Пролог
Конец сентября Мэтт споткнулся о порожек — ноги дрожали. Замер, помотал сконфуженно головой и поправил нервным небрежным движением сдавивший шею галстук: «Вышло бы до нелепого смешно, наверное, упади я прямо сейчас и расшиби голову. Но я не удивился бы, — едкая усмешка криво расчертила рот, — разве что-нибудь важное мне давалось легко, хоть раз? Нет, для моей грёбаной жизни это было бы слишком просто. Каждый чёртов раз, когда что-то идёт гладко, меня не покидает ощущение противоестественности происходящего. Боже, как странно… неужели я в самом деле решился?» Сложил резким грубым движением трость — да так отчаянно, что переломил надвое. Да, всё уже определённо шло не так. Радовало одно — в офисе никого не было. Мэтт подошёл к столу, за которым работала Карен, опёрся на него руками и повесил голову. Душно. Обошёл стол, распахнул окно и жадно втянул сухой пыльный воздух: вместе с грохотом автомобильных колёс билось сердце сентября, утопая в прелом горьковатом запахе опадающих листьев, жёгшем лёгкие, словно жидкая лава. Летний зной остался в последних вздохах осеннего солнца, но жар, раздиравший душу Мёрдока на части, не ушёл вслед за остатками сумасшедшего лета, изменившего всё. Сотни звуков наполняли Нью-Йорк, город дребезжал, как дилетантский оркестр. Мэтту всегда нравилась его неказистая родная симфония, но сейчас она раздражала, доводила до исступления. Сердце бешено ударялось о грудную клетку — стучало, словно молот по наковальне, и Мэтт никак не мог отключиться от него, сколько ни пытался. Сладкий запах внезапно разлился в воздухе — её запах. Мэтт тотчас повернулся, но не вымолвил ни слова, только очки поправил. — Мэтт? — в голосе Карен звучало поддельное удивление, призванное скрасть неловкость. — Привет. — Я должен с тобой поговорить, — он не сразу понял, что забыл поздороваться, — Карен… Голос не слушался Мёрдока, надломился вопреки неистовому желанию казаться хладнокровным и уверенным. Мэтт двинулся навстречу Карен, но остановился на полпути: в нос ударили сначала запах пороха, а затем отчётливый запах Фрэнка Касла — она виделась с ним не больше часа назад. «Плевать, — подумал Мэтт мгновение спустя, — ничто не имеет сейчас значения». Он подошёл вплотную, буквально заставил Карен опуститься в кресло. Она вжалась в скрипучую кожаную спинку, сердечный ритм говорил о волнении и страхе. «Не то, — с досадой подумал Мэтт, — не хочу, чтобы она меня боялась». Подгоняемый этой мыслью он с нежностью сжал в руках её заледеневшие от тревожной нервозности пальцы и сел перед ней на колени, будто безропотный раб. Карен лишь тогда разглядела в его волосах, рядом с линией лба, запёкшуюся на ране кровь и зеленовато-фиолетовую гематому у виска. Она высвободила одну руку и невесомым ласковым движением очертила дугу от брови до подбородка. — Не лучшим образом выглядит, — произнесла поникшим голосом. Мэтт перехватил её пальцы, без стеснения припал к ним губами, а потом вновь сжал её кисть в своих ладонях. — Выходи за меня, — хриплый голос, уверенный негромкий тон, — будь моей, Карен. Вселенная лишилась звуков, стихла, замерев. Мэтт должен был слышать сердце Карен, слышать переменившееся дыхание, предвещавшее ответ, но слышал лишь сдавливающую в тиски тишину.***
Ранее, конец апреля Возвращаться босой в офис было не лучшей идеей: Карен понятия не имела, как противостоять расспросам Фогги и отчитываниям Мэтта. Но перед уходом она как назло случайно выложила на стол вместе с бумажными салфетками ключи от квартиры, а пустая кредитка не позволила раскошелиться на спонтанную покупку новых туфель. Она самовольно ушла посреди рабочего дня, не предупредив и не объяснив куда и зачем, и всё то время, что она была в больнице рядом с Каслом, телефон не прекращал раздражённо вибрировать. На мгновение Карен даже почудилось, что в дребезжании смартфона звучит тяжёлое дыхание Мэтта, готового взорваться от злости. Воображение рисовало его, сидящего на крае стола и дёргающего челюстью, с силой сжимающего трубку. Она в нерешительности застыла у входной двери — а вдруг удача сегодня на её стороне, и удастся прошмыгнуть и покинуть офис незамеченной? Карен пошевелила онемевшими пальцами ног, выдохнула и, опустив голову, вошла: Мэтт стоял прислонившись к её столу и разговаривал по телефону. — …нет, уже не нужно, офицер, благодарю, — сказал он, поведя головой в сторону Карен, и повесил трубку. — Где ты была? — спросил он, с трудом сдерживая раздражение. — Нигде, просто… Эллисон хотел меня видеть, — безыскусная, глупая ложь. — Ты же осознаёшь, что я понимаю… — Мэтт умолк и в изумлении нахмурился. — А где твои туфли? — Натёрли ноги, ещё вопросы? — как ни в чём не бывало отозвалась Карен и стала искать на столе ключи. Мэтт встал между столом и стеной так, чтобы Карен не смогла тотчас улизнуть и избежать разговора. Он расправил плечи, поставил одну руку на пояс, а второй нервно поправлял галстук. — Ты была в больнице, — негромко произнёс он, — ходила к Каслу. Зачем? — Не понимаю, о чём ты. — Карен, Карен… — Мэтт всеми силами пытался подавить злость, но это лишь вызывало ощущение бессилия. — Почему ты ничего не сказала? В новостях говорили, что в госпитале была тревога, а потом перестрелка на мосту неподалёку… господи, я должен был знать! Ты могла пострадать. — Но не пострадала, — оборвала она. Ключи, наконец, нашлись, и Карен двинулась в сторону выхода, но Мэтт перегородил ей дорогу: горячие пальцы оковами сцепились на плече. — Не знаю, что тебя связывает с Каслом, и почему ты скрыла от нас с Фогги, что идёшь к нему. — Цедил он сквозь зубы. — С ним что-то произошло, лучше бы ты держалась от него подальше, потому что убитые им женщины — это явно не те, против кого он вершил своё правосудие. — Он этого не делал, ясно? — синие глаза яростно сверкнули. — Его подставили. — Это он тебе сказал? — Нет, сама выяснила. Я видела тела в морге, говорила с патологоанатомом, я уверена! А по словам агента нацбеза, в деле и без этого было полно белых пятен, так что… — Даже если это так, я всё равно не одобряю методы Фрэнка. — Зато теперь должен понимать, — прошептала Карен. Это был нечестный, запрещённый приём, но ей хотелось защитить себя во что бы то ни стало. И защитить Фрэнка. — У тебя всё, надеюсь? — нетерпеливый, отстранённый тон. Мэтт едва сдерживал гнев: отчего Касл так волновал Карен? Отчего она рисковала всем, чтобы помочь ему? Ушла, не сказав ни слова, подвергла себя опасности. Когда утром Фогги читал вслух сводку последних новостей, Мэтт лишь предположил, что Карен поехала в «Sacred Saints Hospital», но когда позвонил Бретт Махони и стал допытываться, что их конторе опять нужно от Фрэнка Касла, сомнений не осталось. Он звонил Карен — долго и нудно, но она не отвечала, и его охватила паника. Мэтт отправился к больнице, ни на минуту не прекращая попытки дозвониться, но когда прибыл, полиция уже оцепила здание, и сердцебиения Карен он не услышал, только переговоры копов по рации о том, что Бретт арестовал Карателя, об аварии и перестрелке на мосту. Тогда он бросился к мосту: там Карен тоже не оказалось, и это был последний след, по которому её можно было найти. Мокрые крыши домов проводили Мэтта обратно в офис: он не стал переводить дух, а сразу сделал звонок в 15-й участок, чтобы ещё раз поговорить с Махони, но юный офицер на другом конце провода даже не успел сказать, что детектив ранен, как вошла Карен. Вошла молча, будто ничего не случилось. Солгала. Она солгала так запросто, так бесхитростно, что это взбесило Мэтта окончательно. «Придушить бы её в самом деле, чтобы переживания не были напрасными», — желчная, едкая мысль гадким червём вгрызлась в рассудок. И, возможно, объяснения могли бы успокоить Мёрдока, но её отрешённость и холодность были хуже острой бритвы: как она могла не понимать его волнения и беспокойства? Карен не пыталась оправдываться или извиняться — и это после того, как он весь день потратил на её поиски! — Мэтт, — тихонько позвала Карен, когда он безмолвно застыл. Его молчание, в отличие от упрёков, произвело на неё впечатление, и сердце легонько процарапало чувство вины. Стальные пальцы ещё сильнее впились в её плечо, и Карен свела брови, почувствовав, как ноет кожа. Тогда она накрыла ладонью его руку и чуть погладила. — Ну всё, — добавила шёпотом, — мне нужно домой, не могу же я в таком виде работать. — Пожалуйста, поезжай на такси, — неловко произнёс Мэтт и виновато посторонился, отпустив её руку. — Мы ещё поговорим, — окончательно размягчившись, сказала она, уходя. — Хотя бы просто скажи в следующий раз. Прошу тебя. Знаю, что тебе не нужен надсмотрщик, знаю, что сама можешь о себе позаботиться, и всё же… — Мы уже проходили это, Мэтт. Сам подумай, если бы я сказала вам с Фогги, куда иду, то вы бы скорее наручниками меня приковали к батарее, чем позволили уйти. И ты это знаешь. Я хочу, чтобы ты доверял мне. Хорошо? — она вновь подошла и утешающе сжала его руку. — Прости, что заставила тебя беспокоиться сегодня. Скрип паркета. Хлопок двери. Тишина.***
Лишь держа на мушке очередного отморозка, Фрэнк не чувствовал себя одиноким, его существование приобретало смысл. Осмысленными становились действия, превращающиеся из бесцельных шатаний в задачи, воплощение которых требовало подготовки и работы головой. Хотя к голове Касл обращался с каждым днём всё меньше, чаще отдаваясь во власть беспросветной ярости, действуя скорее инстинктивно, чем разумно. Но он не был сумасшедшим. О, нет, он совершенно точно осознавал свои деяния и их последствия. Чтобы приготовить омлет, нужно разбить пару яиц — по-другому этот мир не работает. Во всяком случае, Фрэнк был в этом убеждён. Полумеры и получувства были ему не по нутру, превыше всего он ценил ясность. Как на войне, всё просто: есть ты и есть твой враг, выполняй приказ, морпех! Сложной война становилась на гражданке, где в отсутствие «джунглей» и полевых, почти первобытных, условий появлялось слишком много времени, чтобы думать о том, что случилось там. Убийство Билли Руссо дало ответ всему, положило начало новому пути. Оно облегчило душу, пусть и повесило на плечи ещё один груз. После расставания с Эми Фрэнк не сразу решил, каким должен быть следующий шаг, но он понял очень скоро: отсутствие тех, о ком нужно заботиться, давало некоторые привилегии, пусть и выбивало порой почву из-под ног. Но Касл был готов к этой жертве. Или думал, что готов. В данную минуту всё это не имело значения, ведь он уже взвёл курок, вот-вот нажмёт на спусковой крючок и отправит в преисподнюю ещё одного ублюдка, которому пару дней назад посчастливилось уйти от его карающей пули. Почти неделю Фрэнк выслеживал в Адской кухне новую группировку: после повторного ареста Уилсона Фиска банды устроили передел власти, каждый стремился установить свои порядки, и на этот шабаш слетелись вновь прибывшие игроки — пуэрто-риканский наркокартель во главе с необъятным сальноволосым бароном, носившим непомерно дорогой, но безвкусный вельветовый костюм. Их дикие методы с реками крови веселили Касла: «Кучка любителей, — с брезгливостью и отвращением думал он, зажав в предвкушении язык промеж зубов, — жалкие недомерки. Ну, ничего, сейчас папочка выдерет вас как мокрых сучек!» Дыхание замерло, сладостный миг выжидания перед финалом комедии. Резкая боль: что-то крепкое и металлическое чуть не перемололо пальцы в труху. — Блядь! Он не успел снять винтовку с треноги, как из темноты вырос чёрный колосс и с силой ударил его ботинком по лицу.