Вспомнить всё

Прохладный утренний воздух тихонько развевает волосы алхимика, сидящего напротив окна и смотрящего вдаль, на большую поляну, что простирается перед его домом. Светлая зелень мирно колышется и переливается под лучами тёплого солнца. Здесь всегда тихо, только птицы и насекомые позволяют себе сотрясать воздух благозвучными песнями и трескучим писком. Ичи вспоминает то утро, и ему кажется, что тогда не было никого. Ни птиц, ни насекомых, ни врача, который оказался в смутно-знакомом зелёном плаще. Очнувшись с ощущением, что не спал вообще, Ичи не сразу понял, что происходило. Он сидел, прислонившись к стене, как и до этого, но в другой комнате, своей спальне. Ещё на нём лежало что-то большое, покрывающее от плеч до ног. По красной подкладке Ичи догадался, что это плащ Осо. Почему он здесь? Нехотя промаргивая сон из глаз, он сфокусировал взгляд на двух фигурах, стоящих в другом конце комнаты. Не было слышно, о чём они разговаривали, но лицо доктора выглядело обеспокоенным. Спиной к Ичи стоял Осо и кивал словам врача. Маг закончил разговор и, шурша одеждой, поклонился, вышел из дома. Гонщик повернул лицо в сторону кровати, и в чужом взоре Ичи увидел неподдельную печаль, которую, казалось, никогда не выражали постоянно радостные и насмешливые глаза. Всматриваясь в обеспокоенные черты, алхимик потихоньку вспомнил, что произошло всего несколько часов назад. Сердце ощутимо забилось в груди. Взглянув, наконец-то, на свою кровать, он увидел донельзя бледное лицо, на котором непривычно серели тёмные мешки. Следы грязи и крови исчезли, губы больше не были сжаты, брови с силой не тянулись к переносице, а были чуть-чуть сдвинуты в привычной манере. Единственным яркими пятнами были старые шрамы на щеке и скулах. Когда Ичи сделал попытку встать, почувствовал, что рядом с ним сидел спящий Тодо и всё это время облокачивался на его плечо. Через несколько часов, когда очнулся и Кара, они узнали, что произошло. Хрипло и тихо он рассказал, как захотел немного развеяться, и, взяв с собой Накамуру, отправился в соседний лес. Там на них напал дикий дракон. Возможно, они ворвались на его территорию. Неожиданно налетев на Накамуру, серый дракон хотел атаковать сначала крылья, но промахнулся и вонзил клыки в ногу Кары, а не в основание крыла. Разобраться с помехой он решил следующим образом: просто скинуть гонщика со своего дракона. Схватившись за ту же ногу, напавший дракон силой тряхнул Кару, и тот полетел вниз, ударяясь о ветки деревьев. Накамура почти кинулся вслед за ним, но дикий дракон не давал ему возможности обойти себя. Лёжа уже на земле, Кара всё ещё видел перед глазами нечёткое во время падения небо и, возможно, большое тёмное пятно на ближайшей скале. Наверное, это было гнездо того дракона. Может, в нём что-то было. Получается, что Каре неудачно повстречалась на пути заботливая мама-дракон. Синим облаком наверху носился его дракон, а к горлу подступала кровь. Из-за пляшущих в небе точек болела голова. Может, и не из-за этого, но болела чертовски. В районе груди что-то жгло. Тогда он закрыл глаза, чтобы, почувствовав странное изменение, открыть их и увидеть перед собой знакомые деревянные стены. Потом Осо рассказал, что рано утром Накамура вернулся домой потрёпанным и без Кары. Тогда старший брат бросился его искать, но в первую очередь заглянул за Ичи, чтобы заручиться его помощью. Заглянул, и поиски его завершились, потому что младший уже лежал на кровати. Тодо рассказал ему всё, что видел, и тогда они стали ждать, когда все придут в себя. Прошёл уже год, а Ичи всё ещё помнит ту ужасную ночь. Хоть ужасными были всего минут тридцать, они растянулись и затмили собой всё ночное небо. Тогда он понял, что не хочет терять Кару, что не может позволить этому случиться. Что он больше не допустит такого и не отпустит Кару. Пусть думает, что хочет. Его желание защитить неудачливого гонщика совпадало с желанием Осо, поэтому они долго спорили, и второй не понимал, зачем алхимику вообще сдался его младший брат. Заливавший всё это время лицо Ичи румянец подкинул Осо идею, поэтому вскоре он перестал отстаивать Кару, но выдвинул одно условие: он сможет приходить в лавку алхимика в любое время без исключений. Ичи не устраивало такое решение, но он согласился. Сначала всё шло как по маслу, пока не было необходимости отправлять Кару домой. Он и сам не очень просился, но хотел увидеть Накамуру. Осо убеждал его, что всё в порядке. Ичи чувствовал себя виноватым, что не рассказал Каре о своём довольно эгоистичном решении по поводу переезда, поэтому боялся, что всё сорвётся. Пока он прикрывался состоянием Кары и своей более-менее высокой компетенции алхимика, имеющего возможность помочь быстрее и лучше, чем его брат. Ещё Ичи беспокоило, что Кара ничего не говорил о своём состоянии. Нет, он рассказывал, если у него что-то болит, но об одном он всегда умалчивал. Нога, которой больше нет. Как будто это его совсем не беспокоило. Ичи недоумевал, но помалкивал. Пока не понял, что Кара уже достаточно здоров, чтобы перемещаться самостоятельно. То есть, начать учиться. У Ичи же был… Всё ещё был тот самый пыльный протез, про который он недавно вспоминал. И Кара как-то сказал, что не отказался бы от него. Он краснел и спотыкался на каждом слове, потому что, во-первых, Ичи понимал, что, судя по всему, это неприятная для Кары тема разговора, а во-вторых, предлагать ему это… Ичи было просто неловко. Когда он только начал, и Кара понял, к чему он ведёт, то заметно погрустнел и утих, внимательно слушая. Ичи понял, как трудно было ему всё то время оставаться весёлым и слепым к тому, что произошло. А теперь он светит этой неприятной лампой правды ему прямо в глаза. Тогда Ичи, сглотнув, взял его за сжимающую простынь руку и сказал, что ему не о чём беспокоиться. Что он всё исправит, сколько бы это ни стоило и как бы ни было трудно. Кара с грустной улыбкой отговаривал его, ведь какая уже разница, если он дефектный. Дефектный гонщик, проигравший свою последнюю гонку. Он уйдёт из мира славы, запомнившись побеждённым инвалидом. Сдерживаемые даже ночью, пока никто не видит, слёзы, тогда свободно текли по лицу. И сердце Ичи сжималось от жалости и огромного желания всё исправить. Он крепко обнял Кару, разъясняя, что произошедшее ни в коем случае не сделало его хуже, что он поможет гонщику вернуться обратно, даже лучше и круче, чем прежде. Он рассказал, что когда-то увлекался механикой, что сможет собрать протез специально для него и его занятия. Всё это было произнесено стойким голосом, несмотря на то, что Ичи сам почти плакал. Ни он, ни Осо, никто не бросит Кару, и все помогут. Гонщик в ответ, шмыгая, отвечал, что будет сильным, ради них. Ичи исправил: «Ради себя». Почему-то алхимик тогда вспомнил своих родителей. Когда-то они также утешали его, но он уже не помнит, из-за чего. Он вспомнил мастера, про смерть которого узнал только спустя несколько месяцев. Раз Ичи не смог защитить и позаботиться о стольких важных людях в своей жизни, то сейчас он всё исправит. Обязательно. Старый протез на удивление подошёл Каре почти идеально. Вместе с Осо Ичи ставил гонщика на ноги, они водили его к Накамуре, который почти раздавил хозяина от радости после долгой разлуки. В дни, свободные от торговли, Ичи занимался чертежами нового протеза, ему пришлось даже сходить в библиотеку за книгами, потому что многих вещей он уже не помнил, к тому же ему нужны были и более сложные данные. Он измерял гоночное оборудование и Кару, проводил расчёты. Кара помогал ему, ведя записную книжку о торговле, мыл оборудование, и иногда Ичи разрешал ему возиться с растениями и ягодами. Странно, но Кара не думал возвращаться домой. Однажды, когда он заметил, что Ичи горбится сильнее, чем обычно, а взгляд его тяжелее, предложил делить кровать. До этого алхимик всё время спал на полу в своей лаборатории, в небольшом гнезде из старых одеял и подушек. На предложение Кары он согласился слишком быстро, но второй только улыбнулся. Ичи показалось, или он покраснел? Первая ночь была бессонной. Кара был так близко, новое постельное белье уже успело немного пропитаться его запахом. Лежа на односпальной кровати почти касаясь спиной чужой, Ичи боялся дышать. Наутро Кара удивился, почему он выглядел ещё хуже, чем обычно. Ичи тактично промолчал. В одну из похожих ночей алхимик почувствовал чужой лоб между лопаток, а потом неуверенные руки, обвивающие его живот. Он пытался не подавать вид, что не спит, но дышать ровно становилось сложно, а сердце колотилось так, будто сейчас откажет. Конечно, Кара это почувствовал, и, не встретив сопротивления, обнял сильнее. Единственным, что он сказал, было «спасибо». Этого было достаточно, чтобы Ичи понял всё, что не смог сказать Кара. «Спасибо, что не отвернулся. Спасибо, что помогаешь и так усердно трудишься ради меня. Спасибо, что всегда рядом». Тогда Ичи повернулся к нему лицом и обнял в ответ, пряча улыбку и слёзы в чужих волосах. Возвращаясь из омута недавнего прошлого, Ичи видит успевшее подняться выше утреннее солнце. Столько времени прошло, а каждое из этих воспоминания не становится тусклее. Особенно последнее. Ичи улыбается и встаёт. Вчера ночью он наконец-то доделал подарок Каре. Правда, подарком это назвать сложно, потому что гонщик всё-таки знает, что Ичи для него делал. Вопрос был во времени, и оно пришло. Блестящий на солнце протез с выгравированными на лёгком металле розами и драконьими крыльями лежит на столе в его лаборатории. Ичи берёт его и несёт с собой в спальню, где всё ещё спит Кара. Протез он ставит около кровати, рядом со старым, а сам нагибается, чтобы мягкими поцелуями в щёки и уши разбудить спящего. Обычно Ичи не любит так явно показывать свою любовь, но сегодня он постарается. Кара неохотно поддаётся и открывает глаза. — Дорогой алхимик, сегодняшнее солнце заставило тебя встать раньше меня? Как необычно. Тем не менее, доброе утро. — Улыбаясь и целуя Ичи в ответ, говорит Кара. — Доброе. Теперь сядь и закрой глаза. — Ичи тянет его за плечи, потому что знает, что сонный Кара соображает медленнее обычного. Кара слушается его и с радостью оставляет глаза закрытыми — он мог бы поваляться ещё минут пять. Пол неприятно холодит ступню. Алхимик садится на колени рядом с Карой и начинает надевать новый протез. Кара, конечно же, всё ещё ничего не подозревает. Почти. Обычно он сам справляется. Ичи вытягивает ногу с протезом немного вперёд, так, чтобы Кара, посмотрев, сразу понял, что он новый. Напоследок Ичи решает пройтись дорожкой поцелуев по пострадавшему когда-то бедру, по небольшим шрамам, старым и не очень, приподнимая ткань пижамных шорт, потом садится рядом с покрасневшим Карой. — Открывай. — Ах, наслаждение было так кротко. — Гонщик сначала смотрит на Ичи, а потом переводит взгляд на протез. На новый. И такой красивый. Протез, над которым Ичи работал последние месяцы. Растроганный до глубины души, Кара крепко обнимает алхимика и отказывается его отпускать несколько минут. Ичи не видит, но он изо всех сил старается сдерживать влагу в глазах, смешно хмурясь и поджимая губы. Шмыгнув носом, гонщик отстранился и с чужой помощью встал. Ощущалось немного по-другому, чем раньше. Он намного легче, чем прошлый, и подходит под его рост. Тот был чуть больше, чем нужно. Каре придётся заново привыкать, но это его ничуть не беспокоит. Сейчас он почти бегает по комнате. Ичи радостно наблюдает и совсем не ожидает, что Кара снова бросится на него и повалит на кровать. Так и происходит. С горящими глазами он предлагает Ичи прокатиться на Накамуре. Алхимик не может отказать. Позже Осо, оказавшийся в то же время в том же месте, что и они, так же сжимал в объятиях Ичи, а потом Кару, а потом всех вместе. Прошлый протез не подходил для езды, потому что мог с лёгкостью задеть кожаную часть стремени и порезать её, да и управлять с его помощью было сложно, не говоря уже о возможности поранить дракона. Но теперь всё в порядке, и Осо предлагает устроить небольшое соревнование: Кара и Ичи против него. Кара соглашается без промедления. По пути к Ичи Тодо замечает двух знакомых драконов, несущихся в противоположную сторону от лавки. Он ухмыляется и разворачивается обратно — видимо, сейчас у Ичи будут дела поважнее.