***
— Смотри, кто ты на самом деле! Его рука быстро скользнула в полы камзола. Широким движением он распылил в ее сторону свой прах. От ударной волны она пошатнулась, упираясь руками в зеркало. Тяжелое дыхание и животный страх в глазах. — Что ты с ней сделал?! — выкрикнул Ларри. — Она красивая, правда? — начал он. — Не пытайся обмануть себя, говоря, что не хочешь узнать правду. В ту ночь два тела летели с неба на огромной скорости. И у нас случилась игра, мы договорились, что каждому из нас достанется по одному. Мне попалась девушка, а Лилит — Джим Джонсон, сильный добродушный пришелец, страдающий по потере дома и семьи. Он ведь так любил тебя, Ларри. Тебя и Лизу он просто обожал, ведь вы двое — все, что осталось у него от жизни, и ты же понимаешь, он не мог потерять вас. А сохранить семью — значит пожертвовать одним из ее членов. — Ты лжешь! Джи никогда не совершала того, что ты рассказываешь, она не могла! — Уверен? — он произнес это с улыбкой и резко сделал шаг в сторону, открывая нам вид на зеркало. Вытянутая, худая фигура, мраморно-белая кожа, расплывчатые грязно-серые глаза. Она медленно подняла взгляд на свое отражение. Я сходил с ума, смотря на это. Из-за нее Пакертон убивала людей, Люк убил свою семью, Роза отдала Эдисона на расправу монстру, я убил всех жителей! — Я не виновата в смерти Джонсона! Ты забрал его, потому что он мешал тебе! — Потому что ты была нерешительной! — Потому что я не хотела этого! Он … он был не такой как они. Он не боялся грехов, потому что был переполнен любовью, спасающей его душу ото лжи и грязи. Он любил свою семью так, как тебе в вечность не суждено научиться! Я не хотела этого! — Так я дал тебе именно того, чего ты хотела. Ты же хотела понять, почему такие слабые, уязвимые, эмоциональные, презренные существа, давно забытые всеми богами мира, чувствуют такую связь друг с другом. Я стер тебе память, подарил тебе незабываемые каникулы. А ты, вместо того чтобы научиться лгать, подталкивать, наблюдать, разбрасывать их семью, просто бездельничала! Ты разочаровала меня. — Потому что ты не знаешь что это — быть человеком. Ты никогда не чувствовал того же. — Чего же именно? Печали? Боли? Страха? — Отсутствие слизи внутри. Тебе никогда не понять, что чувствует человек, преодолевая болезни, страхи, печали. Когда он учиться любить мир не только такой, каким его сделали, а меняя его к лучшему. Я не боюсь тебя, и это чувство меня не уязвляет, как тебя. — Думаешь я боюсь этого мальчишку? — Да! И он придушит тебя как последнюю змею. — Лилит, нам же было так хорошо вместе. Ты так радовала меня. Подавала большие надежды. Была лучше всех, и гордость за тебя меня распирала. Не все же еще потеряно, — он развернул ее к зеркалу. — Посмотри, как ты прекрасна, какой силой наделена. Разве какая-то любовь, ценность, может сравниться с теми чувствами насыщения, что ты испытывала, когда твоя любимая Роза перерезала глотку своему маленькому братику на качелях? Скажи, что ты чувствовала когда эта грязная нахальная девчонка Пакертон раздирала молодую кожу, захлебываясь в его соку? В его руках она дрожала всем телом, смотря на себя. Я мельком взглянул на Ларри. В его горле стоял ком, и я ощущал, что он испытывает не просто легкую тошноту. Я кожей чувствовал, как она борется с искушением. Могу ли я верить, что создание тьмы может переродиться? От напряжения она закусила губу, настолько сильно, что вниз по подбородку потекла струя черной жидкости. — Остановись! — я ударил по струнам гитары, и он, схватившись за голову, отскочил назад.***
— Мой облик, — ее голос нежным эхом отдался от стенок моего подсознания, — он пугает тебя? — А тебя мой? — с усталой улыбкой ответил я. Мне было тяжело дышать. Руки и ноги болели, и хотелось просто упасть, закрывая глаза и уснуть, даже если сон этот окажется вечным. Она осторожно положила меня на пол. Положила ладони мне на грудь. — Сейчас может быть немного больно. — Что ты делаешь, — борясь с туманом в голове, спросил я. — Прости меня, за то, что тебе пришлось пройти. Я не знала, как можно быть живым, и не имела ценности человеческой жизни. Мне было забавно играть с ними, и губить прекрасное, но я никогда не знала, что быть живым настолько убийственно очаровательно. Ты умираешь, Салли. А я этого не хочу. Не думай, что тебя вовлекли в конфликт поколений. Я хочу, чтобы ты жил. Что бы был счастлив. Хранил воспоминания о Эш и стремился пройти через все, чтобы быть с ней. Мне не будет дано такое счастье. Но мне хватило пару часов, чтобы понять, для чего нужно жить. У тебя еще есть время, даже если оно будет от меня. — Я не хочу этого, — туман в глазах застилал все больше, но даже при этом я мог разглядеть ее черные слезы. Она лишь покачала головой, и меня ударило невероятным разрядом. Боль разнеслась по всему телу. Я рывком поднялся, хватая ртом воздух. Никогда прежде я не чувствовал в себе столько энергии. Она стояла на коленях. Я остановился. — Иди, — шептала она, — иди ну же. Иди!***
Салли поднялся с новыми силами. Теперь стало понятно: он справиться и один. Я смотрел на то, что она сделала с ним. И я смотрел, как ее тело покидает мир. Я четко понимал, что она умирала. По холоду. По запаху. Я чувствовал запах гнили, и холод, окутывавший ее. — Не можешь? — недовольный голос Розенберг напугал меня. — Не можешь поверить? Или помочь? Или определиться с чувствами к ней? Нужны были мне чувства, чтобы помогать вашему рыжику? Родителей не выбирают, и ты это знаешь, а теперь реши для себя: кто она тебе и чего ты желаешь ей?! Думаешь, истинный облик меняет нашу сущность? Кто она для тебя?! И что она сделала для тебя?! Роза исчезла. И только сейчас я начал понимать, чем отличается человек от всего остального. У моего отца хватило духу пожертвовать собой ради счастья любимых, Салли жертвовал собой ради спасения живых, и она, только сейчас я осознал, сколько раз она жертвовала собственными чувствами. Когда отказалась забирать моего отца, когда резала себя, когда уходила, несмотря на мои просьбы. Каждый раз она делала выбор. Выбор в ущерб себе, потому что он пробирался ей в голову, и она боялась навредить кому-либо. И сейчас, зная о себе всю правду, не скрывая лица, будучи самой тьмой, она отдает себя, для спасения надежды. Жертвенность собой во имя света — вот, что никогда не будет доступно темноте. именно сейчас я по-настоящему осознал: те, кто сломан, всегда будут способны любить сильнее, чем большинство. С того момента, как ты побываешь в темноте, ты учишься ценить все, что сияет. Я был рядом. Она лежала у меня на коленях, и я держал ее руку. — Прости, прости меня, — ее дыхание уже покидало ее. — Я виновата во всем. Все что случилось с тобой, твоей семьей, друзьями, это я. Я уничтожила все, что было тебе дорого. — Даже сейчас, ты уничтожаешь то, что мне дорого, — больно улыбнулся я. — Нет, нет, ты должен презирать меня. Но делаешь совсем другое. Я не хочу, чтобы ради меня ты исчезал. — Я делаю то, что должен. И я никогда не исчезну. — Я не смогу жить. И целый мир бесполезен, если в нем не будет тебя. — Но я буду в тебе. Я никогда не оставлю тебя. Каждый день, засыпая и просыпаясь, я буду с тобой. Каждый твой вздох не пройдет мимо меня. И жизнь каждой твоей клетки будет охраняться мной. Я понимаю тебя, и оправдываю каждое твое действие. Она протянула мне потрёпанный тетрадный листок. Мое дыхание остановилось: — До сих пор? — До сих пор… — Джи… — на глазах навернулись слезы. — … ты — самое родное, что есть у меня, и я желаю тебе той самой жизни когда ты могла радоваться каждому мгновению. Потому что я дорожу тобой. Потому что я люблю тебя. Она уже ничего не видела, но слезы ни на минуту не прекращал свое движение. Я сжал ее руку сильнее, смотря на нее в последний раз.