Без комментариев

*** Сон слетел, как напуганный кошкой голубь с подоконника. Ичиго открыл глаза, покрутил затекшей шеей, глянул в иллюминатор. Под ними плыл бесконечный чернильный массив тайги. С такой высоты казалось, что просветов в ней нет вообще, да так оно, скорее всего, и было. Первобытный, неосвоенный, нетронутый лес, вольготно раскинувшийся на просторах гигантской страны. Они друг другу подходили. — Минут через двадцать доберемся. Ичиго повернулся к Гриммджо. Не похоже было, чтобы тот спал во время полета. Сейчас он рубился в игровую приставку, развалившись в кресле и притиснув Ичиго к стенке. То-то ему было так тепло во сне… На сообщение о времени прибытия Ичиго кивнул, машинально огляделся. Ренджи дрых без задних ног, Шухей слушал плеер, отбивая ритм пальцами по колену, Исида внимательно вглядывался в темноту за окном, разбавленную светом луны и фар вертолета. Йоруичи просто сидела, выпрямившись и скрестив руки на груди. Сложно было понять, спит она или нет. Скорее всего, дремала, как кошка, всегда держащая ухо востро. Как Гриммджо и сказал, вскоре они стали снижаться. Ребята зашевелились, заговорили, хотя за шумом лопастей расслышать друг друга было трудновато. Сладко потянувшись всем телом, поднялась Йоруичи, велела утепляться. В белых, обманчиво легких комбинезонах на подстежке сразу стало жарко, как в печке. Свой Ичиго оставил расстегнутым до груди. — Не пыхтите, красавицы, — рассмеялась Йоруичи. — Сейчас выберемся — оцените одежку. Ичиго запихнул за пазуху толстые перчатки и вязаную шапку, нагнулся, чтобы расправить штанину, зацепившуюся за «язык» ботинка, а когда выпрямился, чуть не ругнулся вслух. Гриммджо стоял почти вплотную и смотрел так, что сомневаться не приходилось: думает он не о задании. — А вот и наша посадочная площадка, — объявил Исида, высмотрев что-то внизу. — Со спутника обнаружили. Не бог весть что, но для приземления вертолета сгодится. — Прямо посреди леса? — спросил Шухей и тоже выглянул в окно. — Здесь делают лесозаготовки, в основном на нужды местного населения, — пояснил Исида. — Снег нормально утрамбован тяжелой техникой, но вряд ли здесь кто-то объявится в ближайшее время: последние срубленные бревна забрали три дня назад, вырубкой же пока не занимаются. Погода не самая подходящая. Еще через пару минут вертолет вздрогнул, коснувшись земли, стали замедляться тяжелые лопасти. Наконец-то не надо было орать или наклоняться к самому уху, чтобы переговариваться. Йоруичи встала на свое излюбленное место главнокомандующего, дождалась всеобщего внимания, уперла руки в бедра, грациозная даже в этом комбинезоне, который любого делал похожим на надувного снеговика. — Пока мы не отправились в морозилку снаружи, напоминаю: когда доберемся до места, оружием пользоваться только в самом крайнем случае. В самом, Ренджи, крайнем. — Тот фыркнул и демонстративно сунул руки в карманы. — Несмотря на то, что на буровой есть люди Куротсучи, большая часть рабочих — обычные гражданские. Основной приоритет — секретность. Задание будет считать выполненным успешно, если о нашем визите вообще не узнают. Пришли, собрали информацию, ушли. Всем все ясно? Тогда выгружаемся. — Гражданские-то они гражданские, — пробормотал стоящий рядом с ними Исида, — только вот охрана вооружена автоматами, и ее больше, чем должно быть на таких объектах. У меня такое ощущение, что они с нами расшаркиваться не станут. Говоря, он вытащил из своего рюкзака компактный арбалет, проверил его и положил обратно. Гриммджо за этими манипуляциями наблюдал с интересом, наконец спросил: — Что, серьезно? Арбалет? Мальчик, ты из какого века? Исида застегнул рюкзак, показал болтающуюся под мышкой кобуру с такой же, как у Ичиго, «Береттой» и с достоинством ответил: — Из двадцать первого. А стрелы бесшумные. — О глушителях ты, конечно, никогда не слыхал. — Исида у нас поклонник классики, — вставил Ичиго. — Скорее уж древности. Исида безразлично пожал плечами и отошел. Спорить по столь очевидному для него вопросу он считал ниже своего достоинства. Тоширо открыл люк, в салон тут же хлынул холодный белый пар. Вшестером они вытащили два новехоньких блестящих снегохода. Исида, правда, больше мешался под ногами, чем помогал, и Шухей в итоге мягко оттеснил его плечом в сторонку. Машины были трехместными, с широкими гусеницами, удобными для езды по рыхлому снегу. Йоруичи похлопала один снегоход по металлическому боку и торжественно объявила: — И вот ответ на вопрос, почему мы должны терпеть его, — она кивнула на Гриммджо, — в нашей теплой дружеской компании. — Что, он их купил и подарил нам в приступе гуманизма? — съязвил Исида. — К твоему сведению, я их попросил. У Нашего, — откликнулся Гриммджо. — Вернее было бы сказать, выпросил, — поправил его Шухей. — Методом грязного вымогательства, как я слышал. Ренджи, обойдя снегоход кругом и одобрительно покивав, не преминул заметить: — О, ну в этом-то наш герой мастер. Любезного Айзена-сама тоже эсэмэсками дожал? — Аргументами, Абараи. Аргументами. Потом посмотришь в толковом словаре, что это такое. — А что за история с эсэмэсками? — навострила уши Йоруичи, которая возилась в салоне, но ради такого случая высунулась наружу. У Ичиго по спине пробежал неприятный холодок, и с сибирским морозом он не имел ничего общего. На улице, кстати, было не так уж холодно. В смысле, холодно, конечно, еще как, воздух в первые мгновения вообще невозможно было вдыхать, потому что он сразу застывал в легких тяжелым комом, но из-за его сухости мороз был терпимый. Пока что. — Да никакой истории не было, — сказал Гриммджо, нахлобучивая шапку, а поверх — капюшон с меховой опушкой. В этом белом обрамлении его глаза выделялись еще сильнее, приобретя совсем уж неестественный ультрамариновый оттенок. — Так, небольшое недоразумение со счастливым исходом. Хорошо, что оба пистолета Ичиго пока оставил под комбинезоном, чтобы зазря не морозить: за похабную ухмылку от уха до уха пристрелить гада захотелось прямо до дрожи. Рядом незаметно материализовался их пилот: он как раз задраил люк и поднял трап, чтобы не вымораживать салон, обошел вертолет, обсмотрел со всех сторон и, только удостоверившись, что все в порядке, присоединился к остальным. Одежда на нем была обычная, рассчитанная на японскую деликатную зиму, разве что шарф на шее нарисовался — белоснежный, длинный, крупной вязки и с кисточками на концах. Наверняка или бабушка подарила, или невеста. Замерзшим Тоширо не выглядел, скорее уж довольным, и выражалось это отсутствием хмурой складки между бровями. Зиму он любил, настоящую, крепкую, снежно-ледяную — словом, такую, какой дома не бывало никогда. В отделе все пребывали в искренней уверенности, что Хитсугая Тоширо был ребенком погибших в Антарктиде полярников, воспитанным пингвинами. Не обращая внимания на разговоры, Тоширо рассматривал теперь уже не машину — природу. Как будто за пять часов полета не нагляделся, тем более что в темноте ни сверху, ни с земли ничего толком не было видно. Ичиго тоже покрутил головой: вокруг — расчищенное от деревьев пространство, метров семьдесят квадратных, а дальше со всех сторон вставали стены неподвижных, замерших в диком холоде сосен ли, елей, кедров или еще каких-то хвойных, издалека не разберешь. В полукруге рассеивающегося света фар ясно были видны несколько могучих, с толстыми сморщенными стволами, деревьев. Иголки на них пушились инеем, ветви прикрылись снежными шапками, верхушки терялись где-то высоко, в самом небе удивительного фиолетового оттенка. А там — растущая луна, крупные яркие звезды, никакого смога, даже облаков почти не было. — Красиво, — сдержанно сказал Тоширо, и из его уст это стоило расценивать как признание русскому лесу в любви. Ичиго склонен был с ним согласиться, хотя красота не отменяла холода, а тот уже начинал ощутимо щипать за щеки и нос. Зато телу было тепло, тут Йоруичи оказалась права. Ичиго натянул шарф повыше, закрывая нос, как маской. Дышать стало проще. Йоруичи уже оседлала снегоход, завела мотор, махнула рукой, кажущейся непропорционально большой из-за дутой перчатки: — Исида, Хисаги — со мной. Абараи, Куросаки, Джаггерджак — следом. Белячок, — она повернулась к нехотя отвлекшемуся от созерцания тайги Тоширо, — оставляю нашу пташку на тебя. Никуда не отлучаться, на связь выходить каждые два часа, если тут кто появится — сваливать подальше. И запускай двигатели время от времени, чтобы прогревались, а то мы отсюда вообще не выберемся. — Я и с первого раза все прекрасно запомнил, — хмуро отозвался Тоширо. — Нам сейчас по просеке несколько километров, но не до самой опушки. — Исида уселся за Йоруичи, аккуратно расправил мех на капюшоне. Ичиго мимоходом позабавило, что если этих двоих сейчас сравнивать, то Исида был больше похож на девчонку, чем Йоруичи. У него кожа была такая белая и нежная, что щеки сразу покрылись ярким румянцем от мороза, а длинные ресницы заблестели инеем. Ни дать ни взять Снежная Королева. Только поди намекни ему об этом — стрелу в задницу получишь, прицельно. — Дорога выходит прямо к поселку, нам придется его объехать по нетронутому снегу и потом еще километров тридцать до буровой. Их снегоход доукомплектовал Шухей, как обычно немногословный в таких ситуациях. Есть задание, есть план, не о чем особо говорить. Хотя в этот раз не только он не отличался разговорчивостью: бодрящие минус сорок девять с непривычки вгоняли в странную заторможенность. Из второй тройки первым на машину взгромоздился Ренджи. Гриммджо стоял рядом, но садиться не спешил: кивнул Ичиго. Шарф он тоже уже предусмотрительно подтянул до глаз, но это не смогло скрыть усмешку, которая даже по бровям читалась крупным шрифтом: — Я предпочитаю сзади. Ренджи то ли не расслышал негромкого замечания, то ли не понял его двусмысленности, то ли ему было просто наплевать. Он даже не обернулся, пока Ичиго, злой как черт, устраивался позади него. Спорить не хотелось, хотелось просто покончить со всем этим как можно быстрее и безболезненнее. Гриммджо опустился на сидение последним, устроился основательно, поерзал, подыскивая удобное положение. Мотор урчал не слишком громко, фары пустили по утрамбованному лесовозами снегу золотистые дорожки. Йоруичи без предупреждения рванула вперед, так, что Исиду от неожиданности швырнуло на Шухея. Ренджи повернул голову к Ичиго: «Держишься?» — и тоже поддал газа. Ичиго обернулся к провожающему их взглядом Тоширо, махнул ему, крикнул: — Не скучай! — Вы тоже, — с кривой усмешкой отозвался тот, скрещивая руки на груди. Холод все-таки и его начал пронимать. Снегоход жадно пожирал накатанную, блестящую колею. Просека, метра четыре шириной, была прямой, как стрела, единственной прорехой в глухой, негостеприимной, суровой тайге. От обступающей их неподвижной тишины, которую взрывали звуки моторов, от ощущения затерянности в чужом океане снега по спине даже под теплым комбинезоном бежали мурашки. Ичиго мертвой хваткой держался за Ренджи и непроизвольно поеживался, а за талию его крепко, нагло, собственнически обнимали руки Гриммджо. И Ичиго даже не думал протестовать.