Имена меняются

      Физзл уже в третий раз засек странную парочку в своей заправке. Выглядели они не как типичные посетители, более того, не как мехи, которым завсегдатаи будут рады. Один – из эмпурированных, тех блаженных, которые в стремлении уподобить корпус Праймусу отрезали себе руки, снимали фейсплейт и прятали детали альтмода. Формисты* проводили эмпурату только над самыми «чистыми» мехами, что бы под этим ни подразумевалось, а общество бандитов и отщепенцев чистотой не отличалось, ни духовной, ни в отношении брони и шлангов. Второй, его приятель, – здоровенный колесный, объемнее Бичкомбера; еле в дверной проем помещался, и то сгибался вдвое. От таких местные чуют угрозу: если кто-то сильнее, ты рискуешь остаться без порции энергона. Когда громила заявился в первый раз, Физзл успел в красках представить, как будет ставить его на место, едва доставая макушкой до колена. Однако не понадобилось.       Парочка вела себя дружелюбно и спокойно. Никто не лез к ним – ну, еще бы, кому охота связываться с мехом, который размером с танк. Святош, впрочем, в здешних краях недолюбливали, и при определенном уровне сверхзарядки в баках некоторые кадры могли что-нибудь отчебучить. Но – нет. Плечистый телохранитель отбивал желание докопаться до формиста.       Приходили эти двое явно не ради подзарядки. Они, во-первых, выглядели недурно. Во-вторых, постоянно с кем-то из постояльцев болтали. Никаких публичных проповедей: отлавливали поодиночке, беседовали негромко… Гнать гостей, даже чистеньких, было не в правилах Физзла, так что он только приглядывал, чтобы обходилось без провокаций. Общался в основном формист – ну, это как раз неудивительно. Удивился Физзл, когда Пиро сказал, что за тем столиком не про Праймуса заливают, а предлагают работу.       Заправка Физзла на нижних уровнях Аякона – скорее уж, приют, где можно подпитать аккумуляторы, – существовала уже несколько лет, и за это время ее хозяин убедился, что в спокойном и тихом месте вроде этого предлагать шаниксы будут только за разбойное нападение, нейроусилки или интерфейс. Еще здесь периодически искали покупателей на скрученные с неудачников детали. В прежние времена Физзл тусовался в городах победнее, и везде «работа» для низких классов обозначала примерно одно. Что же за преступления планирует формист?       Физзлу стало любопытно: даже Пиро, которого пинками не выгонишь, собрался сменить должность местного вышибалы на что-то повыгоднее! А этот мех броней рисковать не любит – нагулялся уже, и так мусорные щитки себе вместо коленей приварил после нескольких проигрышей в «сдвиг»**. В общем, на третий день Физзл выбрал момент, когда парочка осталась наедине, и подошел к столику.       – Нравится тут? – спросил он небрежно.       – Уютненько, – громыхнул колесный. Он оставался в разы выше Физзла, даже когда сидел – по-простому, на полу, скрестив ножищи, насколько колеса позволяли.       Еще он постоянно пил что-то из маленьких баночек, чудом не выскальзывающих из большой ладони. Справлялся он с ними ловко. Вот и сейчас, залив содержимое в бак, он встрепенулся, сжал пальцами банку в жестяной блинчик и метнул мусор в сабспейс в левом предплечье, где тот слабенько бряцнул.       – Здесь не запрещено со своим, но могли бы и заказать, раз пользуетесь гостеприимством, – Физзл бросил взгляд на формиста. Так близко эмпурированных он еще не разглядывал. Интересно, он напрямую заправляется? Рта-то нет – или до шлюза можно добраться иначе?       Голубая линза горела в ответ открыто и ясно. Все-таки… производит впечатление этот шлак с «оптикой Праймуса». Прямо в искру лупит.       – Ты, наверное, Физзл? – заговорил формист. Почему-то думалось, что голос у него будет скрипучий, под стать аккуратно уложенным рыжим пластинам на горле, без интонаций. Вроде это у них финальная стадия посвящения, когда ты болванка болванкой? Но вокалайзер оказался идеально откалиброванным, речь лилась почти музыкально. – Приятно познакомиться! Глитч***, – Физзл не сразу понял, что ему представились, и ощутил легкий укор совести, когда обнаружил, что не пожимает протянутую клешню. Он даже не знал, как бы так… – А моего друга зовут Роллер.       Громила отсалютовал. Улыбка у него была широкая, а оптика – темно-красная. Похоже, он пребывал в веселом расположении духа.       Когда Физзл справился с неловкостью и вложил ладонь между тремя когтями, то испытал облегчение. Формист – что, неужели его реально зовут Глитч? – не мог улыбаться, но явно отнесся к замешательству дружелюбно.       – Ты делаешь большое дело, Физзл. Мы с Роллером пообщались тут с народом… это место многим помогает.       – Пока лавочку не прикрыли, – не выдержав, буркнул он.       – Ты закрываешься?       – Ага. Я платил за аренду деньгами, полученными на благотворительных гонках, – Физзл оперся о кривую столешницу локтями. – Но выяснилось, что их организатор – маньяк.       – Процесс над Гаскетом? – мгновенно уловил намек Глитч.       Даже совсем от мира отшибленные в курсе, да? Физзл до сих пор злился. Фраг, Гаскет подставил сразу тонну народу, когда загремел. Придурок-спорткар, который попался к нему на удочку, был как-то у Физзла в забегаловке, совершенно разбитый и с тусклыми линзами. Бичкомбер его чуть не сжег, так он сначала сам на джампер полез, потом истерику закатил… Физзл тогда вмешался – насилия в пределах заправки он не допускал, вот снаружи – хоть убивайте друг друга. Дрифт, так звали гонщика с красным спойлером, показался ему обдолбанным безо всяких нейроусилков, и Физзл проводил его обратно к Гаскету. Вроде как Дрифт этого хотел.       А потом он сдал Гаскета копам, из этого раздули скандал… Физзл не сильно сочувствовал Дрифту. Он от Гаскета видел только хорошее, но в кварте его жить бы не стал. Все богатеи с гнильцой, ясное дело. Дрифт по дурости влип ведь! Его десептиконы на реабилитацию забрали, а остальным каково? Дело Гаскета коснулось не одного Гаскета. Суды эти, проверки… Все способы подзаработать для Физзла закрылись, надежды подвязаться к важной шишке, любящей гонки, и срубить шаниксов, истлели. Так что миролюбивые расспросы формиста пробудили в Физзле злость и досаду. Он процедил:       – Нам осталась пара циклов. Я не особо афиширую, разнесут еще все раньше срока.       Тут он спохватился: никому о закрытии не рассказывает, а каким-то двум подозрительным болтам растрепал!       – Очень жаль, – свел клешни Глитч. – Я слышал, Мегатрон выступал со стороны обвинения. Получается, десептиконы позволят твоей заправке закрыться? Но это хорошее место. Нужное.       Физзл постарался задавить разыгравшееся негодование. Конечно, нужное! Потому что нет таких мест, куда мех без шаникса за искрой может приползти передохнуть. В каком-нибудь захолустье и не думают, что в Аяконе тоже есть прослойка бесправных мехов. Не все добираются до Дэд Энда, где на улицах их не сгребут на исправительные работы. Там больше уличных банд, проще найти быстрый заработок, если склонность имеется, а тут… В Аяконе – как в тюрьме, чуть что, с тебя три слоя брони сдерут.       Тот же Бичкомбер – вон, коннектит кого-то в углу, не стесняясь разлетающихся искр – уборщик, который нужен, только когда требуется вывезти мусор. Смена заканчивается – и он обязан больше не вонять отходами, блестеть и чинно себя вести. Но у него нет ни возможности, ни своего угла, он даже не раб – за рабами присматривают хозяева, рабы – холеные и прочипованные от вирусов. А он – чернорабочий. Худшая судьба, которая может тебе достаться. Бичкомбер как перебесится – идет сюда запаивать раны и резаться в «сдвиг» с другими такими же отбросами.       Куда теперь пойдет? Наверняка вляпается в грабеж или его поймают с нейроусилителями. Не расплавят – так перепрошьют; непонятно, что хуже. Пропустишь смену – тебя объявят в розыск, полезешь в Родион – окажешься должен картелю Нод, в Дэд Энде рано или поздно точно загнешься. Здесь есть возможность заработать на куб энергона… но негде почувствовать себя в своей тарелке.       Физзлу когда-то тоже просто нужно было куда-нибудь приткнуться. Ему удалось найти похожий угол… он долго не просуществовал. Что его заправка продержится хотя бы десяток лет, он тоже не надеялся. Однако Гаскет казался надежной тратой времени. Гаскету нравилось его начинание, он снабжал энергоном заправку Физзла и всегда интересовался, как идут дела. Теперь – налить, кому чего надо! Закрыть и забыть, наболт эту благотворительность, непонятно, что себе в бак наливать. В Айбекс податься? В Нион? Физзл знал, что не потянет. Он симпатичный спорткар, но не сможет посоревноваться с Траксом или Хот Родом. Он мог заработать только на благосклонности богатенького маньяка.       Фраг, как же он ненавидит Гаскета за то, что оказался уродом. И Дрифта – за то, что идиот и позволил размахивать собой, как флагом. И десептиконов – за то, что, выгораживая несчастную жертву, поставили крест на целой сфере жизни в Аяконе.       – Никто про нас не знает, – процедил он. – Поэтому мы в такой рже.       – Ты не пробовал обратиться в один из штабов Мегатрона?       – Не пойду я к Мегатрону, – отрезал Физзл. Вот уж чем не хватало рисковать, так это правом быть незаметным. Все, кто связывается с десептиконами, оказываются публичными мехами в два счета. – Мы и так раньше выживали. Без Мегатрона и без полулегальных ночлежек. Поболту.       Он с недоверием покосился на Роллера. Что этот-то молчит? Или только формисту можно выступать? Похоже, они агитировать явились. Главный вдохновитель их движения – шишка из Сената, вроде даже десептиконов поддерживает… Физзла волновало кое-что понасущнее политики. Пора сворачивать вежливую беседу.       Глитч склонил голову набок.       – Очень жаль, что это место нельзя сохранить. Ты не ищешь альтернатив? Вдруг мы с Роллером могли бы…       – Не стоит, – перебил Физзл. – При всем… спасибо, конечно, но мы обойдемся без помощи Праймуса. Мы тут все привыкли сами за себя, без обид.       Резкая фраза повисла в воздухе. Глитч помотал головой и отвернулся. Любой мех с оптикой сузил бы ее, но у него была лишь одна круглая линза, и теперь она светила в стену. Когти сцепились крепче.       – Не суди по внешности, – подал голос здоровяк. – Мы не миссионеры.       Глитч встрепенулся и пожал плечами. Запрокинул голову. Медленно опустил.       – Все в порядке, Роллер. Откуда он мог знать?       Физзл растерянно остановился, успев сделать только шаг в сторону от стола.       – Прости, – скрипнул он. – Ты не имел в виду?..       – Церковь? Конечно, нет! – горячо возразил Глитч. Он не повышал голоса, но его слова все равно звучали эмоционально. Даже слишком. – Шлак, это так странно! Все мы хотим, чтобы на наш альтмод не смотрели косо, но стоит сделать это, – он клацнул когтями, вздергивая их, – и твоя личность уже не имеет значения. Ты… ты ни при чем, Физзл. Это я виноват, мне так хочется забыть… стать кем-то другим. Формисты рады затянуть тебя в свои сети, но если однажды ты разочаруешься, эта фрагова линза будет твоим клеймом!       – В их коррекционных часовнях не делают обратных операций, – пояснил Роллер, похлопывая товарища по спине. – Сам понимаешь, сколько стоят услуги рукастого хирурга. А перестройку после эмпураты не каждый потянет.       – Шлак, – буркнул Физзл. – Я не собирался бить по больному.       – Ничего. Я не злюсь, – Глитч шумно провентилировал, и решетки по обе стороны линзы широко открылись, выпуская горячий воздух. – Ну, не сильно.       Он был прав. Кто не хотел бы, чтобы его не судили по альтмоду? С другой стороны, Физзл вот отдавал себе отчет в том, кто он есть. Он – средней паршивости гонщик. Умный или тупица – это никогда никого не заинтересует. Глитчу стоило хорошенько подумать, прежде чем себя кромсать. Ныть все горазды, но он, по крайней мере, сам выбрал судьбу. Так что нечего стенать!       – И как так… вышло? – спросил Физзл, хотя – вроде как – не собирался спрашивать. Откуда взялось это желание зацепить поглубже? Чтобы потешить собственное чувство справедливости, наверное.       – Как я потерял веру? – переспросил Глитч. – Да ничего нового. Выяснил, что проповедники здорово лицемерят… Формисты не лучше братии Гаскета, и я не хочу быть одним из них. Я хочу… быть собой. Делать что-то, чем смогу гордиться, – открытость, с которой он поделился мыслями, одновременно вдохновляла и настораживала.       Физзл сдержал желание ответить «ну, вот я – сделал, и чем это кончилось?», решив, что искренности на сегодня перебор. Он перевел тему:       – И что вы тут предлагаете моим гостям?       – Подработку в Родионе, – откликнулся Роллер, не убирая руки со спины Глитча. Тот теперь смотрел в оптику Физзлу, похоже, с интересом. – В Аяконе иногда. Мы платим, и команда у нас хорошая.       – Прокладываем коммуникации, ремонтируем технические тоннели, – добавил Глитч. – Не госзаказ… общественная инициатива. Специальных навыков не нужно, всему научим. Подзарядка и заправка – с нас.       – Козырно, – проворчал Физзл. – Здесь желающие найдутся, точно.       Что ж, понятно, почему Пиро это привлекло. Он похожие задачи решал раньше, пока администрация не заменила его рабочим поновее.       – Подумай тоже, – реплика Глитча прозвучала даже не как совет, а как просьба.       – Я спорткар, – огрызнулся Физзл, не выдержав. Что они мелют, какие коммуникации?!       Роллер махнул рукой:       – Там и для легких модов работы полно. Сметы, планы… есть, чем заняться.       Физзл процедил, что все уже понял, и оставил их в покое, даже не настояв на заказе, как изначально собирался. Предложение звучало заманчиво. Однако… Сметы, ага. Они зовут на организаторскую должность болта, у которого в заправке жгут покрышки, чтобы было светло! Смеются, что ли?       Он возвращался в свой элитный «хозяйский» угол, уже не справляясь с возрастающим недовольством. Он ведь смирился с закрытием заправки, а тут эти двое! Нытье недоформиста, ухмылка здоровяка – и то, как они всем тут понравились… может, Физзл что-то не заметил? Какой-то подвох?       «Я хочу быть собой. Делать то, чем смогу гордиться». У, фраг. Наверняка ведь Глитч не был отбросом, когда пришел в формистскую церковь! Имя у него говорящее, это так, но имена – штука непостоянная. Глитч – холеный мех, за которым присматривает парень с во-от такими кулачищами. Возможно, ему даже так повезло, что за эти кулаки не приходится платить. Физзл вот все выбивал и выцарапывал сам!       Он плеснул себе выпить и грустно оглядел заправку. От смирения ни следа ни осталось, но план спасения пока еще не сформировался. Физзл понизил чувствительность аудиодатчиков, повернулся затылком к темному залу и погрузился в размышления.              

***

      Роллер подхватил его под честплейт, вынуждая опрокинуться назад, и забрался пальцами в швы. Фаланги у него широкие, так что пришлось раздвинуть броню, и трансформационные команды моргали в фоновом режиме, сигнализируя, что ти-ког готов активироваться. Это отвлекало, зато Роллер мог погладить тыльную сторону плат, окружающих камеру. Тонких микросхем там нет, но контуры нейросети проложены, и вот ее-то Роллер и взвинчивал сейчас. Похоже на взлом – но совсем не тревожно. Наоборот, это волнующее ощущение – признак подступающего кайфа.       Дамус улавливал задорный восторг партнера и с наслаждением позволял взламывать дальше. На широком честплейте Роллера можно было валяться спокойно, без риска что-нибудь продавить. Роллер – он ведь круче любого вояки. Габариты тяжелого танка, броня – непрошибаемая, а мощь в каждом сервоприводе такая, что ему приходится принудительно ослаблять себя, чтобы ненароком кого-нибудь не прибить.       Оттого еще острее ощущения: когда руки, способные смять корпус или порвать надвое, сжимаются на чувствительных деталях. Когда Роллер вдавливает ладонь в мерцающую голубым светодиодную линию на груди. Когда урчит в шею сзади:       – Ты просто невероятен!       После эмпураты у Дамуса осталось мало ощущений. Но тактильные – одни из сильнейших. Возможностей стимуляции почти не сохранилось, но Роллер отыскал лазейку – в прямом смысле. Он забирался в системы, раскрывал Дамуса, как коробочку с деталями, и был так потрясающе осторожен! Так внимателен! И точно знал, что трогать можно, а что – ни в коем случае. Чтобы ничего не сломать, ему приходилось накачиваться «тормозком» перед каждым интерфейсом, но Дамус еще ни разу не почувствовал сожаления.       – Брось… – хихикнул Дамус, не выдерживая щекотки. Проводка у основания шеи была очень чувствительной. Мощной вентиляции Роллера и вибрации, передаваемой через глоссу, хватало, чтобы Дамус начал ерзать сильнее.       Без инт-системы и портов протекать особенно нечему, но особенность искры Дамуса позволяла ему сообщать о своем возбуждении иначе. Роллер ухмыльнулся за спиной и спустил руку пониже, к поясу.       – Ты лепишь из этих бездельников, что хочешь! – продолжил он. – Ты бы видел себя со стороны! Настоящее чудо…       – У всех «этих бездельников» ищущие искры, – серьезнее, чем стоило бы, возразил Дамус.       Роллер вжимал его в себя так сильно, что датчики давления паниковали, и в то же время пальцы пробирались к главным топливным магистралям. Дамус уже млел от предвкушения сводящего с ума внутреннего массажа.       Корпуса формистов устроены просто и крайне функционально. И одинаково. Пытаясь преодолеть ограниченность, предписанную церковью, которую он теперь презирал, Дамус выгибался навстречу руке Роллера. Пусть пальцы ввинтятся поглубже. Бить током куда попало нельзя, для работы с медицинскими разъемами у Роллера квалификации нет, но нейросети достаточно и обычного контакта.       Он не солгал Физзлу – он разочаровался в вере. И в прелести образа, приближенного к облику Праймуса, тоже. Он хотел бы, чтобы Роллер подключился… Пусть им не светит традиционный интерфейс, Дамус транслировал желание, не сдерживаясь.       Но Роллеру приспичило поболтать.       – Даже у Физзла? Он ворчливый малый… поддержит он Оптроникса, что думаешь?       – Куда он денется? – сердито буркнул Дамус, но тут же искренний восторг Роллера сбил его недовольство. Этот парень любит делать комплименты. Они прислушиваются к желаниям друг друга, и раз надо срочно поговорить о деле…       Они оба – аутлаеры, изгои, которым приходилось похуже, чем Физзлу, который сегодня опрокинул на «Глитча» цистерну презрения. Он просто не догадывался, кто перед ним.       Роллер – фантастически сильный мех, и потому опасный. Ему пришлось уйти из полиции, поскольку разрушения, приносимые им, перекрывали любые достижения. Даже как оперативник он не пригодился: хочешь задержать подозреваемого, а ненароком ломаешь ему нейроствол… Пока Шоквейв не изобрел для него «тормозок», Роллеру грозила расплавка, как бесполезной единице. Спасло его то, что уважаемый сенатор забрал его в Академию Джиаксуса – для своих экспериментов над талантами уникальных искр.       А Дамус – эмпат, способный как уловить настроения других мехов, так и поделиться своим. Обострился талант уже после эмпураты, до этого он считал, что чувствительность к чужим эмоциям и умение находить друзей – обычное дело. Шоквейв попросту забрал его в Академию раньше, чем от опасного аутлаера успели избавиться.       К счастью, Академия Джиаксуса, как и церковь формистов, и полицейская работа, позади. У них с Роллером есть новая цель. И она правда заботит Роллера, поэтому… пусть гладит. Дамусу не жалко рассказать ему чуть больше о потенциальном союзнике.       – Физзл очень сообразительный мех. Недоверчивый и настойчивый. Будет гнуть свою линию, пока не треснет. Его сложнее подвести к смелым мыслям за один разговор… а наш переворот смелый, Роллер! Так что Физзл не бросится к Оптрониксу сломя голову, как Бичкомбер. Но, когда я с ним закончу, мы сможем на него положиться. Ему можно поручить управление группой, вполне…       – Потому что он недоверчивый? – усмехнулся Роллер.       – Конечно! Он мыслит так, будто все кругом могут обмануть. Я почувствовал его сомнения и не стал развеивать до конца. Всем нужно разное время, чтобы услышать голос своей искры, – он понизил голос. – Кто-то откликается сразу. Кто-то выжидает. Физзл сосредоточился на своей обиде. На желании показать всем, что он чего-то стоит. Я думаю, он вскоре придет к выводу, что ему нужен стартовый капитал. Он проверит, как дела у Пиро или Бичкомбера, которые согласились с нами работать. И мы снова поговорим. И тогда…       Роллер сжал штуцер магистрали у самого бака, и Дамус затрясся, цепляясь за него когтями, чтобы не свалиться. А то вывернет шланги – и когда еще удастся добраться до медика?       – О чем я и говорю! Ты потрясающий, Дамус… и коварный, – другой рукой Роллер накрыл его шею, мешая опустить голову и увидеть, что происходит с корпусом. – Что бы мы без тебя делали…       Он застал Дамуса врасплох, так что тот в голос застонал и в отчаянии засучил ногами. Вот бы ощутить то, что чувствуют… нормальные мехи с нормальными корпусами. Как смазка заливает приемные порты. Как инт-системы перетягивают мощность генератора на себя.       Вот бы и Роллер хоть раз перезагрузился с ним. Это было бы справедливо!       – Клевая идея, с прозвищем, – неумолимо не затыкался Роллер, наслаждаясь тем, как Дамус мечется, и придерживая за локти.       Он нарочно пользовался тем, что в таком состоянии Дамус почти не может говорить? Когда его голос не транслирует желания искры, проще издеваться, да?.. Но короткую передышку Роллер ему все-таки дал: стал двигаться внутри плавней, стимулируя датчики, но не тревожа нейросеть. Удалось вернуть контроль над вокалайзером.       – Это триггер. То, как они реагируют. Что думают. Я сразу слышу их искры… – отозвался Дамус сбивчиво и потряс головой. Добавил сердито: – Но фраг, сколько автоботов будет звать меня «Глитч»!       Пожалуй, это все-таки обидное прозвище. Важное для легенды, но обидное. Ну, Роллер, зачем было сбивать настрой? Корпус с урезанной чувствительностью и удаленной интерфейс-системой и так сложно удержать возбужденным!       Роллер вдруг зафиксировал его, правой рукой пережав поясной блок и зацепив клешни. Левой провел рукой по горлу, снизу вверх, запрокидывая голову, чтобы линза смотрела прямо в потолок. Под широкой ладонью наэлектризовались кабели – не самая здоровая, но приятно-опасная реакция корпуса на подскочившее внутреннее напряжение.       – Я буду звать тебя Дамус, – прогудел Роллер.       Он невнятно замычал в ответ. Роллер стиснул его шею – очень-очень сильно, шланги запульсировали, подгоняя энергон к верхнему шлюзу, заблокированному внешней заглушкой. Пластины на бедрах разошлись, пропуская Роллера к купированным выходам инт-системы, запломбированным и нечувствительным, но при должной фантазии… он как будто ласкал настоящие порты.       А Дамус как будто замыкал контуры.       Шуршание он скорее регистрировал, чем слышал и осознавал. Бедра и пояс все сильнее стягивали широкие кабели. Джампер у Роллера – под стать размерам корпуса. Жесткая оплетка сдирала краску, выбранный формистами светло-желтый с голубым, а со штекеров соскакивали искры. Жар внизу нарастал.       Только Роллер – наверное, единственный на всем Кибертроне – мог выдать такую мощность, чтобы выбросить Дамуса в ребут и при этом не пережечь себя.       Глосса – широкая, горячая, потому что у Роллера, в силу особенностей искры, каждая часть корпуса теплее нормы – давила на шейные кабели снизу. Пошевелиться Дамус больше не мог – но часто вздрагивал, пока его энергосеть реагировала на эхо чужого напряжения. Похоже на то, как искра обычно отзывалась на чужие эмоции.       Роллер всегда излучал энергию и радость. С Роллером ребут походил на фейерверк, после которого еще долго темно – именно с запуском линзы возникает какая-то особенная проблема, – и вообще нет сил. Дамус очухивался истощенным, выжатым – но счастливым.       Иногда его искру колола дурацкая, бессильная жалость к себе. Он паршивый любовник, ленивый, беспомощный и слабый. Но жалость проходила быстро – благодаря Роллеру.       Тот улыбался, уже не прижимая Дамуса к себе, но поглаживая сомкнувшиеся во время перезагрузки швы.       – Я словно Праймуса трахаю! – поделился он и щелкнул пальцем по линзе. Дамус снова часто замигал, потому что Роллер сбил чувствительные настройки.       – Хватит! – фыркнул он со смехом и отвращением.       – Что? Нет, что?! – Роллер расхохотался. – Религиозная брехня для тебя все еще что-то значит?       – Нет! Просто… – он запнулся. Было слишком хорошо, чтобы спорить. – Просто… не хочу ничего слышать про Праймуса…       – Извини, – раздался звук открываемой банки. Роллеру пора закинуться «тормозком», пока он случайно не оторвал Дамусу клешню, перекладывая его куцую кисть на свои фары, еще мерцающие после перепадов напряжения в корпусе. – Не волнуйся. Оптроникс прикроет формистскую лавочку. Но я буду скучать по твоей линзе, – он просунул два пальца между когтями Дамуса. – И рукам.       – Скорей бы уже, – провентилировал Дамус, слушая, как Роллер пьет.