Катсуки пытается

- Деку, открывай, блять! Я знаю, что ты дома! Могла бы хоть свет выключить! – заорал он, когда третий звонок в дверь, назойливо долгий, не вызвал никакой реакции. Открыла Катсуки мама Мидории. Он рассеянно заметил, что с их последней встречи женщина заметно поправилась, но при этом все равно выглядела довольно мило и женственно. А еще он перерос ее на добрых полторы головы. - Бакуго-кун? - удивленно спросила женщина. - Тц… Да. Деку дома? - Да. Но она немного приболела. Ты хотел ей что-то передать? - Нам нужно срочно поговорить. - Боюсь, это невозможно… Ты можешь передать через меня. - Мне нужно поговорить именно с ней! Это не займет много времени! - Но… Это… В коридор вышла Деку, и тотчас приковала внимание и матери, и Катсуки. Она была в домашней голубой майке и спортивных штанах, и, стоило ей посмотреть на друга детства, как девушка тотчас опустила глаза, в которых заметались искорки злости. Сам Бакуго стоял в школьной форме, пыльной с дороги, и его пальцы то и дело дергались, выдавая нервное напряжение. - Мама, пускай пройдет. Все хорошо, - сказав это, она быстро зашла обратно в комнату. Катсуки, стараясь не выказывать легкого смущения, быстро вошел и разулся. - О, Бакуго-кун, подожди, я найду тебе тапочки… - воскликнула Инко, бросившись к комоду. – С символикой Всемогущего подойдут? Какой у тебя размер? - Не надо… - Ты уверен? А какой чай ты любишь? - Любой. Но я ничего не буду. Спасибо, - буркнул он, и, скрепя сердце, зашел к Деку в комнату, захлопывая за собой дверь. Он хорошо помнил эту спальню, ведь раньше он проводил в ней уйму времени. В комнате мало что изменилось, разве что мерча со Всемогущим стало гораздо больше. Зато она осталась такой же просторной, залитой солнечным светом и едва уловимо пахнущей самой Деку. Она всегда обожала сладкие запахи. На шестой день ее рождения мать Бакуго даже купила Мидории духи и заставила его подарить их подруге… Изуку встала посреди комнаты и строго посмотрела на него, сложив руки на груди. Она явно надеялась, что он перестанет стоять, как истукан, и молчать, озираясь. - Ты не должен был говорить в таком тоне с моей мамой. - Каком?! - Ты говорил грубо. Он действительно этого не заметил и раздосадовано признал ее правоту – видимо, перенервничав, Катсуки вел себя недостаточно учтиво. Инко относилась к тем взрослым, которых он искренне уважал, и Бакуго кивнул, давая понять, что этого больше не повторится. Мидория устало вздохнула и выпалила: - Говори, что хотел, и уходи. И больше не беспокой меня и маму. - Почему ты не пришла сегодня? Это из-за той идиотской фотки? - Нет, - солгала Деку. – Я плохо себя чувствовала. - Кто тебя просил вчера лезть в драку?! Если тебя серьезно задело, то нехуй сидеть дома и ждать, пока испустишь дух! Ты хоть ко врачу сходила?! - Тебя это не касается. Катсуки зарычал от переполняющей его растерянности и злости, изо всех сил пытаясь унять эмоции. Как же его бесила такая Деку! Уж лучше бы она ревела и обвиняла его, а не стояла так, словно они друг другу чужие. - Я не делал этого, - наконец, тихо сказал он. – Я потерял телефон вчера. Когда меня схватили. Изуку даже в лице не изменилась, из-за чего Бакуго стал говорить более пылко: - Я найду того, кто это сделал, и кастрирую его, ясно?! Шутник, блять, нашелся. - Кастрируй себя! - Чё?! Она, хмурясь, подошла к нему на шаг ближе, и выглядела так грозно, что Катсуки невольно подумал о том, насколько они с его матерью, оказывается, похожи, когда злятся. - Мне все равно, кто это выложил! И мне все равно, что обо мне скажут, я уже привыкла к тому, что меня ни во что не ставят и сплетничают обо мне! - Да никто даже не понял, что это была ты! Хватит разводить драму! - Но мне не все равно, - продолжила она, игнорируя его доводы, - что ты мне соврал! Ты соврал мне насчет фото! И, возможно, врал много раз до этого. А теперь ты пришел, и явно не извиняться, и мне непонятно, что на сей раз тебе нужно. Обычно она мямлила рядом с ним, и теперь, когда девушка высказала наболевшее на повышенных тонах, Бакуго с трудом представлял, что ему отвечать. Извиняться ему совсем не хотелось, да и у него бы физически не вышло, потому что уже давно слово «прости» вставало у него, словно кость поперек горла. - Деку, я… Он сжал кулаки почти до боли. «Почему она не понимает?! Как можно не понимать?!» - Можешь не стараться, Катсуки Бакуго. – И Мидория гордо посмотрела на него, хотя ее нижняя губа смешно дрожала. – Я знаю, зачем ты сделал то фото. Пускай, я и не понимаю, был ли смысл меня вообще шантажировать. Я… Я бы и так сделала бы все, что ты сказал, потому что боялась тебя! - С каких пор я, блять, Катсуки Бакуго?! – не выдержал он, вконец взбесившись, и подскочил к ней, словно дикий зверь. Ее подбородок задрожал вслед за губой, но она не попятилась, и это тоже ужасно выводило из себя. – И ты реально считаешь, что я бы стал шантажировать тебя?! Такого ты обо мне мнения?! - Да, - сказала Изуку, но уже без былой уверенности. Судя по его реакции, ее слова искренне задели парня. И это было даже приятно. Она посмотрела в глаза Катсуки, на его лицо, поднесенное так близко, что чужое прерывистое дыхание чувствовалось на коже… и не испытала даже капли сочувствия. Он ей больше не друг. Его боль ее не касается. И ей не обязательно ломать голову над причинами его поступков. А может быть они никогда и не были друг другу друзьями. - Ну и иди нахуй, Мидория, - фыркнул он, и чужая фамилия обожгла ему язык. Он достал из сумки конспекты, швырнул их на кровать и вышел из комнаты, захлопнув дверь так громко, что она одним лишь чудом не слетела с петель. Девушка ощутила сильное облегчение и опустилась на кровать. Его толстые тетради, исписанные корявым размашистым почерком… Они наверняка пахли Каччаном, пахли пеплом и его домом, пахли ее детством. Но девушка поборола желание поднести их к лицу, жадно листать, убеждаясь, что ему не все равно, и положила их на тумбочку. Переписывать домашнее задание совсем не хотелось. На нее накатила странная вязкая апатия. Теперь такие болезненные приливы нежности к этому хулигану, с которым ее давно ничего хорошего не связывало, ей были не нужны. Она заставила себя не думать о нем. А потом поднялась с кровати, подошла к шкафчику со статуэтками Всемогущего и, задумавшись, взяла одну и начала вертеть в руках. - Изуку, - услышала она робкий голос мамы, приоткрывшей дверь и просунувшей в щель голову. – Все в порядке? - Да. - Зачем он приходил? - Принес конспекты. - Как заботливо… А я подумала, он за что-то зол на тебя. Он так орал и выбежал очень злой. - Он всегда такой, мамуль. И вряд ли Каччан проявил заботу. Наверное, его заставили принести их. – Собственные слова своей жестокостью полоснули ей по сердцу, но Изуку смогла выдавить улыбку: - Мам, мне кажется, я выросла из этих игрушек. Ты не против, если я выброшу их? Инко часто заморгала, пытаясь убедиться, что перед ней действительно ее дочь. - Да, конечно… Но ты уверена? - Да. Принеси мне мусорный пакет, пожалуйста. На следующий день она пошла в школу. Когда она зашла в класс, гул среди ее одноклассников на мгновение затих. Мидория не питала иллюзий, она знала, что доверять словам Каччана относительно реакции одноклассников не стоит. Возможно, при нем эту ситуацией с фотографией никто не обсуждал, опасаясь за свою жизнь, но это не означало, что никто не догадался о том, кого он на ней запечатлел. Правда, Деку быстро поняла, что открыто дразнить ее никто не собирается, разве что шушукаться за спиной, и выдохнула с облегчением. Разумеется, со временем могло стать хуже, ведь это был только первый день. Но она с удивлением заметила, что взросление среди задир-мальчишек пошло ей на пользу. Даже в столовой, когда какие-то младшеклассники стали смеяться, поглядывая в ее сторону, ей было почти все равно. А к концу учебного дня Деку даже начала искать в своем положении некоторые плюсы. Теперь, когда многие стали думать, что Мидория в свои пятнадцать спит с известным на всю школу Каччаном, некоторые люди даже стали побаиваться этой девицы с подпаленными волосами и шарахаться от нее. Оценив сложившую ситуацию в школе, как удовлетворительную, она начала размышлять о другой своей проблеме. Ей следовало бы найти альтернативу U.A., но Деку даже примерно не знала, какая отрасль, помимо героики, могла бы быть ей интересна. В поисках ответов она зашла после уроков в библиотеку и набрала буклетов с приглашениями в различные старшие школы и Академии. Деку решила, что хорошенько проанализирует их дома, а лучше с мамой. В конце концов, она не знает, в чем ее сильные стороны, и легко может совершить ошибку. Она шла вдоль большой реки, грязной и быстрой, и небо было окрашено в радостные розовые оттенки. Изуку купила себе мороженое (когда она доставала кошелек, из сумки девушки вывалился листок с гадким словом «шлюха», и, на глазах у ошарашенной продавщицы, она небрежно скомкала его и забросила в ближайшую мусорку), и теперь шла вдоль берега, не чувствуя ни сладкого вкуса, ни благоговения перед окружающей красотой. Ее глаза с пустым выражением скользили по виднеющимся за рекой крышам серых домов, по фабрикам и трубам, из которых валил дым, и впервые видели в них не только родную сердцу приятную картину, но и архитектурное уродство их бедного старого района. Внезапно перед ней на дорогу выбежал сам Всемогущий, вырывая девушку из раздумий, и та от шока выронила мороженое из рук. Оно упало на асфальт розовым склизким комком. Деку охватило привычное благоговейное восхищение этим человеком, рослым и очень сильным. Тот факт, что ей было известно о его истинной форме, лишь делал это восхищение сильнее. Но к радости встречи примешалась легкая грусть, ведь теперь, когда она отреклась от прошлых желаний, встреча с этим человеком казалась ей очередным искушением вернуться на прежний путь. - Всемогущий? – заикаясь, воскликнула она. – Что ты здесь делаешь? - Я решил, что нам нужно серьезно… Кхем! – На его губах выступила кровь, и его «бравая» форма сдулась, как воздушный шарик. – Нам нужно поговорить! У меня есть к тебе кое-какое предложение! - Предложение? - Но сперва я хочу поблагодарить тебя за случившееся два дня назад! Если бы тебя там не было, если бы я не услышал твою историю… Я был поражен, что в тот момент, когда все люди стояли в бездействии, ты единственная решила помочь бедному пареньку, ты, девушка без способностей! Это поистине меня тронуло! Деку стоило больших слез не заплакать, услышав это. Но, вопреки стараниям Мидории, ее глаза все равно увлажнились, а руки задрожали так сильно, что ей пришлось поднести их к груди и сжать. - Я хочу сказать… Многие нынешние герои совершали подобные впечатляющие поступки будучи школьниками, и объясняли это тем, что их тело "двигалось само". Это произошло и с тобой? - Да… - И что-то внутри девушки надломилось. В ушах зазвенели слова матери «мне так жаль, Изуку!», и вся та боль, которую вызвала эта фраза у малышки-Деку, отозвалась сейчас в сердце Деку взрослой. - Я считаю, - уверенно сказал он, - что ты сможешь стать героем! Время остановилось для нее. Эти слова, она жаждала услышать их так долго… Душа девушки возликовала, потому что наконец-то все ее страдания окупились. В нее поверил самый достойный из людей, и теперь ей оставалось только снова поверить в себя и в мечту. Деку очень хотелось пасть перед ним ниц и судорожно целовать его руки, горячо благодарить Всемогущего… Но вместо этого прошептала, словно пробуждаясь от глубоко сна: - Почему ты не пришел раньше? - Что? - Ну… Ведь я попыталась спасти Каччана два дня назад, - уточнила она, осознав, как грубо прозвучала ее фраза. – Ты нашел меня только сейчас, потому что тебя задержали репортеры и ты не смог напасть на мой след? Всемогущий немного смутился. - При желании я могу легко скрываться от репортеров. Видишь ли… Моим учителем была женщина. И она была матерью. Ей пришлось отказаться от личной жизни и от ребенка ради своей мечты стать выдающимся героем. Женщинам всегда сложнее на героическом поприще. Поэтому, несмотря на свое желание догнать тебя сразу же после произошедшего, я решил взять паузу. И подумать, готов ли я обречь тебя на страдания, которые были бы неизбежны, унаследуй ты мою силу. - Что? – ошалело пробормотала она. - Видишь ли, моя способность – это сила, которая, подобно священному факелу из легенды, передается от одного носителя к другому! – торжественно провозгласил он. Мидория, которая иногда днями света белого не видела, исследуя причуду Всемогущего, начала что-то бубнить себе под нос относительно ее прежних догадок, но Тошинори, почувствовав себя неловко, быстро прервал школьницу: - Так что, моя милая девочка? Я искал приемника своей силы «Один за Всех» годами, и рад, что, мы встретились. В день спасения того мальчика ты светилась ярче всех остальных так называемых «героев». И я буду счастлив, если ты попробуешь принять мою силу и обуздать ее. Но решать, конечно же, тебе. Она открыла рот, готовая согласиться, но заветное «да» так и не сорвалось с языка. Перед глазами встали лица ее обидчиков, ей вспомнился гнусный поступок Каччана, ради которого она рисковала своей жизнью, и Мидория крепче обняла себя руками. Как же она может принять это предложение, если больше не уверена, что хочет спасать людей? Как же она может обмануть доверие самого Всемогущего? - Прости, - произнесла она. – Я не могу. - Что?! Но ты ведь… - Прости, я очень прошу! Я не знаю человека сильнее и благороднее тебя! Но… - Она подняла глаза, и в них читалась решимость. – Я родилась без причуды, и хочу достичь чего-то без нее. Я хочу доказать себе и остальным, что справлюсь такой, какой родилась! И, пускай, у меня ничего и не получится… Я должна попытаться. Всемогущий заметно расстроился, но понимающе кивнул. - Я принимаю твое решение, хотя и не могу понять его. Практически невозможно стать героем без причуды. - Я… уже не так уверена, что хочу стать им. Мужчина все еще смотрел на нее без осуждения, но довольно угрюмо. - Что ж, я не держу на тебя зла, Мидория. Если я могу тебе как-то помочь, обращайся без стеснения. И он, вопреки стыдливым протестам девушки, вложил ей в ладошку визитку со своим телефоном и пошел противоположной дорогой, то и дело подкашливая.