Индивидуальные занятия

Если честно, Вася просто ненавидел среды. Нет, по сути, ненавидел он и любой другой будний день, но среды мальчик презирал с каким-то особым отчаянием. Именно в этот день в расписании стояли все самые премерзкие уроки, и единственным хорошим среди них было одно занятие физики. Ну, то есть, довольно сомнительно хорошим. Саму физику, конечно, Звездкин в гробу видал, но так уж сложилось, что Александр Евгеньевич какого-то черта выбрал именно этот профиль в педе, поэтому приходилось насильно полюбить этот ужасный предмет. На самом-то деле, как только Беличенко взял их класс, Вася стал хоть немного понимать физику. То ли дело было в его увлекающих объяснениях, то ли в вечной готовности помочь, то ли в этом неосознанном желании как можно сильнее понравиться мужчине, которое преследовало Звездкина все это время, пока не переросло во влюбленность. Но все же иногда пересилить себя и перестать глупо глазеть на учителя, вместо того, чтобы действительно вслушиваться в его разъяснения, было довольно сложно. С началом их отношений Вася совсем потерялся — он перестал чувствовать вину от прожиганий учителя взглядом, и на уроках все время витал в облаках. Прошлую контрольную из-за этого мальчик определенно написал ужасно…  — …Для нахождения импульса тела, которое нельзя считать материальной точкой, нужно разбить тело на несколько элементов… Вася удобнее оперся подбородком на ладонь, из-под полуприкрытых ресниц смотря на мужчину, сидящего лицом к классу на свободной первой парте среднего ряда и пытающегося втолкнуть в головы детей хоть что-то. Зимнее солнце освещало мужскую черную толстовку и кажущиеся на её фоне еще светлее волосы с совсем недавно подкрашенными корнями. Вася просто неописуемо сильно его любил.  — …А потом суммировать все векторы, — Взгляд физика скользнул по находящемуся в трансе мальчику, отчего тот вздрогнул и стремительно покраснел, понимая, что опять безбожно прослушал абсолютно всё, — Вась, не спи!  — Я слушаю! — испуганно встрепенулся школьник, чувствуя, как резко учащается его сердцебиение.  — Да ну? — хитро усмехнулся мужчина, цокая языком, — В каком случае импульс может быть равен нулю? Звездкин смущенно поджал губы и бросил взгляд в учебник, только потом понимая, что учебник этот он даже не открывал.  — Это… Очень… Интересный вопрос, — пробормотал Вася, ловя ироничный взгляд учителя.  — Вот, а если бы ты слушал, то ты бы знал, что я этого еще не объяснял, — усмехнулся мужчина, отворачиваясь обратно к классу и соскакивая с края парты. Звездкин возмущенно надулся, устало роняя голову на стол. Александр Евгеньевич вообще-то был сам виноват, что родился настолько красивым и отвлекающим от своего предмета. Со вздохом Вася попытался хоть как-то втянуться в урок, безрадостно выписывая в тетрадь диктуемую ему задачу. Обидно было, что Беличенко выбрал профилем именно чертову физику, а не хоть что-то гуманитарное, где школьник мог бы учиться с большей отдачей. Пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь подходящую формулу, Вася уткнулся носом в тетрадь и даже не заметил, как учитель остановился в проходе возле его парты.  — Останься после урока, пожалуйста, — наклонившись, прошептал Александр Евгеньевич, едва касаясь дыханием чужой взлохмаченной макушки. Звездкин удивленно поднял голову, встречаясь своим взглядом с внимательным взглядом усталых глаз физика. Мужчина чуть приподнял один уголок губ и развернулся спиной, отходя к другому ряду парт. Вздохнув, школьник вернулся к своей задачке. Запирая за своими одноклассниками дверь в кабинет, Вася уже предчувствовал, что сейчас его будут за что-то ругать. Поводов для этого, на самом деле, было много. Он уныло поплелся к кафедре, опираясь на неё локтями и смущенно смотря куда-то мимо учителя.  — У вас это последний урок был? — вбивая что-то в ноутбук и наконец отставляя его в сторону, спросил мужчина.  — Да, а что случилось? — пробормотал Звездкин, неловко теребя край серого свитера. Захлопнув ноутбук, физик вздохнул и откинулся на спинку кресла, закидывая ногу на ногу и испытывающе смотря на мальчика.  — Вась, что у тебя по учебе происходит? — расстроено поджал губы Беличенко, склоняя голову вбок.  — А что происходит?.. — смущенно уточнил ученик, опираясь локтями на учительский стол.  — Три тройки и двойка по физике, как минимум, — пожал плечами учитель, потирая пальцами виски, — Слушай, я не хочу, чтобы, — мужчина подался чуть вперед и понизил тон, — Наши отношения мешали твоей учебе, ладно? Школьник стыдливо глянул на физика, чувствуя, как быстро бьется сердце, отдавая пульсацией в горло. Где-то в подсознании вспыхнул достаточно необоснованный страх, ведь вдруг Александр Евгеньевич так просто бросит его только из-за учебы, после всего того, что происходило между ними. Мальчик сглотнул и виновато опустил взгляд. Было стыдно, ведь он всегда хотел быть максимально хорошим в глазах физика: хорошо учиться, хорошо себя вести, хорошо выглядеть. Но, кажется, получалось это очень нескладно.  — …Вася! Ты опять меня не слушал! — раздраженно повысил голос мужчина, ударяя ладонью по столу, и Звездкин только тогда понял, что Беличенко говорил ему что-то еще.  — Простите, пожалуйста, — испугался еще больше ученик. Он давно не видел физика злым или хотя бы просто недовольным. Но разозленный взгляд Александра Евгеньевича все же немного смягчился, когда он глянул на стыдливо покрасневшего растерянного мальчика. Устало вздохнув, мужчина потер ладонями глаза и, одним движением руки распустив небрежный пучок волос, похлопал по стулу, стоящему возле его кресла.  — Иди сюда, — неуверенно улыбнулся Беличенко. Вася обходил кафедру на чуть подрагивающих ногах, чувствуя ватность во всем теле, а особенно в голове. Ему казалось, что теперь-то уж он окончательно разочаровал своего учителя и потерял его уважение, хотя объективно ничего страшного не случилось.  — Извините, пожалуйста, я правда все исправлю, — несмело прошептал, садясь рядом с физиком, мальчик, — Выучу дома. Только не злитесь на меня. Звездкин не мог смотреть в чужое лицо, упершись взглядом в свои холодные ладони, сложенные на коленях. Со стороны учителя послышался короткий смешок, и школьник все же вскинул неуверенно голову, но наткнулся не на насмешку, а на широкую умиленную улыбку мужчины.  — Да мой же ты ребенок, — вдруг промурчал Беличенко, тянясь руками навстречу и прижимая голову ученика к своей груди. Мальчик, краснея еще сильней, крепко обнял физика за талию, разваливаясь на его груди и утыкаясь носом в широкий ворот толстовки. На самом деле, Васе даже перед мамой не было так стыдно за свою успеваемость, как перед Беличенко. Запутываясь пальцами в кудрявых волосах, Александр Евгеньевич приподнял на себя мальчишечье лицо, чуть приближаясь и едва не касаясь своими губами чужих. Физик усмехнулся, опаляя горячим дыханием Васины потресканные губы и заставляя его вздрогнуть.  — Знаешь же, что я тебе все прощу, и пользуешься этим, мелкий засранец, — прошептал учитель, немного сжимая чужие волосы.  — Но мне правда стыдно, простите, — поджал губы Звездкин, а потом несмело улыбнулся, — Я могу вам что-нибудь написать? Александр Евгеньевич задумчиво нахмурился, а потом ленивым движением вытащил из стола листок с расписанием. Пробежавшись по нему взглядом, мужчина устало вздохнул, медленно вороша кучерявые волосы.  — У меня окон почти нет на неделе, — физик вздохнул и лениво потерся подбородком о чужую макушку, — Елена Александровна на больничном, я ее классы замещаю.  — Это плохо, — заключил мальчик, поджав губы, — Я могу в лаборантской писать, пока у вас урок.  — Наверное, придется так и сделать, — нехотя согласился учитель, а потом добавил чуть более радостно, — Ну, или домой к нам зайдешь на выходных.  — Заниматься физикой на выходных? — захныкал мальчик отчаянно, сжимая в пальцах чужой торс.  — Неужели ты не рад меня видеть вне уроков? — насмешливо улыбнулся учитель, проводя ладонью по щеке мальчика.  — Рад, конечно, — недовольно дуясь, саркастично пробормотал Звездкин куда-то в чужую толстовку, а потом еле слышно добавил, — Ведь чем же мы еще можем заняться наедине, кроме как физикой?  — И не бухти мне там, — цокнул Беличенко, раскрывая объятия, — Ну все давай, у меня урок скоро. Вася, уже разнежившийся в чужих руках, грустно вздохнул, нехотя отстраняясь от мужчины. Покидать нагретое и насиженное место у чужой груди ужасно не хотелось, но выбора, кажется, не было. Александр Евгеньевич лишь улыбнулся и поцеловал его напоследок в щеку. И Звездкину до жути хотелось остаться здесь, вновь податься еще ближе, прижаться к чужой шее, но в дверь уже застучал другой класс. Школьнику не оставалось ничего, кроме как подняться со стула и пойти на выход. Домой Звездкин пришел уставшим, но вполне довольным. Мама в своей комнате собирала вещи — завтра она куда-то уезжала, кажется, в Новосибирск — а Вася лениво завалился в свою комнату и взялся за какую-то книжку, которую уже давно не мог дочитать. Таким образом он надеялся немного отвлечься, однако, это совсем не помогло. Текст особо не шел, мальчик просто глотал страницу за страницей, не особо понимая написанного, и в итоге решил забросить это дело. Поделав хоть часть домашки, Звездкин устало свалился в свою постель и беспокойно уставился в потолок. Голова к концу дня просто гудела. Единственное, что радовало мальчика — завтра днем мама должна была уехать из дома на пару дней, так что после школы квартира была полностью на нем. Засыпая, он думал только о том, что хотя бы завтра он, наконец, сможет отдохнуть. Но уже с утра он понял, насколько сильно ошибался. Честно говоря, Вася никогда не планировал знакомить маму со своим парнем, даже не думал об этом. Особенно, учитывая то, что парень был старше него самого на девять лет и работал его учителем по физике. Она была женщиной эмоциональной, и Звездкин старался пожалеть ее сердце. Да и не хотелось бы, чтобы Беличенко так бесславно погиб — задушенный злой родительницей. Именно поэтому Вася чувствовал себя так дико, сидя утром около мамы и Александра Евгеньевича в кабинете физики. Дело в том, что произошло страшное — классная руководительница переслала родителям оценки, и мама ужаснулась тем, как у Васи шли дела по физике и математике. И, как бы мальчик не отпирался и не пытался доказать, что разберется сам, она все равно решила перед отъездом сходить к нему в школу. Звездкина, если честно, раздражало то, что мама начинала так бурно интересоваться его учебой в самый неподходящий момент. Беличенко, казалось, визит Васиной мамы не так уж сильно удивил — он несколько отстраненно обсуждал с ней сомнительные успехи Звездкина в учебе, как будто бы они и вправду были просто учителем и учеником. Вася тоже стойко делал вид, будто ему вовсе не хотелось прямо сейчас перелезть через рабочий стол, усесться на мужские коленки, распустить одним движением его хвост и запустить пальцы глубоко в немного растрепанные и помятые волосы, сжать их в своих руках. А хотелось ему этого просто смертельно.  — Вася же не сдает физику, — пожав плечами и откинувшись на спинку стула, заметил Александр Евгеньевич, — Я не думаю, что вам стоит волноваться. Мама, которая до этого рассматривала поданный мужчиной классный журнал, неуверенно нахмурилась и подняла голову. Вася тихо вздохнул, устало кладя подбородок в ладонь и незаинтересованно кидая взгляд в оценки.  — Но это единственная тройка в полугодии, — возразила женщина, протягивая обратно журнал, — Это ведь все в аттестат пойдет. Беличенко задумчиво перекинул тонкую папку из одной руки в другую, а потом подался вперед, точно так же, как и Вася, опираясь подбородком о кулак. Из его хвоста выбилась тонкая светлая прядь, и мальчик еле удержался от того, чтобы не заправить ее мягким движением за чужое ухо. Из взгляды на секунду встретились, и мужчина улыбнулся.  — Как знаете, — пожал плечами физик, отвлекаясь на то, чтобы вытащить из рюкзака пачку принесенных из дома тетрадей, — У вашего сына явно не математический склад ума, и ему все это неинтересно, — мужчина покосился на Звездкина с усмешкой, — Но если захочет, я позанимаюсь с ним после уроков. В индивидуальном порядке. Вася, конечно, хотел бы после уроков позаниматься с Беличенко, но позаниматься точно не физикой. Но выбирать не приходилось, поэтому он лишь поджал губы и пробормотал:  — Я хочу. Мама согласно закивала, и Вася только убедился, что его согласие и не требовалось — все и так решили, при этом даже без него. Беличенко еще раз улыбнулся и поднялся из кресла.  — Вот видите, Галина Сергеевна, вам не о чем волноваться, — явно надеясь на окончание разговора, заключил физик и уже чуть более расслабленно оперся бедром о край своего стола. Мама тоже поднялась со стула и суетливо поправила юбку, а затем задумчиво оглянулась.  — Значит, вы возьмете репетиторство? — уточнила она, обходя кафедру, и Вася безучастно направился вслед за ней.  — О, нет, репетиторства мне только не хватало, — усмехнулся мужчина, распуская собранные волосы, — Просто после уроков отработаем какие-то темы. Я здесь часто допоздна сижу.  — Большое вам спасибо.  — Спасибо, — поддакнул Вася неловко. На самом деле ему было так стыдно — учитель и без него уставал от работы, и тянуть по учебе очередного бестолкового мальчика у него наверняка было не так уж и много сил. Звездкину хотелось мягко разгладить пальцами мимические морщинки под чужими глазами, укрыть острые плечи одеялом и дать мужчине поспать еще часов шесть — настолько сонно он выглядел перед первым уроком. Вася сделал мысленную пометку о том, что нужно порадовать Беличенко хоть чем-нибудь. Александр Евгеньевич вежливо им кивнул, и уже через несколько секунд довольная мама вытянула вымотанного сына в коридор. Как только дверь кабинета за ними закрылась, она с улыбкой приподняла брови и спросила у Васи:  — Сколько ему вообще лет? — женщина явно была удивлена, но скорее приятно, — Я ожидала, что там будет какой-нибудь дедуля.  — Меньше тридцати, — вздохнул мальчик, не имея сил еще раз обсуждать все произошедшее Но у мамы эти силы явно были — по пути на первый этаж она еще пыталась как-то наставить Васю на путь истинный и объяснить, зачем же ему сдался этот чертов предмет, по которому он даже не станет писать экзамены, но Звездкин мало слушал, смотря в телефон.

Александр Беличенко 07:47 Ну что Будешь хорошим мальчиком и придешь сегодня после уроков? Вася Звездкин 07:49 Как будто бы у меня есть выбор Вы во сколько свободны? Александр Беличенко 07:49 У меня вторая смена Может, ты к нам домой придешь часов в пять? Вася Звездкин 07:51 Конечно. Мама уезжает, так что могу и на ночь остаться Александр Беличенко 07:52 Замечательно Значит у тебя будет целая ночь на то, чтобы переписать все свои двойки

Звездкин устало простонал. Александр Евгеньевич определенно был то ли садистом, то ли мазохистом. А быть может, все сразу — иначе как можно было объяснить то, что субботним вечером они собрались в квартире мужчины не ради уютного свидания с шампанским, а ради переписывания идиотской срезовой контрольной. Было немного обидно. И все-таки физику Вася ненавидел. Он сидел за письменным столом в учительской спальне и напряженно смотрел в свою контрольную тетрадь, на кое-как записанное дано и пустое решение. Все эти формулы, числа, константы просто не хотели откладываться в голове, Звездкин иногда просто не понимал, как их использовать. К тому же, задача попалась какая-то чересчур сложная. Школьник вздохнул, откидываясь на спинку стула и задумчиво смотря в потолок.  — Что, совсем всё плохо? — откуда-то сзади усмехнулся Александр Евгеньевич. Вася повернулся на голос, строя жалобное лицо в надежде на пощаду. Физик сидел на краю двуспальной кровати, сложив под себя ноги и разбирая подшитую степлером стопку одинарных листочков с тестами. Проверив очередную работу, мужчина наконец отвлекся и с улыбкой поднял на мальчика взгляд.  — Александр Евгеньевич, давайте лучше договоримся, — устало протянул Вася, — Я вам всю посуду за троечку помою. Учитель закатил глаза и, отложив тесты на матрац, поднялся с постели. Подойдя к ученику со спины, Беличенко положил локти на его плечи, заглядывая через чужую голову в полупустую работу.  — Ну… Ты хотя бы записал дано, — с сомнением протянул физик. Вася виновато пожал плечами. Александр Евгеньевич еще сильнее прижался к его макушке, вжимаясь в нее щекой и забирая со стола распечатку с условием. Перечитав задачу, мужчина вздохнул в Васины волосы.  — Давай я напишу тебе формулы, а ты через них решишь, — заключил учитель и вытащил из чужого пенала простой карандаш.  — Думаете, мне это поможет? — вздохнул Звездкин, жмурясь от тепла мужских рук.  — Верю в тебя, — усмехнулся Беличенко, быстрым корявым почерком записывая четыре формулы на полях тетради. Вася поджал губы, когда мужчина отстранился от него и, потрепав по голове, вернулся на свою кровать. С тяжким мученическим вздохом Звездкин вновь приступил к решению, пытаясь как-то подставить данные ему формулы. Получалось это с сомнительным успехом, однако теперь он хотя бы начал пытаться. Цифры кое-как складывались в решение, и Вася неохотно потянулся за калькулятором. Александр Евгеньевич, кажется, и вовсе не смотрел на него, занятый своей работой, и Звездкин мог бы легко все списать, но все же ему не хотелось обманывать мужчину. Да и к тому же, тот наверняка заметит внезапное прозрение своего ученика и сам все поймет. Работа с числами всегда давалась ему тяжело — Вася не видел в них никакой логики. Да и голова после третьей контрольной подряд уже просто раскалывалась. Закончив с четвертым действием, мальчик окончательно перестал понимать, что делает. Резко поставив точку посреди решения, Звездкин волевым решением отложил подальше от себя ручку и лениво потянулся. От письма болела правая кисть и спина, и мальчик решил, что на сегодня с него явно хватит. У него и так уже, по всей видимости, произошла передозировка физикой.  — Я устал, — ленивым движением разминая шею, сообщил Вася, а уже потом решил осведомиться, — Можно же я завтра доделаю?  — Вася, — устало вздохнул мужчина, аккуратно складывая уже проверенные тесты на подоконник, — Знаешь, мне никакого удовольствия не доставляет по несколько дней подряд с твоими работами мучиться.  — Извините, — поджав губы, буркнул мальчик, — Просто правда уже голова не варит. Александр Евгеньевич выразительно и громко цокнул языком, бросая на письменный стол свою красную ручку, но возражать все же не стал. Лишь подошел на пару шагов и, наклонившись ближе, слабо обнял со спины. По загривку тут же побежали мурашки.  — Вообще я обещал не давать тебе никаких поблажек, — без упрека усмехнулся учитель в теплые волосы, рассеянно обводя кончиком пальца металлический значок на чужой груди.  — Ну… у вас пока плохо получается. Усмехнувшись, мужчина чуть отстранился, протянул руку над Васиным плечом и, выдвинув самый верхний ящик стола, вынул из-под горы бумаг полупустую бутылку коньяка. Звездкин же с явным облегчением на лице полез складывать всю свою канцелярию в рюкзак. Два часа непрерывной физики это было явно чересчур. Кровать сзади жалобно скрипнула, и Александр Евгеньевич лениво растянулся вдоль нее, выливая в свой кофе часть алкоголя — хотя, судя по количеству последнего, делал он скорее коньяк с кофе, а не кофе с коньяком — и поманил уставшего мальчика к себе. Васю не нужно было звать дважды: он, бросив рюкзак обратно на пол, в пару шагов приковылял к кровати и завалился прямо в чужие руки. Нос уткнулся куда-то в острую и холодную ключицу, и Александр Евгеньевич чуть вздрогнул от внезапной теплоты чужого дыхания. Одной рукой мужчина мягко приобнял ученика за талию, а второй вновь обхватил кружку с коньяко-кофе и сделал большой сёрпающий глоток. Ученик заинтересованным взглядом проследил движение чужого кадыка.  — Думаю, мама не так представляла наши занятия, — заметил Вася, упираясь подбородком в чужую грудь. Физик устало вздохнул и откинул голову на подушку, из-за чего длинные волосы рассыпались по темной ткани наволочки. Сделав еще глоток кофе, он прикрыл утомленные глаза.  — Не напоминай, — фыркнул мужчина куда-то в потолок выше Васиной головы, — Мне так неловко перед ней было.  — А вы ей понравились, — уткнувшись носом в чужую футболку, заметил Звездкин, — Сказала, что мне очень повезло с таким преподавателем. Поставив свою большую чашку на тумбу, Александр Евгеньевич устало провел рукой по своему лицу и отвернул голову вбок, стараясь не пересекаться с мальчиком взглядами. Вася на это лишь вздохнул и, упершись руками в чужую грудь, чуть отстранился от мужчины, садясь на его бедра. Кажется, Беличенко был единственным, кого настолько сильно волновала разница в возрасте и в принципе факт того, что Звездкин был его учеником. Максиму Алексеевичу было преимущественно все равно, да и в принципе вел он себя с Васей не как с ребенком, но вот физика очевидно немного пугала сложившаяся ситуация. Звездкин поджал губы, смотря на мужчину сверху вниз.  — Ну, мне и правда с вами повезло, — неуверенно улыбнулся школьник.  — Сомнительная удача, — закатил глаза Беличенко, наконец поворачиваясь к Васе лицом. Звездкин покачал головой, проводя одной ладонью по чуть щетинистой щеке.  — Вы слишком много загоняетесь, — заключил мальчик, наклоняясь чуть ближе к нему, — Вы ведь не делаете ничего плохого.  — Но чувствую-то я себя отвратительно.  — Ну, Александр Евгеньевич, — вздохнул Звездкин. Он неуверенно подался еще ближе, осторожно целуя мужчину сначала в щеку, а потом в губы — совсем невесомо, задерживая прикосновение всего на несколько секунд. Согнутые в локтях руки все так же опирались на мужскую грудь, наверняка слишком сильно ее сдавливая и мешая полноценно вдохнуть. Но, несмотря на это, чужие губы все же невольно растянулись в мягкой улыбке, а руки учителя легли куда-то на талию мальчика. Их носы неуклюже столкнулись, и Вася чуть смущенно глянул в мужские глаза, а затем подвинулся немного выше по чужим бедрам. Учитель вдруг тихо зашипел и сильнее сжал пальцы на талии мальчика.  — Ты лучше так не ерзай, — усмехнулся Беличенко, перемещая руки на чужую поясницу. Вася замер на одном месте, чувствуя, как стремительно краснеют щеки, но уже через секунду вновь неуверенно поерзал. Александр Евгеньевич коротко засмеялся и мягко опустил руки на чужие ягодицы, плотнее прижимая мальчика к себе. Звездкину этого было вполне достаточно, чтобы не только возбудиться, но и едва не сгореть от стыда. Он прижался к чужой груди в надежде спрятать пылающие щеки, но физик одновременно с ним подался навстречу и уткнулся лицом в горячий изгиб чужой шеи, оставляя на ней несколько влажных поцелуев. Вася громко и жалобно выдохнул, зарываясь носом в длинные светлые волосы и склоняя голову немного вбок, открывая беззащитную бедную шею. Тихий скулящий звук сам собой вырвался из его рта, когда мужчина неожиданно сильно укусил его в открытое плечо.  — Тебя не учили, что старших нужно слушать? — сквозь смешок прошептал Беличенко куда-то в шею. Кончики светлых волос защекотали плечи и щеки, когда учитель прошелся цепочкой коротких поцелуев от плеча до кончика покрасневшего уха. Васины руки плавным движением огладили плоскую грудь под собой, а затем спустились ниже, забираясь под мягкую футболку и сжимая напряженные мышцы живота. За поцелуями вновь последовал неожиданный укус. Но, оглянув довольным взглядом оставленный след, Александр Евгеньевич нежно потерся щекой о чужую щеку и мягко отстранился, роняя голову обратно на подушку и смотря снизу вверх на смущенно-растерянного мальчика.  — Ты девственник? — скорее утвердил, чем спросил физик, лениво раскидывая руки в стороны. Звездкин не понимал, почему они так резко остановились, но решил лишний раз промолчать по этому поводу и не акцентировать внимание. Непонятно только было, что теперь делать с этим смущающим стояком.  — Ну… да, — неловко пожал плечами Вася, а потом усмехнулся, скатываясь с чужих ног на постель, — А вы?  — Безусловно, — уверенно ответил мужчина, приобняв его одной рукой, — Нужно беречь честь смолоду. Допив в пару глотков уже успевший остыть коньячный кофе, Беличенко неуклюже принял сидячее положение, складывая тонкие ноги перед собой. Вася тут же навязчиво прижался головой к чужой коленке, вынуждая учителя запустить пальцы одной руки в свои отросшие осветленные волосы. Одним нежным движением мужчина убрал челку с чужого лба и слабо улыбнулся Васе. От возни в кровати его собственные светлые волосы растрепались и всклокоченными волнами ложились на плечи слишком большой домашней футболки, падали на уставшее лицо, чуть прикрывая глаза и лоб. Взгляд Звездкина восхищенно забегал по чужой расслабленной фигуре, по мягкому чуть сутулому изгибу спины, тонким опущенным плечам и худым рукам. Дыхание застряло где-то в легких.  — Вы красивый, — тихо заметил Вася, поджимая губы и шумно сглатывая. Рука учителя переместилась чуть левее, оглаживая пальцами чужое ухо.  — Опять подлизываешься? — широко и нагло улыбнулся мужчина, трепля ученика по голове. Звездкин невольно рассмеялся, пытаясь скинуть с волос чужую ладонь, но ответить не успел — в этот же момент их обоих отвлек громкий скрип двери. Вася удивленно обернулся и улыбнулся, увидев на пороге спальни Максима Алексеевича. Раз в неделю вечером Никонов всегда ходил в зал, и, если верить Александру Евгеньевичу, за этот учебный год пока ещё ни разу не пропустил ни одного посещения. Вася мог только удивляться подобному рвению. Удивляться и продолжать избегать физкультуры и спорта, будто вампир чеснока, конечно же. Физрук, на ходу стягивая с себя шарф, присел на край постели и скинул под кресло спортивную сумку.  — Привет, — улыбнулся он, коротко целуя Беличенко в губы, а потом уже обратился к Васе, — Ну что, Саша тебя замучил с физикой?  — Еще как, — пожаловался мальчик, — Я чуть не умер здесь. Стягивая с себя свитер, Никонов сочувствующе покачал головой и даже схватился за сердце. - Да как так можно, - воскликнул он, - Бедный ребёнок. Александр Евгеньевич громко пропыхтел и грохнулся спиной обратно на подушки, раскидывая в стороны руки и фыркая обиженное:  — Это я тут бедный ребёнок, - а потом добавил с усмешкой, - А вы две язвы. Никонов рассмеялся и упал рядом с ним, заключая в свои объятия и прижимаясь щекой к встрепанной макушке. Потом его до жути довольный взгляд вновь обратился на умиленно улыбающегося Звездкина, подкатившегося поближе к ним.  — А ты у нас на ночь что ли остаешься? — спросил физрук, чуть расслабляя сомкнувшееся на мужских плечах кольцо рук.  — Ну… если можно, — неловко ответил мальчик, укладываясь щекой на свой локоть.  — Конечно, если маман не против, — улыбнулся Никонов, кладя подбородок Беличенко на плечо.  — Да она не в городе, — пожал плечами Звездкин, — Я тогда в вашей спальне опять лягу?  — Да оставайся тут, — наконец подал голос физик, кивая головой на свою кровать. Вася замер на секунду, непонимающе приподнимая брови. Он перевел удивленный взгляд с поверхности постели на учителей и обратно.  — А… а как же Максим Алексеевич? — растерялся мальчик, похлопав глазами.  — Думаю, здесь хватит места, — усмехнулся физрук, встречаясь со школьником взглядами. Звездкин зарделся, наконец, понимая, что именно ему предложили. Лечь спать втроем на одной кровати. Кажется, это будет самая неловкая ночь в его жизни. И все же у Никонова с Беличенко была очень странная семейная жизнь. За ужином они вроде бы вполне буднично разговаривали и целовались — хотя на самом деле дома целовались они в любой удачный момент — а всего лишь через час уже ложились в одну постель с Васей, который чувствовал себя явно третьим лишним. Ему-то и поодиночке перед этими мужчинами было немного неловко, а уж когда они находились вместе в одной комнате, он вообще выпадал из колеи. Отопление по ночам работало с относительным успехом, так что Александр Евгеньевич дал ему какой-то из своих свитеров, большой и чуть помятый, и мальчик осоловело закутался в широкие рукава и мягкий ворот. Правое плечо чуть прижималось к стенке, возле которой он лежал, зарывшись в одеяло и смотря в потолок. Было странно и непривычно чувствовать рядом с собой присутствие Беличенко, тоже спящего на спине. Максим Алексеевич же спал на боку с другого края постели. Кажется, Звездкину одному здесь ну совершенно не спалось. Он просто искренне не понимал, как оказался в такой ситуации и почему не видит во всем происходящем ничего удивительного. По крайней мере, Вася вряд ли бы что-то изменил, если бы мог. Хотя нет, кое-что он бы все же поменял — свою выбивающую из колеи неловкость, неуклюжесть и ощущение, будто он здесь лишний. Судорожно вздохнув, Звездкин беспокойно зажмурил глаза и зарылся носом в воротник свитера, вновь надеясь уснуть. Но тут же вздрогнул от звука чужого голоса.  — Не спишь еще? — тихим шепотом спросил физрук, приподнявшись на одном локте и сонно щурясь. Звездкин резко распахнул глаза и обернулся на мужчину, неловко поджимая губы.  — Да как-то не получается, — пробормотал он, смущенно отводя взгляд в стену.  — Что-то не так? — помолчав пару секунд, догадался физрук. Вася со вздохом повернулся на бок лицом к Никонову и растерянно заморгал, не зная, что сказать. Кажется, его эмоции были какими-то слишком глупыми, чтобы их высказывать, но все же ночь способствовала откровенности, и он неуверенно прошептал:  — Я… чувствую себя немного лишним? В этот же момент Александр Евгеньевич беспокойно заворочался во сне и перекатился на бок в сторону Максима. Тот с нескрываемым удовольствием и непривычно нежной улыбкой обхватил одной рукой его торс и прижал к себе. Чужие светлые волосы рассыпались по его плечу. Но уже через секунду взгляд мужчины вернулся на школьника.  — Звездкин, если бы ты был тут лишним, мы б тебя домой и не приглашали, — заметил физрук тихим-тихим шепотом с усмешкой, — Иди сюда. Вася без возражений приблизился к учителям, ложась вплотную к спине Беличенко. Свободной рукой Максим Алексеевич взялся за плечо мальчика и прижал еще ближе к мужчине, а потом, перегнувшись, поцеловал куда-то в макушку. Звездкин неуверенно улыбнулся.  — Не смущайся больше, — прошептал физрук, стараясь не тревожить лежащего в его руках мужчину, — Я люблю тебя. Но Вася ничерта не выполнил эту просьбу и тут же расплылся в смущенной улыбке.