С меня хватит!

POV Кира. Пробуждение было тяжёлым и болезненным. Я поняла одну истину: поговорка «понедельник — день тяжёлый» имеет иногда прямое своё значение. Правда, в моём случае это был вторник… Класс! Только я могу после больничного попасть в больницу! Или заинтересовать одного психованного убийцу, о котором я-то знаю, что он убийца, но который не знает о том, что я это знаю… Кира — ты неподражаема! От воспоминаний о том, что со мной случилось, стало плохо. Этот урод их точно убьёт! «Если уже не убил…» — уточняет мой внутренний голос, от чего, в общем-то, становится не легче. Чёрт, что же делать?! Так, Кира, спокойно. «Убивать он меня не хочет, во всяком случае, пока. Это хорошо, вроде бы… хотя… есть же хищники, привлекающие своих жертв с тем, чтобы потом их сожрать. Так и здесь. Он попользуется мной, а потом, когда надоест, убьёт!.. Да, блин, выбежала на дорогу, не глядя, а теперь я от него точно не убегу!» В итоге решила дать весточку Ленке, чтобы она перевернула верх дном мою квартиру, но нашла этот ебучий телефон и отнесла его в мастерскую! Пусть его там хоть расхреначат, но мне нужны контакты Вяза! К слову сказать, Вяз — это крупная полицейская шишка, которая, по неподтверждённым слухам, имеет так же связи с КГБ, несмотря на то, что эти два ведомства, в целом, друг друга недолюбливают. Он вёл расследование убийства моих родителей, но не лично сам, а через своих подчинённых, чем подписал им смертный приговор. Когда на меня началась охота, этот человек сделал всё, чтобы меня спрятать: отдал меня в семью своего старого друга, справил новые документы, включил в программу защиты свидетелей, заставил сменить несколько раз адрес проживания… Наконец, когда ситуация достигла пика, было решено подстроить мою гибель. Не буду говорить, в чём именно заключался план, но инсценировка произошла настолько потрясающе, что сам бы Станиславский сказал: «Верю!». Так погибла Руслана Вяземская (моё настоящее имя и нет, я не родственница Вяза) и родилась Кира Калинина. Дальше жизнь моя стала более менее налаживаться. Вяз настоятельно рекомендовал не лезть в это дело, да нам и не хотелось. Он периодически навещал нас, но делал это крайне осторожно. Привычка. Я старалась забыть этот кошмар, забыть все переживания, учиться жить дальше, несмотря ни на что. Я даже не хотела никого ненавидеть! Просто хотелось, чтобы меня оставили в покое! Мои приёмные родители умерли в тот год, когда я окончила школу. После их смерти я переехала в областной город, поступила в институт на историко-философский факультет, сняла небольшую квартирку и устроилась на работу. Вечерним оператором на телефоне с почасовой оплатой. От родителей на память оставила себе старенький мобильник, которым, наверное, пользовались ещё динозавры. Это я к тому, что модель была настолько старой, что на него бы даже карманник не позарился, честное слово. Он и так работал переменчиво, но со смертью приёмного отца «умер» вместе с ним. Я хранила его чисто на память, не зная, что он может мне пригодиться. «Какая же я дура!..» Пришла медсестра, спросила о моём состоянии и сделала пару уколов. На вопрос, можно ли позвонить, она ответила, что у них пациентам разрешается пользоваться только стационарной связью, что телефон есть на каждом этаже, на ресепшене, но сейчас линия не работает, так как недавно произошла авария и когда линия будет восстановлена — неизвестно. М-да уж… «Ну ничего. Первый блин всегда выпадает комом…» В моём случае это какая-то снежная лавина!.. Я попросила разрешения на звонок у телохранителя. Сначала он отказался, но когда я сказала, что пожалуюсь его хозяину, тут же согласился. Я позвонила Лене, так как её номер телефона прекрасно помнила наизусть (грех не запомнить номер с одними «шестёрками») и объяснила ситуацию. В ответ узнала много нового о блондинках. Но она согласилась мне помочь. Правда, сказала, что телефон вернёт после выписки… *** Я пролежала в больнице почти неделю. Врач так настоял. И всё это время этот урод давал о себе знать. Не лично, но присылал кое-какие продукты, вещи и подарки. И приказал, чтобы моё царское величество никто не беспокоил. Когда разрешили вставать, я стала делать небольшие прогулки по этажу и вниз, до регистратуры. Пару раз Лена и Артём всё же навестили меня. При этом, мой «телохранитель», который ходил за мной как привязанный, всякий раз звонил своему шефу. Лена сообщила, что нашла-таки мой телефон и попробовала отдать в мастерскую, но ей сразу отказали в ремонте. Объяснили, мол, модель старая и таких деталей сейчас уже не выпускают, а новые не подойдут. «Хреново!» С Артёмом мы говорили чисто об учёбе. Я так попросила и постаралась держаться чуть дальше обычного. Он мой молодой человек и я не хочу втягивать его в свою проблему. Мне больно осознавать, глядя в его зелёные глаза, что нам предстоит расстаться. Хотя отношения с ним и завязались на сексе, очень скоро они переросли в нечто большее. Не знаю, можно ли назвать это той любовью, о которой пишут в книгах, но когда я с ним, всё остальное уходит куда-то на второй план. Надо сказать, что характер у него твёрдый и решительный, но в то же время спокойный. Жизнь тоже здорово побила: родители — алкоголики, лишённые родительских прав, выживание в детском приюте, где мальчишки часто били и дразнили, из-за чего несколько раз сбегал или попадал в больницу. В последствии он вытянулся, окреп и научился давать сдачи. Его нельзя назвать спортсменом, хотя он ходит в качалку и всё такое. Про таких говорят, что это широкая кость. Зато он самый высокий и без проблем выигрывает все споры в институте… Я вспоминаю, как мы в первый раз очутились вместе в постели. Это была вечеринка в честь окончания первого курса, которую мы устроили на квартире одного однокурсника. Потом из квартиры плавно переместились в клуб, где почти все здорово напились. Я сидела за барной стойкой, медленно потягивала алкогольный мохито и следила за тем, чтобы никто ничего не подсыпал в него. Тут-то он и подошёл. Я знала, что девчонки заглядываются на него, хотя он и не был секс-символом. Скорее всего, невероятный шарм ему придавали большие зелёные глаза, лёгкая ухмылка, низкий бархатный голос и невероятная кудрявая копна натуральных белых волос до поясницы. Мы разговорились, а когда я закончила с мохито, он пригласил меня на танец. Я получила кучу злобных и завистливых взглядов от сокурсниц и других девушек, так как все знали, что у него нет пары. Поговаривали даже, что он скрытый гей… Позже он сказал, что я ему нравлюсь, что он давно наблюдал за мной и хотел предложить встречаться, но не хотел промахнуться с первым разом, потому что для него это тоже было впервые. — Я изучал специальную литературу и методики. Хотел быть технически подкованным. — А что же до этого? У тебя и в школе не было? — Нет. — Почему? — Девчонки скучные, неинтересные. Всем только внешность и деньги подавай. — А почему я? — А ты мне понравилась сразу, как только пришла в институт. — Но я ведь тоже на тебя засматривалась… — Но ты ни разу ко мне и не подошла. Я прочитала в его глазах желание сделать это со мной и… не устояла. Должна заметить, что «подковался» он действительно хорошо: мои стоны соседи слышали аж до четырёх часов утра… Потом мы много экспериментировали в постели, открывая для себя новые ощущения и возможности, притирались и узнавали друг к друга и сейчас я чувствую, что не смогу без его сильных рук, проникающих в самое сокровенное, без его обжигающих поцелуев, от которых внутри всё взрывается фейерверком гормонов, без его голоса… да, в конце концов, просто без него самого! Но надо! «Ради его же собственной безопасности!.. Надо уйти из его жизни!» Боль отзывается эхом в груди, когда он прощается и разворачивается к выходу. «Я ещё успею тебе всё объяснить. Но только потом.» В пятницу врач сообщил, что меня можно выписывать, но предупредил, что ещё требуется постельный режим. Я согласилась. Мне так хотелось как можно быстрее покинуть это место! Накануне Лена ещё раз меня навестила. Она передала мне конспекты по истории античности и между делом шепнула на ухо, что уже собрала все мои вещи. А вот телефон так и не удалось починить. «Хрен с ним, с телефоном! Беги от него, просто беги!» — кричал мой внутренний голос и я была с ним полностью согласна. Небольшие сбережения у меня имелись, так что на первое время хватит. Однако, всё пошло совсем не так, как я рассчитывала… В субботу, день выписки, перед завтраком мне сделали укол. Я не знаю, делают ли такие вещи именно в день выписки, но возражать не стала — здоровье важнее. Потом дали овсяную кашу с чёрным хлебом и чай. После завтрака, пока оформляли необходимые документы, решила немного посмотреть телевизор на этаже. Вышла из палаты и почувствовала себя странно. Ноги стали ватными, шатало из стороны и глаза стали слипаться. «Усыпил-таки, гад…» — Помоги… — пытаюсь кричать, но голос не слушается и получается шёпот. Через минуту моё сознание отключилось… *** POV Владимир. Я стоял на балконе и ждал. Сегодня суббота, девушку должны выписать и привезти ко мне. Целую неделю я не видел её! Дела. Плюс, надо было подготовить всё к её приезду. Я велел подготовить самую лучшую комнату для неё и чтобы она располагалась рядом с моей. Конечно, с похищением был перегиб, но выбора не было. Мои люди следили не только за ней, но и за её друзьями. Выяснилось, что моя девочка хочет сбежать от меня! «Не выйдет! Ты от меня никуда не денешься! Я всё равно найду тебя!» Параллельно с этим через свою агентуру узнавал, что она любит из еды, одежды, кино, интерьера и прочее, и велел обставить комнату в её любимом стиле. Что она от меня обязательно будет пытаться сбежать, я понимал. Но для себя я решил, что буду взращивать её доверие, сколько бы времени ни потребовалось. Лишь бы была рядом… Наверное, интересно, как я дошёл до такого? Как человек, от упоминания прозвища которого трясутся все подчинённые, для которого продать в рабство, застрелить, отравить, замучить до смерти, распотрошить другого и пустить на органы… как человек, у которого душа чернее ночи, опустился до того, что сам трясётся над какой-то обычной студенткой? Я вырос в мире, где правит насилие и жестокость, где за жизнь назначается цена. И если ты хочешь выжить, то должен платить эту цену. Я всегда вспоминаю слова моего криминального учителя: — Если хочешь, чтобы тебя уважали, делай так, чтобы тебя боялись. Власть держится на страхе. Твоё слово — закон для остальных. Если дашь слабину — ты покойник. Он воспитывал во мне жестокость и властолюбие. Под его присмотром я познавал законы криминального мира, где нет места нежности, состраданию и любви. Всегда нужно быть наготове, так как обязательно появится кто-нибудь, кто захочет отвоевать себе место под солнцем. Что касается женщин, то их всегда было в избытке. На одну-две, максимум, три ночи. Правда, Кристина оказалась дольше. И то, только потому, что мне её подарил один мафиози из Турции в знак сотрудничества. Я действительно позволил девушке жить у себя и даже где-то помогал, потом надоело. Надоело её вечное нытьё и тупость. Она слёзно умоляла не бросать её и даже говорила, что беременна от меня, но я был непреклонен. Никаких тайн и секретов моих она не знала, поэтому даже если и пожаловалась кому, её всерьёз не приняли. Теперь она приходит лишь тогда, когда я её позову. С ней только секс и ничего более. Я жестокий человек, я это признаю. Но… с Кирой я таким быть не смогу никогда. Жизнь готовила меня ко многим опасностям, но не готовила к тому, что сердце может быть так сражено стрелой Амура. До встречи на катке я и предположить не мог, что мне будет вот так вот сносить голову от девушки, которая меня не знает, но боится. И что во мне проснётся зверь, готовый убить любого, кто обидит эту девушку. Неважно, как. Но с теми студентами я решил иначе — не стал убивать. Максимум, что сделал, это припугнул их и заставил забрать документы из института. Свою власть над людьми я строю именно на жестокости. Но Кира об этом не узнает. Для неё я должен стать мужчиной мечты, пусть это и звучит слишком странно из моих уст. Возможно, когда она привыкнет ко мне, я расскажу ей, чем занимаюсь, а до этого буду просто влюблённым богатым владельцем ресторана. «До одури влюблённым владельцем.» *** Вот я стою на балконе и втягиваю аромат цветов, что растут в моём большом саду. Радуюсь сам себе, что сегодня привезут моего ангелочка и улыбаюсь. Улыбка становится ещё шире, когда вижу подъезжающую к воротам машину. Я быстро, почти вприпрыжку, спускаюсь и открываю входную дверь. Из машины тут же выходят двое мужчин в деловых костюмах. Один из них открывает заднюю дверь и докладывает: — Мы доставили девушку, как Вы и просили. — Проблемы были? — уточняю я, стараясь скрыть своё волнение. — Нет. Только она после завтрака вышла в коридор, когда снотворное подействовало. Я не успел её подхватить, извините. — Ладно, свободны, — говорю им и подхожу к машине. Она спит, сладко посапывая, в больничной одежде. Я аккуратно взял её на руки и понёс в дом. «Она лёгкая как пушинка.» Вот мы уже миновали лестницу на второй этаж и я вношу девушку в её комнату. Вот двуспальная кровать, покрытая простынёй из красного шёлка, а рядом прикроватная тумбочка с вазой, в которой стоят её любимые пионы. Вот я аккуратно кладу её на кровать. Она что-то стонет. «Тихо, милая, тихо.» Аккуратно целую её в губы. Пока она не проснулась, можно. Сначала просто чмокаю, потом оттягиваю нижнюю губу. «Чёрт, это возбуждает!» Накрываю её одеялом такого же цвета и выхожу из комнаты. Переодевать не стал, иначе точно бы не сдержался. «Ну всё, птичка, ты в моей клетке!»