Come inside, and talk to me

Он стоял так, прислонившись к стене ещё минут десять. Пытался понять что наделал, наделал ли вообще, и что делать теперь. Очевидно, согласие на приглашение «потусить» он выпалил чисто из-за нервов и желания испариться поскорее. О возобновленном общении и речи не шло, обратно подставлять спину ой как не хотелось, да и попасть в один и тот же капкан во второй раз будет унизительней некуда. Весь университет пялился на них, в этом не было сомнений, и это подливало лишь ещё больше масла в огонь. Подросток после интенсивного сеанса самобичевания еле отскреб себя со стены. Встал, пошатываясь из-за тяжелого рюкзака, и понял, что домой возвращаться нельзя — сестра будет ждать его чуть ли ни с записной книжкой, ожидая как тот проболтается. Недолго подумав, решил расположиться в парке, тем самым, что рядом с квартирой — придётся лишь надеяться, что Лотти его там не обнаружит. Обустроился по полной программе — разложил по всей скамье учебники, на коленях переписывал эссе, рюкзак повесил на крепкую ветвь дерева. Мороз был жутким, особенно для апреля, поэтому ничего, кроме как дрожать и инстинктивно сильнее кутаться в легкую куртку — он не мог. Через часик начало моросить, настроение лежало на дне и полностью съедало его. О глупости своего решения он не сомневался нисколько — проблема сама по себе не исчезнет и не решится подавно. С другой стороны еще и гложил мужчина — почему тот так яро в свои двадцать с чем-то рвался на общение с ним — он не понимал впритык. Хотя, такая перспектива привлекала его невероятно сильно — с ним было интересно, чем не могли похвастаться ни одни другие отношения. Теперь, имея сравнение с более обширным кругом общения в лице Гарри, Луи мог сказать что с Элеонор они обсуждали ровным счетом ничего. Конечно, понятие этого никак не означало принятие и облегчение. Мозг представлял во всех красках то, как они могли вернуться к друг-другу, пока, тем времён, логика и инстинкт самосохранения рвали глотку в порыве противостоять. Парень, откинувшись, выдохнул.

***

Когда похмелье ударяет в голову — не весело, но ещё хуже когда с похмельем возвращаются воспоминания прошлой ночи, а-ля подарок с незапланированной пьянки. Вспомнив всю ахинею, что он успел осознать и натворить вчера ночью, Гарри громко прогремел раздражённым и болезненным стоном. Голова, впрочем, болела не сильно. Имея за спиной стаж бывалой пьяницы, привык, да и на экстренные случаи у него был рецепт коктейля от избежания этого ада, что был любезно дан покойным дедушкой. Вот только на такой случай у него не было ничего. Квартира была глухой, сердце от безысходности щемило, в глазах слегка кружило, а проще говоря — было хреново. Мужчина, ворча, отпер все окна с замков, не понимая когда успел их закрыть. Глотнув свежего воздуха, решил — надо скорее выбираться из этой дыры. Предпочтительно за сигаретами. По дороге вспомнил что у него сегодня рабочий день, и проклял свою безответственность. Переходя в излюбленный парк, он остановился. Весело-то как. Долгим взглядом смотрел на знакомую фигуру подростка, что раскинул ноги по скамье и натурально мёрз, и не понимал, какую степень ярости ему стоит испытывать и стоит ли вообще. Сверлил того, чуть ли не дыры проделывая, ещё пару минут. Затуманенный мозг до конца не прояснился, хотя и гением не стоило быть, чтобы понять — опять тот сопли размазывает. Подойдя со спины, он заглянул в конспекты парня и выпустил смешок. От звука, что раздался прямо над ухом, как гром среди не очень-то и ясного дня, Луи подпрыгнул, чуть не ударив головой челюсть Гарри. — Что?! — завизжал тот очень мужественно, скинув с себя остатки бумажной волокиты. Мужчина изогнул губы в хищном оскале, из-за чего Луи под напряжением содрогнулся. Узнав в придурошной улыбке свою родную, знакомую, парень расслабился. Закатил глаза, и, просунув в щель ногу, пнул мужчину в голень. Тот на это никак не смутился, почему-то резко повеселел, и, подсев рядом, закинул руку на хлипкие плечи парня. «Естественно, будешь общаться с гормональным взрывом, таким и станешь» — подумал мужчина. Луи недовольно встал со скамьи, соскреб с асфальта бумагу и сел обратно, покосившись на Гарри. Встреча полностью сделала его дезориентированным, он ещё разобраться в своём мусоре не успел, так теперь придётся оправдываться, почему он сидит здесь, а не уютно устроившись в квартире. Оказался, кстати, полностью прав — мужчина, не медля спросил: — Объяснишь? Что на это ответить — он не знал. Луи был бы не прочь сам понять, и уж явно не был готов к такого рода допросам. Прибегнул к худшей тактике — обаянию. Хлопнул ресницами, скорчил невинное лицо, и пошире распахнул глаза, поправив челку. Этому приему он научился у Лотти — та сама, под собственным контролем, научила ему своему излюбленному выходу из всех проблем. Конечно, работало это у него далеко не так безотказно, как у сестры, но на мужчину дало эффект — тот как-то странно нахмурился, но ответа на вопрос больше не ждал, то ли от страха увиденного его помутило, то ли из жалости. Одно другого не лучше конечно, но что поделаешь. Диалог погрузился в безмолвную тишину. Ветер шелестел, из-за чего задница мёрзла дико, но показать это подросток не мог. Вспомнил тот день, когда чуть не угробил себя тут, замёрзнув до смерти, с теплотой, что вообще ни к месту. Стоит признать, нервный срыв мужчины был похуже любого котла в аду. Гарри, тем временем, поняв что информацию выкачивать из подростка вообще не вариант, решил применить любимый план — забрать того к себе. И накормить, конечно. — Вставай, малой. — Сказал мужчина, отцепив рюкзак с бедной ветки, и выжидательно посмотрев на парня, что остался сидеть на месте с кислой миной, и явным намерением сделать ему мозги. — Ну. Мне и тут неплохо на самом-то деле, делать биологию на природе очень продуктивно, не думаете? — лукавит подросток, вяло улыбаясь, заспанными глазами глядя куда-то в плечо Гарри. Тот такой инициативы конечно же не оценил, безбожно хватанул его за подмышки, и поднял к себе, выразительно подняв брови. — Тебе повезло, что я тут ещё похмельный дебош не устроил, так что не рыпайся, пацан, поехали. Луи на обращение поморщился, но из вежливости промолчал. Когда его щекой прижали к жилистому плечу, а губы деформировались в «бантик», тоже ни слова не сказал. — То-то же, — ответил мужчина на молчанку. Но на душе тем временем никак не полегчало, как у Луи, так и у Гарри. Увидев по дороге главную цель прогулки — маркет, мужчина уже было хотел сообщить подростку, что ему нужно зайти, но тот ринулся туда первым. Вышел из цепкой хватки и мгновенно исчез за стеллажами. Гарри выдохнул и решил поскорее купить сигареты, чтобы парень не начал читать ему нравоучения, а-ля «почему вам можно, а мне нет». Стоял у входа добрые пять минут, уже было подумал, что тот решил быстренько выскользнуть через черный выход, но подросток вышел сразу после его смутных подозрений. В руках он нёс огромный кулёк, из которого выглядывали знаменитые этикетки всяких вредных сладостей. Парень, явно прихрамывая в сторону продуктов, шёл навстречу к нему, но на насмешливый взгляд никак не отзывался — вздёрнув нос повыше, безэмоционально смотрел на него, взглядом отвечая «попробуй только спросить». Мужчина решил послушаться, продолжили прогулку они в тишине, пока Луи остервенело не открыл один из пакетов ирисок. Облепил сразу несколькими рот и немного довольнее зашагал дальше. Того эта ситуация немедленно устрашила — неужели парень собирается все это в себя затолкать? Ему только ребёнка с передозом сахара на руках не хватало. — Ты всегда так делаешь? — спросил мужчина, на что Луи взглянул на него невинно и безобидно, словно не он сейчас запивал свои леденцы колой. — Угу. — Промычал он. Гарри закатил глаза — ну, теперь и думай, лучше бы кофе пил литрами, или это. Стоит признать, рвение этого пацана к тому, чтобы угробиться — переплюнуло все рекорды других несостоявшихся морально подростков. А ведь было понятно — тот далеко не дурак, на медицинский поступил, что не может сделать каждый второй, да хоть и третий, особенно без денежного снабжения от родных. Зато вёл себя точно как имбецил, и явно планировал не успеть закончить университет, ибо откинет при таком исходе коньки он пораньше. Пока Гарри ушёл в глубокие раздумья, Луи переходил уже на вторую пачку мармелада. Заметив это, тот ужаснулся, быстро стащил с него сладости, и грозно нахмурил брови. — Эй! Я же ел! — Ты, дитя, не ешь, ты идёшь напрямую в объятья к диабету. — тот на шпильку в его сторону, насупился, уж очень демонстративно, но затем, резко прижался к нему с боку, чуть не толкнув мужчину в лужу. Что так быстро изменилось в этой хаотичной макушке он не знал, но выдохнув, обвил руки вокруг тонкого тела, и потащил весь груз побыстрее к дому. Когда они оказались внутри, он понял — столькое количество сахара не могло обойти стороной без последствий. На щеках Луи был румянец, а глаза нездорово блестели, бегая туда-сюда. — Ну, что ж ты наделал, горюшко. — прокряхтел Гарри, снимая с него куртку. Усадить гиперактивного подростка на диван было самым сложным — тот ворочился, что-то бурчал и хватался за плечи как кошка, которую хотят искупать. Настолько активного он этого ребёнка не видел никогда, обычно тот трупом ходил, а передоз кофеином был в другом формате, и далеко не в этом. Поэтому потеснее сцепив пальцы на его животе, и прижавшись со спины, мужчина тихо слушал частое сердцебиение и нытьё. — Мне нужно доделать эссе, — тянул он, откинув голову на его плечо, смотря своими большими голубыми глазами, дергая без остановки ногами. — И я хочу доесть свой шоколад. — Тебе надо не умереть от перевозбуждения, а о другом подумаешь как-то потом, — ответил Гарри, на что подросток захихикал, и, предприняв последнюю попытку вырваться, обмяк. «Очухается и вспомнит, что натворил, гаденыш» — подумал он. Сидели они так довольно долго — мужчина копался с работой в ноутбуке, а Луи, кажется отходил, испытывая не лучшие ощущения в виде резкого упадка сил. На работу тот смотрел в пол глаза, потому как был погружён в себя. Ситуация была на редкость отвратительна — ребёнок в которого он, блять, влюблен, сидит в дикой близости, и даже ни о чем не подозревает. Он возвращается к старой шарманке, думая что влюбиться в эту чёртову неуклюжесть с ножками — шанс один на тысячу, и он, черт возьми, попал прямо в яблочко. Погрузиться в глубоко съедающие мысли до конца он не сумел, помешал тихий хриплый голос. — Воды. Гарри ухмыльнулся во все тридцать два, и с лыбой тираннозавра пошёл за стаканом. Когда вернулся, Луи раскинулся на поверхности всего дивана, и глядел на монитор его компьютера с хмурым видом, пытаясь понять начерченный план здания, при этом крайне сонно хлопая ресницами. Мужчина от восторга чуть не завизжал, а потом справедливо вынес вердикт: «Ну и сопляк». Подал парню воду, и, передвинув его, перетянул на себя обратно ноутбук. — Что-то планируете построить? — спросил подросток со свойственным ему любопытством, из-за чего Гарри посмотрел на того с еще не спавшим оскалом. Луи дернулся. Закрыв вкладку с планом новой пекарни, он отложил гаджет. — Именно, будешь себя хорошо вести — покажу. Подросток на правило сморщил нос, и откинулся недовольно на огромную подушку, чуть не утонув в ней. Гарри, каждый раз видя особые моменты его крошечности, лишь терпел щемящее сердце и понимал — он ведь ещё совсем ребёнок. Совесть, которая отсутствовала столько лет, грызла до дыр. Странную идиллию прервало уведомление. — Не опять, а снова, да? — заржал Гарри громоподобным, ироничным смехом.