Via est vita

Осень в Ризенбурге была красивой и довольно теплой. В воздухе пахло легкой сыростью, только взошедшее солнце уже не грело так сильно,а грозовые тучи виднеющиеся далеко за горизонтом предвещали сильный ливень.В это время местные фермеры начинали сбор урожая и запасались сеном и зерном на зиму. Жизнь била ключом. На центральной площади городка торговцы уже расставили свои палатки и открыли небольшие лавочки. Прилавки поражали разнообразием одежды, сувениров и только собранных фруктов и овощей. Хоть Ризенбург и был скорее деревней, нежели городом, все равно имел внушительные размеры. Единственная на весь город больница, полицейское отделение (которое, откровенно говоря было абсолютно бесполезным, так как преступности в городе не наблюдалось), небольшая начальная школа расположенная на небольшой возвышенности, множество магазинчиков и лавок, которые в основном принадлежали горожанам и большинство из них являлось семейным бизнесом. Одной из таких была мастерская семьи Рокбелл, расположенная чуть поодаль от самой деревни. Автоброня их производства славилась своим качеством, мастерством и приземленной ценой не только по всему Ризенбургу, но и за его пределами. В Восточных городах Аместриса, где автоброня и механика были ведущей отраслью ремесла, все уже были наслышаны о мастерстве юного механика из Ризенбурга. Клиенты ее обожали, люди восхищались ее сноровкой и профессионализмом. А те, кому непосчастливелось довести девушку до белого каления, испытали на себе ее тяжелый характер, и не менее тяжелую руку (с еще более увесистым гаечным ключом). Уинри часто проводила много времени в Рашвелле, так как мастерская, в которой она когда-то была подмастерьем, теперь кишила посетителями, желающими поставить себе ее автоброню. Бывало, что из-за большого количества заказов Гарфиль обращался к ней за помощью, и ее пребывание в городке механиков могло затянуться на месяцы. Но как бы сильно ее не восхищал Рашвелл, сердце всегда щемило вдали от родного городка. Вот бы так же оно щемило и у одного ее знакомого придурка с антенной на безмозглой голове. Сказать, что Уинри была в ярости от его выходок, было ничего не сказать. Сначала этот идиот со своим таким же недалеким братцем наломали дров, за что жестоко поплатились. Затем они постоянно вляпываются в опасные истории, пытась исправить свои ошибки, попутно ломая ее прекрасную броню (за это ему уготован отдельный котелок в аду). И вот теперь, когда весь этот комшар наконец закончился, они вернулись домой, целые и почти невредимые, прожили себе спокойно два года тихой и счастливой жизнью дома. Казалось бы, чего еще нужно для счастья? Но неугомонные братья опять рвутся навстречу приключениям. И ладно один поехал черт знает куда, изучать Восточную Алхимию. Старший, которого и так из-за этой недо-науки (и природного идиотизма) нехило жизнь потрепала, поехал изучать алхимию Запада. Пропади она пропадом, эта их алхимия! Благо, перед отъездом он наконец собрал всю свою волю в кулак, и сделал первый шаг. Шаг навстречу к ней. Когда Уинри вспоминала тот день на станции, щеки покрывались румянцем, а сердце бешено стучало. Только он мог так извернуть обыкновенное признание в любви так, что черт его разберет, а признание ли это было вообще. Но даже со всеми этими недостатками, странностями и раздражающими привычками, она все равно его любила. Ждала, сколько себя помнит, сначала как друга, а затем, осознав свои чувства , ждала от него первого шага. И дождалась. С горем пополам. И вот, спустя год после его отьезда, он наконец присылает письмо, где пишет, что его путешествие подходит к концу, и скоро он будет дома. Письмо пришло в Ризенбург только сегодня, но отправлено было явно давно. Почтовая система в стране просто ни к черту. Благо, новый Фюрер начал наводить порядок в стране, быть может реформы и до их городка доберутся. Эд, кажется, говорил что-то насчет того, что если полковник Мустанг (который уже давно был повышен в звании, но Эду, видимо, просто нравилось его злить) станет следующим фюрером, то страна может спать спокойно. Он вложил в эту фразу немало яда и сарказма, однако в глубине души на самом деле так думал. Как бы там оно ни было, однажды Мустанг займет кресло фюрера, в этом никто не сомневался. А с поддержкой Хоукай, периодически вправляющей ему мозги, страна будет в надежных руках. Беспокойно сжимая и без того помятое письмо в руках, Уинри уже готова была взвыть от отчаяния. За весь прошедший год, Эд хоть и звонил и писал письма, но тоска по горе-возлюбленному никуда не делась. Судя по дате отправления письма, Элрик должен был приехать буквально со дня на день. Интересно, как часто он вспоминал ее, во время своих странствий. Настолько ли сильны его чувства, что спустя год после нелепого недо-признания он будет готов начать отношения, или все это успело выветрится из его дурной головы, пока он шастал по миру. Может быть он и вовсе решил осесть где-нибудь на Западе и жениться на милой девушке, которая не будет на него ворчать и использовать его лоб в качестве мишени для метания тяжелых инструментов. А приезжает он для того, чтобы сообщить сию «радостную» новость непосредственно свое уже экс - возлюбленной... Резким движением руки Уинри сунула письмо в карман куртки и прижала ладони к щекам. « Нет, ну что за глупости! Надумала себе невесть что! Узнай он о моих мыслях, точно бы разозлился... а потом рассмеялся, и выпалил очередное признание в своей глупой манере. Он скоро вернется, и тогда наши отношения выйдут на новый, более понятный уровень», - с этими мыслями механик накинула легкую летнюю куртку на плечи и выбежала на улицу, где уже начал накрапывать мелкий дождь. Все таки каким бы идиотом ни был старший Элрик, она знала наверняка, что его чувства к ней неподдельны и искренни. Конечно, они довольно долго тянули резину, как будто устроив негласную игру «кто признается первым». Но в итоге, когда Рокбелл это осточертело, и она уже хотела взять все в свои руки, Эд наконец признался ей в чувствах...или предложил встречаться? А можно ли вообще бессвязные вопли о равноценно обмене считать признанием? Ох уж эти алхимики... все у них не как у людей! Уйдя глубоко в свои мысли, Уинри и не заметила, как ноги привели ее к небольшому полю, находящемуся на возвышенности. Летом оно было покрыто разными цветами и зарослями. они с Элриками постоянно играли здесь, когда были маленькими. Помнится, однажды, когда эти балбесы спорили о том, за кого из них она выйдет замуж, Эд схватил с земли на лугу какое то непонятное растение, и вручил ей. В ответ на немой вопрос он торжественно заявил, что видел в городе, как мужчина дарит своей супруге цветы, и подумал, что таким образом сделает Уинри предложение руки и сердца. Своеобразный методы признания, как оказалось, с годами никуда не делись. Как выяснилось позже, растение, подаренное девочке, оказалось ядовитым кустарником, после которого бедные дети еще неделю мучались от красных воспалений на коже. Улыбнувшись веселым воспоминаниям из детства, девушка поняла, что небольшой моросящий дождик превращается в настоящий ливень. Летняя куртка быстро промокла, а открытые босоножки уже проваливались в размягченную влагой землю. Плотнее укутавшись в куртку, Уинри поспешила домой. За этими размышлениями даже не заметила, как целый день прошел впустую. Повезло, что бабушка сейчас гостит у своих старых друзей в Саус-Сити*, иначе бы ей прилетел хороший нагоняй за такое безделье. Добравшись до участка, принадлежащему семье Рокбелл, девушка решила обогнуть поле, и подойти к дому с обратной стороны. Погода уже разыгралась не на шутку, волосы стали мокрыми, а на одежде не осталось сухого места. Подойдя к задней стене дома, Уинри напрягла слух. Из-за шума дождя, вряд ли можно было что то расслышать, но она могла поклясться, что слышала чей-то голос у парадного входа. Конечно, к ней чуть ли не каждый день приходили горожане с заказами на автопротезы, или просьбой что-нибудь починить (она ведь механик, как ни крути). Но дело было в другом, этот голос она не спутает ни с чьим другим. Обогнув стену дома, Уинри медленным шагом направилась к источнику шума. — Черт, ну и где они пропадают! Нет бы встретить человека с дороги. Хотя я сам не предупредил, что приеду сегодня. Уинри, вероятно будет в бешенстве... - если начало монолога прозвучало раздраженно, то последние слова были сказаны с явной дрожью в голосе. Сердце Уинри пропустило удар. «Это он. Он вернулся!» Быстро развернувшись на носочках, девушка со всех ног помчалась к внезапному гостю. И наконец выбежав из-за угла, она увидела его. Совсем не изменился. Разве что еще больше возмужал с их последней встречи. Темный плащ наброшенный на плечи, и до нитки промокший под дождем. Помятая и покрытая пылью одежда, которую этот дурак явно не удосужился нормально погладить. Старый потрепанный чемодан, который парень держал в руке, явно был доверху забит различными заметками, рукописями и трактатами об алхимии. Золотистые волосы, неизменно собранные в хвост, и такие родные золотые глаза, в которых Уинри всегла ясно видела отражение его чувств. Повернув голову в сторону девушки, парень на секунду замер. В следующую секунду на его лицо отобразилась неподдельная радость, легкое недоумение, а затем почти незаметная тень испуга. — Уинри...я...п-привет, - промямлил Эд, явно чувствующий себя неловко в компании девушки. На лице Рокбелл не дрогнул ни один мускул, и с каменным лицом она двинулась по направлению к парню. Он, испугавшись, что сие действие не сулит ничего хорошего, неосознанно попятился назад, попутно начиная оправдываться. — И-извини, что так внезапно, просто, так получилось. Сначала чертов Мустанг, чтоб ему неповадно было, задержал в Централе! Потом были неполадки с дорожными путями, а когда хотел позвонить, началась какая-то чертовщина с телефонной связью. Я, честное слово, я... - договорить ему не дала блондинка, уже подошедшая к нему вплотную и вдруг, вместо привычных тумаков, крепко обняла, обхватив его озябшими от холода руками. — Эд, с возвращением... я скучала, - слова прозвучали тихо, полушёпотом, но он их услышал. — Да, я тоже, - только и смог выдавить парень, то ли от нехватки воздуха, из-за крепких обьятий Уинри, то ли от сильного смущения.