Проблемы выживания и любви

Эркюль Петрович — хороший отец. Можно даже сказать — самый лучший. В детях своих души не чает, на все готов ради их здоровья и благополучия. Трое их у него, что по нашим временам подвигу сродни. И заботится о них чадолюбивый отец ежедневно и ежечасно — по долгу отцовства и долгу службы.  — Куришь?! — шипит Эркюль Петрович, словно из-под земли вырастая перед пытавшимся спрятаться за фикус грузчиком. — А ты знаешь, сколько детей ежегодно гибнет из-за пассивного курения? Ни в чем не повинных маленьких детей? А на что похожи легкие курильщика — это ты знаешь? Хочешь посмотреть? Пощупать? Коротенький толстенький пальчик грозно тычет в мощную грудь качка-тяжелоатлета; чтобы заглянуть грузчику в глаза, Эркюлю Петровичу приходиться встать на цыпочки. Но это не важно, несчастный таскалец — не соперник Эркюлю Петровичу. Обмирает на полусогнутых, словно кролик перед удавом, и на все уже готов — и пачку смял, и на курс-семинар в музее патологической анатомии подписался. Ну вот и пусть себе остается дрожать за фикусом в курилке, а Эркюлю Петровичу некогда. Работа не ждет! Работа у Эркюля Петровича хорошая. Можно даже сказать — самая лучшая и правильная. На комбинате по выпуску отечественных воздухоочистителей. Экологически безопасных, не чета импортным, которые всякую гадость безнаказанно в атмосферу выбрасывают. Так что работа Эркюля Петровича не только дает средства к существованию ему самому и его обожаемым детям — она жизни спасает. В том числе и жизни тех детей, что еще не родились. Эркюль Петрович по праву гордится своей работой и стремится делать ее как можно лучше. За что постоянно получает премии и благодарности от руководства. Его даже неоднократно хотели повысить, но Эркюль Петрович каждый раз категорически отказывается — работа и общественные дела и без того отнимают у него слишком много времени, а если его выдвинут в руководители — так семья и вообще забудет, как выглядит любимый муж и отец. А Эркюль Петрович слишком любит своих детей, чтобы такое позволить. Пробежавшись по отделам и поймав еще пятерых несознательных сотрудников за попытками отравить окружающую среду тем или иным образом, Эркюль Петрович бодреньким колобочком скатывается по лестнице. Восьмой этаж — пустяки, Эркюль Петрович никогда не пользуется лифтом для спуска, и лучше не спрашивать его — почему. Если, конечно, не желаете выслушать подробную лекцию о необходимости экономии электроэнергии и прочих ресурсов сегодня, потому что завтра нашим детям без этих ресурсов будет очень плохо. А Эркюль Петрович любит детей — и никому не позволит сделать им плохо. Вот и сейчас, не задержавшись в отделе даже для чашечки кофе с булочкой, стремится он на свой пост. Охранник на выходе дергается и проглатывает уже прикуренную сигарету, но Эркюль Петрович не замечает его выпученных глаз. Он доволен утренним рейдом — шестеро нарушителей, возможно, и не встанут на путь истинный, но в следующий раз поостерегутся столь нагло гадить в общественном месте. Прямо, можно сказать, под бдительным носом у Эркюля Петровича. К тому же девица из второго отдела беременна, и ей Эркюль Петрович с особым удовольствием прописал усиленный курс из восьми лекций по патологиям развития. Пусть походит, посмотрит, поужасается — может, и ребенку хоть какая-то польза будет от такой вот дуры-мамаши. Впрочем, денег на сигареты у нее и так уже не будет до конца месяца — курс один из самых дорогостоящих. В тамбуре Эркюль Петрович торопливо засовывает в ноздри свежие фильтры, и лишь после этого проводит по сенсору магнитным ключом. Привычно чпокает мембрана за спиной, улица встречает Эркюля Петровича приятным весенним смогом. Может, это, конечно, и обман зрения, но Эркюлю Петровичу почему-то всегда кажется, что весною туманное уличное марево приобретает жизнерадостный зеленоватый оттенок, словно пронизанное насквозь золотистыми солнечными лучами. Вряд ли такое возможно на самом деле — слишком глубоки каньоны улиц и слишком густа верхняя загазованность, чтобы даже самый яркий и упорный солнечный лучик сумел добраться до придонного асфальта, но, как бы то ни было, радостное настроение не покидает Эркюля Петровича на всем его недолгом пути до привычного поста. Пост этот расположен недалеко — всего лишь на другой стороне улицы-каньона, где наглой акулой разлеглось у перекрестка предприятие конкурентов. Тех самых, что совершенно о здоровье нации и будущем наших детей не задумываются, всякую гадость прямо в беззащитную атмосферу выбрасывая. У Эркюля Петровича каждый раз сердце кровью обливается при мысли о том, скольким доверчивым покупателям успела задурить головы эта акула за время, потраченное Эркюлем Петровичем на пробежку по собственному комбинату. Одно утешение, что пробежался тоже не просто так, шестеро нарушителей за утро — улов солидный. А вот и новый клиент выплывает, прижимает к пузу коробку импортной гадости, довольной улыбкой даже сквозь маску-респиратор светится. Маска, кстати, отечественная, из безопасных, значит, не совсем еще пропащий человек…  — Покупаешь?! — шипит Эркюль Петрович, возникая перед потенциальным нарушителем экологической безопасности, как чертик из табакерки. — А знаешь ли ты, сколько двуокиси углерода выделяет в атмосферу этот кондишен за час работы? Больше, чем автомобиль прошлого века за сутки! Плюс пары тяжелых металлов! И аммиак! И это я еще про изотопы не говорю! Ты о детях подумал? У меня сыновья — аллергики! У дочки — астма! Ты их совсем убить хочешь, да? На, вот, посмотри фотографии, что с ними ты и тебе подобные делают! Нет, ты смотри, смотри, не отворачивайся! Что это? Это — отек квинке, когда все лицо распухает настолько, что в горло трубку вставляют, чтобы дышать. А это крапивница и волдырчатый дерматит. Ты не бледней, не бледней, ты смотри! А хочешь послушать, как дочка задыхается и сипит во время приступа? У меня запись с собой. Хочешь?.. О, господи, до чего же ты нервный… вот так, давай, помогу, маску снимать надо, когда блюешь, иначе и задохнуться недолго. И ведь сам же виноват, сам такое творишь, это ты хоть понимаешь? Вижу, что понимаешь… и ладно бы — альтернативы не было, а то вот же, только дорогу перейти! Наши, отечественные, экологически безопасные фильтры-воздухоочистители! Не такие красивые и изящные, да, мы экономим на оформлении, но зато они и дешевле почти в два раза! И — главное! — природе не вредят, не то, что эти… так что давай, давай, вижу, ты человек понятливый, сдавай эту дрянь обратно. Я бы вообще выбросить предложил, но не настаиваю, понимаю. Вхожу в положение… Эркюль Петрович умеет разговаривать с людьми. Ни один другой «агент на выходе» не приносит его предприятию такого количества покупателей. Даже и половины не приносит. А все почему? Потому что с людьми разговаривать надо. А попробуй, поговори через маску! Не очень-то получится.Эркюль Петрович же маску не надевает, облегченными фильтрами пользуется — потому что себя не жалеет на работе, с душой к делу относится. Зубы, правда, портятся, и язык воспаляется часто — нет-нет, да и хватанешь уличной гадости, несмотря на давнюю привычку открывать рот лишь на выдохе. Ну да ничего, противовоспалительную таблетку рассосать, да антиоксидантов двойную дозу принять перед сном — и пройдет все к утру. Небольшая цена. Не для себя ведь старается — для детей. А за своих детей Эркюль Петрович кому угодно что угодно порвет, не побоится ни чинов, ни боксерского прошлого. Потому что четко знает — долг отца состоит в защите потомства, и долг этот свят. И пока стоит Эркюль Петрович на своем посту — не будет продаж у мерзкой акулы, портящей беззащитную атмосферу. По конторе ходят передаваемые полушепотом легенды о подвигах Эркюля Петровича на ниве спасения жизни и здоровья будущих поколений. Потребители-покупатели — они ведь разной весовой категории встречаются, не всякого довольно пристыдить да усовестить, некоторым все до фиолетовой лампочки. Попадаются среди них и бойцы матерые, закаленные, готовые насмерть стоять на рубежах собственного благополучия. Один такой почти три квартала волоком тащил вцепившегося в коробку с преступным кондишеном Эркюля Петровича. Эркюль Петрович вцепился намертво, не отодрать, и все пытался на негодяя, о будущем не думающего, словесно воздействовать. Не забывая, конечно же, создавать всяческие препятствия к собственному волочению. Но негодяй попался сильный и упертый — в машину запихнуть раскорячившегося Эркюля Петровича вместе с коробкой не сумел, так попытался волоком до дома дотащить. Может, с другим агентом подобный номер и прошел бы, а с Эркюлем Петровичем — шалишь! Голос у Эркюля Петровича тренированный, а умение общаться с людьми неоднократно высоко оценивалось и премировалось руководством. Уже на середине второго квартала нежелающего поддерживать отечественного производителя негодяя сопровождала небольшая толпа, потрясенно внимающая лекции о необходимости защиты окружающей среды. Лекция эта звучала еще более проникновенно оттого, что сопротивляющегося лектора тащил куда-то человек с красной шеей и явно нехорошими намерениями. На третьем квартале возмущенная толпа отбила Эркюля Петровича, попутно раздавив так и не отпущенную им коробку, и сомкнулась над нераскаявшимся негодяем. О его судьбе триумфально вернувшийся на свой пост Эркюль Петрович ничего не знал, да и не задумывался, а вот печальной судьбе растерзанного кондишена не мог нарадоваться, ставя ее себе в несомненные заслуги. Один кондишен — вроде бы и немного, но все ведь с малого начинается. Немножко меньше гадости, немножко больше свежего воздуха, — а, значит, немножко больше здоровых детей — или хотя бы чуть менее больных. Может быть, приступы у дочки будут пореже… Да и не один сегодня будет — до вечера далеко, а Эркюль Петрович зорко бдит на своем посту, высматривая очередных потенциальных загрязнителей окружающей среды. Сам себе Эркюль Петрович иногда кажется древним героем, застывшим перед воротами в преисподнюю — за спиной целый мир, светлый, наивный и беззащитный, и ни в коем случае нельзя пропустить в него то, что пытается вырваться из ворот. Вот они, мерзкие эти ворота, мембрана с тамбуром под вывеской «кондишен инкорпорейтед». Пять с половиною метров до них, ни на полшага ближе — Эркюль Петрович боец опытный, и совершенно не собирается попадать под действие закона о преследовании. Он стоит на общественном тротуаре, и не подойдет к двери гнусной акулы ближе, чем на пять с половиною метров. А на общественном тротуаре Эркюль Петрович волен делать все, что ему заблагорассудится. Да и зачем ему ближе подходить — себе «кондишены» он еще вчера заказал, с доставкой на дом, по каталогу, самые лучшие. Ну и что, что дорого, оно того стоит. А с деньгами он что-нибудь придумает — на работе премию обещали, да от лектория неплохое подспорье за распросранение абонеменов, еще парочка рейдов, подобных утреннему — и можно не волноваться про выплаты по кредиту. А кондишены, хоть и вредные, но хороши, заразы. Стоило месяц назад поставить в детской только один, пробный образец взамен старого отечественного — и у дочки в два раза сократилось число приступов. Эркюль Петрович не виноват, что отечественные пока не дотягивают. И дочка его тем более не виновата Эркюль Петрович ведь для того и работает, себя не жалея, чтобы у его детей было все самое лучшее. Потому что он — хороший отец. Может быть — самый лучший.