Вколи мне поглубже

Мир на вкус, как боль, он на запах как ревность и месть, дайте мне таблетку под названием смерть, я слишком слаб, чтобы это терпеть. Сколько времени прошло с того момента, как поднимая глаза в небо он видел что-нибудь, кроме серого цвета. Он смотрел вверх, надеясь рассмотреть хоть что-нибудь, каждый раз удивляясь тому, почему этот отвратительный цвет преследует его. Серый. Он его ненавидит. Всё в этом дурацком мире, начиная от стен в его собственной квартире, заканчивая асфальтом и даже каплями дождя, которые, как ему казалось, тоже имели цвет. Его психолог говорил, что он просто слишком зациклен на этом, и что небо не может быть серым постоянно. Но то, что видел Техён, разительно отличалось от слов этого тупого старика, к которому он начал ходить по настоянию матери. Он ограничился парой сеансов. Этого идиота, в гладко выглаженной рубашке и с парочкой царапин из-за неаккуратного бритья, просто невозможно было слушать. Он нёс полную чушь, а это было первое, что Техён не мог выносить в людях – когда те несут полный бред, выдавая это за правду и о боже, самое худшее то, что в это кто-то верит. «Тупой кретин», обзывал его парень за спиной, стоило только выйти за двери кабинета психолога. Тот ещё нес что-то про то, что капли дождя не имеют цвета и что это лишь богатое воображение парня. Он выслушивал это с диким желанием харкнуть в рожу этому вылизанному придурку и больше никогда в жизни не видеть его. Но мать настояла. Он уже и не помнил, когда она в последний раз проявляла хоть мизерную заботу о сыне, поэтому, он решил, молча согласиться, подыскивая в интернете номер какого-нибудь психолога. Но на самом деле, ему, по большему счёту, было насрать. И на слова тупого мужика, и на просьбы матери, ему просто было до ужаса скучно в своем доме с ублюдскими серыми стенами и постоянно кричащими соседями. Он решил занять себя хоть чем-то, даже если это и будет полуторачасовое копание в его голове в попытках выяснить, почему же милашка Техёни, радужный мальчик с постоянной улыбкой на лице в какой-то момент стал замкнутым хмурым подростком с опущенными в пол глазами и ночными кошмарами. Но, кажется, он абсолютно начал терять связь с реальностью и его единственными спутниками по жизни были крошка кактус, который он поливал вечность назад и красавица Мади, ласковый котёнок, подобранный Техёном по пути из школы. Вот шума было, когда он, завалившись домой, продрогший от дождя, прижимал к тебе жалобно пищащий грязный комочек, больше напоминавший грязную тряпку, нежели живое существо. Тогда он впервые услышал от матери больше, чем одно предложение. Техён тогда понял, что если он хочет, чтобы его мать обращала на него внимание, ему нужно вытворять всякие пакости, наподобие драк в школе, или притащить в дом всех дворняг с района. Он мог бы быть удостоен хоть её взгляда в таком случае. Но он не был плохим ребёнком, поэтому Мади была единственным его актом непослушания и единственным развлечением и счастьем в его жизни. Техён порою думал, что это крайне тупо. Тебе 18, ты должен веселиться вместе с одноклассниками, ходить на школьные дискотеки и зажимать девочек по углам, запуская им руку в трусы, а он сидел дома, разговаривал с кактусом и спал в обнимку с клубком шерсти. Но плевать было настолько, насколько это вообще возможно. У него был свой мир, весь в серых тонах, приправленный кошмарами и криками посреди ночи, постоянной головной болью, которую не заглушить никакими таблетками. А ещё у Техёна был секрет. Знаете, один из тех, которые люди обычно уносят с собой в могилу. Ну, или говорят, что уносят. Он бы уже давно наложил на себя руки, если бы жутко не боялся боли с самого детства. Потому что с такими секретами – либо в психушку, либо в гроб. Поэтому Техён покорно терпел, изредка выдавливая из себя улыбку, здороваясь с теми одноклассниками, которые видели в нём человека, а не его подобие, послушно, как прилежный ученик отсиживал уроки, а после – его личный ад-рай с постоянными мыслями, боязнью темноты, замкнутых пространств и болью. Порою ему казалось, что он весь соткан из боли, что он и есть боль. Так что же заставило подростка, смотрящего на мир с улыбкой, не имеющего в палитре жизненных цветов – тёмных, смеющегося всегда громче и больше всех стать подобием живого мертвеца? Когда Техёну исполнилось семнадцать, его изнасиловали. Тупой беспечный подросток, как он сейчас про себя думал. Он шёл с громко включённой музыкой в наушниках, решив не тратиться на автобус и прогуляться пешком до дома. Его даже не ограбили. Почему-то Техёну сейчас казалось, что если бы его обокрали, было бы не так обидно. Если бы люди узнали, покрутили бы у виска. Просто в какой-то момент, идя по-темному переулку, он понял, что земля уходит из-под ног и в глазах темнеет. А когда он проснулся, единственное, что чувствовал – боль. Которая продолжается до сих пор. Ему казалось, что единственным верным вариантом было лежать неподвижно, не давая понять человеку, что он очнулся, но что-то, видимо, пошло не так. Его перевернули на живот, спустив при этом штаны до колен. Его насильник даже не потрудился раздеться, он понял это по жесткой ткани штанов, которая терлась об его оголённые участки кожи. Пыхтение над ухом, палец незнакомца у его промежности и резкая боль, заставлявшая жалобно скулить и слёзы катиться с глаз. — Пожалуйста, прекратите, — это было единственное, что он мог сказать тогда, на что у него, семнадцатилетнего подростка, хватило сил. Сейчас он понимал, что нужно было, молча лежать и дать этому ублюдку сделать всё быстро. Вернуть его обратно, он бы так и поступил. Мирно лежал бы, не подавая признаков жизни, позволяя этому животному трахать его. Но он считал, что произнесённые слова действительно остановят насильника и тот, похлопав парнишку по плечу, натянет на него штанишки, пожелает хорошего дня и отпустит. Идиот. — Заткнить, сука, иначе я разорву тебя на части. Сейчас он даже не мог вспомнить голоса этого мужика. Только эти слова, после которых, к его же счастью, он отключился. Придя в себя уже в одиночестве, с едва открывавшимися из-за слёз глазами, дикой болью в заднице, и с чем-то, мерзко стягивающим кожу в районе поясницы, он поплёлся домой. Сказал ли он родителям? Он не видел в этом смысла. Техён готов был поспорить, что если бы он завалился домой с отрубленной рукой, они ни хрена бы не заметили. Поэтому парень просто принял душ, пытаясь отмыть грязь, пот и сперму, спустился к ужину, пожелал родителям спокойной ночи, и, закрыв дверь своей спальни, заплакал впервые в жизни. В детстве, вероятнее всего, он проливал слёзы из-за всяких пустяков, вроде отобранной игрушки или некупленной конфеты, но его отец всегда говорил ему, что плачут только слабаки или девчонки и он помнил это. Техён не считал себя слабым, но обстоятельство, как ему показалось, было самым, что ни на есть подходящим, чтобы подобным образом выплеснуть всю накопившую боль. С тех пор Техён улыбался только «по праздникам» и перестал видеть цвета. Только грёбаный серый цвет. Он преследовал его везде, даже во снах. День, когда это случилось, был пасмурным, впервые за несколько месяцев лил непрекращающийся дождь. Он бы выпил мамины таблетки от бессонницы и заснул бы навечно. Но, не сделал даже шаг по направлению к заветному освобождению. Просто тупо пялился в потолок, глотая слёзы и стараясь не особо шуметь. Маленький бедный мальчик был таким одиноким и никому не нужным. От этого было ещё печальнее и первый, и единственный всхлип вырвался тогда из уст Техёна. В ту ночь стены впервые заговорили с ним.