Ангел спустится с небес

Машина мчалась по шоссе, фарами освещая ночную дорогу. Пустота заполняла улицу, пустые зрачки беженцев, их разбитые о гранитную стену страха сердца. Лучше быть пустыми внутри, чем заполненными тем ужасом, что не покидал тела и сознание спасшихся которые сутки подряд. — Бензин кончается, — сказала Лиза, смотря на горящий красным значок уровня топлива, — хватит еще на десять километров, а потом пойдем пешком. Но мы скоро должны добраться до той деревни, — голос подрагивал, но девушка всеми силами старалась держаться, быть сильной и мужественной, чтобы выбить этот чертов страх из каждой клеточки своего тела. — А есть ли смысл в этом? Мы все равно сдохнем вслед за Катей и Юликом, — тихо проговорил с заднего сидения Никита, прикрыв глаза и вспоминая дни, когда все было хорошо, когда они жили в спокойствии, ели домашнюю еду, смотрели фильмы, записывали реакты, придумывали новые проекты. Тогда это казалось обыденным и иногда даже скучным, но сейчас… Каждый отдал бы все, чтобы вернуться в то время и никогда не переживать то, что происходит сейчас. — Блять, Никит, да, сдохнем. Люди в принципе имеют свойство умирать, — раздраженно прикрикнул Даня, — только сейчас подыхать у меня в планах нет. Я чувствую ответственность за остальных и хочу, чтобы мы все выбрались из этого пиздеца, и я делаю все, чтобы уберечь каждого, а ты что делаешь, а? — Кашин развернулся в сторону заднего сидения и, сжав зубы, уставился на собеседника. — Что ж ты, Даня, тогда жену мою и лучшего друга не уберег, раз так стараешься? — процедил Гридин, отворачиваясь к окну и всматриваясь в черные деревья сбоку от дороги, которые понемногу начинали подсвечиваться восходящим солнцем. — Тихо, мы приехали, — сказала Лиза, затормозив, пожалуй, слишком резко, и машина, дернувшись, остановилась. Трое вышли из автомобиля, осматриваясь. Тишина давила со всех сторон, никого не было видно. Деревня была такой же мертвой, как вечером, когда друзья только добрались сюда. — Надо найти их, — произнес Даня, с Лизиной помощью извлекая из рюкзака рацию. Девушка нажала на кнопку, неуверенно и вопросительно произнося «Прием», но ответа не последовало. Спустя несколько попыток она все же услышала знакомый голос Миши, который радостно воскликнул «Прием, слышу тебя!», а через несколько минут он появился на дороге в сотне метров от прибывших. — Что вы видели? — спросил юноша, обнимая ребят и указывая им путь к убежищу. — Мы догнали военных, — начал Кашин, — там, впереди, куча техники, боевые машины, вертолеты, сотня солдат с базуками и еще до пизды всего. Они стреляли в эту тварь, а ей хоть бы что. Но в какой-то момент они задели крылья, так что эта хуйня скорее всего больше не взлетит. Но она очень резво ползает. Она направилась в лес, но военные поехали за ней. Не знаю, смогут ли они убить ее, но трупов она после себя оставила много. А у вас что? — Даша Зарыковская уехала, — проговорил Совергон, усаживая ребят в одной из складских комнат и протягивая им несколько консервных банок. Взяла машину посреди ночи и уехала, не знаю куда. Она ничего не сказала. — Она умеет водить? — удивленно вскинула брови Лиза. — Насколько я знаю нет, но ее это не остановило. Надо найти ее, кто знает, что с ней случилось. Я вообще не понимаю, зачем она уехала. Бросила что-то вроде «не могу так сидеть» и все. — Блять, и где ее теперь искать, — сквозь зубы процедил Даня, поднимаясь с холодного пола и направляясь в другие комнаты. Он обошел несколько помещений, находя ребят. Все они выглядели измученными, уставшими и потерявшими надежду на будущее, возвращение к прошлой жизни и хоть что-то хорошее. В их глаза поселилась безысходность, которая, кажется, даже в случае спасения осадком осядет в них навсегда. Даня собрал всех в одной комнате. Он осмотрел каждого, задерживая взгляд на Руслане, что неустанно держал Настю на руках, а она все хрипела и хрипела, не в силах вздохнуть полной грудью, бледнея на глазах, и Алине, которая сразу отвела взгляд, как только столкнулась с голубыми глазами. Ее руки подрагивали, и смотрела она то на потолок, то на обветшалые стены, — только не на остальных, а в особенности не на Алишера и Дашу. Каплан держалась дальше всех — стояла одна в углу, опираясь о холодную стену, местами покрытую плесенью и паутиной времени. В девичьих глазах уже не было слез — только полное безразличие к собственной жизни и жизням всех вокруг. Ей было плевать, умрут они или нет. Наверное, ей даже больше хотелось умереть, чтобы не оставаться в этом мире одной. Иногда девушке казалось, что это все — один большой страшный сон, и она вот-вот проснется, надо просто еще немного потерпеть. Никита стоял в толпе, но чувствовал себя единственным человеком в мире, будто все остальные исчезли куда-то по щелчку, превратившись в голограммы или бездыханные куклы, что кружат вокруг него, играя роль в спектакле жанра «выживание». Перед глазами мелькали, сменяя друг друга, воспоминания и мечты, что раньше были планами — дочка, так сильно похожая на Катю глазами, семейный отпуск, юбилей с дурацкими конкурсами, поездки на природу с шашлыками и баней. Возможность тихой и спокойной жизни, о которой Гридин мечтал последние годы, умерла вместе с женой, что истекла кровью у мужчины на руках, а боль утраты разливалась жгучей смесью, заполняя собой сосуды вместо крови. — Нам надо идти дальше, — прочистив горло, произнес Кашин, — найти Зарыковскую и двигаться вперед. — Куда? — Алишер сделал шаг к юноше, вопросительно кивая, — куда мы вообще идем? Рыжеволосый молчал. — Есть ли смысл хоть в одном нашем шаге? Что мы ищем, Даня? — Моргенштерн огляделся, ища поддержки в остальных, но те молчали, не поднимая голов. — А у тебя есть предложение получше? Может, нам остаться здесь и ждать чуда, пока наши припасы не кончились? — чуть повысив голос, спрашивал Кашин. — Все, что сейчас происходит, — бессмысленная трата времени и сил, как ты этого не понимаешь? — Я спрашиваю, у тебя есть варианты получше? — грубо бросил голубоглазый, и, не услышав ответа, продолжил. — Так вот, сначала ищем Дашу, потом идем дальше. Может, мы найдем какую-то спасательную базу или еще хуй знает что, — он устало потер глаза здоровой рукой и зачесал пальцами сальные волосы. — Придется идти пешком, — произнес Миша, — ночью я осмотрел машины — открытых и с бензином нет. Кажется, Даша забрала последнюю. — Тогда оружие в руки, рацию наготове и вперед, — скомандовал рыжеволосый, закидывая на плечи рюкзак с оставшимися припасами.

***

Они шли долго, постоянно осматриваясь в поисках машины, которую они даже не видели. Даша, что видела уезжающую Зарыковскую, не могла вспомнить даже цвет автомобиля, не говоря уже о марке или номерах. Они подбегали к каждой брошенной машине, которые встречались очень редко, надеясь, что найдут там Дашу или хотя бы признаки того, что она там была, но нет — авто были пустыми, а девушки не было и в помине. Шли часы, время близилось к закату, а Лизе постоянно казалось, что в ясном небе мелькают янтарные глаза чудовища, что унес за собой уже тысячи жизней и заставил людей сойти с ума, убивая друг друга ради лишней консервной банки. Девушка представляла, что она будет делать, когда все закончится, но потом отгоняла мысли прочь, понимая, что вероятность спасения с каждым часом все быстрее движется к нулю. — Как думаешь, мы выберемся из этого дерьма? — устало вздохнув, спросила она у Дани, что шел впереди всех. — В душе не ебу, Лиз, — честно признался он, — но я обещаю, что буду защищать тебя, как могу, — чуть тише произнес юноша, в который раз осматриваясь. — Не знаю, насколько у меня получится с этим, — он поднял культю, — но я постараюсь. Я не могу допустить, чтобы еще кто-то из наших пострадал, особенно ты. — Почему «особенно»? — вскинув брови, спросила девушка, но ее перебил женский голос. — Там машина! — крикнула Света, указывая на обочину, вдоль которой шли вереницей выжившие. Впереди виднелся красный автомобиль, поблескивающий в лучах закатного солнца. Подойдя ближе, компания увидела, что машина врезалась в дерево, а капот дымился. — Она там? — суетливо спросила Алина, подбегая к авто, но внутри было пусто. — Блять, где она? — раздраженно воскликнул Даня, осматриваясь по сторонам. — Тут ее кофта, — брюнетка достала с переднего сидения черный кардиган, — вчера она точно была в этом. Лиза забрала из рук Алины кофту, разворачивая ее в руках и хмурясь, — вещь оставила влажный красный след. — Тут кровь, — поднимая глаза на Даню, произнесла девушка, тоже оглядываясь. Через минуту все стали кричать имя Даши, надеясь, что подруга где-то в лесу, сквозь который залегала дорога, но никто не отзывался. Тишина давила со всех сторон, пронизываясь криком, но не отступала — даже завывания ветра заглушались этой мертвой тишиной, способной довести до сумасшествия каждого, кто останется с ней наедине. — Даша, это Даня, где ты, — Кашин взял рацию, зажимая кнопку, — Даша, блять, прием! Он пытался снова и снова, с каждой минутой крича все громче, но не теряя надежды до последнего. Он чувствовал, что Зарыковская где-то рядом, знал, что она хочет, чтобы ее нашли, но никак не мог поймать сигнал. С ней могло случиться что угодно — она могла истечь кровью где-то в лесу, нарваться на мародеров, стать жертвой дикого зверя или чудовища, что прятался от военных в лесной чаще. Даня взгромоздил на свои плечи слишком тяжелый груз, пытаясь защитить всех, и это у него не получалось. — Прием? — наконец раздалось по ту сторону рации, и Кашин крикнул всем замолчать. Голос был мужской, грубый и низкий, почему-то до боли знакомый, будто друзья слышали его совсем недавно. Даня молчал, вспоминая, пока в его сознании не всплыл образ высокого мужчины с оружием в руках, что со своими людьми окружил их среди полуразрушенных зданий. Это был тот, кто убил Юлика. — Что ты с ней сделал? — стараясь не срываться на крик ярости, процедил сквозь зубы Кашин, смотря на Каплан, которая за секунду стала белее свежевыпавшего снега. Девушка, вмиг узнав голос из рации, затряслась, и из глаз ее крупными каплями одна за другой покатились слезы. Она осела на землю, не в силах стоять — ноги будто отказали, становясь ватными и не слушаясь. Никита подбежал к девушке, опускаясь рядом с ней и прикрывая ее уши ладонями, мотая головой из стороны в сторону и шепча «не слушай». — Ничего, — ответил мужчина на той стороне, — и не собираюсь. — Где она? — сердце рыжеволосого стучало быстро, как никогда, в глазах темнело от волнения, голос дрожал, но нельзя было выдавать свои слабость и страх перед остальными, нельзя, чтобы они почувствовали это, нужно, чтобы верили, что он приведет их к спасению, нужно, чтобы шли за ним и видели в нем неиссякаемую силу. — Она у нас, но мы с радостью вернем ее в целости и сохранности, если вы отдадите нам все свои припасы, — произнес мужчина, ожидая согласия Кашина. Рыжеволосый оглянулся на остальных — каждый сильнее прижал к себе рюкзак с провизией, которая могла обеспечивать их еще минимум неделю. Консервов и бутылок с водой хватало на всех, оружие лежало у каждого в кармане, и никто не хотел расставаться с дарованными самой судьбой благами. Но на кону стояло слишком много — жизнь подруги, которая самонадеянно покинула остальных и попала в плохие руки. Алишер взглянул на голубоглазого, и, будто прочитав его мысли, произнес: «Даже не думай». Он замотал головой из стороны в сторону, сомкнув челюсти и сжав кулаки. Моргенштерн не мог допустить, чтобы Кашин отдал последнюю надежду на спасение за глупую девчонку, которая сама сбежала от остальных, неизвестно о чем думая. Даня посмотрел на Лизу, что стояла рядом с ним, просверливая его карими глазами, в которых не было ничего, кроме ожидания. Он не видел в ее взоре ни согласия на то, чтобы отдать все мародерам, ни запасного плана. Девушка просто стояла и ждала, что же решит ее лидер. — Мы согласны, — тихо произнес в рацию Данила, отпуская кнопку. — Ты совсем ебанутый?! — воскликнул в то же мгновение Алишер, подбежав к голубоглазому и с силой его толкая. — Из-за одной дуры и твоего тупого решения мы все здесь сдохнем! Ты взял на себя слишком много ответственности, Даня, и ты с ней не справляешься! — прокричал юноша прямо в лицо оппоненту, но тот лишь сделал шаг назад, отворачиваясь, и вслушался в ответ, исходящий из рации. — Ждите, — произнес низкий мужской голос, и Даня, облокотившись о дерево, осел на землю, запрокидывая голову и стараясь игнорировать вопящего ему в ухо Моргенштерна. — Ты, блять, вообще меня слышишь? Ты понимаешь, что я тебе говорю? Мы сдохнем из-за тебя! — вновь прокричал музыкант, толкая Кашина, отчего тот завалился на бок, прижавшись к земле культей. Он сморщился от боли, скривился весь, запрокидывая голову и прошипев, а потом поднялся на подрагивающих ногах и выпрямился. — Если ты еще раз ко мне притронешься, я скормлю тебя той твари, — проговорил Даня хриплым голосом. — Я думаю о Даше, которую могут там по кругу пустить или убить, как это сделали с Юликом и Катей. Хочешь, чтобы еще кто-то из нас сдох? Тогда да, давай оставим все, как есть, и съебемся, пока они не пришли. Только вот я взял на себя ответственность следить за каждым из вас, и я не хочу очередной напрасной жертвы. — Кто, интересно, дал тебе право руководить нами, а, Даня? — еще более раздраженно проговорил Алишер, и в глазах его заиграли гневным пламенем последние солнечные лучи. — Что-то я не помню, чтобы у нас было какое-то голосование или чтобы кто-то просил тебя вести нас и распоряжаться нашими припасами, нашими, блять, общими припасами, которых мы сейчас лишимся из-за твоего долбоебского решения. Доволен собой, да? Мы все сдохнем по твоей вине! — Закрой рот, — толкнул юношу Кашин, смотря ему за спину. Из леса выходили люди, окружая компанию. В руках у каждого было оружие, от заточенных палок до автоматов. Выглядели они бдительно и очень настороженно, но каждый их шаг становился все увереннее и быстрее. Через минуту из-за сосны показался тот самый мужчина — высокий, мясистый, коротко остриженный, на плече у него все также висел автомат, а руками он держал брюнетку, что вырывалась и осыпала его оскорблениями. Тушь под ее глазами черными дорожками застыла от бесконечных слез, рука была повреждена и кровоточила. Увидев друзей, Даша затаила дыхание и виновато опустила голову, прекрасно понимая, что они отдадут за ее вызволение все, что у них есть. — Ты в порядке? — крикнул Даня, только завидев Зарыковскую, и та слабо кивнула, когда ее подвели к друзьям. — Они что-то с тобой сделали? — Порезали мне руку, — гневно обернувшись на высокого мужчину, ответила она. — Да, твоя подружка была довольно резвая, когда мы ее нашли, ударила нескольких моих ребят. А это, — он кивнул на ее рану, — самооборона, не более. — Отпусти ее, — сказал Кашин, стягивая со спины рюкзак и бросая его под ноги мародеру. — Конечно, — кивнул тот, — как только каждый из вас передаст свои вещи моим людям. Даня обернулся на остальных, с сожалением переводя взгляд с одного на другого, чувствуя вину и досаду за то, что они останутся ни с чем из-за его решения. Но иначе поступить он не мог. На кону стояла жизнь Зарыковской. — Оставь нам немного воды и лекарств, с нами больная девушка, — сказал рыжеволосый, кивнув на Настю, после того, как мародеры забрали у каждого из рук по рюкзаку, — она не доживет и до утра без медикаментов. — Я хочу, чтобы ты понял кое-что, — прочистив горло и отпуская брюнетку, произнес мужчина, — мы не какие-то там грабители или убийцы. У нас есть лагерь, в котором живут такие же люди, как и вы. Их тоже надо кормить, они тоже болеют и бояться. И все эти припасы пойдут не к нам в карманы, а на общее благо. Зарыковская отбежала от говорящего, прячась за спиной Кашина и тут же попадая в объятия Неред, которая стала шептать ей «все хорошо», поглаживая подругу по спине и затылку. — А то, что произошло при нашей прошлой встрече… — он запнулся, и в глазах его читалось искреннее сожаление, что так не увязывалось с образом убийцы и вора. — Это была случайность. Мы оставим вам немного припасов, которых хватит на день, о большем не просите. Мужчина вынул из брошенного ему под ноги рюкзака несколько бутылок с водой и пару консервных банок, медленно составляя их на багажнике разбитого автомобиля. — Лекарства оставьте себе, ей они понадобятся, — мародер кивнул в сторону Шпагиной, которая безучастно смотрела в огненно-рыжее небо, обмякнув тряпичной куклой на юношеских руках Руслана. — И еще… — задумавшись на мгновение, произнес мужчина. — Если кто-то хочет, то может пойти с нами. — Ты, блять, издеваешься? — сквозь зубы процедил Кашин. — Сначала ты убиваешь наших людей, потом крадешь их, требуя взамен все припасы, а теперь предлагаешь к тебе присоединиться? Это шутка? — Уверен, далеко не все хотят оставаться на улице и бесцельно бродить по шоссе, ожидая смерти от щупалец монстра, — озираясь на остальных, сказал собеседник. — У нас большой лагерь, есть припасы и оружие. — Только потому, что вы, блять, грабите других, — замотал головой рыжевласый. — Это в любом случае лучше того, чем мы сейчас занимаемся, — послышалось из-за спины, и Алишер сделал несколько шагов вперед. — Лучше грабить, Дань, но иметь хоть какой-то шанс на выживание. А так у тебя его нет, как и у всех нас, тем более без еды и воды. — Ты серьезно? — бросил Даня разочарованно. — Хотя знаешь, я не удивлен. Катись, уебок, тебе среди мародеров самое место. Алишер остановился, поворачиваясь к остальным, и взгляд его остановился на черноволосой девушке, которая, опустив глаза, пряталась за спиной Миши и Светы. — Ты идешь со мной, — произнес он, когда Алина, не выдержав пристального взгляда, все же подняла глаза. — Никуда она с тобой не пойдет, — замотал головой Даня, делая шаг в сторону девушки. — Ты никого с собой не заберешь. — О, заберу, — ухмыльнувшись, ответил юноша, — еще как заберу. Ну же, милая, иди сюда, — он оголил улыбку, больше похожую на оскал, протягивая вперед руки, — я же знаю, что ты хочешь остаться со мной. — Алина, о чем он? — нахмурившись, произнес голубоглазый. — Что ты делаешь? Девушка неуверенно сделала шаг вперед, а потом еще один и еще несколько, пока не дотянулась, наконец, до вытянутых вперед юношеских рук. — Вот так, умница, — приобнимая ее, бледную, как лист бумаги, сказал Алишер, — тебе там будет лучше, еще и рядом со мной. Я о тебе позабочусь. — Какого хуя, Алина? Что происходит?! — непонимающе воскликнул Кашин, но девушка, обернувшись на него и вместо слов проронив лишь две серебристые слезы, зашагала вперед в сопровождении черноволосого юноши, скрываясь за раскидистыми ветвями ели. — Даня, я… — вновь голос из-за спины, на этот раз вперед вышел Никита, — прости, но я так не могу. Мне нужна уверенность в том, что завтра я хотя бы проснусь, а сейчас ее, к сожалению, нет. Спасибо тебе за все, правда, но… Это не для меня. — Они же… — не веря в происходящее, произнес голубоглазый, — убили твою жену, Никит. — Может, это и правда была случайность, — продолжая ступать вперед, ответил мужчина, — в любом случае, я еще хочу жить, Дань. Гридин вслед за Алишером и Алиной скрылся за деревьями, постоянно оборачиваясь и в последний раз с сожалением смотря на покинутых друзей. Тогда Даня опустил руки. Он понял, что не справляется, что от него хотят уйти, что он не может спасти всех, и друзья это понимают. Лидер из него никудышный, ответственности слишком много, сил слишком мало, веры в спасение слишком мало, энергии слишком мало, припасов слишком мало, шансов на выживание слишком мало. Все эти «слишком» и «мало» давили изнутри на череп, который готов был вот-вот взорваться. Даня в очередной раз услышал шаги за своей спиной, и на этот раз вперед вышла Каплан. Колени ее дрожали, как и руки и губы. Слезы катились ручьями, а грудная клетка замерла, словно девушка не дышала. Нет, она не могла уйти, только не она. Но Никита же ушел, потеряв лучшего друга и любимую жену… Даша встала между Даней и мужчиной, убившем Юлика. Она выпрямилась, склонив голову набок, и набрала полные легкие воздуха, замерев так на несколько секунд. Но уже через мгновение лесной воздух прорезал крик, отчего деревья, казалось, зашелестели, словно от ветра. — Будь ты проклят, — выкрикивала она, — ты и все твои люди, весь твой лагерь! Пусть эта тварь убьет тебя, как ты убил его, — слезы хлынули с новой силой, перемешиваясь с яростью и отчаянием, — от тебя и всех вас ничего не останется, вы поплатитесь за то, что сделали! Даша кинулась на мужчину с кулаками, раздирая его шею отросшими ногтями, и Даня с Лизой ринулись вперед, чтобы оттащить девушку, пока в нее не всадили пулю или не поранили ножом. — Сдохни, сдохни, сдохни, сдохни! — кричала она, обессиленно падая и сотрясаясь в истеричных рыдания. — Ты не заслуживаешь жизни, слышишь? Ты ничего не заслуживаешь, кроме боли и смерти, как собака, в какой-нибудь канаве! Будь ты проклят, слышишь? Будь проклят! Она кричала и кричала, пока Даня и Лиза сдерживали девушку, и проклятия неустанным потоком лились из ее уст в сторону стоявшего перед ней мужчины. А тот лишь смотрел в ее затуманенные слезами глаза и молчал, поджав губы. Через минуту он отвернулся, глубоко вздохнув, и сделал шаг назад, ломая под ногами хворост. Он поднял руку вверх, жестом приказывая своим людям уходить, и сам продолжил шаг за шагом отступать в лесную чащу, пока совсем не скрылся за густыми ветвями деревьев.