Truth and Dare

Просыпаешься от максимально странного ощущения — умудрилась сломать ноготь и зацепиться неровным краем за пододеяльник. Тихо материшься, вылезая из кровати — ноги по привычке ищут домашние шлепанцы, но, естественно, не находят. Оглядываешься по сторонам, оценивая непривычно яркую обстановку чужой квартиры: кислотно-желтые стены и репродукции Яои Кусамы на них, целые пирамиды из кофейных чашек, угловатую мебель, отдающую чрезмерной вычурностью на грани с китчем — тебе определенно нравится такой подход к миру вокруг. Поднимаешь с пола свои джеггинсы, вывернутую наизнанку водолазку, белье и носки. Даже под диван приходится заползти, чтобы достать забившийся туда кроссовок. Одеваешься максимально тихо и медленно, стараясь не столкнуться взглядом со своим отражением в зеркале — ты, пожалуй, сделаешь это, когда умоешься и хоть немного приведешь себя в порядок, но определенно не сейчас. Заказываешь Uber через приложение в чудом не разрядившемся айфоне, пока на экране еще горят заветные 4%, прежде чем слегка боязливо обернуться через плечо и все же взглянуть на спящего парня. Определенно не привык засыпать с кем-то: занял почти всю кровать, во сне выпихнув тебя на самый краешек, а тебе не хватило наглости отвоевать захваченную территорию. Кажется, из всех твоих ошибок за короткую двадцатилетнюю жизнь эта станет самой непростительной.

***

Когда накануне вечером ты в очередной раз оказываешься в не особо-то приятной атмосфере сеульского Monkey Museum, фактически за руку притащенная Ли Сын Хёном, по совместительству владельцем вышеназванного заведения, ничего еще не предвещает беды. Самая шумная компания, как обычно, собирается в лаунже второго этажа; ты, как обычно, берешь два шота джин-тоника и устраиваешься на диване рядом с Сыль Ги и Су Ён — аккуратно, с краю, чтобы не помешать их увлеченной беседе. Из всех ребят, регулярно обретающихся здесь, ты от силы общаешься с парой-тройкой людей, с остальными — дежурные обсуждения последних светских сплетен да ничего не значащие обмены приветствиями. Прекрасно знаешь, зачем ты здесь так часто, фактически как на работу — полнокадровый никон в твоих руках представляет куда больший интерес, чем собственно скромная персона его обладательницы. В последние пару инстаграмозависимых лет ни одна тусовка айдолов не обходится без чуть ли не профессиональной фотосъемки — нужно ведь хвастаться новоприобретенными нарядами да прическами из лучших салонов Каннама. Твой номер семнадцатый — по щелчку пальцев нацеливать объектив на очередную диву и запечатлевать оную в наилучших ракурсах, чтобы выглядела как модель с обложки Vogue. А в остальное время — не отсвечивать. И, откровенно говоря, «отсвечивать» нет никакого желания. Девушки, изображающие из себя лучших подружек на камеру, могут даже не разговаривать между собой, едва ты убираешь фотоаппарат в чехол. Молодые люди ведут себя, откровенно, как свиньи, что сильно контрастирует с их амплуа кавай-мальчиков на телеэкранах. Компания Ли Сын Хена, состоящая исключительно из звезд «высшего эшелона», неприятна тебе аж до зубовного скрежета, но платят они хорошо — за несколько часов съемки можно получить сумму, ради которой приходится пару недель скакать по фотостудиям ради коммерческих заказов. По правде говоря, ты уже не испытываешь такой острой потребности в деньгах, как это было год назад. После нескольких удачных проектов для крупных агентств в сфере развлекательной индустрии ты можешь рассчитывать на более чем пристойный гонорар за работу первого фотографа, но действительно стоящие проекты попадаются не так часто. В большинстве случаев вместо по-настоящему креативной съемки заказчик хочет увидеть вылизанную в Photoshop картинку в розоватых оттенках, а это определенно не то, на что ты мечтаешь потратить свою профессиональную жизнь. Ты бы давно уже соскочила с такой вот «подработки», но Ли Сын Хён настойчиво просит об этом именно тебя — уж не знаешь, действительно ли он такой фанат твоей работы со светом или просто привык к тихой и незаметной фигуре на общем фоне и не хочет подыскивать замену и притираться. А ты, как последняя дура, не можешь отказать ему, потому что знаешь — Monkey Museum с завидной регулярностью посещает Чжи Ён, и велика вероятность того, что в очередную рабочую ночь ты встретишь его, устроившегося у барной стойки и беседующего за коктейлем с очередной длинноногой красоткой. Нет, разумеется, рэпер не заявляется в клуб каждый раз, как макнэ Big Bang предлагает тебе подработать. Если честно, соотношение этих его посещений к дням без таковых равно примерно одному к двадцати. Но сам факт того, что Квон Чжи Ён гипотетически способен заявиться в сынхенов клуб, перевешивает твое нежелание толкаться в лофте с толпой меганеприятных особ. Не то чтобы ты была близкой подругой Квона. Не то чтобы ты вообще когда-либо с ним разговаривала. Но тебе хватает и того, что он, заходя на балкон вип-лаунжа, отвешивает тебе короткий, но уважительный поклон, и заразительно улыбается, заглядывая в твой объектив — так, как не умеет никто, кроме него. И шанс видеть свои фотографии в его Instagram, который ты считаешь если не идеалом, то образцом вкуса, тоже предоставлен именно тебе, а не тысячам других одаренных корейских фотографов «новой волны». Он — единственный из всей сладкой компании, кто честно оставляет credits на твои профили в социальных сетях и портфолио под каждой фотографией, что уверенно добавляет тебе новых и новых подписчиков, так что Чжи Ёна пора уже брать в долю прибыли. Вспоминаешь, как визжала от счастья, когда в уведомлениях о новых подписчиках увидела разом два никнейма — не только xxxibgdrgn, но и даже peaceminusone. Как дрожали пальцы, прежде чем ты наконец набралась храбрости и ткнула на заветное «подписаться в ответ» на личной странице Квона в Instagram. И как убежала в пятки душа, когда Квон моментально одобрил твою ответную заявку. Хотя ему на это, конечно, плевать с высокой колокольни, и такие подачки он готов делать всем и каждому — это ведь нетрудно. И, пожалуй, такое вот «нетрудно» в очередной раз доказывает тебе, что по-настоящему хороших людей видно сразу, в том числе и по отношению к простому «обслуживающему персоналу», каким ты заслуженно считаешь саму себя. В конце концов, до того момента, когда ты сможешь диктовать свои условия моделям и заказчикам, предстоит пройти еще долгий путь компромиссов, терпения и перешагивания через собственные преференции. А пока твоя задача — нажимать на спуск затвора и пытаться не сдохнуть от скуки в этом злачном лакшери-местечке. Примерно в полночь, когда толпа на основном танцполе еще только начинает раскачиваться, подъезжают собственно элита тусовки, и вот тут-то тебе приходится побегать. Сначала господа айдолы хотят фото в верхней одежде на улице, и ты носишься вдоль задней стены здания в джинсах да лёгкой водолазке, пока Дженни Ким позирует в невообразимых размеров шубе — просто потому что баре ждать не изволят, а тебе и самой хочется уже поскорее закончить, и тратить время на поход за пальто в жутко неудобный гардероб желания нет. К тому же потом обязательно подъедет кто-то еще, и тогда эта беготня превратится в чертов замкнутый круг. Примерно на сотом кадре и такой же по счету позе, уже откровенно смешной и вульгарной, девушка наконец выматывается и отпускает тебя с миром, даже не поблагодарив — но это нормальная практика, и ты более чем свыклась. Ежась, возвращаешься на второй этаж под недобрые взгляды охранников — понятия не имеешь, почему более чем за год твоей работы в клубе Ли к тебе еще не привыкли и не угощают горячим чаем с лимоном. Там уже пошла жара — алкоголь льется рекой, официанты принесли закуски, а значит, еще час-полтора — и делать тут тебе будет нечего. Нет, ты не из тех фотографов, кто подрабатывает заодно и сливом компромата на любителей алко-пати. Возможно, именно поэтому Ли Сын Хён и вцепился в тебя своими загребущими ручонками и не желает отпускать на волю. Достаешь из рюкзака чехол от камеры, нарочито долго меняешь объективы и устанавливаешь внешнюю вспышку на «горячий башмак». Делаешь еще пару кадров, лениво зеваешь и… сталкиваешься взглядом с Квоном, который как раз заходит в лаунж-зону и, на беду, направляется именно к «твоим» клиентам. Чувствуешь, как к лицу приливает предательская краска, и моментально отводишь глаза, прикрывая рот рукой; готова зуб дать, что услышала мелкий смешок парня в свою сторону. — ОППА! — полукрик, полувизг Дженни заполняет и так тесноватое и шумное пространство лофта, и ты морщишься, недоумевая, как девушке удается орать настолько громко. Сама-то ты никогда мощным голосовым аппаратом не отличалась. Скептически наблюдаешь, как Ким практически повисает на шее у своего сонбэ, хотя пришла на вечеринку не одна — в сопровождении симпатичного молодого стажера YG. Не можешь разглядеть лицо Квона в полумраке, хотя тебе очень интересно было бы знать, как он реагирует на подробные дружеские излияния. — Мина, сними нас с оппой, будь добра! Чуть запоздало понимаешь, что просьба адресована тебе: уж больно неожиданно узнать, что госпожа Дженни Ким вообще помнит твое имя. Запечатлеваешь виснущую, как мартышка на пальме, певицу на Чжи Ёне, пока он стоит столбом и делает значок «victory» двумя пальцами левой руки, опустив на лицо темные очки. Сегодня Квон одет совсем просто — джинсы да темная рубашка, но этот прикид нравится тебе даже больше, чем обычное его амплуа фрика. — Ну все, Дженни-я, хватит, — он беззлобно тянет имя коллеги по агентству, буквально снимая девчонку с себя, а ты про себя задумываешься, спали ли они. Вроде такие слухи в свое время гуляли в тусовке Сын Хёна. В любом случае, так сразу и не скажешь. Квон садится за стол, пока тебя отвлекают попугайки-неразлучницы из Red Velvet, и заказывает что-то у вовремя подоспевшего официанта. Откровенно говоря, это явно последний сет на сегодня, и тебе пора двигать из Monkey Museum, но что-то после появления Чжи Ёна совершенно расхотелось. Конечно, ты влюблена в него как кошка. Затерла до дыр все альбомы, пересмотрела живые выступления и интервью в попытке догадаться, какой же все-таки он на самом деле — чем живет, что любит. Хочешь найти у вас с Квоном хоть что-то общее помимо этого ничего не значащего взаимодействия в поле социальных сетей, хотя и те ты прочесала полностью — «от» и «до», коль уж на тебя свалилась благодать в виде допуска первого уровня. Знаешь, что у Чжи Ёна сейчас трудный период: его лента (а заодно и твоя) заполонена грустными селфи да скриншотами с балладами из Apple Music. Он вообще основательно подчистил количество публикаций, поудаляв добрую половину фотографий с друзьями. И за полгода ни разу не выложил в личный аккаунт фотографий со своей девушкой. Не то чтобы ты очень ждала этих фотографий, но… Лучше бы они были. Ей-богу, лучше бы они были и— тогда ты даже не смела бы разевать рот на парня на десять с хвостиком лет старше, которому ты и в подметки не годишься. — Видел новое творение Пэка? — слышишь резкий, хрипловатый голос Чжи Ёна позади себя. Наверное, закурил сигарету. Вопрос, очевидно, адресован Ли, который что-то неразборчиво бубнит в ответ. — Вроде как надо выбрать одну картинку, а по итогу выбирать не из чего, все варианты — полная дичь. Ты только посмотри на это, — он тыкает пальцем в экран айфона, пытаясь втолковать что-то не совсем трезвому Сын Хёну, — я что, реально такой страшенный? Хочешь заржать (и заржала бы, если бы не понимала, что греешь уши и разговор предназначен не тебе). Квон успел стать твоим ходячим «музом» — искренне считаешь, что лучшей модели не существует в природе. О, сколько интересных съемок могла бы ты воплотить в жизнь, достанься тебе Чжи Ён да толковый стилист на пару неделек! В последнее время же коммерческие съемки Квона здорово отдают вкусовщиной с уклоном в культуру дрэг-квин. — Мина-ши! — оглядываешься исподлобья, выискивая того, кто тебя окликнул. Не вечер, а аттракцион неслыханной щедрости какой-то: второй человек подряд на этом празднике жизни удивляет тебя памятью на имена. Испуганно смотришь на Квона, который, очевидно, тебя и позвал: улыбается во все тридцать два, стараясь выглядеть максимально дружелюбно. Понимаешь, что имя твое ему только что подсказал Ли Сын Хён, тоже любопытно взирающий на тебя. Встаешь с корточек, отряхивая джинсы, отвешиваешь чуть более низкий, чем требуют приличия, поклон и направляешься к столу, где все, кто еще не в дупель пьян, начинают довольно бесцеремонно тебя рассматривать. Хотя до этого внимания обращали не больше чем на вешалку для своих дорогущих тулупчиков — ну конечно же, Сам изволил снизойти. Протискиваешься между стеной и спинками стульев, награждаемая недовольными взглядами богатых и знаменитых, чувствуя себя мартышкой в клетке на ярмарке. — Мина-ши, сделай одолжение, взгляни. И он слегка двигается на диване, ощутимо вжимая Сын Хёна в Сыль Ги, освобождая местечко для тебя. Краснеешь, кажется, еще больше чем до того и усаживаешься на самый краешек, стараясь оставить хоть какое-то расстояние между тобой и чжиёновой ногой. — Это съемка для Vanity Fair, — задумчиво тянет Квон, нависая над твоим плечом, а ты понимаешь, что держишь в руках святая святых — айфон GD, хотя аппарат наверняка не личный, а рабочий. Буквально заставляешь себя сфокусировать взгляд на собственно картинке в медиатеке, и, испросив разрешения у Квона, листаешь серию фотографий за авторством Пэк Ём Су, очень модного в последнее время фотографа. Ты же к нему особых возвышенных чувств не питаешь: дядька обожает ретушь и использует ее в меру и не в меру. Вот и теперь на тебя с фотографий смотрит не Квон, а какая-то тайская проститутка, если не сказать хуже. Любитель, может, вмешательств и не заметит, а вот профессионалу все коррекции видны моментально. — Что тут не так? Я уже глаза замозолил. Может, свет плохо выставлен? — Я… — осекаешься, чувствуя, что голос предательски сипит, а Квон тем временем и не думает от тебя отодвигаться, благоухая каким-то элитным парфюмом. Слегка кашляешь, утыкаясь взглядом в пол, и повышаешь свой невыразительный тихий голос до максимума. — Я вижу здесь неудачную пластическую коррекцию лица. Вот здесь, — чуть приближаешь выбранную наугад картинку, чтобы Квон тоже взглянул, — ретушер пытался уменьшить нос, но фактически уменьшил только хрящ, а ноздри не тронул, поэтому такой эффект. И вот здесь еще чуть увеличены глаза, из-за этого изменился их разрез, и… и здесь еще, вот здесь, левее, если присмотритесь, сонбэнним, чуть поплыл рельеф фона из-за того, что удлинили шею. И поэтому вышел такой эффект… — осекаешься, чуть было не выплюнув по привычке неприятное жаргонное словечко. — Эффект чего? — усмехается Квон, а ты понимаешь, что тебе определенно пора смываться из обезьяньего музея (м-да, название лучше для этого местечка никто бы не придумал). — Эффект… — запинаешься на секунду, а потом решительно встряхиваешь головой: — Эффект транса, вот как мы это называем. Когда модель делают похожей на куклу Bratz. — Куклу Bratz? — парень уже откровенно ржет, а ты понимаешь, что сморозила какую-то несусветную ересь. Когда Ли Сын Хён протягивает тебе стакан с алкоголем, осушаешь его залпом, чувствуя, как непривычно крепкий алкоголь обжигает гортань. — Ну… сонбэнним, в моем детстве… — глотаешь слова, как маленькая, захлебываясь в собственном волнении, утыкаешься глазами в пол, понимая, что скорее всего Чжи Ён смотрит на тебя сейчас как на последнюю идиотку, —… были такие куклы, с похожим… анатомическим… строением. Черт. От полного обморока тебя спасает только внезапно возникшая за столом айдолов суета, на которую, видимо, переключает внимание и Квон. Под шумок вскакиваешь с насиженного места и начинаешь пробираться к своему рюкзаку. На часах уже хорошо за полночь, и тебе нечего больше делать в этом клубе. Тем временем бойкая Ли Че Рин — определенно главная заводила таких посиделок — осушает несколькими глотками почти закончившуюся бутылку шампанского прямо из горла и кладет ее на стол. — Ну что, мои плохиши, может, вспомним старое? Все знают правила? — хитро улыбается певица, а ты едва сдерживаешься, чтобы не прыснуть. Вот, значит, чем они тут занимаются, когда ты уходишь — как старшеклассники на вечеринке с ночёвкой. — Французский поцелуй, все по-честному, мальчики с мальчиками и девочки с девочками тоже целуются! Без исключений! Повсюду раздается одобрительный ржач, когда кто-то вдруг догадывается пересчитать количество присутствующих и во всеуслышанье объявляет, что до ровного счета не хватает еще одной дамы. Ускоряешь процесс сбора своих вещей, умоляя всех богов о том, чтобы успеть слинять пока не заметили, но мольбы проходят даром, потому что Сын Хён вдруг приободряется и звонко заявляет, что Мина Со — очень даже подходящая кандидатура на роль этой самой дамы. Оборачиваешься и прожигаешь Ли ненавидящим взглядом. — Думаю, Мина-ши закончила свою работу на сегодня, Сын Хён-а, — недовольно тянет Квон, а ты готова броситься ему на шею в благодарностях. — Не нужно цеплять девушку почём зря. В такое время пора уже ей быть дома, — чуть поджимаешь губы, чувствуя в голосе парня определенный воспитательный посыл. — Хён, но тогда ведь игры не выйдет! — возмущается хозяин заведения, а ты начинаешь крабом продвигаться к двери. — И пусть не выйдет. Игры у тебя дурацкие, — цокает Чжи Ён и утыкается в экран айфона. — Я пас. Так что все у вас ровно получается. Тут уж, разумеется, весь стол начинает возмущаться и неистовствовать, тебя хватают под белы рученьки и впихивают ровно между Бэк Хёном из EXO и Сыль Ги, пока Квон неодобрительно взирает на все это представление. По-хорошему, взять бы тебе и уйти отсюда, но не можешь — то ли силы воли не хватает, то ли выпитый алкоголь начал действовать и пригвоздил твою задницу к этому стулу. Надеешься, что тупые приколы молодых и знаменитых уж как-нибудь обойдут тебя стороной, а через полчасика удастся тихо смыться — уверена, что никто и не заметит твоего отсутствия. Игру начинает Ли Че Рин, и ты даже присвистываешь, когда она ну очень воодушевленно и жарко вылизывает рот Су Ён на протяжении добрых двух минут. Квону тем временем усиленно подливают алкоголь с двух сторон — сам Ли и еще какой-то полупьяный еле соображающий мужик, отчего он несколько добреет и начинает смотреть на происходящее уже с дозой снисходительности во взгляде. Едва не умираешь от инфаркта, когда горлышко бутылки, раскрученной Дженни Ким, останавливается аккурат между вами с Бэк Хёном, но, слава богу, парень куда больше хочет удостоиться этой чести, и ты выдыхаешь. Успеваешь чуть расслабиться, хотя держишь в уме, что очередь дойдет и до тебя рано или поздно. Очередной довольно-таки гейский поцелуй находится в самом разгаре, когда Квон под ор разгоряченной компании вылезает из-за стола и отправляется в угол лофта, подальше от колонок. Навостряешь ушки против своей воли и выцепляешь отдельные фразы вроде «…в контракте же прописано…», «…тонны грёбаной ретуши...», из чего заключаешь, что рэпер ругается с фотографом — тот, видимо, тоже бодр в это время суток. И чего им всем не спится спокойно дома в теплой кроватке? Сыль Ги дергает тебя за локоть, и ты осознаешь, что вся честная компания не просто так смотрит на тебя самым выжидающим образом. Вздыхаешь и раскручиваешь довольно увесистую бутылку из-под игристого, надеясь, что это будет не мадемуазель Ким, которую ты крепко ненавидишь всеми фибрами души. Остальных ты уж как-нибудь вытерпишь, благо, не пай-девочка. Чуть выдыхаешь, когда бутылочка в последнем обороте лихо пролетает мимо Дженни и останавливается… И останавливается, блин, ровно посередине между Ли Сын Хёном и его бухим в зюзю дружком, которого, как ты выяснила, зовут Чон Мином и которого уже успело перецеловать добрых пол-стола. То есть напротив того самого места, где еще пару минут назад восседал Квон Чжи Ён. — О-ля-ля, — пьяненько присвистывает Ли, а ты буквально роняешь на пол челюсть. Вот этого только тебе не хватало для полного счастья. Переводишь умоляющий взгляд сначала на злосчастную бутылку, потом на бухого Чон Мина в надежде, что тот решит оспорить у Квона право на твой рот, но владелец заведения уже разражается громогласным «Х-Ё-Ё-Ё-ЁН!», и ты, честное слово, готова вцепиться ему в глотку. — Что? — Квон выглядывает из своего укрытия, явно не слишком довольный. — Ничего! Сюда иди, — хихикает певец, пока ты уверенно заливаешься краской. Ну все. Приехали. Сейчас Квон попросту опустит тебя перед всем этим сборищем разом, да так, что больше ты никогда не сможешь даже и взглянуть ни на одного из них. — Ты, хён, сорвал очередной джек-пот! И ему ведь абсолютно насрать, как этот самый «джек-пот» себя чувствует во время сего комедийного шоу. Абсолютно и бесповоротно. Просто стоишь и сжимаешь кулаки, вскочив из-за этого чертова стола. Зачем ты вообще пошла на поводу у всех этих избалованных уродов? Успеваешь трижды проклясть себя, пока Квон вразвалочку приближается к вам. Публика уже восторженно лопочет, предвкушая хлеб и зрелища. Не хватает смелости даже глаза поднять на него. Это ты. Все ты. Наивная маленькая дура. После услышанного «объявления» из уст Ли физиономию Чжи Ёна искажает какое-то особое отвращение, которое не ускользает от твоего внимания. Ну а чего ты ожидала еще? Вряд ли приятно позволять какому-то абсолютно левому человеку нарушать свое личное пространство, которое и так постоянно подвергается нападкам. — Если хочешь, оппа, могу сделать это вместо донсен, — ядовито замечает кто-то из толпы. Дженни. Ну конечно же, чертова Дженни Ким — затычка в каждой бочке. Оборачиваешься на нее, не в силах скрыть рвущееся наружу презрение. Вспоминаешь о том, что ты куда сильнее и тверже, чем могло бы показаться этой кучке богатых детишек. Что ты, вообще-то, главная заводила в своей собственной компании, которая еще в школе не гнушалась ставить на место таких вот «правильных» девочек. И чувство смущения и неудобства, которое ты по воле природы испытываешь перед Квоном, который тебе ну безумно и до одури нравится, тебе априори всегда было чуждо. И в похожих играх еще каких-то пару лет назад тебе не было равных. Сеул, что ты сделал со мной? Почему я вообще решила, что в чем-то уступаю им? — Боишься, что я не справлюсь, онни? — отвечаешь в тон Дженни, демонстративно глядя в ее уже поплывшие от выпивки глаза. Заправляешь за ухо выбившуюся из пучка на макушке прядь и разворачиваешься к Квону, делая «вдох-выдох», и сама охреневаешь от собственной смелости. — Ну что, сонбэнним, сделаем это? И пока парень ошалело поднимает на тебя глаза, делаешь пару уверенных шагов вперед, чуть привстаешь на цыпочки, кладешь руки ему на плечи и утыкаешься кончиком носа в чжиёнов нос, стараясь не встречаться с Квоном взглядом. Надеешься, что не растеряла навыков за год вынужденного целибата, проводишь большим пальцем правой руки по скуле парня и слегка накрываешь его губы своими. Хотели поцелуй, мрази? Получите, распишитесь. Когда-то в своей районной средней школе ты считалась просто гуру поцелуев, и все твои бывшие очень даже подтверждали слухи об этом твоем завидном умении. Надеешься, что Квон по вкусовым пристрастиям мало чем отличается от крутых пацанов за гаражами, и ему хоть немного понравится происходящее. По крайней мере, не прослывешь еще и нетронутой неумехой. Аккуратно пробуешь на вкус свою мокрую мечту, слегка прикусываешь нижнюю губу Квона и толкаешь вперед язык, не слишком грубо, но и не мягко, демонстрируя, кто тут на самом деле главный. Чувствуешь, как руки парня нащупывают твою талию под грубой кожаной курткой и слегка притягивают тебя к себе. Зарываешься руками в его жесткие от краски волосы, выдыхаешь горячий воздух прямо в его влажный рот, прежде чем еще сильнее, уже самой, прижаться к его телу — так, чтобы почувствовать плотный рельеф напряженных мышц груди, провалиться талией в его объятия и углубить поцелуй. Готова поклясться, что Квон отходит от шока и перехватывает инициативу уже самостоятельно, довольно уверенно залезая рукой под твою футболку (надеешься, что для остальных это пройдет незамеченным благодаря объемной косухе) и наглаживая твою спину. Чуть выгибаешься назад, чтобы рука парня удобнее легла на изгибе позвоночника, и чувствуешь, как Квон уже сам исследует языком твой рот, куда увереннее и методичнее, чем ты за пару мгновений до. Тебя бесит, что вы так совпадаете во всем — и в ритме, и в пороге болевых ощущений, и в тактильном контакте. Было бы куда лучше, если бы Квон был попросту наглым и берущим свое типом, но он чертовски нежен и обходителен с тобой. Теперь, пожалуй, расставаться с ним будет еще обиднее. Интересно, каков он в постели?... Обрываешь себя на этой мысли, огромным волевым усилием заставив себя открыть глаза. Этот нехитрый маневр как бы возвращает тебя в суровую реальность, где вас с Квоном окружают малоприятные люди, в восторге прыскающие слюной и с ума сходящие от экстремальных игр, которые вы тут им устроили на пару с певцом. Вторым огромным волевым усилием заставляешь себя оторваться от суховатых и тонких губ Квона, для завершения марлезонского балета легко-легко прикасаешься губами к уголку его рта и отстраняешься, сдувая с лица прядь волос. Демонстративно усаживаешься на свое место и подливаешь в стакан горячительного, вопросительно оглядывая окружающих: мол, а что, игра кончилась? — Вот это Со Мина, — ошеломленно выдыхает Ли Сын Хён, почесывая затылок. Кажется, он уже трезв как стеклышко — вот это талант, вот это ты понимаешь. Поет он куда хуже, чем справляется с опьянением. Впрочем, ненадолго. — Предлагаю тост за нашего любвеобильного и бесстрашного фотографа! Без обиняков поддерживаешь предложение, стараясь не смотреть в сторону Квона, который пробирается на своё место аккурат напротив тебя. Странно, но твоя безбашенная выходка совершенно лишила тебя какого бы то ни было чувства смущения, и у тебя даже получается вообразить, что все присутствующие — очень приятные люди, и вообще ты отдыхаешь чуть ли ни с лучшими друзьями. По крайней мере, зажиматься и заикаться больше не приходится. Веселуха продолжается еще приличное время — за час-полтора успеваешь перецеловать весь присутствующий женский пол (удача — забавная штука!), потихоньку выливая содержимое стакана, который тебе наполняют со всех сторон, в вазу с фруктами. Квон же наоборот глушит мартини шот за шотом с самым отсутствующим лицом — видимо, зажевывает ужасный харассмент. Ну, да и черт с ним. Все равно это твой последний вечер в Monkey Museum, больше Ли тебя сюда ни за какие коврижки не затащит, а там — будь что будет. Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. В итоге к двум часам ночи имеется одиннадцать человек вдребодан пьяных айдолов и околоайдолов и одна относительно трезвая Мина, которая понятия не имеет, что ей делать со всем этим богатством. Потихоньку за молодыми людьми поднимаются водители, и ты уже было хочешь по-быстрому слинять, но тебя останавливает владелец клуба: двигаться самостоятельно и без опоры он уже не в состоянии, но отдавать приказы и распоряжения — всегда пожалуйста. — Мина, Минни, детка, отвези домой хена, — скулит Ли, кося глазами на полумертвого Чжи Ёна, почившего лицом в лобстерах минут семь как. — Его что, забрать некому? — Он сам приехал, — объясняет айдол, титаническим усилием заставляя себя приподняться, залезает рукой в пиджак Квона и кидает тебе ключи. Ловишь. — Хачжун-дон, Мапо-гу, семнадцатый этаж, квартира 133, код… код… код он сам скажет, если вспомнит. — А если не вспомнит? — с ужасом переводишь взгляд на оставшихся в живых лобстеров. — Тогда оставь под дверью, — сообщает Ли, прежде чем окончательно отключиться. Да, похоже, мирно поработать остаток ночи в кофейне тебе не светит. Просишь охранников помочь тебе дотащить Квона до машины и ловишь одного из молодых людей, караулящих неподалеку с прицелом вести машину таких вот нетрезвых и нерасчетливых звездулек. Вдвоем упихиваете парня на заднее сиденье его Bentley, садишься рядом и достаешь из рюкзака пачку влажных салфеток. Пока машина несется по ночному Каннаму, заботливо стираешь с лица Квона липкую жидкость и, чего уж тут скрывать, слюни. Боишься даже представить, сколько стоила эта рубашка, безнадежно испорченная красным вином и брызгами соуса. Наверное, ты могла бы несколько месяцев полноценно питаться за ее цену. За получасовую поездку Квон, в общем-то, приходит в себя. С одной стороны радуешься, что не придется тащить бездыханное тело до кровати, а с другой — начинаешь чувствовать себя жутко неудобно и не к месту здесь, в этой роскошной машине, в своих трехлетних убитых кроссовках и старой папиной косухе. Водитель помогает тебе довести Чжи Ёна, весьма вяло передвигающего ноги, до подъезда, и уточняет, ждать ли тебя внизу. — Э-э… нет, я сама доберусь. Возьму такси. Спасибо, — роешься в рюкзаке и даешь водителю пятьдесят тысяч вон — пожалуй, чересчур щедро, но это все, что есть у тебя в кошельке из наличности. Суешь ключи от машины обратно в карман пиджака парня и ждешь, пока он откроет дверь. — Мина-ши, поможешь с ключами? — виновато улыбается Квон, и ты понимаешь: конвоирования как минимум до двери квартиры не избежать. Ему, кажется, еще более неудобно, чем тебе. Чжи Ён обхватывает рукой твои плечи (внутренне чертыхаешься от этой вынужденной близости) и довольно уверенно заползает в подъезд. Навстречу сразу выскакивает консьерж, но Квон дает отмашку — мол, спасибо, барышня поможет — и указывает тебе на нужный лифт. Едете в лифте. Едете долго, со скрежетом и, что самое противное, молча. Код от квартиры Квон вполне бодренько вводит сам и даже открывает дверь, стоя на двух своих собственных ногах без твоей помощи. Делаешь аккуратный шаг по направлению к лифту, но тебя останавливает голос парня: — Может, зайдешь? Я верну деньги за водителя. Хочешь уже было отказаться, но тон парня не терпит возражений. Шаг за порог квартиры Квона — и уже чувствуешь себя будто в плену дракона. Боишься даже дышать полной грудью — все кажется, что разобьешь какую-нибудь дорогущую диковинку ненароком. — Проходи на кухню, — он машет рукой в сторону небольшой раздвижной двери слева по коридору довольно-таки небольшой квартиры, скорее даже среднестатистической такой. У тебя и у самой похожая по размеру съемная студия — но, конечно, не в элитном районе Сеула. — Я приведу себя в порядок и вернусь. Не стесняйся. Идешь в указанном направлении и обнаруживаешь весьма милую и чистенькую кухню с барной стойкой вместо стола, нашпигованную кулинарным оборудованием по последнему даже не слову, а выдоху техники. Слышишь, как где-то в глубине квартиры шумит душ. Уверенно завариваешь кофе в турке, обнаружив баночку со свежесмолотыми зернами на прозрачной полке одного из шкафов, и достаешь ноутбук, чтобы хотя бы скопировать часть фотографий в файлообменник и не терять времени. Условия твоей работы на Ли Сын Хёна просты — к утру фотки должны быть готовы к публикации. Уже разливаешь горячий американо по двум небольшим чашкам, когда Квон появляется на кухне — с мокрыми волосами и полотенцем в руках, в спортивных штанах от Nike и в такой же майке-алкашке, скорее для вида, чем чтобы прикрыться — и ты его понимаешь, в квартире чертовски жарко. Ну, или дело в тебе, а не в том, что у Чжи Ёна полетел кондиционер. — Кофе? В такое время? — он плюхается на барный стул, но предназначенную себе кружку не отодвигает — вовсе наоборот. — Простите, не знала и решила сделать вам порцию на всякий случай, — пожимаешь плечами. Пора бы и честь знать — чего ради Квон сидит тут и пялится на тебя в оба два? — Мне очень нужно выпить кофе, иначе я не смогу закончить работу, — киваешь на свой старый ноутбук, изо всех сил пыхтящий от напряжения. Он, наверное, давно таких не видел — носит для понтов Macbook, но для фотографов Windows как операционная система подходит куда больше, а денег на новый аппарат ты еще не накопила. — Если хочешь, можешь закончить ее здесь, — внезапно выдает Квон, отхлебывая из чашки здоровенный глоток, — я тебя не гоню. О, черт, моя голова… Мина-ши, не обижайся, кофе хорош, но я лучше водички. — А, да… — рефлекторно бросаешься к барной стойке, буквально выхватываешь чашку из рук парня и одним махом выливаешь ее содержимое в раковину. Наобум открываешь холодильник — наверняка у него, как в дорамах, в холодильнике стоят бутылки. И точно: половина дверцы забита минералкой. Видимо, часто приходится с отходняками сражаться. Открываешь бутылку и опустошаешь ее в высокий стакан, потом добавляешь льда из контейнера. Уже водрузив воду перед Чжи Ёном, понимаешь, что повела себя глупо: это ведь его квартира, а ты шаришься тут, как у себя дома. Вдруг понимаешь, что Квон предложил тебе поработать у него на кухне. — Сонбэнним, насчет того, что я могу остаться… Я боюсь, что кафе уже закрыты, и… — Мина, я же сказал, не вопрос дело, — Квон поднимает руки вверх в шутливом сдающемся жесте, — только рад помочь. Я тут достал денег… — он выуживает откуда-то конверт и аккуратно кладет его рядом с твоей дымящейся чашкой. — Спасибо за то, что довезла. И не ходи больше в обезьянник. Вообще понять не могу, чего ты там потеряла. Не удерживаешься и смеешься: удивительно точное наименование для сынхеновского заведения. И посетители под стать. — Тогда я останусь буквально минут на сорок, сонбэнним, но денег не возьму. Это пустяки, и я вам помогла не ради денег. Спасибо вам большое. — Понять не могу, я действительно вызываю такое уж уважение? — задумчиво произносит Квон, потягивая холодную минералку из соломинки. Видишь, как его красивые длинные пальцы выписывают узоры по запотевшему стеклу. Он, очевидно, ловит твой взгляд и прекращает, а ты чувствуешь, как краснеешь, будто пойманная с поличным за каким-то извращенным вуайеризмом. — Или ты просто вусмерть меня боишься? — Уважение, сонбэнним, честное слово, — складываешь руки перед грудью наподобие японского «сенсей»-жеста и устраиваешься перед ноутбуком, усердно копирующим последнюю порцию фотографий. Теперь остается запустить пакетную обработку и дождаться окончания операции — как раз успеешь допить американо и отчалить с миром из квартиры твоего жесточайшего краша. Странно, но вот сейчас, когда Квон заговорил с тобой на равных, не чувствуешь никакого смущения или стеснения — как у себя дома. — Жаль, что мы познакомились с тобой таким вот образом, — в очередной раз нарушает тишину Чжи Ён и хитро глядит на тебя. Чуть не давишься кофе от прозрачности намека, — но совершенно не жаль, что познакомились. Мне очень нравятся твои работы, Мина-ши. Надеюсь, что нам еще удастся посотрудничать. Благодарно киваешь, стараясь пропустить мимо ушей первую часть фразы. Ну же, еще тридцать процентов… — У тебя есть какие-то проекты, в которых я мог бы поучаствовать? — и ты снова давишься кофе. Конечно, Чжи Ён просто пытается быть вежливым, но… — На самом деле, нет. Сейчас я снимаю в основном каталоги, это коммерческая история… иногда концепты клипов для айдол-групп. Но у меня нет каких-то авторских проектов… по крайней мере пока, — разводишь руками. Ну сколько он будет еще допрашивать тебя и разглядывать, как зверушку в зоопарке? — Ты сказала, что помогла мне не ради денег, — продолжает философствовать Квон. — А почему тогда? — Просто… помогла и все. — Нет, ты явно имела в виду другой мотив. — Ну… однажды вы, сонбэнним, помогли мне, а я не привыкла оставаться в долгу, — ну вот. Теперь придется открывать ему душу и рассказывать о моменте, с которого все и началось — с того шумного декабрьского вечера около года назад. А этого ой как не хочется… — Думаю, вряд ли вы это помните. — Почему же, помню, — очень уверенно заявляет Чжи Ён, закуривая прямо на кухне. Судя по внушительных размеров пепельнице и мощной вытяжке, привычка эта проверена годами. — Когда кто-то из наших леди отвесил неудачный комплимент твоей куртке, а я сказал, что в ней ты похожа на… — ..на Чон Чжи Хён, — слегка ошеломленно киваешь, — да. — И это ведь та самая куртка? — он очерчивает взглядом контур твоих плеч. — Да. Папина, — машинально поправляешь тяжелую кожу, ничуть не испорченную временем. — Тебе не хватает смелости, Со Мина, — он скачет с темы на тему, как ошалелый. А злосчастный ноутбук как будто специально затягивает процесс обработки, не позволяя тебе по-быстрому слинять из чжиеновой хаты. — Или как там тебя Сын Хён зовет? Минни? Минни Маус? Мне нравится Минни. Девчонка в отцовской куртке и с пирсингом в хряще не должна быть тихоней и трусишкой. Еще тогда об этом подумал. Помню, что подумал про то, что ты наверняка не такая тихоня, какой хочешь казаться… И про то, что ты реально чертовски похожа на Чжи Хён-нуну. Может, даже в лучшем виде. — Я ведь и правда не тихоня, сонбэнним, — тихо подмечаешь, допивая кофе. Компьютер зависает на 97 процентах загрузки. Еще три — и можешь с чистой душой валить. — О, это мы уже выяснили, — Квон поднимается, чтобы поставить стакан минералки в раковину. — Осталось Минни набраться смелости, — он выходит из кухни и шаркает босыми ногами куда-то вглубь квартиры, повышая голос до сдавленного крика: — И будет полный Диснейленд! С грохотом захлопываешь крышку ноутбука, едва программа по обработке фото выдает тебе долгожданное «завершено». Хочешь смелости? Я бываю смелой. Догоняешь беззвучно смеющегося Квона на пороге комнаты, по пути сбрасывая с плеч тяжелую кожаную куртку, и резко разворачиваешь его за плечи к себе, чтобы яростно впиться в его губы. Парень подхватывает тебя под бедра и поднимает в воздух, пока ты обхватываешь ногами чужую талию, чувствуя бешеное напряжение в его паху. Понимаешь, что не одна сидела там, на этой маленькой чжиёновской кухне, и умирала от физического напряжения и мучающего рецепторы запаха, и от осознания этого еще сильнее погружаешься языком в чужой рот, ощущая, как Квон, не стесняясь, бросает тебя на кровать и сам ложится сверху. Чувствуешь, как он стягивает с тебя узкие джеггинсы «под винил», носки и водолазку, оставляя только нижнее белье; сама справляешься с его нехитрым домашним прикидом и уже тянешься к резинке боксеров, когда Квон вдруг отрывается от твоих губ и слегка отстраняется, заглядывая в глаза. — Мина, если не хочешь, еще не поздно остановиться. Я не хочу, чтобы ты думала, что я ведусь на любую девушку. — А я не хочу, чтобы ты принял меня за эскортницу, которая ищет развлечений на одну ночь, — выдыхаешь, проводя рукой по его скуле. — Все не так, ясно? — Все не так, — соглашается Чжи Ён и целует тебя в живот.