Truth and Dare

Когда следующим вечером на экране айфона отображается входящий вызов с незнакомого номера, ты как раз на работе, снимаешь лукбук для местной марки экологичной одежды. Просишь прощения у удивленных ассистентов и довольно правдоподобно изображающей дерево модели (брать телефон во время съемок — верх неприличия) и вылетаешь в коридор, одновременно принимая вызов. — Ты ушла и даже записки не оставила, — тянет Квон в своей излюбленной манере, а ты закусываешь губы, чтобы распирающее изнутри счастье ненароком не вырвалось и не продало тебя парню с потрохами. — Откуда у тебя мой номер, сонбэ? — шипишь в трубку, поглядывая по сторонам: еще не хватало, чтобы кто-то подслушал вашу беседу. — А вчера я был «Чжи Ён-а», — подтрунивает вышеозначенный Чжи Ён-а и усмехается. — Взял у Ли. Да не сопи так, сказал ему, что ты забыла кое-что в моей машине. — А… — облегченно выдыхаешь, поправляя резинку на волосах, здорово уставших за вечер от тугого пучка. — Спасибо, что не выдал. Молчите. Тупо молчите в трубку. Ужасно неудобно, и вроде как тебе стоит хоть что-то сказать, но ведь это Чжи Ён внезапно решил продолжить общение. Не ты же, в конце концов, должна назначать очередное свидание (если речь вообще об этом зайдет). — Мин, ты сейчас где? — довольно устало выдыхает Квон, и ты слышишь на фоне посторонние голоса — кажется, не одна ты оторвалась от работы ради этого разговора. — Я пришлю машину за тобой. — Не стоит, я… — прерываешься, прикидывая, не прозвучит ли это слишком навязчиво, — … я могу сама приехать. Если хочешь. — Хочу, — моментально реагирует Чжи Ён. — Я буду дома через пару часов, — и отключается, а ты опускаешь руку с телефоном. Не слишком ли самонадеянно все это выглядит? Сама по сути нарываешься на еще одну ночь с Квоном, даже не въехав в суть вещей. Но… Ведь лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном? Чувствуешь себя максимально забавно, добираясь до квонова дома на общественном транспорте. Знали бы все эти люди, к кому и зачем ты едешь на этом автобусе… Самой-то смешно. Даже не задумываешься о том, что было бы неплохо заехать к себе и хотя бы одежду сменить — утомительная съемка заканчивается аккурат во столько, чтобы ты прилетела на всех парах в Хачжун-дон как раз к означенному парнем времени. В итоге появляешься на пороге квартиры Квона в рваных джинсах, простеньком свитере и куртке-авиаторе с рюкзаком наперевес — примерно так и выглядишь 95 процентов своей жизни, мотаясь по студиям да агентствам. Чжи Ён открывает дверь и молча впускает тебя внутрь, разодетый как на свадьбу — в клетчатом смокинге и со сложной укладкой, осунувшимся и поплывшим от переизбытка тонального средства лицом. Моментально чувствуешь создавшуюся между тобой и таким вот «рабочим» Квоном дистанцию: где ты в своих затасканных кроссовках — и где он. — Посидишь со мной? — парень приглашает тебя на кухню, где ставит на панель плиты чайник. Видимо, вернулся совсем незадолго до твоего прихода. — Кофе, чай, сок, чего покрепче? — Сок, — опять сбалтываешь не подумав. Ну какой, к чертям собачьим, сок? — Сок? — ну конечно, опять эта усмешка. Открывает холодильник. — Яблочный, вишневый, апельсиновый, персиковый? — М-м… апельсиновый, — лажать — так лажать по полной. Себе Квон щедро отливает в стакан виски. Так и ставит на барную стойку два стакана: с виски и с соком. Даже соломинку с зонтиком погружает в твой напиток. Разве что улыбающуюся рожицу на нем маркером не рисует. — Извини, трудный день, — он как-то вымученно натягивает улыбку и почти залпом опрокидывает в себя коричневую жидкость. Так и стоишь на пороге кухни, переминаясь с ноги на ногу. Переводит на тебя воспаленно-красные глаза. — Чего стоишь? Садись, в ногах правды нет. Молча следуешь полуприказу парня, уже совсем не понимая, что потеряла в его квартире на этот раз. Очевидно же, что Квон и не собирался тебя звать, а отказать твоему жалостливому предложению себя попросту не смог. Уже было думаешь извиниться и уйти, когда Чжи Ён допивает свой виски, закидывает стакан в посудомоечную машину и складывает руки на груди. — Мина, я же не американский психопат, ей-богу. Давай не будем возвращаться к тому, откуда начали, — парень цокает языком и проводит рукой по волосам. — Черт, этот грим… Пойдешь в душ или я первый? Оу. — Пойду, — моментально капитулируешь и практически несешься в направлении ванной комнаты, местонахождение которой выяснила еще ночью. Чувствуешь себя дешевенькой шлюхой, которой еще и довольно прямо указали на ее место. Ну что ж… никто и не говорит, что ты против провести с ним еще один вечер, пусть и на птичьих правах. Уже успеваешь раздеться и принимаешься регулировать воду, когда после аккуратного стука в дверь просовывается рука парня с зажатыми в ней полотенцем и белым махровым халатом. — Выделил тебе почти отельный сервис и тапочки, — бубнит из-за двери Квон, когда выхватываешь из его рук туалетные принадлежности. — И, ради всего святого, смой с лица… то, что у тебя на нем. Рассматриваешь в зеркале «макияж», который соорудила из подручных средств в автобусе — грубоватые стрелки, графичные брови и помада чуть темнее, чем твой обычный оттенок тинта. Выглядит вроде неплохо, и ты кажешься здорово старше своих лет с таким боевым раскрасом, но если парню не нравится… Выуживаешь из стопки баночек на многоярусных полках пузырек с более-менее очевидным предназначением — для смывки макияжа, и без капли сожаления избавляешься от косметики. С наслаждением встаешь под душ, чувствуя, как горячие струи расслабляют уставшие мышцы — попробуйте побегать двенадцать часов наперевес с фотоаппаратурой, да еще периодически и вприсядку. Стараешься особо долго не нежничать, слегка промокаешь чистые волосы полотенцем и закутываешься в халат. Теперь абсолютно и бесповоротно выглядишь как попавший в снежную бурю пингвин. О да, сама сексуальность. Разочарованно выдыхаешь, но делать нечего — без макияжа и укладки ты при всех своих пирсингах сойдешь едва ли за совершеннолетнюю. Вряд ли Чжи Ёна привлекают девушки с лицом подростка. Ну почему милостивый боженька не наградил тебя резкими и выразительными чертами лица, как у всех бывших чжиёновских пассий? Суешь ноги в как назло розовые и пушистые тапки (впрочем, судя по неоторванной бирке, Квон купил их не далее чем этим вечером и специально для гостей вроде тебя) и топаешь на кухню, уступая место в душевой хозяину квартиры. Залпом глотаешь внезапно провоцирующий тошноту сок и усаживаешься за работу. С коммерческими заказами все сложнее — приходится попотеть сначала с выбором фотографий, потом с базовой ретушью, потом с коррекцией кожи и локальных недостатков. Будь ты чуть более наглой — давно бы нашла себе профессионального ретушера, но проблема в том, что тебе хронически не хватает денег, а просить специалиста работать в долг кажется свинством. Так и сидишь перед ноутбуком, свесив язык на плечо, пока Квон с шумом приводит себя в порядок — видимо, ты перешла в разряд людей, которых не стоит стесняться, и он врубает на полную свой плейлист, практически сплошняком состоящий из американских рэперов. Ты и сама любительница потанцевать в душе, поэтому просто усмехаешься и продолжаешь работать. Наконец Чжи Ён выползает из ванной — в таком же, как и ты, махровом халате, с той лишь разницей, что шлепанцы на нем надеты от Chanel. Выглядит уже куда более приземленно и знакомо, что ли, с мокрыми взъерошенными волосами и без грамма косметики на посвежевшем лице. Правда, большой вопрос, чья тут заслуга очевиднее — хорошего душа или виски. Благоухает всеми возможными гелями, лосьонами и маслами этого мира. Совершенно беззаботно шаркает по кухне и разливает в две чашки свежезаваренный молочный улун. Чувствуешь себя одноклассницей, пришедшей помочь с уроками, которую взамен поят чаем с печеньками. Вот только незадача: помогать-то не с чем. — Мин, ты голодная? — Квон задает банальный вопрос, но он настолько не подходит к ситуации, что слегка выпадаешь из реальности. — Могу предложить фрукты, рамен и крепкий алкоголь. Боюсь, больше ничего нет. Заказать что-нибудь? — Хочешь, сделаю пасту? — и снова ляпаешь, и снова этот насмешливый взгляд. Чертов Квон. Уважительное обращение — плохо. Неформальное — тоже плохо. И как быть? — Я видела у тебя креветки, и… шпинат. Хочешь? — цепляешься за этот вопрос, как утопающий за соломинку. Кто вообще давал тебе право хозяйничать у мировой звезды дома как на собственной кухне и лазать по его холодильнику… Но вообще не представляешь, чем могла бы занять себя, пока будете ждать курьера. Выглядишь, наверное, как по уши влюбленная малолетка с претензией на заботу об «оппе». Впрочем, будем откровенны: так и есть. — Хочу, — вдруг соглашается парень. — Не ел ничего с утра. И он еще глушит алкоголь на пустой желудок. Удивительно, как это Квон к тридцати двум не заработал себе гастрит или язву. В итоге сооружаешь Чжи Ёну не только пасту а-ля «фрутти-дель-маре», но и даже салат и капкейки в микроволновке. Не то чтобы ты была гениальным кулинаром, но два года жизни в Сеуле без родителей чему-то да научили, к тому же первый год ты жила с последним из череды бывших парней и приучилась готовить для мужчин. Бросила его, едва осознала в полной мере масштаб своих чувств к тогда еще неприкосновенному Квону, не будучи готовой обманывать человека. Он с аппетитом уплетает свою порцию, а ты сидишь напротив, ковыряешь вилкой помидорку черри и ждешь — сама не знаешь чего. Ждешь, что Чжи Ён выгонит тебя. Ждёшь, что вы снова переспите, и утром ты уйдешь, стараясь закрыть дверь потише. А ведь во второй раз Квон, скорее всего, не позвонит. Он выпивает какую-то таблетку — говорит, от головной боли. Хочешь было поинтересоваться, насколько разумно принимать обезболивающее после виски, но вовремя осекаешься. Его тело — его дело. — Я, наверное, выгляжу ужасно недружелюбным? — спрашивает Чжи Ён, щелкая тебя по носу, вырывая из потока мыслей о своем. Недоуменно поднимаешь глаза. — Заставил тебя тащиться сюда, готовить мне ужин, как домработницу. — Начинаешь неуверенно лопотать что-то вроде возражений, но он только качает головой. — На самом деле у меня на тебя были планы, Мин. Очень даже обширные планы. Но черт, этот идиотский альбом, с которым всё, ну попросту всё идет не так, меня когда-нибудь доконает. — И что за планы? — забираешь у Квона тарелку и суешь в посудомойку. Ей-богу, правда как горничная, но раз уж взялась — идешь до конца. «Планы» Квона по большей части заключаются в том, что он сосредоточенно копается в твоем ноутбуке, просматривая фотографии с последних съемок. Тихо сидишь и бесишься за его плечом, пытаясь не взорваться от возмущения. Ты никогда и никому не позволяла столь бесцеремонным образом копаться в личной медиатеке, но Квону просто не можешь что-то возразить. Ты вовсе не ломака и терпеть не можешь набивать себе цену; банально не хочешь, чтобы он по ошибке забрел куда не надо. — Опаньки, а это что такое? Дэбак, — резюмирует Чжи Ён, усиленно скролля мышкой в папке, куда ты складируешь портретные фотографии, снятые с использованием фолиевых фильтров. Если правильно расставить их на источниках освещения, получаются очень резкие, фактурные портреты в определенной цветовой гамме. — Для какого это проекта? — Ни для какого, оппа, — вопросительно смотришь на Квона, который утвердительно кивает на «оппу». Продолжаешь уже смелее. — Это мои «пробы пера», не более. — Мне нравится, — он удовлетворенно щелкает курсором, отмечая приглянувшиеся фото. — Почему я не видел этих работ в твоем портфолио? — Я не выкладываю такие вещи, — показываешь пальцем на обнаженную грудь очередной модели в коротком парике с мини-челкой, — боюсь, что они слишком… на грани. К тому же, еще нет ни общего концепта этих съемок, ни идеи… — Помнишь, что мы говорили с тобой о смелости, Мин? — Квон с наглостью пенсионерки в поликлинике копирует избранные твои работы себе на флешку и возвращает тебе изнасилованный ноутбук. — Города берет. С этого странного и неудобного вечера, который так и не завершился ничем более определенным, чем экстремальный секс на той самой барной стойке, и начинаются эти такие же странные отношения — твои и Квона. Заключаются они в том, что ты практически каждую ночь проводишь у него — если парень не за границей или в очередном алко-туре по Сеулу. Даже знать не хочешь, с кем он проводит время в такие моменты, да и права на это у тебя нет ровным счетом никакого. Ты все собираешься высказать Квону свои мысли как на духу, но каждый раз останавливаешься, едва раскрыв рот — боишься раз и навсегда остаться за порогом этой уютной небольшой квартиры с видом на реку Хан. По правде говоря, тебе хорошо с ним — пусть даже в роли подружки с привилегиями. Ты знаешь, что все случающиеся неприятности сущая чепуха в сравнении с теми эмоциями, которые испытываешь, уткнувшись носом в шейный позвонок парня во время сна. Чувствуешь, что он доверяет тебе. Территория Квона — особое игровое поле, где он из мировой звезды превращается в обычного молодого парня со своими плюсами и минусами, а ты на какое-то время забываешь, что вы вовсе даже не пара. Потому что едва ты переступаешь порог его квартиры и оказываешься на лестничной клетке, Чжи Ён, кажется, забывает о твоем существовании. Он никогда не подвозит тебя домой, не отправляет сообщений с вопросами вроде того, поела ли ты и добралась ли до работы. Никогда. До того момента, как ты неожиданно позволяешь Квону вторгнуться на свою собственную территорию и сразу же об этом жалеешь. — Блин, Мин, дома сейчас толпа бухих корешей, а у меня просто раскалывается голова после сегодняшних съемок, а я хочу выспаться перед выходными, — он отчитывается тебе в телефонную трубку, как будто недостаточно было бы простой эсэмэски. — Думаю, переночую в отеле. Так что увидимся завтра. — Оппа, может, приедешь ко мне? — выпаливаешь и тут же проклинаешь свой длинный язык. Ну куда, ну куда Квона — и в пригород Сеула, в спальный район с вечно-любопытными соседями? — То есть, я подумала, что в отеле будет неудобно и… а, ладно, забудь. — Нет, погоди, я приеду, — неожиданно, кажется, даже для самого себя говорит парень, — сбрось адрес сообщением. И он приезжает — не на Bentley, слава всем богам, а на такси, пусть и бизнес-класса, закутанный в огромный плащ-палатку. Осторожно снимает свои дорогущие лоферы на коврике в прихожей, оценивающе рассматривает твое скромное жилье. Не стремишься вкладывать в съемную квартиру чересчур много сил и средств — тебя хватило лишь на небольшую перестановку вполне еще приличной мебели да покупку пары украшений для интерьера, о чем не можешь не жалеть сейчас, когда привела Квона «в гости». Студия с крохотной кухней и самой тебе иногда кажется слишком тесной, но никогда еще ты не чувствовала себя так дискомфортно в ней. Как раз кормишь Чжи Ёна собственноручно приготовленной на скорую руку лазаньей, когда в дверь раздается звонок. Только этого не хватало… — Мин, ты какая-то белая, — осторожно замечает Квон, выкладывая себе на тарелку третий по счету кусок блюда, потому что сдвинуться с места ты просто не можешь. Черт подери, ты ведь точно знаешь, кто терзает твой домофон. Ну почему твои друзья-хиппари решили проведать малютку Мин именно сейчас? Представляешь себе эту картину глазами приятелей — G-Dragon в твоей квартире. И ты, отчаянная хулиганка Со Мин А — в фартуке и с лопаткой для жарки в руке. — Может, откроешь дверь? — О боже, может, они уйдут, если их не замечать? — жалобно пискаешь, оседая на стул. Хотя по опыту прошедших лет знаешь: не уйдут. А так как на улице уже давно и прилично стемнело, наверняка успели заметить горящий в твоей квартире свет. — Да кто «они»-то, Мин? — смотрит на тебя как на умалишенную. Знал бы Квон! — Слушай, мои друзья, они… — замолкаешь, подыскивая нужное слово, в то время как в дверь подъезда наверняка уже прилетела парочка увесистых ударов кулаком, — … короче, лучше, чтобы они тебя тут не видели, понимаешь? Внезапно твой телефон взрывается громким звуком входящего вызова. Горестно вздыхаешь и берешь трубку: Хан Соль, твоя ближайшая подружка, готова прибить тебя за то, что не открываешь всей компании дверь, а ей чертовски нужно… ну, скажем, в туалет. Пытаешься соврать что-то про головную боль, но вдруг девушка «очень» удачно вспоминает, что у нее есть запасные ключи от твоих апартаментов и она как раз собирается ими воспользоваться, а звонит исключительно для того, чтобы тебя предупредить и не выглядеть совсем уж невежливой. О да, твоя подружайка, исполняющая весомый панк-рок на ритм-гитаре и открывающая пиво глазом, наверняка очень боится показаться кому-то невежливой. — Чжи Ён, это будет совсем мерзко, если я выгоню тебя из своей квартиры прямо сейчас? — оборачиваешься на Квона, который почему-то очень даже веселится из-за всего происходящего. Пытаешься подсчитать, сколько времени понадобится шестерым молодым людям, чтобы доехать на лифте до четырнадцатого этажа, и успеет ли парень покинуть твое скромное жилище за это время. — Слушай, неужели ты хочешь, чтобы об этом узнала половина Сеула? Кван Хэ вообще подрабатывает в Dispatch! — И что? Это же твои друзья, Мин, — подмигивает Квон, вгоняя тебя в ощутимое бешенство. — Сама и разберись с ними. А я люблю знакомиться с людьми, к твоему сведению, и с места не двинусь, пока не съем обещанный мне брауни. Который, кстати, пригорит, если ты прямо сейчас не вспомнишь о том, что у тебя включена духовка. Тебе остается только взвыть как белуга и понестись открывать дверь этим увальням, оставив плиту на совесть парня. Сделать вид, что вы просто друзья — единственное, на что тебе удается уломать Квона. Хотя «друг Квона» лично для тебя уже может считаться существенным апгрейдом статуса. Уж получше непонятного амплуа знакомицы-подстилки. Стоит ли описывать лица твоих корешей, когда Чжи Ён вываливается к ним навстречу в домашних тапочках и довольно учтиво раскланивается с каждым? Просто стоишь, оперевшись о косяк, и пытаешься не свалиться в обморок, пока Хан Соль буравит тебя просто огненным взглядом, а Мин Гу, оболтус-растаман, трясет руку Квона так, что существует опасность ее вовсе оторвать. Стоит ли говорить, что «в туалет» твоей подруге расхотелось моментально? — Так ты говоришь, занимаешься живописью? И в каком же жанре? — учтиво интересуется парень, потягивая свежезаваренный тобой имбирный чай из чашки фарфорового сервиза твоей бабули, доставшегося в наследство с переездом. Остальным кусок в рот не лезет, не говоря уж о том, что при встрече вы обычно пьете что покрепче. — Гиперреализм, хен, — как-то слишком по-армейски выдает Ли Кан Дон, который не далее чем вчера бахвалился своим презрением к корейскому менталитету касательно возраста, и тотчас замолкает. Все ребята смотрят на Квона как на восьмое чудо света, материализовавшееся внезапно в твоей кухне — благодаришь весь пантеон известных тебе богов, что не рвут парня на сувениры. Удивительно, но Чжи Ён сошелся с ними буквально за пять минут на короткой ноге, и тебе даже завидно: сама ты никогда не отличалась умением заводить знакомства. Возможно, дело в том, что компания у тебя более или менее творческая, что Квону определенно близко, но тебе не может не импонировать то, как вежливо и участливо парень допрашивает твоих друзей, потому что они разговор поддерживать совершенно не в состоянии. Сидят и молчат, не зная чего ждать, выпаливая только немногословные фразы в ответ на чжиёновские вопросы. — Мин, а ты и не говорила, какие у тебя образованные и крутые друзья, — замечание парня ненадолго возвращает тебя в реальность, тем более что при этом он довольно однозначно обнимает тебя за плечо. Слышишь краем ухом, как кто-то давится куском торта. — Так, господа, — объявляет Хан Соль в образовавшейся тишине, уронив на стол свой довольно увесистый кулак с металлическими кольцами, — то ли я идиотка, то ли лыжи не едут. Давайте выпьем чего-нибудь покрепче. И с этой фразы самый страшный из твоих ночных кошмаров начинает воплощаться в реальность. Набухиваетесь всей компанией в самую что ни на есть хламину, причем Квон громче всех кричит о своей усталости и нежелании напиваться, а потом сам же гоняет тебя за еще двумя бутылками вермута в соседний супермаркет. И вот уже Чжи Ён распевает композиции собственного производства дуэтом с Мин Гу в импровизированном караоке, и вот ты в трусах и лифчике вытанцовываешь верхом на кухонном столе, и вот вы орёте все ввосьмером с балкона какую-то ерунду… Короче, все идет как обычно при ваших дружеских встречах — за одним исключением: Квона не должно быть в этой привычной для тебя картине. Никакого. Ни того, который держит тебя за ремень джинс, чтобы ты не вывалилась с балкона четырнадцатого этажа, ни того, который в одних трусах расхаживает по твоей вымершей квартире в поисках хотя бы намека на питьевую воду, а потом и вовсе хлещет ее прямо из-под крана, который у тебя, вообще-то, без фильтра. Клянешь себя за забывчивость — знаешь, что это бесполезно, и что перед следующей попойкой ты снова забудешь купить домой минералки — и присоединяешься к Квону. Собственно, примерно так обычно все и заканчивается, таким вот лаканием воды из-под крана. Мимоходом разглядываешь опухшего, стонущего во всех тональностях разом парня, и тебя пробирает на откровенный ржач — разумеется, ровно до того момента, пока ты свежим взглядом не осматриваешь кухню и не впадаешь в жестокую депрессию. А где-то на задворках сознания проносится мысль — придется достать для Квона новую зубную щетку. Надеешься, он переживет ее дешевизну и обыкновенность, дома-то у него супер-гипер-пупер-профессиональный агрегат, внушающий тебе невольный страх. И вот с этой-то «дружеской» попойки начинается лютый ужас. Сначала не придаешь значения тому, что на твоей почте все чаще и чаще появляются письма с неприлично привлекательными предложениями сотрудничества. Даже, как дура, гладишь себя по головке и думаешь: вот она, заслуженная оценка твоего дарования! Вот теперь-то ты возьмешь свое! На семнадцатом письме за неделю, где за пару фотокарточек твоего авторства предлагается число с тремя нулями после единицы (в долларах), твоя спесь несколько поубавляется. Чтобы разом и Vogue, и Elle, и JYP, и куче других громких имен собственных так внезапно понадобились твои услуги? И это не говоря уж о том, что на Кан Дона внезапно сваливается шанс организовать собственную выставку в сеульском музее современного искусства, а Хан Соль и ее весьма и весьма специфическую группу панков зовут выступать на разогреве у BTS. Когда на твой мобильный поступает входящий звонок от главного редактора Vogue China, который гипертрофированно вежливо предлагает тебе свое «скромное издание» для размещения фотографий (и лучше бы достопочтенной госпоже Чон не знать, что в этот момент ты поедаешь кимчи, сидя на диване перед телевизором в растянутых трениках), не выдерживаешь и звонишь Квону. Берет трубку, несмотря на очевидную занятость, и просит говорить быстро. — Чжи Ён, зачем ты меня пропихиваешь? Разве я просила тебя о помощи? — В каком это смысле «пропихиваю»? — слышишь недовольство в его голосе, но «непонимание» сыграно крайне неталантливо. — Фантазия разыгралась, Мин? — Мне только что звонила Анжелика, черт побери, Чон, — шипишь сквозь зубы, впиваясь ногтями в обивку дивана, стараясь изо всех сил не повысить на парня голос. Подсознательно понимаешь, что он не стерпит такого от девушки, еще и в полтора раза младше его. — Мне не нужна твоя «протекция»! — Моя «протекция», как ты называешь это, заключается исключительно в том, что я разок похвалил твои работы в недавнем интервью, которое, к твоему сведению, опубликовано в Bazaar, — резко обрывает Квон, — а если уважаемые люди решают прислушаться к моему мнению, так это не мои проблемы. Так что полегче со своими претензиями. — Претензиями? Да у меня такое чувство, что я нашла себе sugar daddy, — не выдерживаешь и все-таки срываешься на крик. — Я хочу сама всего добиться, Квон, понимаешь? Сама! Без твоего сияющего и великолепного «мнения»! Кажется, я не настолько уж безнадежна! — То, что я о тебе сказал, никак не связано с нашими… — парень осекается. Ты понимаешь, что он хотел сказать «отношениями», но не сказал. —… в общем, с нами. Я бы сказал то же самое, даже если бы не был твоим sugar daddy. Но раз так хочешь, я попрошу убрать эту фразу из материала. — Уж будь добр! — Еще раз попытаешься указывать мне, что делать — разговор будет другой, — как-то очень угрожающе обещает Чжи Ён, и добавляет, — и, кажется, ты и сама знаешь, что не настолько безнадежна. После этого разговора залезаешь-таки на страницу Harper`s, где и выложено упомянутое интервью, и внимательно его изучаешь. Находишь свое имя под вопросом о культуре корейских миллениалов, и аккуратно вчитываешься в реплику парня. «Мне очень приятно осознавать, что в нашей стране очень много талантливых ребят, которые вносят в общий поток корейской культуры свежий взгляд и заряд энергии. У молодых художников поход к творчеству очень отличается от нас: они не боятся показать истинную суть искусства в своих работах и выражают таким способом свою искренность и стремление к красоте. Из близких мне лично молодых деятелей искусства я бы хотел отметить фотографа Со Мин А, которая сейчас находится в процессе разработки своего собственного фотопроекта. К счастью, мы с госпожой Со сошлись во взглядах по многим вопросам и я надеюсь на плодотворное сотрудничество с ней в качестве ее модели. Есть и другие, кого стоило бы упомянуть…» Ага. Сошлись во взглядах. Очень неплохо так сошлись — аж до оргазма доползаете в одном темпе. Надеешься, что ты единственная, кто способен уловить в ответе Чжи Ёна такой двусмысленный подкол. Обновляешь страничку — из ответа уже удалены все фразы, посвященные тебе, и, откровенно говоря, чувствуешь легкое разочарование, хотя оно не может затмить чувства удовлетворения и гордости за себя. Все-таки ты чертовски уважаешь Квона и в любое другое время скакала бы козой от счастья, но теперь тебя гложет червячок сомнения. Упомянул бы рэпер тебя в этом интервью, не заслужи ты его благословение своими стараниями под ним? Ведь ты всегда верила в проект «Минни Со», несмотря на то, что родители едва согласились отпустить тебя, завзятую троечницу, не поступившую даже в колледж, покорять столицу. Верила, даже когда не на что было купить еды и приходилось вечно занимать у друзей. Верила, когда снимала свадьбы и обнаженку, чтобы хоть как-то заплатить счета за квартиру. Верила, когда проводила по две-три бессонные ночи, обрабатывая тонну коммерческих фотографий. И будет адски обидно получить все те бенефиции, к которым ты ползла, как настырная улитка по столбу, не благодаря опыту и таланту, а из-за ненужного меценатства Квона. Ему-то не понять — он добился всего самостоятельно и наверняка думает, что покровительство может быть благом, но ты ведь не ищешь легких путей и не хочешь искать. Жалеешь, что по глупости уже согласилась на пару крупных проектов, но без толики сожаления отказываешь остальным издательствам и агентствам. Твердо решаешь подзадержаться на уровне среднего и малого бизнеса, пока те же самые люди не обратятся к тебе снова, но уже с более конструктивными предложениями, а не просто «лишь бы ваше авторство было указано». Вот тогда-то ты поймешь, что время настало. А сейчас — нет. Это было бы слишком самонадеянно, а подвергать свое имя трепу и заодно подставлять Квона не хочешь. Когда вечером уже по привычке оказываешься у парня в квартире, тебя ожидает новый «сюрприз». Чжи Ён впихивает тебя в гостиную, сует в руки три здоровущих пакета с ну очень уважаемым логотипом и командует: примерь. Опасливо заглядываешь внутрь и видишь какую-то бешеную кипу шмоток. — Оппа, это что? — Как — что? Одежда, — невозмутимо отвечает, рассматривая лунки аккуратных ногтей. — Я проверил, размер должен быть твой. — Это очень дорогая одежда, — замечаешь ты, аккуратно выуживая из первого пакета пальто от Gucci. Даже представить боишься, как будешь выглядеть в этом великолепии, тем более что цвет определенно твой, — и если ты вознамерился мне ее дарить, то… — «То» что? — …то я ее не возьму, оппа, — почему Квону вечно нужно разжевывать очевидные вещи, как маленькому ребенку? Откладываешь пальто от греха подальше, потому как знаешь: если наденешь, снять уже не сможешь. — Почему? — злится. — Потому. Почему-то дико противно становится от мысли, что Квон вознамерился стать твоим спонсором. Уж не после ли посещения твоей квартиры у него возникла такая гениальная мысль? Считает, что ты не в состоянии купить себе одежду? — Мин, у тебя все нормально с головой? — он морщится и взъерошивает рукой волосы. В любой другой момент ты бы поплыла, умиляясь этому его жесту, но сейчас немного не до того. — Это просто мой тебе подарок. — Я не возьму у тебя такие дорогие вещи, потому что не могу за них ничем отплатить, — отвечаешь честно и откладываешь пакеты, качая головой. — Спасибо, Чжи Ён, но… но нет. — Блин, да ты и так расплачиваешься за это, блин, с лихвой, — взрывается Квон, но стихает, видя твое вытянувшееся лицо. — Блин, Мин, я не это имел в виду. Только не делай вид, что подумала, что я дарю тебе это за то, что ты со мной спишь. — Серьезно? — Да это просто подарок, Мин! Относись ко всему проще — это всего лишь красивая одежда, которая тебе подойдет, и больше ничего. Для меня это пустяки, и если я могу сделать для тебя такую ерунду, я ее сделаю. Или мне даже этого нельзя? — Нельзя, — твердо отвечаешь, выдерживая квонов взгляд — а это, надо сказать, дело крайне непростое. — Мы не настолько с тобой в близких отношениях, чтобы… — «Близких»? — Квон внезапно взрывается смехом, а тебя обсыпает мурашками от какого-то страха. — Мин, черт подери, это просто развлечение и все! Какие еще «близкие отношения»? Господи, да не нужна эта одежда тебе — и черт бы с ней! И ты (а заодно с тобой и весь дом на Хечжун-дон) тоскливо наблюдаешь, как пакеты с брендовой одеждой пикируют на асфальт с семнадцатого этажа прямо из окон гостиной Квона. Не то чтобы тебе было жалко одежду — жалко себя. Хотя и отмечаешь, что по крайней мере одному из вас хватило смелости признать правду, какой бы неприятной она бы ни была. Проделав весь этот перфоманс с летающими Chanel да Dior, Чжи Ён устало опускается на диван, а ты так и стоишь в дверном проеме между коридором и гостиной, оперевшись рукой о стену. — Вот поэтому я и не хотел начинать все это, — цедит, опустив глаза в пол, так, что отросшая челка почти закрывает лоб и брови. — Ты не из моего мира, Мин, какой бы хорошей не была. А рядом со мной не выйдет быть хорошей и доброй, да еще со всеми этими гордыми замашками. Как бы мы с тобой оба этого ни хотели. Потому что рядом со мной ты только и будешь, что вечной протеже. А я просто не могу бросить все, что делаю, и скакать с тобой по квартирникам малолеток, хоть это и безумно здорово. Думаешь, я дарил тебе эти вещи из жалости? Да плевал я на эту жалость. Не за что тебя жалеть. Ты живешь, работаешь, получаешь удовольствие от того, что делаешь. Нет, Мин. Просто хотел сказать «спасибо» за твою заботу. За простую, блин, и человеческую. Хоть она и не для парней вроде меня. — Прости, Чжи Ён-а, — говоришь тихо, уперевшись взглядом в носки его туфель, — что так прилипла к тебе. Ты прав — это все изначально было несерьезно. И я это знала. — Вот и умница, Мин, — кивает Квон, хотя слышишь в его уверенном голосе что-то надтреснутое. — Ты еще совсем маленькая. Найди себе хорошего мальчика, а если он тебя обидит, то оппа приедет и надает ему тумаков. Находишь в себе силы посмеяться с его шутки. — Спасибо, оппа, — слегка киваешь. — Пока? — Пока, Мин, — соглашается Квон. — Желаю удачи. Больше чем кому бы то ни было.