Крышей наизнанку

      Паршивая погода так и продолжала царствовать над Литтл-Уингингом. Не прекратилась она ни на следующий день после прихода странного человека, ни через день. Прошла почти целая неделя, а на улице все так же стояла хмарь и морось.       Странный визит семейство Дурслей не обсуждало. Возможно, Петуния рассказала все своему супругу лично, в тишине супружеской спальни, но почему-то Гарри в этом сомневался. Ему казалось намного логичнее предположение, что мать просто предпочла закрыть на все глаза. Он бы и сам предпочел так сделать. Если бы мог.       С того самого странного дня, каждый раз, когда он смотрел в окно, он втайне допускал вероятность того, что именно он сам является причиной этой так и не разверзшейся бури.       Нет, конечно, Гарри все еще не мог поверить, что с неба посыплются визжащие булыжники. Но в сердце, несмотря на всю абсурдность, почему-то поселилась вера в реальность магии…       И каждый раз, когда где-то на периферии проскакивала мысль о том, что Гарри все это приснилось, придумалось, показалось с больной головы, он, сам не понимая почему, гнал ее прочь.       «Магия существует», — говорило уверенным тоном что-то глубоко внутри. И с этим что-то, как чувствовал Гарри, нужно просто согласиться.       И все же, тянулись дни бесконечной вереницей серых бессмысленных будней, болела голова, моросил дождь… И ничего в жизни мальчика не менялось.       Он теперь знал, более того — почему-то был уверен в том, что магия существует, что где-то за пределами Литтл-Уингинга существует волшебный мир, но от знания этого в жизни Гарри Поттера не поменялось ровным счетом ничего.       Вот только в эту серую пятницу привычный распорядок дня был нарушен. Когда Гарри спустился к завтраку, закутанный, как и всегда, в свое синее с ракетами одеяло, собранные Вернон с Дадли уже стояли в коридоре.       — Доброе утро, сынок, — улыбнулся Вернон, когда Гарри на половину преодолел лестничный пролет. — Как голова?       — Лучше, пап, — вяло улыбнулся мальчик, переводя взгляд на хмурого сводного брата. Одет он был отнюдь не в школьную форму. — Вы куда-то уезжаете?       — Именно так, Дадли. Дадим вам с мамой отдохнуть.       — Дорогой, — Петуния вышла из кухни, вытирая руки о подол фартука в мелкий синий цветочек. — Это Гарри, — улыбнулась она.       — Ой, прости, Гарри! — широко улыбнулся Вернон. — Вечно вас путаю, — он лукаво подмигнул. Гарри на это только скривился. Эта шутка потеряла свое очарование лет так восемь назад.       Петуния подошла к мужу и поправила ему галстук. Одет он был в строгий серый костюм-тройку и незастегнутое бежевое пальто. На Дадли тоже была строгая официальная одежда.       — Берегитесь там, мальчики, — вновь улыбнулась Петуния и, отступив от супруга, сделала попытку погладить сына по голове. Но Дадли живо увернулся. Он был хмур и, очевидно, на нежности не настроен.       — Пошли уже, — тихо буркнул он отцу и переступил с ноги на ногу.       — Да, — кивнул Вернон. — Время. Пойдем, — он мягко подтолкнул сына в спину, скорее желая так ненавязчиво его приобнять, чем поторопить, но и тут Дадли поспешил увернуться от отеческой ласки.       Почти без стука закрылась за ними дверь. Пару мгновений Петуния и Гарри стояли в молчании.       — Они же снова в клинику, да? — наконец прервал молчание мальчик, переводя на мать усталый взгляд.       — Да, Гарри, — кивнула Петуния. Она выглядела достаточно болезненно и взволнованно. Даже на всегда безупречно выглаженном платье поселилось несколько неуместных складок. — И, боюсь, на этот раз доктор может потребовать госпитализации…       — Может, это к лучшему? — пожал плечами Гарри и обошел мать, направляясь в столовую. — Конечно, «что скажут люди?», но сейчас нужно заботиться о здоровье Дадли, а не об общественном мнении.       — Угу. Ты прав, — рассеяно отозвалась женщина, идя следом за сыном. — Будешь блинчики?       — А нет ничего более… — протянул Гарри, взбираясь с ногами на стул и подбирая подходящее слово.       — Да, конечно. Пара яиц и овсянка, сэр, — натянуто пошутила Петуния. Гарри постарался улыбнуться. Просто чтобы подбодрить мать.       Лечащий врач, осматривающий Гарри в среду, узнав о непрекращающихся головных болях и странных ощущениях, настоял на диагностике в клинике. Та ничего не выявила, но мальчика решено было оставить дома до конца недели. А теперь еще и Дадли…       Конечно, его стоило отвезти к врачу сразу же после злополучного «падения» Гарри, но родители оттягивали, как могли. Объясняя свое решение тем, что лучше поехать в пятницу, чтобы была возможность, в случае чего, остаться в клинике на выходные.       Гарри понимал.       Он и сам, несмотря на все, не желал брату подобной участи. Узнай кто, что Дадли состоит на учете у психиатра — это могло поставить крест на всей будущей жизни мальчика.       Перед Гарри опустилась тарелка овсяной каши с кусочками тыквы и разрезанным вареным яйцом. Петуния положила ладонь ему на голову, мягко перебирая волосы.       Подобные проявления нежности Гарри не очень любил, но молча терпел, понимая, что матери сейчас это нужно.       — Я тут подумал, — решил отвлечь женщину от грустных мыслей Гарри.       — М?       — Помнишь того странного человека, что назвался колдуном?       — А, — с лица женщины слетела натянутая улыбка, которой она пыталась прикрыть свою грусть. — Да, конечно.       — Так вот, он мне сказал, что если погода не наладится в ближайшие дни, то он еще придет. А погода не меняется уже почти неделю.       Петуния вздохнула и, отступив чуть в сторону, присела на ближайший к Гарри стул.       — Ты думаешь, он еще придет?       — Ну, наверное. Хотелось бы, — задумчиво ответил Гарри. — У меня к нему еще много вопросов.       Петуния вздохнула.       — Он может и не прийти больше. В конце концов, им была безразлична твоя судьба. Много лет назад к нам постучался странного вида мужчина с закутанным в одеяло младенцем. Он сказал, что ты сирота, тебя зовут Гарри, и ты теперь наша «проблема». Вот и все что он сказал, — Гарри покивал, принимаясь за свою кашу. Конечно, он слышал, и не один раз, историю своего появления у Дурслей. — Помню, — тяжело вздохнула Петуния, погружаясь в свои воспоминания, — меня так возмутило, что он назвал твое имя. Будто бы я не знаю имени собственного племянника! До меня даже не сразу дошло, что означает «сирота»… — женщина затихла и зажмурилась, словно сдерживая слезы.       Гарри потребовалось пару секунд, чтобы прожевать.       — Когда он явится снова, я обязательно попрошу его отвести нас на их могилу. Эти колдуны, конечно, не вызывают особого доверия. Такая расхлябанность во всем, — припомнил внешний вид Елесса Гарри. — Но кладбища-то у них должны быть…       — Ох, не знаю, дорогой, — улыбнулась чуть спокойнее Петуния. — Я слишком мало знаю о том мире.       Гарри только отрицательно качнул головой, так как снова вернулся к завтраку.       Запоздало пришла в голову мысль, что он выбрал не лучшую тему, чтобы отвлечь мать, но никаких других идей в голову не приходило.

***

      На улице окончательно стемнело, начали зажигаться фонари над дорогой. Петуния вышла к соседке за солью, оставив Гарри одного. Впрочем, он не жаловался. Валялся на пушистом ковре в гостиной, собирая цветастый пазл. На неровной поверхности ковра даже подходящие друг к другу кусочки не хотели держаться вместе, но мальчику было все равно. Он просто сортировал и выкладывал подходящие части рядом друг с другом.       Раздался короткий стук в дверь.       Гарри не обратил на это внимания. Скорее автоматически допустил мысль, что «мама откроет» или «это не у нас». Но стук повторился, и Гарри все же пришлось встать.       Он подошел к входной двери и громко проговорил:       — Простите, сэр! Или мэм, — поспешно добавил он, — но из взрослых никого нет дома. Так что я не могу Вам открыть!       — Мне ты можешь открыть, мальчик, — ответил стоящий за дверью.       На минуту Гарри замешкался, удивившись. На периферии сознания скользнуло до конца не оформившееся узнавание, Гарри нахмурился и вдруг вспомнил.       — Колдун?! — произнес мальчик на выдохе и резким движением распахнул дверь.       За дверью стояла отдаленно знакомая фигура — высокий широкоплечий мужчина в длинном плаще с капюшоном и в чем-то напоминавшем килт, надетый поверх классических брюк. Линия фонарей располагалась за спиной гостя, делая его фигуру почти однотонно-черной на фоне яркого света. Света же одинокой лампы, доносившегося из прохода в гостиную, было слишком мало, чтобы высветлить что-то кроме светлого цвета глаз.       Но это определенно был он. Тот самый колдун, что приходил раньше.       — Впустишь меня, мальчик? — спросил с усмешкой Елесс, намекая на то, что Гарри, чуть ли не с открытым ртом, застыл, перегородив проход в дом.       — А, д-да, — тут же опомнился и отступил в сторону Гарри. — Проходите, сэр.       — Спасибо.       Елесс шагнул в дом и тут же скинул с головы капюшон. Гарри сам не знал, что он ожидал под ним увидеть. Может быть, живых змей вместо волос, как у Медузы Горгоны, но уж никак не обычные песочного цвета волосы, заплетенные в потрёпанные косицы.       Картинка эта царапнула разочарованием, которое, впрочем, Гарри тут же отогнал.       — Э, ну, проходите, — махнул мальчик рукой в сторону гостиной, когда замерший в прихожей Елесс обернулся к нему. Тот на это снова усмехнулся. Похоже, в этот день настроение у колдуна было добродушное.