Катсуки пытается

Годы шли, Катсуки рос и становился все более и более невыносимым. Его можно было бы назвать хулиганом, да только он жил мечтой стать героем, самым великим героем из всех, что когда-либо рождались. Для этого ему приходилось не забрасывать учебу и много-много времени проводить в качалке и на пробежках. Но парень знал, что его цель стоит всех усилий, и не собирался сдаваться. А еще какое-то время ему было искренне плевать на Деку. Где-то полтора года так точно. Это было для него неплохим личным достижением, и времена постыдной привязанности почти забылись, как страшный сон. Но в последний год средней школы у этой идиотки резко выросла грудь, а волосы в хвостиках стали длиннее и гуще. Кажется, так ей стало гораздо лучше. Ей даже не приходилось краситься, ведь она и без того была самой симпатичной из всех одноклассниц – по крайней мере, в личном рейтинге Бакуго, настолько тайном, что он не покидал пределы его подсознания, было так. Впрочем, страдать оставалось недолго. Он успокаивал себя тем, что вскоре он поступит в самую престижную Академию Героев, а ей придется пойти в другую второсортную старшую школу. И тогда он начнет одерживать победу за победой, сумеет найти классную девицу, во всем лучше этой коротышки-Мидории, а лучше несколько девушек с модельными формами и с запоминающимися причудами. Он честно терпел, честно игнорировал ее существование и контактировал с Деку в случае жесткой необходимости (даже не искал причин, чтобы наорать на нее). Благо, сама одноклассница его побаивалась, ибо он старательно на протяжении нескольких лет портил ей жизнь, как минимум, всю младшую школу: то форму мелом измажет, то портфель на шкаф закинет, то тетрадку подпалит. Потом его резко отпустило, и все подобные издевательства стали казаться ему слишком мелкими. Они не могли искупить вину Мидории за драгоценные мгновения молодости, потраченные на тупые мысли о ней. Посему Бакуго решительно решил вовсе забыть о ее существовании. Насколько это возможно. Но жизнь показывала язык планам парня раз за разом. Мало того, что она наделила Изуку довольно приятной внешностью, так еще и сталкивала их раз за разом. Самыми неожиданными способами. «Бакуго, ты будешь на вечеринке Юи-тян?» Такая смс-ка пришла в один прекрасный день ничего не подозревающему Катсуки, в то время, как он направлялся с тренировки домой. Он ехал в общественном транспорте посреди потных усталых людей в прескверном настроении, и, конечно, не стесняясь в выражениях, послал дружка, который поинтересовался у него о подобной мелочи. Право, ему заняться больше нечем, кроме как ходить по скучным вечеринкам тупорылых одноклассниц? До экзаменов в Геройскую Академию оставалось не так много времени, а Бакуго намеревался не просто сдать их, а сдать лучше всех. «Но там будет много пьяных девчонок. Разве тебе не хочется подцепить хоть одну?», - настаивал его одноклассник. «Меня не инмтервсуют тупые уродвые шмарф», - последовал ответ Катсуки. Он часто печатал с ошибками, так как исправлять написанное ему было лень, – кому надо, тот разберет. «О, там будет много миленьких девчонок. Сасаки, Фува, даже Мидория.» Бакуго так возмутился, что это отразилось на его богатой на страшные выражения мимике. Окружающие даже стали поглядывать с опаской на паренька в черных спортивках, с толстой сумкой наперевес, который яростно печатал что-то на своем телефоне, покрытом старыми и не очень трещинами: «ДЕКУ МИЛЕНЬУАЯ? ТЫ ЕБАНУЛСЯ.» «У ТЕБЯ СО ВКУСОЛ ВСЕ В ПОРЯДКЕ? КТО ЗАПАДАЕТ НА ТАКИХ СРЫХ МЫШЕК», - добавил он вдогонку, оставляя собеседника теряться в догадках, о сраных мышках шла речь или все-таки серых. «Ну как знаешь. Там еще бесплатная еда будет и выпивка. Так что я пойду собираться к Юи-тян.» Катсуки нервно сглотнул, пялясь на экран, а потом, плюхнувшись на освободившееся место, включил в плеере тяжелый рок, засунул наушники в уши и уставился в окно. Коленка одной из его широко расставленных ног резво застучала на подобии нервного тика, свидетельствуя об особенно тяжелых раздумьях хозяина. Наконец, он вынул мобильник и настрочил постыдное: «Адреч напиши хаты этой девки. Модет я зайцу пожрать.» Как оказалось, Юи эта жила в довольно приличном районе как минимум в получасе ходьбы от их с Деку станции, и квартира у нее была просторная и выполненная на западный манер. Деревянная лакированная мебель и новенькая отделка свидетельствовали о зажиточности ее родителей, а при виде гигантских телевизоров, развешенных в каждой комнате, Бакуго нехотя позавидовал однокласснице. Людей на вечеринке было не особо много, но вокруг царила довольно расслабленная уютная атмосфера. Повсюду играла музыка; где-то громче, где-то тише, но на вкус парня она была слишком уж попсовой. Закусок и выпивки тоже было вдоволь, и Бакуго было осел в одной из наиболее тихих комнат напротив стола, ломящегося от еды, как в комнату забежала хозяйка праздника, миловидная брюнетка с видом типичного ботаника. При виде «новичка» на своем скучном празднике жизни, она тотчас подбежала к нему и начала болтать с ним, словно не зная о его дикой репутации. - Ой, Бакуго-кун, какое счастье, что ты пришел! – улыбнулась она. – Ты уже попробовал тарталетки? Говорить с ней не хотелось, но он собирался поесть и выпить за ее счет, так что выдавил вежливое «нет». - Какое счастье, что ты пришел! – повторила она. Девушка начала старательно подбирать слова, продолжая улыбаться. - Ты как? Слушай, насколько я знаю, вы с Мидорией-тян живете рядом. Не мог бы ты ее проводить до дома? Глаза изнуренного тренировками Катсуки налились кровью. Услышав безрассудные слова Юи, единственные люди помимо них в комнате, что миролюбиво играли в карты, испугано посмотрели на парня. Всем им было известно, какую опасную игру затеяла эта девица. - Бакуго-кун, Мидория перебрала с глинтвейном с непривычки, - продолжила она. – Я боюсь, она не доберется до дома сама. - ТОГДА ПУСКАЙ НЕ ШАТАЕТСЯ ПО ВЕЧЕРИНКАМ! ЕСЛИ ПИТЬ НЕ УМЕЕТ! – крикнул парень, тотчас туша душевный пожар негодования несколькими щедрыми глотками сладкого алкогольного напитка, налитого в его чашку. Он и сам пить особо не умел – мать запрещала ему пить дома даже по праздникам, а по вечеринкам подобного рода он шлялся мало. Но, тем не менее, ему остро хотелось напиться. Блять, даже тут к нему пристают с этой чертовой Деку! - Но Бакуго-кун, тебе все равно по дороге… - Я ей что, нянька?! Нехуй было ее звать! - Ладно. Я попрошу другого парня ее проводить. - Ты долго будешь искать добровольца для проводов этой карлицы Деку. Юи с неодобрением покосилась на озлобленного одноклассника и вышла. Он же в растерянных чувствах осушил второй стакан живительного напитка, оставляющего пряную горечь во рту, и удрученно потер лицо ладонями. Конечно, карлицей Деку не была, и уродиной тоже, поэтому кто-то из извращенцев (которых среди собравшегося вокруг сброда было пруд пруди, Бакуго был уверен) точно бы не отказался проводить пьяную веселую девчонку. А кто знает, как себя ведет бухая Деку? Может, ее можно будет склонить к чему угодно! Тем более, с ее-то куриными мозгами! Катсуки с обреченной миной осушил третий стакан, понимая, что ему придется в последний раз выручить эту идиотку ради сохранности ее же целомудрия. С тяжелым сердцем он, засунув найденную на столе зубочистку в рот, принялся снова рыскать по дому, но на сей раз в поисках подруги детства. Ее нигде не было, а расспрашивать окружающих, мол, видели ли они ее где-нибудь, было для парня слишком унизительным занятием. Но, не успел он сдаться в своем неожиданно благородном стремлении, как увидел в углу большой комнаты сладко сопящую Изуку. Она, одетая в темную школьную форму, свернулась калачиком на черном кожаном кресле, удачно слившись с окружающими предметами. Но ее растрепавшиеся зеленые хвостики и лежащий у кресла ярко-желтый рюкзак выдавали местоположение Мидории. «Что, мне придется пройти через всю комнату и заставить ее встать? – раздраженно подумал Бакуго. – На глазах у всех?» А это грозило новыми сплетнями в школе, рождавшимися из ничего, и очередными детскими комплексами, вылезающими из пыли и дающими о себе знать раз за разом. «Похуй. Я просто ее пну и все», - мысленно махнул он рукой, и, игнорируя заинтересованные взгляды танцующих или просто болтающих одноклассников, создающих много шума, подошел к Деку и присел напротив нее. Вроде бы, никто особо открыто не смотрел на них, как в детстве, с криками наподобие «тили-тили-тесто», и парень, немного расслабившись, позволил себе пару сладких секунд просто созерцать ее лицо. Ее веснушки, которых, кажется, стало только больше за последние годы, маленький аккуратный носик, длинные черные ресницы. Или же просто темно-зеленые - это до сих пор было для него загадкой. Может быть прошло не две секунды, может две минуты, может даже больше; но все хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться. - Ай! – вскрикнула Деку, затравленно прижимая ладони к ушибленному затылку, который он огрел со всей дури. Ей даже не пришлось открывать заспанные глаза, чтобы понять, кто ее разбудил: - Каччан, ты чего… - Вставай и тащи свои мощи за мной! Мы уходим, Деку. - В смыыысле? – разочаровано спросила она, все-таки раскрывая красные глаза. – Еще нет и семи… - Ты надралась, Деку! От тебя несет, как от старого бомжа-алкаша! И меня, сука, заставили тебя провожать! Он вскочил с корточек, а она попыталась поднять с пола свой страшных размеров рюкзак, но вышло не с первого раза. При этом резинки окончательно перестали держать ее хвостики, и слетели с непослушных волос, высвобождая зеленую кудрявую гриву. - Ты так жалко выглядишь, Деку! – в сердцах воскликнул разочарованный Катсуки, глядя на бледную рассеянную подругу детства. - П… Прости, Каччан. - Тц... Вставай уже, что вылупилась?! Деку активно закивала, то и дело моргая глазами с расфокусированным взглядом. Встать у нее получилось не с первого раза, но, как только она приняла более или менее устойчивую позу, Катсуки схватил ее за локоть и потянул за собой. Ему хотелось поскорее покинуть это место, к тому же, он сам начинал чувствовать себя пьяным, и парню совсем не хотелось в таком виде контактировать с кем-то. Он немного сбавил шаг уже на улице, когда Деку стала все чаще и чаще спотыкаться. - Да сколько можно?! – рявкнул он, оборачиваясь, и обнаружил, что Мидория плачет. Она специально прикусила губу, чтобы не делать этого в голос, а, может быть, аклоголь притупил и слух парня, Катсуки не знал. Но он немного растерялся и озадаченно уставился на нее. – Тебе плохо? Ты блевать хочешь, что ли? - Ты… Мне бо-о-ольно! Бакуго, наконец, понял, что сжимал ее локоть слишком сильно все это время. Он разжал окаменевшие пальцы и увидел неестественно красные отметины на бледной коже. - Ты… Твоя ладонь сильно нагрелась! Ты хотел взорвать мою руку! Это не смешно! – икая и плача, выдавила девчонка, глядя на него с неодобрением. - Тц, да что ты несешь?! Конечно, она нагрелась, я тебя тащил, если ты не заметила! - Она вспотела! От нее пахло глицерином! - Блять, Деку, люди потеют! А я потею глицерином, для тебя это новость?! Я не могу это контролировать! Его вполне логичные аргументы не убедили Мидорию. Она отошла, все еще спотыкаясь, на пару шагов назад. - Я… Я и сама могу дойти! Иди один! - Чего?! - Ты меня просто тащишь! Мне больно! Иди один! - Да что с тобой?! Хули ты мне дерзишь?! – Катсуки сделал шаг вперед, с перекошенной рожей создавая в ладонях маленькие взрывы, вышедшие из-под контроля. – Деку, ты хоть понимаешь, что портишь мне жизнь? Год. За. Годом! И ТЕПЕРЬ, КОГДА Я РЕШИЛ ТЕБЯ ПРОВОДИТЬ, ТЫ , БЛЯТЬ, ДАЖЕ «СПАСИБО» НЕ СКАЖЕШЬ?! - Спасибо, - пробормотала Деку, потупив мокрые глаза. – Но… уходи. Прохожие зеваки то и дело поглядывали на них, в ожидании разрешения конфликта. Разрешился он спонтанным решением Катсуки схватить визжащую Мидорию и закинуть ее на плечо. При этом ее рюкзак ему пришлось закинуть на другое, к своей сумке со шмотками с тренировок. Тяжело дыша, он пошел вперед, придерживая наглую девку за ягодицу. И ему было абсолютно насрать, сколько раз он случайно ударит ее о дверные косяки, через которые им предстоит пройти, или о деревья. Лучше бы она вообще внезапно умерла, прекратив этим самым его мучения. - Поставь, поставь, я тяжелая!.. - Да, никогда не поднимал девушки жирнее тебя, Деку. Ты никогда никого себе не найдешь, будешь старой девой в окружении драных кошек, и единственной твоей радостью будет смотреть на меня по телевизору. - Каччаааан, поставь! Она снова начала плакать, то и дело пытаясь убрать его руку со своего мягкого места, но все ее попытки оказались тщетными, ибо перед упертостью разъяренного Каччана были не властны никакие силы Вселенной, что уж говорить о ее слабых маленьких пальчиках. - И не реви больше при мне. Не пачкай мне своими мерзкими слезами одежду, - брезгливым тоном попросил он, когда до его дома оставалось совсем немного, а до дома Деку еще пара кварталов. С его лба градом лился пот, хотя вечерняя прохлада уже воцарилась на улице. А самое неприятное, девчонка совсем перестала сопротивляться, всхлипывать и подавать прочие признаки жизни. Бакуго резко встал на дороге. – Эй, Деку. Деку, блять, ты жива там? Ему не ответили, и опьяневший парень быстро сбросил с себя сумки, а затем аккуратно присел на тротуаре, чтобы поудобнее положить Деку на колени и удостовериться, что эта дебилка не испустила дух, оставив его наедине со своей совестью. Он испугано поднес ей руку к носу и почувствовал ровное дыхание. «Какой же я долбаеб,» - подумал он, прижимая ее к себе крепче, и вздыхая. Еще несколько минут назад он легко думал о ее смерти и не видел в этом ничего страшного, а теперь, решив своим бухим мозгом, что Деку умерла, сам чуть не умер от страха. Наверное, он такой же тупой, убогий и несуразный, как и она. - Катсуки! – услышал он за спиной голос матери. Она как раз возвращалась с работы, и увидев сына в таком странном положении, конечно, удивилась. – Все в порядке? Кого ты держишь? - Никого. Старуха, просто пройди мимо. Это мое дело. – Бакуго снова поднялся и взвалил спящую Деку обратно себе на плечо. - Это что, Изу-тян?! – закричала в ужасе Митсуки, подбегая к сыну. – Почему ты несешь ее, как мешок картошки?! И почему она без сознания?! Что происходит? - Да выпила эта дура лишнего. Я тут ни при чем. - Господи, ты что, тоже пил?! - Имею право! Мне уже не пять лет! Он хотел было поднять оброненные сумки, но его мать быстро его опередила. - Что ты творишь?! Верни их сейчас же! – потребовал он. - Ни за что! Посмотри на себя, из твоей майки можно озеро выжать! Идем к нам домой! - Ты не поняла?! Я должен ее проводить! - Ничего страшного, если она одну ночь у нас переночует! Катсуки похолодел. По голосу матери было ясно, что она уже все решила. - Ты в своем уме? – серьезно спросил он. – Ты еще ее ко мне в кровать положи, безумная! - А что здесь такого? Она твой друг, а не мой. И у себя с Масару я класть ее не буду. С этими словами Митсуки засеменила на каблуках к их дому, деловито размахивая сумками. - ОНА МНЕ НЕ ДРУГ! – заорал Катсуки, наверное, на всю улицу, но даже этот вопль, полный безумия, не сумел разбудить Деку.