***
Я сидел на полу оперевшись спиной на подлокотник дивана. — Невероятно, — произнесла мама восхищённо, — где же дитя пропало? У нее была разбита губа. Кровоподтеки на шее и гематомы на ногах и запястьях. Прошло несколько часов. Маме скоро на работу. После оказания мед. помощи я отправил ее спать, пообещав, что останусь смотреть за пострадавшей. Мы договорились, что разберемся, откуда она утром. Я не мог даже отвлечься. Сначала у нее был жар. Я часто менял смоченные в холодной воде тряпки. Потом озноб. И я не знал, как ее согреть. 10: 26. Апартаменты уже стоял на ушах, и обсуждали ночь. Мама давно была на работе. Приперся Салли. Он сказал, что пришел помочь. Я бы не отказался. До сегодняшней ночи я уже не спал суток 5 или может больше. На самом деле я не помнил. Каждое утро просто считал по синякам под глазами. Я не хотел уходить, но Салли убедил меня, что все будет хорошо. Мы договорились, что он поднимет меня, как только она проснется.Эпизод первый. Часть первая.
29 января 2019 г. в 16:39
Я лежал на кровати и смотрел в потолок. На часах 3: 48. Я снова убил режим. Стоит ли засыпать? Телефон не вибрировал уже несколько минут. Наверно, они уже успокоились и оставили меня, поняв, что я не отвечу. Все так странно. Они волнуются, и это понятно, но я не могу им помочь.
С тех пор как Салли появился, здесь стало круче. Он до сих пор с блеском в глазах вспоминает Хэллоуин, а ведь уже зима. Господи, уже зима… В этом году она особенно холодная. Снега навалило уже почти по окна первого этажа. Хах, забавно, что меня это не коснется. Школу ненадолго закрыли из-за плохой погоды. Тодд вышел прогуляться сегодня, как раз тогда когда я расчищал дорожку у входа в апартаменты. Он сказал что ночью будет метель. Я психанул и, бросив лопату, ушел домой.
Не знаю, что именно их так волнует в моем поведении. Эш круглосуточно звонит. Иногда звонки прекращаются. Наверное, она делает перерывы чтобы поесть и сходить в туалет. Хотя они настолько короткие, что иногда мне кажется, что она звонит мне даже в туалете. Салли говорит, что моя апатия связана с плохой погодой. Зимняя хандра. Не знаю.
Я думаю об отце. Раньше я почти не вспоминал об этом. Наверное пришло смирение. Но последнее время я чувствую что-то странное. Сначала это было как порыв. Как будто я слышал его слова. Слова сказанные очень давно… Потом все будто оборвалось. Причем настолько, что прошлое его отсутствие было как будто затяжное командировкой. Сейчас я просто думаю. Могу ли я ответить на вопрос: «Гордится ли он мною сейчас?». Наверное, нет. Я столько всего сделал, что не знаю как бы я чувствовал себя если б поймал его взгляд. Он никогда не осуждал меня. Но, что если, то, что произошло и происходит сейчас неправильно. Я запутался.
Я закрыл лицо руками. И услышал звон. Так звонит кнопка на двери входа в апартаменты. 4: 15. Слышу движение в комнате мамы. Она что сошла с ума? Я поднялся и выглянул за дверь. Она стояла сонная, натягивая халат, перед дверью в нашу квартиру.
— Серьезно? Пошла открывать? Бомжа наркомана на 5 этаже тебе мало?
— Сыночек, — ее голос был как обычно нежен и настолько мягок, что я снова понял что не могу остаться без нее, — люди — это то, чему мы должны помогать.
Она всегда была чересчур добра к окружающим. Иногда это выводило меня из себя, потому что я чувствовал, как они садятся ей на голову, но на смену злости приходила ответственность. Ей самой нужна помощь, иначе она сломается под этим грузом. Наверное, именно благодаря ее огромной душе я все еще не опустил руки.
Я пошел с ней. Мы поднялись на первый этаж. Звонок повторился. Мама подбежала к двери и начала отпирать замок. Спросила бы хоть кто там. Видимо, ей было все равно. Дверь открылась. Она на секунду перестала дышать. Если честно, я тоже.
— О Боже! Я побегу оставлю сообщение мистеру Эдисону и подготовлю воду и аптечку. Ради всего святого, Ларри, помоги ей!
Мама убежала. Мы стояли, и между нами был только дверной порог. Как будто 2 мира и нас разделял обрыв. Из открытой двери шел холод. В эту ночь действительно была метель. Она стояла в легком платье. Босиком. На снегу остались ее следы. Кровавые следы. Я смотрел прямо на нее и не мог пошевелиться. Волосы прикрывали ее лицо, но она медленно стала поднимать опущенную голову. Ее глаза вдруг остановились на моих. И я… я не знаю как описать то мгновение. Что она такое? Ее огромные глаза держали надежду. Я неосознанно протянул ей руку. И она взяла ее. Я прочувствовал дрожь. Ей нужно было сделать лишь шаг, чтобы преодолеть ту преграду между нашими «мирами». Она оторвала от земли ногу и перенесла ее через порог. Но этот обрыв стал для нее непреодолим.
Дальше все было очень быстро. Я нес ее продрогшее худое тело в свою квартиру, откуда уже доносились мамины крики.