***
Спешно пройдя в покои дочери, Махидевран на миг замерла на месте. Есения полусидела на подушках и пила приготовленный Оином отвар. Она выглядела намного лучше, но было заметно, что слабость, одолевшая её, до конца не прошла. В такие моменты она казалась слабой и беззащитной. От одного взгляда на неё у Махидевран сжималось сердце. Она всей душой прикипела к Есении, когда та была ещё ребёнком, сумела стать ей матерью, и мысль, что с ней может случиться что-то плохое, безумно пугала. — Девочка моя. — Махидевран подошла ближе и присела на край постели. — Моя красивая доченька. Как же ты нас напугала. — Мама, вы зря переживали, — отозвалась Есения. — Всё хорошо. Я просто немного… — Переколдовала? — осведомился Торин. Он стоял в дверях и внимательно смотрел на дочь. Нет, он не сердился на неё за то, что она вновь ослушалась его просьбы о магии. На неё сложно было за это сердиться. Магия — её призвание, и ей нужно развивать дар, но делать это без наставника опасно. Впрочем, и постоянно сдерживать силы нельзя, иначе всё закончится хуже, чем сегодня. — Прости, отец, — Есения опустила взгляд. — Знаю, ты против того, чтобы я колдовала, но… Иногда я не могу сдержаться. — Я не виню тебя за это, — Торин подошёл ближе. — Просто мы все очень испугались за тебя. Ты ведь понимаешь, что мы не перенесём, если с самым дорогим сокровищем Эребора что-то случится. — Брось, — улыбнулась она. — Самое дорогое сокровище Эребора — это наша мама. — Наша мама и моя прекрасная супруга королева Эребора. Его душа. Но главным сокровищем всегда была и останешься ты, — отозвался Торин, взглянув на Махидевран. Он положил ладонь ей на плечо, а она в ответ прижалась к ней щекой. — Папа прав, Есения. Ты самое дорогое сокровище, что у нас есть. Знаю, есть ещё Мустафа и Фрерин, но они воины. Смелые, сильные. Они могут за себя постоять. А ты… Ты наш хрупкий и нежный цветок. Мы с папой очень боимся, что тебе кто-то может навредить. — Зря боитесь, — вздохнула Есения. — Я и сама в этом неплохо преуспела, так что вряд ли кто-то навредит мне больше, чем я сама. — Не говори так, моя красавица. — Махидевран крепко обняла Есению. Та в ответ прижалась к ней так крепко, как в детстве, когда по ночам ей снились страшные сны. Правда, тогда Есения была младше. Она прибегала к ним в спальню, взбиралась на кровать, устраивалась посерёдке… Пока она крепко обнимала Махидевран, Торин рассказывал ей очередную историю о храбрых воинах. — Я согласен с мамой, — улыбнулся Торин. — Разве ты можешь навредить кому-то, включая себя? Это была лишь случайность. Силы магии огромны, но и им нужно пополняться. Возможно, ты просто потратила их слишком много, вот и ослабла. Фрерин говорил, что ты оживляла увядшие розы. — Угу… — вздохнула Есения. — И приделала голову дедушке Трору. Они с Мустафой обезглавили его садовую статую и… Ой. Пап, я тебе ничего не говорила. — Хорошо, родная моя, — отозвался Торин, мысленно напоминая себе, что после нужно провести с сыновьями воспитательную беседу. Нет, вы только подумайте! Взрослые юноши, воины. Невесты за ними толпами бегают, а они? То цветы в саду вытопчут, то соберут советников на несуществующий совет. Впрочем, это не самое страшное! Вырядятся чёрт-те во что — и в лес эльфов гонять! Трандуил тогда решил, что на них кто-то напасть собрался. Всё войско по тревоге в штыки поднял. Слава Махалу, удалось избежать новой воины. Нет, пора заставить этих разгильдяев взяться за ум. — А что потом, родная? — поинтересовалась Махидевран. — Потом я пошутила над братьями. Слово за слово, мы с Мустафой хотели размяться, но когда я взялась за меч… Я словно оказалась в другом месте. — В каком месте? — насторожился Торин. — Не знаю, — отозвалась Есения. — Это был замок. Странный. Непохожий на Эребор или замок в Железных холмах. Я ходила по коридорам и видела странные места и вещи. Сперва темницу, потом покои. В них была женщина, но она словно не хозяйка, а пленница. Потом была ещё комната. Там были мужчина и женщина. Она была красивой, но от неё веяло холодом, и… У неё было кольцо. Твоё кольцо, мама. — Хюррем, — поняла Махидевран, переводя взгляд на Торина. Сомнения быть не могло. Есения видела тех, с кем она была когда-то связана. Осталось лишь понять, это было прошлое или будущее. Если прошлое, то с кольцом всё понятно, но если будущее… О, Аллах. Неужели время, когда она жила без страха, прошло? Неужели призрак из прошлого снова станет терзать её сердце и душу? — Этого не будет, — Торин словно понял, о чём она задумалась. — Ты больше не его наложница. Ты королева Эребора. Моя супруга. Ты не должна бояться. — Знаю, — Махидевран слабо улыбнулась. — Ты прав. Нельзя склонять головы и бояться. Если он явится, мы сумеем дать отпор. Взяв Махидевран за руку, Торин помог ей подняться. Коснувшись губами её пальцев, он заглянул ей в глаза. Все эти годы она была рядом и делала его счастливым. Он просыпался с мыслями о ней и засыпал, слушая её тихое дыхание. Махидевран была замечательной супругой, прекрасной матерью и мудрой королевой. Она подарила ему сына. Даже двоих, если брать в расчёт Мустафу. Она стала матерью для его дочери. Она стала для него всем миром, который какой-то напыщенный осёл желал сломать. Нет… Он никому не позволит разрушить покой, который так долго окружал его семью. Он не позволит навредить тем, кого любит больше жизни. И уж если султан решится сюда сунуться, то ему придётся встретиться со стражем Эребора. — Я оторву голову любому, кто посмеет огорчить мою королеву, — Торин улыбнулся. — И уж если султан так сильно хочет тебя увидеть, то я могу это устроить. Только я не гарантирую, что при этом его голова прибудет на эту встречу вместе с телом. — Торин. — Она провела ладонью по его щеке. — Мой нежный волк. — Кхм-кхм… — Есения привлекла к себе внимание. — Родители, вижу, что вам нужно уединиться. Вы идите, а я отдохну. — О чём ты? — смутилась Махидевран. — Ой, мам! Я ведь уже не маленькая и прекрасно знаю, к чему ведут эти ваши взгляды и фразы «моя королева» и «мой нежный волк». — Не умничай, — Торин для вида нахмурился. — А то рассержусь и выдам замуж. — Позволь усомниться в твоих словах, — улыбнулась Есения. — Во-первых, мама не позволит тебе так со мной поступить, а во-вторых, ты и сам никогда не отдашь меня кому попало! — Это да… Кому попало не отдам, — согласился Торин. — Я тебя за Мустафу замуж выдам. — А при чём тут Мустафа? — смутилась Есения, отводя взгляд. — Тебе виднее, — усмехнулся Торин. Он склонился и поцеловал дочь в макушку. — Мы с мамой пойдём. А ты отдохни и подумай над моими словами. И помни… Иногда стоит прекратить упорствовать и сделать первый шаг навстречу своему счастью, а не ждать пинка под зад от судьбы.***
Немного отдохнув, Есения всё же решилась покинуть уютную постель. Не обращая внимания на недовольное ворчание тигра, что лежал у неё в ногах, она поднялась. Накинув халат и прихватив целебный настой Оина, Есения прошла в небольшую комнату, что служила ей гостиной. Присев в кресло у камина, она глотнула настойку и поморщилась. Понятное дело, что лекарство сладким не бывает, но хоть бы сладости, что ли, к нему выдавали. — Согласен. Гадость ещё та! — Мустафа? — оглянувшись на голос, Есения слабо улыбнулась. Она ждала его, но не думала, что он придёт. Последнюю пару лет он избегал оставаться с ней один на один. Она понимала его чувства, но сказать ему о том, что они взаимны, не решалась. Да, по крови они не брат и сестра, но со стороны всё это как-то странно смотрелось. Он принц, пусть и без королевства. Храбрый воин. А она… Она ведьма. Сирота и подкидыш. Даже с Фрерином родством не связана, в отличие от Мустафы. — Как Фрерин? — осведомилась Есения, поднимаясь. — Отец сказал, что я вас сильно испугала. — Фрерин в порядке, — отозвался Мустафа. — Ты, скорее, меня испугала. Пока я пытался сообразить, что да как, наш братец уже позвал родителей на помощь. — Прости. Это всё дар. Видения в последние годы стали чаще, но таких мощных ещё не было. Знаешь, меня словно выдернуло из привычного круга и бросило куда-то в другое место. Сама я была тут, а моё астральное тело далеко. И там мне было плохо. Очень плохо. — Постарайся не думать об этом. Тебе сейчас нужны радостные и позитивные эмоции. — Я бы рада забыть, но… Боюсь, то, что я видела, как-то связано с матушкой. Я боюсь, что нас всех ожидают тяжёлые времена, и мне страшно. Есения прошлась по комнате и остановилась у камина. Глядя на яркие языки пламени, она вновь и вновь вспоминала видение, от чего мысли о неизбежном становились крепче. Что-то ждёт их впереди. Что-то не слишком хорошее. Возможно, это проверка на выносливость или просто жизненное препятствие, но оно будет суровым, болезненным, горьким… Его не избежать, однако с ним можно бороться. Это испытание нельзя просто принять. Ему нужно дать достойный отпор. — Не бойся, мы не дадим тебя в обиду. — Мустафа подошёл ближе. Его крепкие ладони опустились на хрупкие плечи Есении. Уткнувшись носом в её волосы, он вдохнул их аромат и прикрыл глаза. — Я не дам тебя в обиду. Никому и никогда. — То, что грядёт, предназначено не мне. — Она осторожно повернулась к нему и внимательно вгляделась в его лицо. — Это привет из прошлого. Вашего с матушкой прошлого. Я думаю… Нет. Я уверена, что твой отец нашёл вас. — Мой отец Торин, — отозвался Мустафа. Он не любил вспоминать прошлое. Вернее, те обрывки, которые помнил. Образ того, кого он когда-то звал папой, стёрся из памяти, но зато там крепко засело то, как тот недостойный обошёлся с его матерью. Мустафа так и не смог забыть её слёз. Не смог позабыть её страх лишиться сына. Из-за того мужчины они были вынуждены бежать из дома в чужую страну, в которой обрели дом. Грех жаловаться, ведь всё для них сложилось хорошо, но… Тот, кто обижал его мать, никогда не сможет получить его прощения. — Ты понял, что я хотела сказать, — отозвалась Есения. — Тот мужчина, если тебе от этого легче, нашёл вас. И я боюсь, что он не оставит вас в покое. Попытается вернуть. — Да неужели? — Мустафа усмехнулся. — А мы, конечно, уже побежали собираться! Не дождётся! Путь только попробует сунуться в Эребор, и я лично так ему тресну! — Ой… У меня сейчас такое яркое дежа вю, — усмехнулась Есения, присаживаясь на мягкую тахту. — Я вижу перед собой мальчишку, который стоял в нашем саду и похвалялся тем, какой бравый он воин и что, будь у него оружие, он бы сам справился с варгами. — Я давно не мальчишка! — Серьёзно? Что-то незаметно! Взрослые люди готовы к трудностям, уверены, что справятся с ними, и при этом оценивают риски. Дети же об этом не думают. Они лишь размахивают руками и грозятся побить всех, кто встретится им на пути. Судя по твоему поведению, ты ребёнок! — Есения, не начинай! — А то что? — она хитро улыбнулась. — Оттаскаешь меня за косички? — Когда ты так говоришь, я чувствую себя твоим младшим братом, — вздохнул Мустафа. — Но мне бы этого не хотелось. — Я ненамного старше, — она пожала плечами и поднялась. — Я не об этом. — Мустафа подошёл ближе. — И ты понимаешь, что я имею в виду. Я не желаю чувствовать себя твоим братом. Знаю, я никогда не говорил о чувствах к тебе, но ведь ты не слепая. Сама всё понимаешь. Более того, я уверен, что мои чувства взаимны, но ты… Каждый раз, когда я готов сделать первый шаг, ты ведёшь себя так, словно ты моя старшая сестра, а я глупый ребёнок. И это… Это не способствует признанию в любви! — Мустафа… — Нет. Не перебивай. В королевстве только полный идиот не понимает, что наши чувства взаимны, но мы почему-то упорно делаем вид, что ничего такого нет. — Ты не понимаешь, — вздохнула Есения. — Ты принц от рождения, пусть и лишённый королевства. А я… Я даже не знаю, кто мои родители. Я просто подкидыш без рода и племени. — Ты дочь Торина Дубощита. — Подойдя ближе, Мустафа заключил Есению в объятия. — Принцесса Эребора. Моя принцесса. А всё остальное меня не волнует. Я люблю тебя, колдунья! Люблю больше жизни. — Я тоже тебя люблю. — Есения покрепче прижалась к его крепкой груди. — Очень люблю. Она поняла, что ломать комедию и дальше нет смысла. Давно уже пора признать очевидное, но, видно, и вправду говорят, что всему своё время. Теперь, когда всё встало на свои места, им больше не придётся тратить силы на игру для публики и можно будет сосредоточиться на том, что несёт им будущее. Вместе они выстоят против всех тех, кто желает им зла, и сокрушат их.