Аканэ Зена не жаловали — когда он заявился туда во вторник госпожа Хитоми без обиняков заявила, что внучка не желает его видеть (женщина была так проницательна, что быстро определила причину хандры Шираюки), в лайне красноволосая заблокировала его, а на звонки отвечать не хотела, так что Вистериа просто утратил всякую надежду достучаться до девушки. Сегодня ему представился последний шанс поговорить с Шираюки прежде, чем он уедет из Киото на неопределенный промежуток времени. Зен настроился на эту беседу и вновь припарковал белую Теслу на пересечении улиц, откуда открывался хороший обзор на ворота Отани. Парень вышел из автомобиля и поправил шарф — он снова был в образе Аоя, но только лишь потому, что так блондину удавалось оставаться неузнаваемым. Наручные часы показывали «16:02» когда Аканэ в компании Кихал вышла за ворота. Девушки распрощались, Шираюки, как и всегда, достала из сумки свой телефон и наушники, а затем неспешно направилась к остановке. Вистериа прочистил горло и надвинул на переносицу очки. Он посмотрел по сторонам и быстро пересек улицу, следуя за красноволосой. В голове блондина было темно и пусто, но ему отчего-то казалось, что не следует подкрадываться к Шираюки сзади — она ведь наверняка разозлится, и если раньше подобное было в шутку, то сегодня была вероятность получить еще одну сильную пощечину, поэтому Зен быстро обогнал ее и остановился, из-за чего Аканэ, которая бездумно рассматривала тротуар под ногами врезалась в неожиданное препятствие и ойкнула, потирая лоб, ушибленный о какую-то пряжку на мешковатой черной куртке. Как когда-то давно. Молодые люди уставились друг на друга подобно двум истуканам. Никто из них не спешил прерывать тишину, что повисла между ними напряженными нитями. — Эм… У тебя в волосах сакура запуталась, — как-то неловко пробормотал Вистериа и протянул руку, выдергивая розовый лепесток из алых локонов. Шираюки несколько раз моргнула и вздрогнула, забирая из раскрытой ладони красивый лепесток. — Я…пойду, — тихо сказала Аканэ и попыталась обойти Зена, но он преграждал ей дорогу каждый раз, когда девушка делала шаг. — Пожалуйста, подожди, — Вистериа поднял руки, словно капитулируя. Красноволосая остановилась и посмотрела в знакомые карие глаза. — Я пришел попрощаться с тобой. — Ты все же решил оставить меня в покое? — язвительно спросила Шираюки. Зен усмехнулся — лучше видеть Аканэ в таком боевом настроении, чем снова видеть слезы на ее щеках. — Мы улетаем в мировое турне. Подумал, что должен попрощаться с тобой лично и пожелать тебе успешно закончить триместр. — Спасибо, — в этот раз Шираюки спокойно прошла мимо Вистериа, но спустя два шага она остановилась и обернулась к парню. — Береги…те себя. Прощай, Зен. — Не прощай, — возразил блондин и снял свои очки, улыбнувшись краешком губ. — До свидания, Аканэ-сан, — он поклонился, развернулся и пошел прочь. Шираюки смотрела парню вслед до тех пор, пока он не пересек улицу и не забрался в знакомую белую Теслу — Зен спиной чувствовал ее внимательный взгляд. Если он все еще надеется наладить отношения с девушкой, в которую он влюблен, ему нужно прекратить это притворство и начать всю историю с нуля. Вистериа посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида и снял с шеи шарф. Он выбросил его в окно, разломал надвое уродливые очки и отправил их следом.В следующий раз два любящих сердца встретятся в Токио спустя долгих полгода.