Learning A New Dance

      Большинство людей считают Джокера натуралом. То есть те, кто так думает, считают, что даже он способен чувствовать что-то отдаленно несвязанное продуманной схемой, где клоун убивает по меньшей мере дюжину человек, а Бэтмен появляется, чтобы ударить его по лицу. Хотя, почему они вообще решили, что он натурал, было загадкой.       Ну, конечно, из-за Харли. Предполагалось, что они весело проводят время, играя в доктора, по крайней мере, один раз в неделю, если Джокер не выгонял её или она не оставалась с Айви на выходные. То, как Харли смотрит на Джокера, словно он пришёл с луны, произвело на многих сильное впечатление. Джокеру было бы смешно наблюдать за лицами людей, когда он сообщит им, что они с Харли занимались сексом только несколько раз в первые годы, и, может быть, только когда им ужасно скучно, но они не делали это, будто безумные кролики.       Ему бы понравились эти взгляды, если бы он захотел поделиться чем-нибудь с ними. И Харли любит флиртовать, так что это было бы вдвойне приятно. Она ужасная кокетка, почти такая же, как Джокер, когда этого хочет. Что обычно и происходит.       Наверное, поэтому они так хорошо ладят. Они — инь и ян коррумпированной породы. Он использовал оправдание плохого дня, чтобы превратиться в клоуна, а она использовала его манипуляции в качестве предлога, чтобы дать волю эмоциям. Посторонним было легко сделать неверный вывод, исходя из этого. Джокер и Харли прекрасно понимают друг друга, хорошо это или нет. Харли знает, что Джокер действует так, потому что не может ничего понять, оглядываясь назад, а Джокер знает, что Харли пытается превзойти ожидания, которые на нее возложились. Они унесут эти секреты в могилу.       Но понимать кого-то и любить — это разные вещи. Ну, можно утверждать, что эти понятия очень похожи, но это не главное. Джокер не любил Харли, а Харли не любила Джокера.       Что возвращает нас к началу. Джокер не натурал.       Джокер не уверен в том, кто он, но он точно знает несколько вещей. Его влечёт к Харли достаточно, чтобы наслаждаться их играми в спальне. Он знает, что Двуликий неплохой товарищ по играм, и в зависимости от того, какого Харви он получает, Джокер чертовски хорошо проводит время. Он знает, что у Уэйлона виден каждый изгиб, как у статуи, и Джокер пускает слюни на его обнаженную грудь, когда они изредка виделись друг с другом. Он знает, что у Супергерл самые красивые ноги, которые он когда-либо видел, и представляет себе определенные сценарии, когда его лицо сжимается её бедрами. Чудо-Женщина, используя свое лассо, делала такие вещи, о которых он предпочел бы не говорить публично. Или наедине.       У него также может быть что-то на Супермена. В прошлый раз, когда он столкнулся с ним, тот сжал рукой его горло, и Джокер несколько раз вспоминал это ощущение, когда оставался наедине.       Даже Бэтмен никогда не сжимал его так сильно.       Говоря о Бэте, Джокер также знает, что бросит всех в одно мгновение, если Бэтмен попросит его об этом. Бэтмен — единственная настоящая любовь Джокера, если такое для него вообще возможно. Джокер ставит их отношения превыше всего, поэтому он планирует свои вечера с Бэтменом на несколько месяцев вперед, убеждаясь, что Бэтмен знает, что это все для него. Это красивая, странная, разочаровывающая и потрясающая связь. Такая, которую еще никто, кажется, не понимает, но это было хорошо.       Джокеру нравится иметь что-то особенное.       Вот почему он снова начал хандрить в Аркхэме после того, как Бэтмен бросил его туда.       Это был даже не такой большой план. Всего несколько бомб в системе метро и горстка гангстеров в замкнутом пространстве, готовые разорвать друг друга на части. Джокер, возможно, пустил несколько слухов, которые заставили их захотеть убить друг друга, но это была относительно безвредная игра, учитывая все обстоятельства. В этот раз Джокер даже никого не убивал. Он приспособил свой распорядок к своему Темному рыцарю, и если бы крылатый грызун остановился, чтобы понять это, Джокер уверен, что он бы оценил это усилие. Джокер и его Бэтс смотрелись бы очень хорошо вместе. Бэтмену просто нужно было это увидеть и выбрать более смешную сторону жизни.       Джокер будет ждать до последнего вздоха, если будет нужно, дня, когда Бэтмен выберет его.       Это не означает, что Джокер не может повеселиться на стороне, ожидая выбора Бэтмена. Если бы Бэтмен заявил, что такое не позволительно, то так оно и было бы. Но он этого не сделал. В конце концов, ходят слухи, что Бэтмен не раз пересекался с Женщиной-кошкой. Джокер догадывался, что им будет весело, если они сделают друг друга приоритетом выше всех остальных. И Джокер выполняет эту невысказанную часть их сделки. Бэтмен обычно тоже так делает, если Женщина-кошка была за городом.       Однако, когда она находится в городе, кровь Джокера закипала, ведь Бэтмен бросал всё ради неё. И это недопустимо. У них всё хорошо, когда её нет рядом. Последние несколько месяцев на кошачьем фронте было тихо. Если бы все оставалось так, у Бэтмена и Джокера не возникло бы проблем. И они смогли бы расслабиться, зная, что самые важные люди в их жизни — это они сами. Что их прекрасная рутина не в опасности.       Так что, когда Джокеру хочется повеселиться с другими людьми, он это делает. У него нет Женщины-кошки на стороне.       Прошло несколько месяцев с момента его последней поездки в город, и Джокер чувствует зуд под кожей. Ему не повезло, что рядом нет привычных товарищей по играм — Харли или Харви.       Харли сейчас с Айви, и у Джокера появилось ощущение, что он не увидит её в Аркхэме в ближайшее время. В последнее время Харли ведёт себя тихо, но обычно она занята тем, что следит за подручными Джокера, чтобы в итоге тоже не оказаться в тюрьме.       Их гиены всегда расстраивались, когда маму и папу запирают. И они всегда стараются избегать этого по возможности, так как Бад и Лу становятся неконтролируемыми всего за несколько недель.       Не говоря уже о том, что от этого страдает мебель.       Харви Дент в настоящее время находится на полпути сюда, сдавая ментальные тесты и постепенно восстанавливая свою жизнь. В последний раз Джокер слышал, что он готовился к операции по восстановлению лица, которую клоун считает пустой тратой денег, так как Харви никогда не выглядел хорошо для него. Это просто мелочь, которую дал людям характер, почему кто-то должен платить за то, чтобы удалить это? Кроме того, играть с обеими сторонами Харви всегда было наполовину весело!       Джокер стучит пальцем по подбородку, осматриваясь вокруг. В комнате отдыха Аркхэма нет ничего похожего на отдых. Дощатый стол поцарапан и разодран настолько, что первоначальную краску почти не видно. Не говоря уже о том, что какие-то части в любых играх отсутствуют, сломаны или отобраны из-за того, что были «опасными» в руках некоторых заключенных. Они даже запретили играть в карты с тех пор, как Джокер стиснул одну, чтобы сделать бритву, и убил нескольких охранников.       Он не виноват, что они не поняли шутку.       Без каких-либо надлежащих инструментов для игр, остаются другие заключенные. Тут мало выбора, и ни один из них не соответствует стандартам Джокера.       Есть Тетч, которого Джокер не стал бы трогать, даже если бы тот был последним человеком на земле. Джокер делал много запутанных вещей, он знает это, но одержимость Тетча молодыми девушками-подростками это нечто другое. Не говоря уже о том, что, хоть ноги Джокера смотрятся великолепно в платье, он действительно не подходит под категорию того, кого Тетч нашел бы привлекательным.       Фриз тоже тут, что удивительно. Он обычно ведёт себя тихо, после частых побегов, так что Бэтмен редко сосредотачивался на том, чтобы вернуть его в Аркхэм. Хотя Джокер понимает влечение к довольно холодному человеку, он предпочитает, чтобы его части оставались нетронутыми. Морозный укус — не весело, даже для Джокера.       Зсасз, лежащий в углу, накачанный наркотиками и пускающий слюни на свою рубашку, однозначно не привлекает Джокера. Зсасз — отталкивающий, целеустремленный и скучный, пока у него нет ножа в руках. Хотя Джокер понимает его волнение от игр с ножом, он не заботится о результате, которого добивается Зсасз.       Бэйн заперт как минимум двумя этажами ниже, и Джокер не был настолько глуп, чтобы предложить человеку как он хорошо провести время. Бэйн — ужасный натурал, и Джокер подозревает, что он скорее изобьет другого мужчину, чем поцелует. Джокеру нравится иметь возможность есть без соломинки в обозримом будущем.       Джокер едва обращает внимание на другие дюжины заключенных. Они ниже его внимания, так как они редко выходят наружу, быстро попадая в руки Бэтмена. Если они не смогли избежать Аркхэма хотя бы дважды, то они недостаточно умны для Джокера.       Джокер высовывает язык, думая предложить охранникам или врачам весело провести время. Большинство охранников были в ужасе от него до такой степени, что писались в штаны, если Джокер чихал рядом с ними. Он не выносит трусов. Или тех, кто думает, что сможет «починить» его, что только злит Джокера.       От этих людей у него мурашки по коже.       Остаётся только два варианта. Либо Джокер ждет, когда кого-то из его знакомых снова посадят в клетку, либо он должен сбежать, чтобы получить удовольствие. Он знает, как проходит зуд. Если он не расцарапает её в ближайшее время, это сведет его с ума.       Ну, ещё сильнее.       Джокер хмыкает и решает, что старый добрый побег — это решение его проблем. Снаружи намного веселее. Ему придется подождать подходящего момента, чтобы выскользнуть и дать городу что-нибудь, чтобы тот не спал по ночам. Не говоря уже о том, что ему нужно подготовиться к свиданию с Бэтменом.       Приняв решение, Джокер прислушивается к новостям по телевизору.       Всех заключенных оставляли в комнате отдыха до тех пор, пока не заканчиваются новости в 8 вечера. Затем охранники сопровождают их всех в камеры, и кто идёт первым — решает поведение заключенного. Джокер ведёт себя достаточно хорошо, чтобы досмотреть новости, в конце концов, всегда надо знать хотя бы основные события, пока заперт внутри. Даже когда все начинается со сплетен о любимом сыне Готэма, Брюсе Уэйне, и о том, как он расстался с очередной супер-моделью после подозрения в мошенничестве.       Джокер вздыхает, ему уже надоело видеть, как плейбой доминирует в новостях, когда есть темы получше. Он и так проводит немного времени у телевизора, и наименее интересный светский человек собирается распрощаться с жизнью от самодельной бомбы в машине, если не перестанет появляться в новостях из-за отсутствия контроля над сексуальными импульсами.       Джокер берёт пульт, бросая взгляд на часы. У него остаётся всего двадцать минут, и, он надеется, что они оставили лучшее напоследок.       Через несколько минут новости переключились на любимую тему Джокера: Бэтмен. Как всегда, в вечерних новостях сообщалось о показателях преступности, недавних убийствах и, в конечном итоге, говорилось о последних действиях Бэтмена. Джокер обнаружил, что новостные сюжеты стали изюминкой его пребывания в Аркхэме. Зернистые кадры с камер наблюдения и, словно эскиз художника, кадры с одноразовых полицейских вертолетов, которые выхватили Бэтмена, прыгающего через выступ башни.       Каждая частичка его любимого — драгоценна, и Джокер ни за что не пропустит новости о нём. Репортер говорит о Бэтмене так, будто он может или не может быть реальным. Фигура в тени, а потом. Они сделали новое фото летучей мыши!       Джокер широко ухмыльнулся при виде этого зрелища.       Затем Джокер чувствует, как резко свело живот.       Женщина-кошка и его Бэтмен показаны в объятиях на вершине музея Готэма, где кошка, скорее всего, просто украла картину.       Джокер едва может слышать свое дыхание, ожидая окончания новостей. Бэтмен привлечёт Женщину-кошку к ответственности, оставив её на руки GCPD, и она окажется в тюрьме, прежде чем снова покинет Готэм. Вот как это работает.       Верно?       Новости закончились сообщением о том, что Женщина-кошка всё ещё находится в бегах, и GCPD не стал комментировать вопрос об украденной вещи.       Женщина-кошка вернулась в Готэм. Она свободна. И с ЕГО БЭТМЕНОМ!       Джокер чувствует, как его кровь кипит и бурлит, и едва осознаёт, что бросает стул в телевизор, разбивая его на куски. Он бушует, кричит и бьёт любое живое существо, которое осмеливалось подойти достаточно близко к нему. Это включало нескольких охранников и несколько заключенных.       Джокер даже не обрадовался, увидев, что убил по меньшей мере трех заключённых. Его ночь испорчена; сердце быстро колотится, когда его тащат в камеру.       Они угрожают ему смирительной рубашкой, если он не успокоится, и Джокер подумал, что это именно то, что ему нужно, поэтому разрывает свой матрас.       Он ухмыляется, когда застегнули ремни рубашки и выключили свет в наказание. Они вернутся утром, чтобы дать ему лекарства, которые сделают его коматозным. Это продлится несколько дней, прежде чем они перестанут колоть лекарства и отстегнут его от кровати, но мышцы будут повреждены. От неиспользования они станут слабее, и Джокеру понадобится вдвое больше времени, чтобы набраться сил и нанести реальный урон.       Он не собирается торчать здесь всю продолжительность своего наказания. Не тогда, когда у него есть дела в Готэме.       Убегать ночью было всегда труднее всего. Не из-за охраны в Аркхэме. Нет, она была довольно смешной в лучшие времена, хотя новые замки на камере Джокера занимают у него вдвое больше времени, чем обычно. Настоящая проблема ночных прорывов — большой, плохой Бэт.       Если у Бэтмена не будет другого преступления, которое можно было бы раскрыть, например, прекрасной ситуации с заложниками или важного дела, которым он был бы занят, то шансы на то, что он сможет сбежать не замеченным ничтожно малы. Вот почему большинство бывалых преступников Готэма ждут появления новостей о крупном преступлении, прежде чем планируют свои побеги. На этот раз Джокеру не досталось такой роскоши.       Уходить тихо тоже не его любимое занятие. Он любит показывать свой побег, оставляя по крайней мере несколько тел на земле и отголоски смеха позади себя. Это восхитительные воспоминания, которые он оставляет с собой, когда стены начинают давить и затхлый запах Аркхэма становится слишком сильным.       Джокер кривит губы, ненавидя каждую секунду своего ползания по вентиляционной системе, и необходимость делать паузу каждые несколько футов, когда охранник делает обход. Шум от него почти оглушителен во время тихой ночи и пустых залов. Он знает, что у него всего полчаса, прежде чем охранник обойдет его камеру. Он набил смирительную рубашку своей тонкой простыней и более тонкой подушкой, которые едва могли походить на фигуру человека, лежащего на кровати. Так что Джокеру пришлось прибегнуть к вытягиванию мелкой набивки из матраса, чтобы сформировать остальную часть головы и ног.       Не его лучшая работа, но это крайний случай. Этого должно хватить на один-два обхода охранников.       Джокер вылезает из вентиляционного отверстия на крыше, осторожно поставив решетку на место, и спускается вниз по сливной трубе. Он знает датчики движения наизусть, отсчитывая каждый шаг. Он добирается до линии деревьев и, когда завыли сирены, он позволяет себе смешок, убегает в лес.       В редких случаях он хочет, чтобы Аркхэм предоставил обувь получше, чем тапочки. Не поймите его неправильно, тапочки — ужасно удобные и держат ноги в тепле даже в таком холодном месте, как Аркхэм. Но в них тяжело топать по грязи. Он был вынужден снять их, спрятав их под кустом. Даже покрытые грязью, их ярко-розовый цвет будет легко заметен любому, кто попытается отследить шаги Джокера.       Лес кажется вечным. Большинство людей, попавших в ловушку в густом лесном массиве посреди ночи, ходят кругами. Это инстинкт — люди всегда пытаются найти дорогу назад, когда потеряются, и это мешает любому, кто пытается сбежать, если они не понимают, как ориентироваться по звездам. К счастью, Джокер не страдает от своих инстинктов.       Хотя ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он смотрит на самолет, а не на звезду. Проклиная всё, он изменил свое направление и, если ему повезло, исправил его настолько, чтобы пробиться сквозь лес и наткнётся на небольшой район Готэма. Он ждёт в тени признаков Бэтмена.       Он был почти рассержен тем, что не видел острых ушей, пытающихся выследить его. С расстоянием и временем, Бэтмен должен быть уже в лесу в поисках Джокера.       Но это можно объяснить.       Джокер борется с желанием найти случайный дом и убить всех в нем, чтобы успокоить свою ярость. У него есть планы получше, например, освежевать кошку.       Он движется через задний двор к большему городу, где у него будет больше мест укрытия. Прошло совсем немного времени, пока мрачные очертания городской линии Готэма поднялись из смога, как заросшее кладбище. По мере приближения к городу обходить главные дороги стало легче, и его путешествие становится быстрее, когда ему больше не пришлось ходить по мокрой земле.       Хотя бетон был не лучше.       Он путешествует в зданиях. Как и во многих городах, в Готэме есть несколько соединённых зданий, которые соединили пешеходные дорожки и торговые центры вместе, чтобы избежать интенсивного движения у дорог. Это хорошо сработало в пользу Джокера, так как держало его подальше от толпы на улице и защищало от транспортных средств или летучих мышей. Проблема заключалась в том, что в конечном итоге это соединение прекратится, и Джокеру придется полагаться на дорогу, которая была наименее безопасным способом передвижения. Бэтмену нравится бродить по этим районам и он часто посылает Робина на патрулирование.       Бэтмен всегда подбирает странно проходящих по дороге.       Джокер добирается до конца соединений. Ему придется метаться между зданиями, используя служебные двери, задние входы и плохо освещенные места для прикрытия. Это, конечно, не идеально, но это было лучше, чем выходить на улицу в форме Аркхэма.       Это также позволит избежать тех ужасных дорожных камер, которые Бэтмен любит взламывать и использовать для отслеживания злодеев.       Джокер продолжает наблюдать за небом, ища фигуру летучей мыши, и прислушивается к каким-либо звукам. Бэтмен редко выдаёт себя, но всегда есть шанс, и Джокер готов воспользоваться им.       На пятом проходе между зданиями Джокер замечает слабый намек на то, что происходит сверху. Он возвращается в тень и ждёт.       Он любит своего Бэтмена, но будет плохо, если его сегодня вечером отвезут обратно в Аркхэм. У него так много дел, и Джокер начинает нервничать. Он также ненавидит импровизировать целый вечер вместо того, чтобы планировать детали. Его летучая мышь заслуживала запланированного свидания, а не какого-то поспешного романа. И это наименьшее, что Джокер может сделать для своей единственной настоящей любви.       И это, несомненно, отвлечет его внимание от некой кошки, которой, как надеялся Джокер, придет конец их девяти жизней.       Джокер не двигается несколько минут, его сердце трепещет в груди, пока он наблюдает за тенью над головой. Бэтмен кружит по району, зная, что Джокер не может уйти очень далеко пешком и, скорее всего, он заметил в его в одной из камер наблюдения торгового центра, хотя Джокер был уверен, что их избегал. Возможно, он отслеживал бег Джокера по лесу и просто сделал несколько выводов. Он, вероятно, знал, что Джокер будет прятаться, ожидая, пока патруль успокоится. Иногда просто ужасно, что Бэтмен так хорошо знает его.       Джокер знает, что выбора мало. Он должен пойти в канализацию, чтобы выбраться из этого района, и он не уверен, что Уэйлон, ака Убийца Крок, будет в доброжелательном настроении. Это единственный шанс, чтобы Джокер остался незамеченным, и как бы ему не хотелось, чтобы Бэтмен преследовал его, он знает, что их отношения нуждаются в некоторой работе.       Они не смогут этого сделать, если Бэтмен просто не хочет слушать Джокера, вместо этого запирая его в Аркхэме. Джокеру также нужно время подумать.       Он ненавидит быть вторым. Особенно после Женщины-кошки.       Джокер ждёт, когда тень метнулась с одной крыши на другую, а затем ныряет в ливневой сток.       Он сразу же пожалел о своем быстром спуске, когда вода брызнула ему на колени и охладила босые ноги. Единственной хорошей частью было то, что вода забрала остатки грязи из леса, и он двигает пальцами ног, чтобы очистить пространство между ними. Он ждёт в канализации, прислушиваясь и напрягаясь от любых звуков. Только слабые звуких падающих капель, эхом разносящиеся по трубам, и редкие звуки удаляющихся машин. Весь район был удивительно тихим и почти спокойным, когда Джокер начинает свое медленное блуждание.       Он делает все возможное, чтобы идти по бокам труб, избегая воды. Это работало, чтобы не только защитить его от дальнейшего промокания, но и предотвратить эхо выплескивающейся воды, которая могла бы предупредить кого-то о человеке, находящемся внизу.       Он идёт почти час, наблюдая, как крысы бегут от него, и ненавидя жужжание жуков, ползающих по трубам. Было несколько неловких моментов, в которые Джокер отряхивал руки от тараканов и должен был прикусить губы, чтобы не вскрикнуть. Обычно его не беспокоили жуки, но в темноте и в бегах его обычно чувствительная кожа покалывает, а их легкие прикосновения похожи на иголки. Единственная спасительная милость заключается в том, что он знает, что находится почти вне зоны патрулирования и в безопасности от взора Бэтмена.       Крышка люка позволяет пяти лучам света проникать в канализацию, освещая Джокеру путь. До выхода остаётся всего двадцать ярдов или около того, и Джокер не может дождаться того момента, когда сможет высушить и согреть ноги, которые давно потеряли чувствительность. Он поднимается по трубам к узкому уступу, где должна быть лестница. Он старается идти тихо, едва веря, что сбежит отсюда без обнаружения, но ему определённо не стоило думать об этом.       Это была просто блестящая шутка!       Джокер почувствовал, как его резко потянули за рубашку, и только успел оплакать дыру, которую, без сомнения, ему только что сделали на одежде, прежде чем он прижимается к твердой груди. На долю секунды Джокер подумал, что это Бэтмен, прежде чем большая рука обхватила его шею, и кончики когтей, слегка ущипнули кожу.       Это может быть только один человек, и Джокер не уверен, что это лучше, чем Бэтмен. Лицо Уэйлона, Джокер догадался, что это было его лицо, нависло над его плечом, и Джокер чувствует спиной глухой рокот, созревающий в его груди. Это неприятно. Уэйлон тоже.        — Что ты здесь делаешь, клоун? — рука Уэйлона сжимает его шею сильнее, и Джокер чувствует, как рвётся его кожа, задыхаясь.       Жемчужины крови начинают медленно стекать вниз по шее.       Джокеру потребовалось дополнительное время, чтобы ответить, наслаждаясь ощущением мускулистого тела позади себя. Действительно, прошло слишком много времени с тех пор, как он предавался какому-либо плотскому удовольствию, и его искушение пошевелиться против разъяренного гиганта, державшего его, было слишком велико.       Ну, если Бэтмен может играть, то Джокер тоже.       — О, ты знаешь, как это бывает, — начинает Джокер, слегка касаясь задницей тела позади себя. Ах, это очень жарко. Безумно жарко. — Просто захотелось прогуляться по канализации в полночь. Я слышал, что трубы практически погрязли в трупах зараженных чумой крыс, так что я решил, что должен прийти и посмотреть на это сразу после того, как сбегу из Аркхэма. Это действительно зрелище — ну, то, что я смог разглядеть в темноте. Уже инфицированные отметины их зубов на моих ногах будут напоминать об этом прекрасном путешествии по канализации. — он на мгновение останавливается. — Когда-нибудь задумывался об открытии магазина сувениров? Я слышал, что они популярны среди туристов.       Джокер на мгновение чувствует горячее дыхание на щеке, возможно, это был смешок, пославший дрожь по его спине.       — Ты много говоришь, — комментирует Уэйлон, прижавшись губами к уху Джокера.       — А ты не говоришь, — говорит Джокер, затаив дыхание.       Обычно он, по крайней мере, пытался оттянуть руку от своего горла, но она посылает восхитительные пучки удовольствия прямо в член. Он ерзает, заставляя Уэйлона зарычать.       К великому удовольствию Джокера, хватка на его шее стала настолько сильнее, что ему стало трудно дышать, а другая рука, обхватив его за талию, притягивает вплотную к телу Уэйлона.       Никогда в жизни Джокер не гордился своей способностью говорить. Он едва может сосчитать, сколько раз бессвязно бормотал, чтобы в конечном итоге у него в голове сформировался план или что-то в этом роде. Обычно это было что-то взрывающееся, но даже в холодной канализации Готэма, прижатый к гораздо большему, вероятно, голодному человеку, в его голове действительно что-то появилось.       Или, должен заметить Джокер, его ерзанье вызвало появление Уэйлона.       О, он собирается повеселиться сегодня вечером.       — Пожалуйста, скажи мне, что это то, о чём я думаю, — выдыхает Джокер, когда рука сильнее сжимает его талию.       Такие большие парни, как Уэйлон, любят слышать, как их партнеры умоляют, и Джокер понимает, что сделал всё верно, когда Уэйлон ухватился за его задницу.       — Да или нет, клоун, — говорит Уэйлон, задевая зубами затылок Джокера, а затем слизывая языком капающую кровь. — Я не беру без разрешения.       Это почти заставило Джокера рассмеяться. Убийца, людоед, нуждающийся в разрешении получить какое-то сексуальное удовлетворение от другого. Ну, это имеет странный смысл, поскольку Джокер был таким же. Радость была в сдаче, а не в взятии, на что они оба согласны.       Затаив дыхание, Джокер шепчет: «да», — и это все, что нужно, чтобы заставить Уэйлона действовать.       Он толкает Джокера к канализационной стене, как будто тот был должен ему денег. Джокер привык к грубости, в конце концов, его любимые времена — это драки с Бэтменом, а этот человек может выбить всю дурь из людей одним ударом в плохую ночь, и у него редко была плохая ночь с Джокером.       Джокер чувствует возбуждение Уэйлона против своей задницы и губы возле своей шеи. Уэйлон поднимает Джокера, как будто он ничего не весит, что для такого сильного человека было, вероятно, недалеко от истины, и поворачивает к себе лицом. Он прижимает Джокера к стене, потираясь о него бёдрами, от чего оба стонут.       Джокер обвивает ногами талию Уэйлона, позволяя тому вместо этого вцепиться когтями в цемент над головой Джокера. Джокер с восхищением наблюдает, как под натиском отслаиваются слои бетона, и у него закружилась голова, когда Уэйлон захватывает его губы своими.       Несмотря на всю силу, он нежен в поцелуях. Его губы сухие, даже скорее потрескавшиеся, но, возможно, это из-за чешуи. Его язык прижимается к губам Джокера, пока тот не открывает рот с благодарным стоном за удивительно нежное обращение. По телу пробежали мурашки, начиная от губ и спускаясь всё ниже и ниже. Джокер обнимает широкие плечи Уэйлона для устойчивости.       Уэйлон начинает ласкать тело Джокера, сжимая его соски через рубашку и поглаживая ноги от колена до бедра. Джокер впивается ногтями в его плечи, и Уэйлон в восторге мурлычет. Он даже покусывает губы Джокера, пробуя на вкус медную кровь, когда они возобновили поцелуй.       Джокер жадно потирается об Уэйлона, чувствуя возбуждение внизу живота и дергающийся член. Ощущение от прикосновений и дразнения было достаточно, чтобы Джокер почти кончил. Его губы больше не двигаются, слишком отвлеченные, и он чувствует, как Уэйлон снова вернулся к его шее, наслаждаясь кожей, зубами и языком.       Бедра Джокера начинают болеть от того, что их слишком сильно раздвигают. Уэйлон слишком крупный, и мышцы Джокера не были привычны к таким жестким действиям. В его голове мелькнула мимолетная мысль, что он должен попросить сменить позицию, когда Уэйлон внезапно сжал его член, поглаживая его через ткань, из-за чего Джокер кончает в штаны.       Джокер чувствует, как Уэйлон усмехается в его шею, когда ласкает Джокера, пока тот не содрогнулся от чрезмерной стимуляции. Джокер опускает руку, чтобы понять, насколько велик Уэйлон, но тот отказывается от этого. Вместо этого он хватает блуждающие руки Джокера за запястья и прижимает их к стене над головой клоуна.       — Без рук, — предупреждает Уэйлон, прикусывая тело под ним достаточно сильно, чтобы разорвать плоть на шее и плече Джокера.       Джокер извивается, испытывая изысканную боль, посылающую ударную волну удовольствия по телу. Его глаза закатываются; Уэйлон разжимает челюсти влажным хлопком, и Джокеру нужно несколько секунд, прежде чем он смог ответить.       — Все, что ты хочешь, большой парень, — мяучет Джокер, прижимаясь бедрами к Уэйлону, будь он проклят. Ему нужно это.       Уэйлон целует, посасывает и кусает каждый дюйм шеи Джокера, все время потираясь о его бедро. Джокер корчится и практически всхлипывает. Его истощенный член от этих стимуляций снова пытается стать твердым. Он вздрагивает, когда Уэйлон с силой прижимается к его бедрам, без сомнения усугубляя беспорядок в штанах Джокера.       Он будет ненавидеть их, когда это высохнет.       Джокер чувствует, что его руки немеют, когда Уэйлон крепко сжимает их одной рукой; его ритм становится несвязным, когда между ними накаляется жар, а его свободная рука вцепляется в бедро Джокера с такой силой, что потом наверняка останется след в форме лапы Крока. Джокер действительно хочет увидеть выражение лица Уэйлона, когда тот откинул голову назад, издавая глубокий гортанный рык, едва звучавший по-человечески, продолжая потираться о бедра Джокера.       Они часто дышат, пока тело Уэйлона дрожит от угасающего оргазма, ослабив хватку на руках Джокера, из-за чего те упали вниз; их губы едва соприкасаются.       Их сеанс длился не так долго, как надеялся Джокер, издавая слабый скулёж, когда Уэйлон отстранился, поставив клоуна перед выбором: либо встать на дрожащие ноги, либо рухнуть на холодную землю. Он всё же смог удержать равновесие и, оперевшись рукой о стену, выпрямляется. У Джокера и так уже беспорядок в штанах, но он мог пойти на еще один раунд, где, возможно, смог бы использовать эти когти.       О, как бы ему хотелось почувствовать, как они снова разрывают его плоть, как кровь сочится из его тела. Они могли бы даже использовать её в качестве смазки во втором раунде, если смогут проявить достаточно креативности, а Джокер был никем иным, как креативным человеком. Его член пульсирует от образов, которые он представляет.       Уэйлон обхватывает лицо Джокера и снова целует его. Как и в начале их сеанса, он был медленным, нежным и чувственным. Джокер даже может представить, что они любовники, расстающиеся в кровати, и эта мысль заставила его дышать чаще, когда Уэйлон отстранился.       — Это было весело, но мне не нужно твоё тело каждый раз, когда ты заходишь в мою канализацию, — говорит Уэйлон, его пальцы угрожающе прижимаются к синякам на шее Джокера, все еще скользким от крови и слюны. — Не приводи Бэтмена или другие неприятности в мое логово, иначе я съем всё мясо с твоих костей.       Джокер обнаруживает, что наклоняется вперёд, желая, чтобы рука надавила глубже, жаждая агонии над ушибленной кожей. Это будет больно в течение нескольких дней, даже когда ничего не будет касаться их, и Джокер жаждет этого.       — Ну-ну, я не хотел бы быть грубым с моим любезным хозяином. Я мог бы даже принести подарок на новоселье в следующий раз, — заверяет Джокер, хитро ухмыляясь. — Как звучит смазка и мое тело в твоём полном распоряжении?       Уэйлон издаёт низкий рык от провокации, который гулко отражается по канализации. Это было единственное предупреждение, которое Джокер получил до того, как к его рту снова прижались губы, а его тело прижала к стене огромная сила Уэйлона.       Джокер стонет и ерзает, его живот горит от мучительного удовольствия. Уэйлон легко поднял Джокера, положив одну руку ему на задницу, а другой сжимая его горло. Джокер чувствует покалывание от этих когтей каждый раз, когда сглатывает, испытывая удовольствие от того, что увидел, насколько опасен Уэйлон. Одна только мысль об этом заставила голову Джокера закружиться от возбуждения.       Уэйлон отрывается ото рта Джокера и поддразнивает его:       — Я обещаю, что ты не сможешь ходить целыми неделями, если подаришь мне это.       Уэйлон облизывает Джокера от плеча до уха, резко покусывая мочку, прежде чем его рука ещё сильнее сжала задницу Джокера. Он мягко опускает Джокера на землю, смахивая пальцами несколько зеленых прядей с влажного лба Джокера.       — Вкусное существо, — говорит Уэйлон со странной привязанностью.       Прежде чем Джокер успел возразить, грубые губы Уэйлона благоговейно прижались к его лбу, а затем он двинулся обратно в туннели, оставив клоуна возле холодной стены. Джокер, тяжело дыша, ждал возвращения Уэйлона. Его член снова стал твердым после проявления грубого голода, и все его тело пульсирует от боли синяков. Прошло несколько минут, прежде чем он понял, что Уэйлон не вернется, и Джокер должен выйти из канализации, если хочет согреться.       Он потратил еще несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и успокоить свое сердцебиение, и двинулся к лестнице. Его руки слегка дрожат, а штаны стискивают движения, когда он вылезает, бормоча о том, что дразнить не смешно. Он не вернется в другое время, если для Уэйлона его состояние значит, что он может покинуть его.       А Бэтмен никогда не оставлял его неудовлетворённым.       Джокер несколько секунд прислушивается к происходящему за крышкой люка, пытаясь расслышать голоса или движущиеся машины. Была поздняя ночь, и, если он угадал, то он находится в узком глухом переулке. Не услышав ничего, он поднимает крышку и вылезает на улицу.       Ночной бриз Готэма встречает его наверху, и Джокер вдыхает его, смакуя запах живого города, даже если тот посылает холодную дрожь по позвоночнику. Он вытягивает руки в стороны и осматривает себя, мгновенно пожалев об этом.       Когти, возможно, не порезали его глубоко, но они оставили красные пятна на теле Джокера, а также на стене трубы, на которой также была запёкшаяся грязь, частично перешедшая на его одежду. Джокер стряхивает с рук немного сухой грязи и сопротивляется искушению открыть пожарный гидрант, чтобы помыться.       Это только сделало бы озноб сильнее.       Он роется в нескольких мусорных баках, прежде чем находит приличный, хотя и в нескольких дырках, красный свитер и надевает его поверх униформы, дрожа, когда холодная грязь прижалась к его спине. Он оттягивает рукава ниже, чтобы те полностью скрыли его руки, пальцы которых начали синеть. Он старается не смотреть на свои ноги, которые ещё сильнее онемели.       Джокер держится в тени, склонив голову и приподняв плечи, пытаясь согреться и скрыть часть своего лица. Его зелёные волосы было прекрасно видно, но поскольку молодёжь обожает краситься в яркие цвета, это не будет подозрительно до того момента, пока кто-нибудь не увидит его улыбку.       Джокер хихикает про себя, понимая, что его губы, скорее всего, опухли от поцелуев в канализации и, вероятно, тоже красные. Но оно того стоило. Даже если это оставило его немного не в духе с сильным стояком.       Почти рассвело, когда Джокер постучал в дверь Освальда, ища укрытие, горячий душ и приличную одежду. Освальд ведёт довольно хороший бизнес для преступников Готэма. Каждый платил Освальду определенную сумму, а Освальд, в свою очередь, хранил определенные вещи, одежду и наличные деньги в шкафу под землёй. За ещё большую плату он мог достать вещи из Аркхэма и вывезти любые гаджеты из GCPD.       Когда три здоровенных охранника открыли дверь, Джокер улыбается им, пока они недоумённо смотрят на него. Джокеру нравится наблюдать, как ужас осознания поражает людей. Это всегда начиналось с широко распахнутых глаз, ослабевшей челюсти, напряжения в плечах.       Он удивился, когда они отвернулись. Несколько секунд прошли прежде чем охранник, стоящий ближе к двери, застыл.       — Мистер Джокер? — озадаченно спрашивает он.       — О, мой отец был мистер Джокер. Вы можете просто назвать меня — Джокер, — ответил он с поклоном.       Охранники продолжают смотреть на него и не двигаться.       Джокер понял, что произошло. Его чуть было не прогнали, потому что охранники Освальда приняли его за бездомного, за что он едва ли может их винить, если судить по одежде. Весь покрыт грязью, кровью, ушибами, в ужасном свитере и без обуви.       Но он обращает внимание на тех, кто бросает на него грязный взгляд, и ему в голову приходит мысль, если когда-нибудь Освальд разозлит его, то он убьёт кого-то из его людей.       Это заставляет его улыбнуться.       Охранники грубо закрывают дверь перед его носом, когда ушли за Освальдом. Улыбка Джокера исчезла, и он решил, что убьёт их всех. Не имеет значения, когда именно его разозлит Освальд и разозлит ли вообще. Все они будут мертвы.       В следующий раз, когда дверь открылась, перед ним предстал Освальд в шелковом халате, спальных брюках, тапочках и с бокалом бренди в одной руке. Он смотрит на Джокера, не двигаясь. Ну, фактически, он сделал шаг назад и частично закрыл дверь.       — Откуда ты выполз? — грубо спрашивает Освальд.       — Аркхэм, и мы оба знаем, что я уже расплатился, — говорит Джокер сквозь стиснутые зубы.       — Так и есть, — медленно отвечает Освальд, глядя на клоуна и словно не желая этого признавать. — Оставайся пока здесь. Я попрошу кого-нибудь принести тебе кое-какие вещи.       — Даже не собираешься впустить нуждающегося человека? — спрашивает Джокер, притворно надувая губы.       — Ты не сделаешь ни одного шага в мой дом в таком состоянии.       Джокер сердито смотрит на него.       — Ты действительно собираешься оставить меня на улице, потому что не хочешь, чтобы я тебе наследил?       — Если бы это была просто грязь, я бы даже не колебался, но от тебя пахнет сточными водами, мой прекрасный друг, — нос Освальда сморщился, будто подтверждая это, и Джокеру пришлось сдержаться, чтобы не понюхать себя. — Как бы то ни было, тебе повезло, что я принципиально не закрываюсь от тебя. Понадобится всего мгновение, чтобы кто-нибудь принес тебе халат, ты избавишься от этой ужасной одежды, а потом мы отправим тебя в столь необходимую ванную.       Освальд щелкает пальцами, и один из его многочисленных охранников ушел, чтобы забрать нужные вещи.       Верный своему слову, Освальд заставил Джокера снять форму Аркхэма и свитер на пороге, чтобы позже сжечь в саду за домом. Освальд, благослови его Господь, не заметил ни одного следа или явного признака насилия. Джокеру выдают халат и тапочки. Затем его отводят в ближайшую ванную и оставляют одного.       Джокер снимает с себя одежду и, наконец, впервые за несколько месяцев осматривает своё тело. Шрамы на рёбрах всё также видны, как и несколько от огнестрельных ранений и порезов от ночных сражений. Ожог на бедре зажил, и пальцы Джокера нащупали несколько неровностей, которые, скорее всего, останутся на всю жизнь.       Затем он прослеживает подушечками пальцев следы когтей, оставленные Уэйлоном сегодня вечером. Они посылают боль по всему телу, как и все свежие раны, но их почти не видно. Единственная причина, по которой он может их разглядеть, заключается в явной бледности кожи, и Джокер сомневается, что царапины будут видны на следующий день или около того. Что очень жаль. Возможно, ему придется попросить сделать более сильные царапины в следующий раз.       Затем он осматривает свою шею и содрогается от удовольствия, замечая рубцы, которые всё ещё болят. Они пурпурного, черного и зеленого цветов, и ими усыпана вся шея. Крошечные царапины от когтей распухли от жестокого обращения и покрыты запёкшейся кровью. Если бы не прохладная погода, то всё, скорее всего, было бы хуже, и Джокер почти хочет этого.       Укус на пространстве между шеей и плечом был худшим. Джокер мог различить каждый зуб, даже когда тащился к дому Освальда. Кровь тут засохла, как и половина, стекающая до этого по спине Джокера.       Его запястья болят, когда он вертит ими, и, хоть они тоже покрыты синяками, но ничего не сломано. Уэйлон ничего не сломал ему, даже будучи грубым. Несмотря на то, что Уэйлон пообещал, что клоун в следующий раз не сможет ходить, Джокер был почти уверен, что у него уже могут быть проблемы с бедрами и тазом, которые болят и покрыты синяками. Из-за этого, скорее всего, ему понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя. Джокер оборачивается и видит на заднице синяк, по форме напоминающий руку.       Это заставило его засмеяться так сильно, что у него заболел пресс, и он почти уверен, что Освальд в какой-то момент постучал в дверь, веля заткнуться. Все еще хихикая, Джокер включает воду и залезает в ванну.       Душ согревает каждую часть его тела, когда он смывает с себя больничный запах и грязь из канализации. Его раны от укуса на шее снова открылись, проливая свежую кровь. Джокеру придется залатать их, когда он выйдет из душа. Он нюхает шампунь, ненавидя его цветочный аромат, но решает, что тот лучше его нынешнего запаха. Он использует достаточно, чтобы отмыть кожу головы.       Он прислушивается, когда повернулась ручка двери. Это был просто охранник, который бросил вещи Джокера на тумбочку и быстро отступил. Джокер смеётся, слушая, как убегает мужчина, и радуясь тому, что он может напугать тренированного человека, стоя голым и покрытым цветочным мылом.       Его пальцы лениво потянулись к его бедру, где Уэйлон держал его, и волна боли снова напоминает Джокеру о встрече. Прошло всего несколько секунд, прежде чем Джокер почувствовал, как его тело ответило на это напоминание.       Уединение в Аркхэме было скудным. У Джокера его почти не было, так как в коридоре установлено много камер, указывающих на его обитель, и гигантская стеклянная стена, чтобы все могли его видеть. Тусклые огни в ночное время были его единственным шансом на одиночество, и даже тогда дежурящие охранники редко давали Джокеру достаточно времени, чтобы собраться с мыслями и насладиться. Застряв там в течение нескольких месяцев, Джокер долго сдерживался.       Он закрывает глаза, вспоминая жару, давление и ощущение того, что Уэйлон хотел поглотить его. Джокер представляет, на что может быть похожа их следующая встреча. Конечно, лучше подготовиться к ней. Джокер может быть готов к этому. Или, шепчут его темные мысли, может быть, нет. Возможно, в качестве наказания, в Аркхэме его могут бросить в темную камеру, в которую потом посадят Уэйлона.       О, Уэйлон тогда будет смертельно опасен. Там нет никаких шансов на освобождение, и бедный Джокер просто будет в его власти. Уэйлон сможет сжимать его, кусать его, метить его, бить его, пока Джокер не будет умолять; он сможет быть таким грубым, что клоун будет чувствовать боль, глубокую боль, разрывающую его надвое, когда Уэйлон будет толкаться в него, использовать его и Джокер будет умолять об этом…       Образ Уэйлона в голове Джокера потемнел, являя вместо этого захватывающую фигуру Бэтмена.       Джокер сгибается по полам, кончая, одной рукой сжимая своё измученное бедро, а другой поглаживая грудь. Джокер наблюдает, как его семя уходит в канализацию, тяжело дыша.       Гнев поднимается в нём, распространяясь по груди. Он действительно не может прожить несколько часов, без Бэтмена в мыслях, разрушив послевкусие приятного сеанса. Если Бэтмен может так легко забывать его всякий раз, когда к нему приезжает кошка, то почему Джокер не может просто забыть его на несколько часов, весело проводя время? Джокер не уверен, хочет ли он хохотать, либо биться об стену.       Он не спешит с решением и медленно расслабляется. Пар из душа не позволяет ему разглядеть свои покрасневшие щеки в зеркале, даже когда он выключает воду, смахивая в сторону мокрые, вьющиеся волосы.       Джокер шарит в тумбочке и находит аптечку первой помощи. Он залатывает свои раны, герметизируя укус Уэйлона жидкой повязкой. Он предпочитал использовать суперклей или что-то на подобии, но спорить не собирается. Это остановило кровотечение, что было важно, и помогло предотвратить инфекцию.       Хотя на этой неделе Джокер планировал зайти к врачу за антибиотиками. Он ненавидит инфекции.       Переодевание в одежду всегда было похоже на надевание доспехов. В некотором смысле, так и есть. Его чувствительная кожа, скрытая от мира, покрыта зелеными, фиолетовыми и оранжевыми пятнами. Он предпочитает многослойную одежду, потому что так она не будет часто смещаться, причиняя боль. Более мягкий материал его униформы Аркхэма сводит Джокера с ума, так как легкие прикосновения ранят сильнее, чем более твёрдые. Это была одна из многих причин, по которой Джокер старается сбегать быстро.       Толстые перчатки — последняя вещь, которую он надевает, и наконец-то избавляясь от ощущения внешнего мира. Он вздыхает с облегчением, прежде чем усмехается. Впервые за несколько месяцев он снова чувствует себя собой. Его кожа перестала покалывать от ощущений, а его тело скрыто знакомым материалом, восхитительно соприкасающимся к синякам. Было почти стыдно, что воротник рубашки настолько высок, что скрывает большую часть работы Уэйлона.       Джокер улыбается самому себе. Он знает одного человека, который поможет ему вернуть внимание летучей мыши.