***
Дамус крутился на одном месте. Зеркало в полный рост Роллер притаранил из реквизиторского цеха разграбленного Театра Ртути, и мгновенно Дамус прилип к нему так, что не оторвать. Он излучал счастье. Улыбался, шире и шире, словно тестируя саму возможность. Формисты постарались, сделали наносервоприводы очень подвижными. Дамус мог выразить любую эмоцию теперь. Роллер вытряс последние капли «тормозка» из банки и швырнул ее в угол. Подступил сзади, близко-близко, чтобы электромагнитный фон ощущался новыми сенсорами Дамуса наравне с нетерпением. Теперь у Дамуса открыты колеса – можно помять их, испытывая упругость резины. Теперь Дамус мог сужать линзы, чтобы сощуриться от удовольствия. И он нетерпеливо скользил глоссой по губам, в опасливом предвкушении косясь на отражение Роллера. Зеркало обрезало его ровно по подбородку. Новая нейросеть, новые системы, новые ощущения… Роллер предвкушал невероятный интерфейс, но, как между ними водилось, не торопился. Нет, настоящий «первый раз» он Дамусу устроит, шлак, волшебный. Чтобы проц снесло, а в тревожную аутлаерскую искру не то что подозрения, тени беспокойства не просочилось. Он подцепил Дамуса за подбородок, довел большой палец до нижней губы и почувствовал выдох вентиляции. – Тебе нравится новый фейсплейт? – Да! – Мне тоже. – И пальцы, – Дамус схватил его за запястье, длины ладони едва хватило, чтобы накрыть массивный сустав. Роллер повел рукой на себя, чтобы Дамус расслабился и сместил вес. Тот послушно откинулся, положил голову на честплейт. Поймав его взгляд, Роллер вдруг подумал, что совершенно не допускал мысли, что когда-нибудь понять эмоции Дамуса можно будет по выражению лица. – Прикуси, – скомандовал Роллер, толкая его кисть к губам. После двух банок «тормозка» он точно не переборщит с силой. Эмпурированный корпус был не таким чувствительным, и наоборот, требовалось море усилий, чтобы его возбудить. А теперь перед Роллером очень хрупкий мех, чувствительный вообще ко всему – новому. Роллер усмехнулся недоумению Дамуса и подвел указательный палец к самому рту. Тот послушался, сомкнул денты на второй фаланге и приобрел задумчивый вид. Роллер сохранил изображение. Как же потрясно, что у него есть такой партнер! Любое открытие станет для него удивительным экспериментом. К счастью, «тормозок» помогает сдерживать и страсть. Интерфейс-процессы Роллера приглушены ровно настолько, чтобы он не набросился на Дамуса немедленно, а позволил исследовать все секреты нового корпуса самостоятельно… Он разве что поможет слегка. Когда дело дойдет до главного. Судя по звуку, Дамус сообразил, что палец можно облизать. Его нейросеть тем временем реагировала на близость и взаимное доверие, как положено, и простая ласка, в другое время не особенно-то интимная, ее подстегнула. Дамус переступил с ноги на ногу: непривычно, когда ощущения сосредотачиваются в одном месте корпуса, чтобы оттуда потечь по энергосети к каждому блоку и вынести наболт проц. До этого еще далеко. Пока Дамус испытывает, что такое разом срабатывающий сброс масла, в том числе и во рту. И – значительно ниже. Дамус потянулся к паховой, Роллер перехватил руку. – Погоди. Успеешь. – Роллер… Может, он все-таки перебрал? Не, больше «тормозка» – не меньше. Важно ничего не сломать, а то Дамус еще перепугается. Пока что Дамусу удалось сплести с ним пальцы и подтянуть к фейсплейту. Ткнуться носом в огромную ладонь. – О чем ты думаешь? – Роллер уловил, что есть какая-то проблема. Голос Дамуса звучал глухо: – Я могу сделать, чтобы ты?.. – В этот раз я все буду делать, – возразил он. – Я этого шлак знает сколько ждал! – и сомкнул пальцы на шлеме, закрывая Дамусу обзор. Другой рукой он легко подцепил его под бедра и усадил на выставленное колено. Они повозились, устраиваясь. Дамус шумно вентилировал и молчал. Роллер гладил – как привык, но чуть слабее, и в швы не лез. Больше не нужно. Все стыки новенькие, сервоприводы промасленные… смазка даже по краю паховой не сочится, но порты поди залиты. Новые порты, часть совершенно нетронутой инт-системы, с широким каналом, чтобы у Роллера был простор. И джампер скоро активируется… – У тебя же никого не было до эмпураты? – прошептал он на аудиодатчик. – Р-Ро… Ответ он знал, хотя Дамус никогда не признавался. Все и так было понятно. Он тысяч пятьдесят лет верил в Праймуса со всей ревностностью, на которую способен посвященный в формисты эмпат. Он и Роллеру успел почитать проповеди. К счастью, Шоквейв открыл свою истинную сущность, не оставив от веры ни следа. Идеей Дамуса «искупить свою вину» Шоквейв и правда проникся, стал формистом, переделал себя в белоснежную живую икону… а мехов, над которыми экспериментировал в Академии, втихую вышвырнул на улицу, чтобы не мешались. Роллер не бросил Дамуса. Привел к Оптрониксу. Защищал, заботился… вербовкой с ним занимался, хотя кулаки чесались. Глушил «тормозок» – хорошо, по формуле Шоквейва автоботские химики смогли воспроизвести состав, и запасы не кончались. Словом, Роллер был рядом. Все эти шлаковы тысячелетия. – Все в порядке! – он обнял Дамуса крепче. – Я рад быть с тобой. Быть первым. Мы теперь наверстаем. – Только не тяни, – прохныкал тот в ладонь. Кажется, лизнул?.. Ох, Дамус. Даже сквозь химическую защиту «тормозка» пробивается – в каждом слове горит призыв к интерфейсу. А ведь они давным-давно договорились, что он будет сдерживаться. Не умеет он сдерживаться! Рэтчет правильно его охарактеризовал, капризный эгоист и есть. Роллер помассировал замки паховой и ощутил запах свежего масла. Оно протекло на пальцы. Дамус развел ноги, толкаясь навстречу, по привычке – ведь Роллер всегда его гладил. Но сейчас эти подпрыгивания могли закончиться распаханными сенсорными панелями в порту. Обнаружив, что его больше не трогают, Дамус требовательно застонал. Попробовал сам – и снова Роллер помешал дотянуться. – Чего торопишься? – спросил он, усаживаясь на пол и раскладывая на себе легкий колесный корпус. Дамус выбрал фиолетовый с серым. Никакого желтого. Никакого голубого. – Мы еще даже не целовались, а тебе джампер подавай. Роллер отнял ладонь. – Мы не целовались, – удрученно повторил Дамус, раздвигая оптограни. – Прикинь! – гоготнул он. – Давай, – и ткнулся носом к носу. Дамус немедленно потерся. Смешно поймал губами кончик, обнаружил, что промазал мимо губ, смущенно хихикнул и прижался снова. Можно и не гладить. Он охладителем и смазкой уже залил бедра Роллера, на полу даже образовалась маслянистая лужица. Главное, что Роллер не улавливал стыда или смущения. Когда Дамус доверяет – он доверяет. Даже опыт с Шоквейвом его ничему не научил… то есть, изменил, конечно. Озлобил. Избавил от заблуждений. Показал, что лицемерие и ложь всегда выгоднее правды и открытости. Теперь Дамус так же успешно манипулировал другими, однако ему требовалась отдушина. А Роллер доказывал при любых обстоятельствах, что он – тот, кто он есть, веселый грубоватый мех, которому тоже надоело, что его считают пустым местом. Дамус, кажется, пытался залезть к нему в рот полностью. Роллер улыбался, не прерывая поцелуй, углубляя, накапливая напряжение на кончике глоссы, чтобы со щелчком передать партнеру. Он чуть не заржал, когда понял, что Дамус удивился развернутому джамперу. Тот активировался быстро и неожиданно для него: вот Дамус мычал Роллеру в рот и втягивал широкую глоссу, а вот энергопоток в нижней части корпуса усилился и получил дополнительный контур. Скрутка качнулась, когда он дернул бедрами, заряд ушел в броню Роллера и погас. Дамус охнул. – Потрогай, – поощрительно позволил Роллер, поднимая голову и усаживая Дамуса на себе так, чтобы тот понимал, куда тянуться. Похоже, с координацией до сих пор небольшие проблемы. Рука у него дрожала. Он аккуратно коснулся пары штекеров, вызвав маленькие электрические дуги, потом погладил верхнее магнитное кольцо. Роллер настоял на том, чтобы кольца не сжимались слишком сильно. Он собирался много чего совать в этот джампер… но потом. Пока можно было наблюдать, как Дамус осознает чувствительность и своих пальцев, и новой системы. Он тер кабели, полностью откинувшись на Роллера и приоткрыв губы, находил сенсорные узлы и постанывал. Роллер развел его ноги пошире, а он даже не заметил. Его ладони хватало, чтобы полностью охватить и джампер меньшего партнера, и его руку. Он так и сделал – накрыл, осторожно надавил, чтобы активировать сложение стержня, и прижал ставшую гибкой скрутку к животу Дамуса, покатывая ее туда-сюда. И пропустил первые свои кабели в ноющие порты, залитые проводящей смазкой. Дамус ахнул и открыл рот. Вторая рука у него была свободна, и он вновь прикусил пальцы. Роллер сделал его приемную систему достаточно широкой, чтобы поместить большую часть скрутки. Порты подходящей конфигурации располагались по всей тазовой секции, и Роллер начал с ближайших, медленно продвигаясь глубже. Дамус тревожно пыхтел и в то же время нетерпеливо постанывал. Сочетание отменное. Энергообмен еще толком не начался. Джампер Дамуса почти раскалился, но для ладони Роллера это была щекотка. Он продолжал водить пальцами второй руки по бедрам, чтобы Дамус чувствовал связь с их прошлыми… коннектами. Пародиями на коннект. Роллер всегда оплетал его проводами и стимулировал датчики давления. Теперь провода внутри… но стимуляция никуда не делась. Полностью джампер все равно не влезал; формисты настаивали, что всему есть предел. Теперь видно, что они были правы… эх, Роллер никогда не умел соизмерять силы без физических ограничителей. Уже на половине кабелей Дамус начал нервно дергаться и вскидываться, а протоколы Роллера зарегистрировали перегрузки в замкнутых контурах. – Ну, пожалуйста, пожалуйста, ну давай уже, – прохныкал Дамус. Да он вот-вот и без обмена перезагрузится. – Еще не все, – довольно прошептал Роллер. – Так много! Так много, так много, пожалуйста, пожалуйста… Хорошо, что за предыдущие тысячелетия их близости стала нормальной ситуация, когда Роллер вскрывает Дамуса и впихивает в него все, что может влезть. Хирурги недоумевали, когда он изложил им… свое видение инт-системы клиента. Крайне вместительная, способная раздвигаться, с портами в глубине корпуса – и без интеграции топливного интерфейса в процесс. Шлюзы остались высоко. Никакого топливообмена не подразумевалось, только ток, много тока… от Дамуса интерфейс требовал почти всех ресурсов. Это сносило ему крышу. Роллер чувствовал, как желание побеждает все другие чувства. – Ладно, – улыбнулся он. Соединения активировались волной: не все разом, чтобы не сжечь нейросеть, а потихоньку. Дамус вибрировал всем корпусом и сдерживал крик. Тот превращался в забавный визг, а Роллер сосредотачивался на другом – на том, как его генератор вдалбливает в Дамуса поток мощнее, чем от трехрежимника. На том, как по цепям распределяется энергия, стремительно возвращаясь – запрограммированный короткий цикл хирургов тоже смущал, но… Это важно, чтобы коннект не растягивался надолго. Сложно трахаться и контролировать уровень «тормозка». Скоро придется закинуться. Дамус изгибался и дергал ногами. Магнитные кольца его джампера крутились, шурша по ладоням. – Слишком много? – сбивчиво спросил Роллер. Дамус замотал головой: – Нет… Еще… Больше, я хочу, я могу, я хочу… Оттягивать ресурсы процессора на интерфейс-системы было верным решением. Так Дамус, по крайней мере, внятно говорить не мог. Используй он в таком состоянии голос полноценно, Роллер рисковал стать его интерфейс-рабом навечно. От эмоционального напряжения зависит и сила таланта Дамуса, а «тормозок» всегда работает одинаково. Бесстрастная химия. Роллер выполнил его просьбу. Теперь Дамус пошевелиться не мог, нашпигованный проводами его джампера. Нейросеть обоих мехов от тесной связи сходила с ума. Дамус вылетел очень скоро. До самого ребута повторял «пожалуйста». Роллер обнимал его, тискал детали… Два пальца получилось затолкать в рот, больше бы не влезло. Дамус жадно облизывал их, привычно пытался протолкнуть глубже. Как будто хотел, чтобы Роллер насквозь его продел. Первая – и такая мощная – перезагрузка вызвала слив из всех систем: масло, охладитель, топливо. Дамус брызнул во все стороны, словно неосторожно сдавленный органический фрукт, и застыл. Только сервоприводы в бедрах проворачивались немного из-за избытка напряжения, и он непроизвольно стучал ступнями по ногам Роллера. Тот прогнал вентиляцию несколько раз и принялся разъединять контакты. Ему еще ни с кем не удавалось так сконнектиться, чтобы задействовать почти весь потенциал. Учитывая, какой Дамус маленький, это просто чудо. Волшебный корпус, к созданию которого он тоже руку приложил. Дамус пришел в онлайн нескоро. Роллер успел залить в себя банку «тормозка» и частично сложить приемную систему партнера, чтобы почти вывернутые наружу порты вернулись на места. Нейросеть там отправляла болевые импульсы только при наличии физических повреждений, а пределы частичной трансформации имели чрезвычайно широкий диапазон. Дамус даже не почувствовал, как сильно его разворотило джампером, в обхвате примерно равным его бедру. – Это… это… и должно быть так хорошо?.. – выдавил он, не шевелясь. – Конечно, должно быть! – фыркнул Роллер. Когда корпус делается под конкретный тип интерфейса, под определенный поток, количество соединений… совпадение вызывает сумасшедшую эйфорию. – Как… как ты? – Я? – Роллер засмеялся. – Я словил потрясный кайф, Дамус! Просто потрясный, – он протолкнул свои крупные пальцы между его тонкими. – Ты – бомба. – Я не могу больше, – простонал Дамус, расслабляясь. Роллер и не ждал. Он пощекотал шейные кабели: – Нам некуда торопиться. У него были большие планы на этот гибкий джампер, подвижную приемную систему и другие новые прелести Дамуса. Особенно ему нравилось, как тот тянет все в рот… – Но я хочу целоваться, – требовательно объявил Дамус. Кое-как перекатился, едва не навернувшись с Роллера. – Ух!.. Это нормально? – спросил он, обнаружив, что слил все вперемешку. – Почистимся, – махнул рукой Роллер и подвинул его повыше. – Иди сюда. Я, шлак, тебя зацелую!***
– Я могу поделиться с тобой? – Конечно, искорка, – Роллер хлюпнул коктейлем. Дамус смотрел в окно – не то на темную, потерявшую освещение улицу, не то все-таки на отражение. Не налюбовался еще. – Оптимус… пугает меня. То есть, отталкивает. Не знаю, как сказать, – он опустил голову. – Я понимаю, что мы давно готовились, и это… важно. И правильно. Он освободил нас, помог мне… Но я боюсь заглядывать в его искру. Я чувствую в ней столько… жажды. Сокрушительной жажды. – Он победил благодаря ей, разве нет? Дамус передернул плечами: – Да! Но он и раньше был сдержанным. Закрытым. А теперь мне мешает излучение Матрицы, и я совсем ничего… я теряюсь рядом с ним. – О, все теряются, – хмыкнул Роллер. И где это Дамус успел повидать Оптимуса в одиночку? – …и я беспокоюсь. – Что тебя беспокоит? – он подошел и привычным широким жестом прижал к себе. Ладонь накрыла честплейт. Сенсорной полоски диодов там больше не было, но так всегда можно было успокоить Дамуса в прошлом корпусе – и память работала в его пользу. – Тебе он не кажется слишком жестоким? Показательные казни, и… – А что, с тобой обходились не жестоко? – Роллер пошевелил пальцами, поглаживая. – Сенат убивал таких, как мы. Шоквейв ставил на нас опыты! – Сенат! Шоквейв! – повторил Дамус, раздражаясь. – Роллер, я знаю, я сам, сам рассказывал об этом мехам на улицах, чтобы они пошли к Оптрониксу и предложили помощь, но ведь… Не все служили Сенату потому, что хотели? Каждая искра уникальна, – он шумно провентилировал. – Каждая искра. – Ты иначе на это смотришь, – помолчав, ответил Роллер. – Искра, может, и своя у каждого, но идеи общие. Дамус работал и с толпами. Ну, не очень большими, но все-таки группами мехов. Обычно у него получалось правильно настроить их, вдохновить… и при Роллере он ни разу не парился, что давит на темные стороны желаний, ищет самую страшную боль, вытаскивает задавленную ярость. Что изменилось? – Инженеры, которые меня переделывали, – Дамус запрокинул голову, глядя в оптику Роллера, – долго расспрашивали, доволен ли я корпусом, а потом, когда я заверил их, что в восторге… они попросили сохранить им жизнь. Я удивился. Объяснил им, что если они признают Оптимуса Прайма, с ними ничего не случится. Но они не поверили. Сказали, что по приказу Оптимуса закрываются храмы, что почти все их знакомые священники мертвы, – он стукнулся шлемом о честплейт Роллера. – Я убедил их, что не нужно волноваться. Но теперь сам волнуюсь. Фраг, вот оставь его одного… Эмоциональный фон Роллера всегда влиял на способности эмпатии благостно. Дамусу было спокойнее, когда он чувствовал кого-то уверенного и… позитивно настроенного рядом. Ему было проще работать. Если бы только Роллеру не пришлось отбивать атаку невесть откуда вылезших остатков сенаторской гвардии в тот момент, когда Дамусу меняли линзу и клешни обратно на фейсплейт и кисти! Дамус не остался бы один на один с паникующими формистами. Не полез бы слишком глубоко туда, куда ему не стоило забираться. – Да никто их не убьет, – заверил Роллер и развязно подцепил его паховую, не чтобы снять, а чтобы побарабанить по ней пальцами. – Тем более, они и правда потрясно поработали. – Эй! – Дамус толкнул его локтем в пояс. Усмехнулся. – Тебя вот ничего не пронимает! Роллер довольно погудел, соглашаясь. В этом и прелесть, нет? Дамус даже не догадывается, насколько он невосприимчив, поскольку безо всякой эмпатии за тысячелетия вместе учишься заботиться друг о друге и предугадывать желания. Но другие мехи? Враги, тем более? Надо что-то придумать с теми формистами, обеспечить их местом в автоботской армии, чтобы Дамус удостоверился в своей правоте. Главное, чтобы Вирл еще с ними не разделался. Роллер решил повесить проблему на Капа, написал ему сообщение, но поставил отложенную отправку. Лучше закончить разговор, прежде чем начинать переписку с хитрой старой мордой. Кап без повода пальцем не двинет, а посвящать его в тонкости не хотелось. Талант Дамуса оставался тайной для других членов команды Оптроникса; считалось, что он хороший оратор, вот и все. Ничего, Роллер уж как-нибудь заставит ветерана пошевелить бампером и решить проблему. – Вы же с Оптрониксом были друзьями, да? – спросил Дамус. – До Академии Джиаксуса? Он… каким он был, когда вы работали вместе? Роллер не сразу нашел, что сказать. – Ты знаешь, я не очень хорошо разбираюсь в мехах. Я всегда мог на него положиться. Он меня не боялся. Это многого стоило тогда. Мне нравились его шутки, – он хмыкнул. – Это теперь я понимаю, что он шлаково умный, а тогда я просто думал, что он жесткий мех со своими принципами. Находит решение в любой ситуации. Умеет настоять на своем. Одиночка. Не помню, чтобы что-то согревало его искру, как ты мою… – Прекрати! – вскользь улыбнулся Дамус. Роллер отпустил его и встал рядом. – Я не очень-то восхищался им, ну, знаешь… многие его превозносят. Нет, он крутой мех. Но главное – он знает, что делает. Поэтому я за ним куда угодно пойду, понимаешь? – Дамус молчал. Пришлось спросить вслух: – Ты не согласен? Дамус точно не заметил, что вопрос с подвохом. Он потер ладони, сцепил пальцы. – Я удивился, когда он начал травить десептиконов, – признался он. – Но решил, что это… это стратегия. План был – объединиться с ними, верно? Ценой нескольких жертв, но стать все-таки единым, свободным Кибертроном… – Мы еще станем. Десептиконы сами выбрали сопротивление. Послушай свою искру, Дамус, – Роллер постучал по честплейту. – Когда ты предлагаешь другим мехам служить Прайму, ты ведь искренен, правда? Нам всем нужно пробуждать в себе настоящую силу. Твоя сила – указывать другим, что верно, а что нет. – Но если я ошибаюсь? А Оптимус в который раз проявил проницательность, указав приглядывать за Дамусом. Роллер терпеливо провентилировал. – Ты не ошибаешься. Сам подумай, ты же не один, а мы все не можем ошибаться! Не хочешь меня слушать, послушай Скидса, Трейлбрейкера… Если все мы слишком злы, подумай, а ты не зол? – Я… зол, – кивнул Дамус и замолк, размышляя. Воспоминания об Академии, о Шоквейве всегда настраивали его на нужный лад. Злость подпитывала его. Делала черствее. Пусть не заботится о чужих мотивах и остается капризным эгоистом. Правильно, чтобы он оттаивал лишь тогда, когда Роллер прижимает его к себе, транслируя извечную веселость. Он внушаемый, так и есть. И при этом – один из самых опасных и могущественных сторонников Прайма, пусть даже у него и был сегодня первый нормальный интерфейс в жизни.