Сердцебиение

      Последнее, что я тем вечером сделала в доме у Паркеров ‒ таки забрала злополучного мишку из комнаты Кая, пытаясь не встречаться взглядом ни с кем из вернувшихся родственников, и спешно ретировалась оттуда с таким лицом, словно это я кого‒то убила. Всю дорогу до дома, занявшую около минут десяти, я повторяла себе, что Дилан сам напросился, что спровоцировал Кая, ведь я знаю, каким порой несносным он был, но это "был" словно кричало в моей голове, что я просто ищу отговорки. В отличии от самого Кая, которого совершенное им преступление, судя по всему, особо не трогала, меня развернувшаяся на кухне картина не оставляла достаточно долго. Ни тогда, когда я, вручив довольной Дане подарок, около получаса без особого аппетита ковыряла ложкой ореховый торт в компании ее одноклассников. Ни тогда, когда, сославшись на свое самочувствие, спряталась в комнате, дабы избежать бесконечных вопросов родителя о том, что у меня с настроением. Ни даже тогда, когда, пролежав какое‒то время в кровати и задумчиво ковыряя ногтем обои, я, несмотря на доносящуюся с первого этажа музыку и веселые крики, все же уснула. Как ни странно, напряженное и нервное состояние в какой‒то момент тоже выматывает, погружая сознание в беспокойный, поверхностный сон. Интересно, хорошо ли спал Кай после того, как от трупа избавился? Думаю, да.       Вся следующая неделя проплыла для меня, как в тумане. Не сказать, что я так уж зациклилась, да и кошмары в кровавых оттенках мне, как ни странно, тоже не снились, но внутри поселился какой‒то неприятный, темный осадок ‒ даже не знаю, к чему относящийся. Возможно, дело не столько в Дилане, особой скорби по которому я не испытывала, сколько в Кае и его безразличии к произошедшему. А возможно, все дело в том, что я, наконец, смогла принять для себя суровую истину, которую, наверное, знала еще в чертовой кухне, хоть и утверждала обратное. Какими бы жуткими, иррациональными не казались мне обстоятельства, Кай все еще для меня что‒то значил, и я не могла заставить себя сказать или сделать что‒то, что ему навредит. Не знаю, каким образом за наш недолгий период общения, этот непредсказуемый парень стал значить для меня больше, чем пресловутые моральные принципы. Надеюсь, совесть не додавит меня одним солнечным утром в кровати, ведь я, несмотря на нежелание видеться с ним ‒ по крайней мере, в ближайшее время ‒ все же скучала, не понимая собственных противоречивых эмоций. А еще меня, как и любую нормальную девушку, в глубине души задевало то, что в течение этой недели он не звонил и не появлялся, либо ожидая, когда я таки сама это сделаю, либо, вероятнее всего, просто забив. Возможно, это и к лучшему.       Пару раз за неделю Джо предлагала мне погулять и посплетничать, но я упорно находила отмазки, ссылаясь на завалы в учебе. Не знаю, что ей говорить. Не знаю, как смотреть ей в глаза, если она вдруг вспомнит о Дилане. И уж точно не знаю, какие отговорки придумать, если она из любопытства решит расспросить, что у меня с ее братом. Судя по всему, уже ничего, кроме закопанного где‒нибудь трупа их общего родственничка.       Вместо всего этого я снова с головой погрузилась в учебу, едва ли находя в себе силы сосредоточиться, или проводила время в компании Элли, что немного помогало отвлечься. От прелестей сверхъестественного мира, от окровавленных трупов и от мыслей о парне, который теперь и пугал меня, и привлекал ‒ одновременно. Стоит уже признать, что у меня просто что‒то не так с головой, и смириться.       Вот и сегодня, просидев с Элли и парой ребят‒одноклассников в уютной кафешке, вернулась домой я достаточно поздно. На улице поливал дождь, промочивший меня дальше некуда, а потому, перекинувшись парой слов с папой, которого встретила на выходе из кабинета, я поспешила в свою комнату, дабы переодеться, а заодно принять душ.       Включив свет в ванной комнате, стаскиваю с себя влажные джинсы и майку, оставшись в одном нижнем белье, и, перебросив через плечо полотенце, вновь возвращаюсь в комнату, доставая из шкафа одежду.       ‒ Ну и где ты была?       ‒ Боже мой, ‒ буквально подпрыгиваю от неожиданности и ударяюсь коленкой о шкаф, услышав позади себя знакомый бархатный тембр с нотками недовольства. Хорошо, что в этот момент под рукой светильника не оказалось, иначе с испугу я бы точно запустила им кому‒нибудь в лоб.       Повернувшись на голос, щелкаю выключателем и ошарашенно смотрю на Паркера, который вальяжно расположился у меня на кровати, сунув руки под голову. Сказать, что он меня, мать вашу, до чертиков напугал ‒ это ничего не сказать. И, судя по довольной физиономии парня, его сей факт весьма забавляет.       ‒ Какого хрена?! ‒ восклицаю я, чувствуя, как изначальный испуг сменяется возмущением. ‒ Как ты здесь оказался?!       ‒ Тшшш, ‒ шикает парень, приложив палец к губам и усмехнувшись. ‒ Через окно.       ‒ Через... Ты издеваешься? ‒ вскидываю брови, не сводя с него взгляда. ‒ А если бы сюда вошла не я, а, например, папа?       Конечно, обычно ему здесь нечего делать, но я просто представила эту картину. Заходит мой родитель за какой‒нибудь мелочью, а тут Кай в моей кровати валяется, пробравшись через окно. Мне кажется, на повестке дня у нас был бы еще один труп и на этот раз ‒ Паркера.       ‒ Ну... Придумал бы что‒нибудь, ‒ Кай пожимает плечами в черной футболке, закинув ногу на ногу и покачивая одной в такт музыке, доносившейся из лежащих рядом наушников. Создается впечатление, что ему здесь комфортнее, чем мне сейчас ‒ в собственной комнате.       ‒ Ага, конечно, ‒ хмыкаю я. ‒ Что ты вообще здесь делаешь, понять не могу?       ‒ Тебя жду, Хейли. Уже часа два или больше, ‒ поерзав на кровати, Кай устраивается поудобнее, приложив подушку к стене. ‒ Хотел сразу выяснить, где тебя носит, но, ‒ он цокает языком, расплываясь в широченной улыбке. ‒ Тут ты стриптиз показывать начала. Не смог устоять.       Стоит ли говорить, что до этого момента у меня вообще из внимания выпал тот факт, что я до сих пор стою тут в одном нижнем белье и с полотенцем в руках. Блять. От осознания всей ситуации, а заодно от его заинтересованного взгляда, с которым парень теперь откровенно меня разглядывает, я едва ли не пятнами покрываюсь, спешно направившись в ванную комнату, на самом деле сейчас мечтая провалиться сквозь землю.       ‒ Кстати, ты угадала, мне нравится черное, ‒ с ноткой издевки замечает Паркер мне вслед.       ‒ Извращенец, ‒ швыряю в него полотенцем, прежде, чем хлопнуть дверью, и слышу напоследок его заливистый смех, едва не задохнувшись от возмущения.       Хорошо, что у меня нет привычки по комнате голой ходить. То есть, это же моя комната ‒ как хочу, так и хожу. Не каждый день ко мне мужики в окна лазают и скрываются во тьме, как маньяки. Что он о себе возомнил? Хочет ‒ появляется, хочет ‒ пропадает неделю. То есть, я все это время и сама пропадала, конечно, убеждая себя в том, что не хочу его видеть. Кажется, я опять начинаю противоречить здравому смыслу. С этим парнем моя логика постоянно вылетает в трубу.       Приведя свое лицо со слегка размазавшейся от дождя косметикой в божеский вид, я немного подсушила волосы полотенцем, натянула на себя футболку и шорты, и вышла из ванной. Кай все так же расслабленно лежал на кровати, положив ногу на ногу, но уже с какой‒то увесистой книгой в руках. А, все понятно. Вчера я взяла у отца гримуар нашей семьи, дабы найти в нем кое‒что нужное, а утром, опаздывая в школу, сунула его под кровать. Одно не понятно ‒ что под ней Паркер забыл, пока я в ванной была? Либо у него нюх на такие предметы, либо он, пока смеялся надо мной, с кровати свалился. Я прямо уже теряюсь в догадках.       ‒ Ну ты и копуша, Хейли, ‒ замечает Кай, подняв на меня сосредоточенный взгляд и вновь опустив его в книгу. ‒ Я тут чуть не уснул.       ‒ Оно и заметно, ‒ хмыкаю я, подходя к парню и отобрав у него книгу.       ‒ А, а, а! ‒ восклицает тот, когда я демонстративно ее захлопываю. ‒ Эээй!       ‒ Не твое ‒ не трогай, ‒ шикаю я, хотя в другой ситуации, понятное дело, была бы не против, но сейчас он меня попросту бесит. ‒ Тут тебе не читательский клуб.       ‒ Чужой гримуар, Хейли, это как порнуха для ведьмака, ‒ замечает парень, нарочито вздернув брови и театрально насупившись.       Предположим, что для него, по всей видимости, и свой как порнуха, но я вовремя решаю прикусить язык, лишь закатив глаза и сунув предмет в книжную полку. Даже Санта плохим мальчикам подарки не делает.       ‒ Может, скажешь, наконец, зачем ты пришел? ‒ интересуюсь я, не поворачиваясь.       Не хочу показывать, что, с одной стороны, я этому рада до мурашек по коже и тепла внизу живота, а с другой ‒ теперь мне кажется, будто я совсем не знаю его и не понимаю, чего ожидать.       ‒ Может, сначала скажешь, где ты была? ‒ отзывается Кай, судя по скрипу кровати, поднимаясь с нее.       ‒ Не твое дело, ‒ бормочу я, зачем‒то начав скрупулезно наводить порядок на полке, лишь бы хоть на время руки занять.       ‒ Мое, раз уж пришлось ждать тебя здесь столько времени, ‒ неспешные шаги приближаются, а я все так же не поворачиваюсь, кусая губу. Странное ощущение нервозности и удовольствия от того, что ему, кажется, и правда интересен ответ. Где я была? Так и хочется съязвить, что с любовником.       ‒ С Элли в кафешке, ‒ наконец отзываюсь я, после чего, не в силах удержать себя от поддевки, спустя мгновение добавляю. ‒ А еще с Дином и Оливером.       Позади слышится, как Паркер шумно набирает в легкие воздух и, что‒то пробурчав, так же шумно выпускает его через нос. У меня появляется огромное желание расхохотаться, но я лишь снова закусываю губу, подавляя смешок. Надеюсь, участь Дездемоны меня не постигнет, хотя теперь я в этом уже не особо уверена.       ‒ Ты не ответил, зачем ты пришел? ‒ решаю я сменить тему, пока у парня не разыгралась фантазия. Она у него как смесь круассана с пончиком, честное слово.       ‒ А может, соскучился? ‒ хмыкает Кай, вновь, судя по шагам, направляясь ко мне.       ‒ Не прошло и недели, ‒ тихо бормочу я, не особо задумываясь, как это звучит, а после слыша его короткий смешок.       ‒ Ну, знаешь, в какой‒то момент я даже подумал, что ты меня видеть не хочешь, ‒ Кай прижимается ко мне со спины, отчего я чувствую биение его сердца мне в позвоночник.       ‒ Правильно думал, ‒ нервно сглатываю, цепляясь пальцами за книжную полку, когда Кай обнимает меня за талию, плотнее прижимая к себе. ‒ Я и сейчас не хочу.       Отчасти это ‒ правда, отчасти же ‒ нет, поскольку я только сейчас в полной мере осознаю, как, несмотря ни на что, скучала за ним, желая увидеть, услышать, почувствовать, но я, скорее, асфальт оближу, чем так просто это признаю.       ‒ Я тебе не верю, ‒ насмешливо выдыхает Кай в мою шею, обдавая ее теплым, мятным дыханием.       ‒ Не верь, Паркер, ‒ хрипло отзываюсь я, пытаясь отстраниться, но меня упорно не отпускают, крепче прижимая к себе и оставляя горячие поцелуи на шее. Боже, что он со мной делает? ‒ Кай... Прекрати.       ‒ Помнится, раньше тебе это нравилось, Хейли, ‒ он резко разворачивает меня к себе лицом, зажав между собой и деревянной поверхностью шкафа, и нарочито вскидывает брови, склонив голову набок. ‒ Что теперь не так? Ммм? Теперь не подхожу?       Разве я могу отрицать, что мне и сейчас это нравится? То, как он прижимает меня к себе, заставляя чувствовать жар его тела, пока я упрямо упираюсь ладонями в грудь Малакая, так соблазнительно обтянутую черной футболкой, словно пытаясь оставить хоть малейшее расстояние между нами, которого давно уже нет. То, как его ладони совсем не двусмысленно сжимают мои бедра через ткань тонких шорт, от чего внизу моего живота появляется это сладкое, томящее чувство. То, как сосредоточенно Кай всматривается в мое лицо, пытаясь уловить что‒то, известное только ему, а я плавлюсь под пронзительным взглядом серо‒голубых глаз, утопая в них, словно в озерах.       ‒ Как же ты иногда раздражаешь, ‒ таки сдаюсь я, обхватив шею парня руками, от того прижимаясь к нему лишь плотнее, и, целуя его, на миг ощутив довольную ухмылку мне в губы, прежде, чем охотно ответить на мой поцелуй. Он делал это так пылко, страстно и горячо, что у меня перехватывало дыхание, а колени бы уже подогнулись, если бы я не цеплялась за его плечи руками.       Оторвавшись от моих губ, парень спустился поцелуями к шее, проводя теплую, влажную дорожку по нежной коже до самой ключицы, в то время, как его пальцы зацепили край моей футболки, потянув ее вверх. Я и не думала препятствовать этому, охотно давая избавить меня от этой части одежды, которая упала к нашим ногам. Не знаю, зачем я минут десять назад одевалась, но тогда я, похоже, еще могла здраво мыслить, а теперь все мои переживания, поселившиеся в душе за неделю, померкли перед одним лишь желанием. Поэтому, всецело отдаваясь ему, я точно так же стащила с Кая футболку, прижимаясь обнаженной кожей к разгоряченному телу и вновь сливаясь в жарком, всепоглощающем поцелуе.       ‒ Все еще не хочешь меня видеть? ‒ издевательски протянул Паркер, толкнув меня на застеленную оливковым покрывалом кровать и навалившись сверху всем телом.       ‒ Вообще нет, ‒ тихо язвлю я, зажмурившись от сладких ощущений его губ на своей ключице, пока ладонь парня сжимала мою грудь через белье.       ‒ Врушка.       Я еще пыталась как‒то сдерживать себя, но, между делом, лишившись и этого кружевного атрибута одежды и ощутив горячие губы парня на нежной коже груди, таки не смогла сдержать стон, который утонул в ладони Кая, тут же прикрывшей мой рот.       ‒ Тшшш,, малышка, ‒ хрипло прошипел он мне в волосы, игриво прикусив мочку уха. ‒ Мы же не хотим, чтобы нас услышали, верно? Давай будем тихими, ладно?       Легче сказать, чем сделать, но я закивала и Кай убрал руку, дьявольски ухмыльнувшись. Не стонать под его ласками оказалось сложнее, чем я могла бы представить, а потому единственное, что сдерживало меня ‒ его глубокие поцелуи и мысль о том, что если нас и правда услышат, то прикончат на месте.       Однако сейчас все это не имеет значения, поскольку все мысли лишь о руках Кая, скользящих меж моих бедер и заставляющих чуть приподняться, дабы стащить с меня шорты. Нет мыслей, кроме, как о таких темных, почти черных в тусклом свете торшера глазах, в которых отражается столько желания и нетерпения, как, думаю, и в моих собственных. Дрожащие пальцы находят застежку ремня его джинсов, но во мне поселилась такая сладкая слабость, что я едва ли нахожу в себе силы справиться с ней, всецело отдавая контроль ситуации в руки парня. Впрочем, думаю, по‒другому и быть не могло.       ‒ Скажи это, Хейли, ‒ прошептал он мне в губы, как только избавил нас от остатков одеждЫ.       ‒Что сказать? ‒ я сделала вид, что не понимаю, хотя на самом деле это не так. Он хочет, чтобы я это признала, хочет, чтобы то, в чем я убеждала себя всю неделю, рухнуло в этот момент.       ‒ Давай же, скажи, ‒ чуть улыбается Кай, зарывшись пальцами в мои волосы и не позволяя отвести взгляда. ‒ Скажи, что хочешь меня так же, как я тебя.       Вот же... Судя по глубокому дыханию парня, он едва себя сдерживает, но сейчас даже этой выдержке я готова завидовать.       ‒ Я хочу тебя, ‒ наконец сдаюсь я, отчего улыбка на его губах становится шире, потому что теперь все мои слова о том, что я не хочу его видеть, летят в никуда. Да и плевать.       Я видела, как эмоции переполняли его, а от того жар внизу моего живота раздавался только сильнее. Едва лишь почувствовав его в себе, с моих губ снова сорвался стон наслаждения, который я заглушила, уткнувшись носом в плечо Кая и лишь сильнее обхватив его бедра ногами.       Поначалу он еще пытался быть нежным, насколько при бушующей в нас двоих страсти возможно, но в какой‒то момент вообще перестал сдерживаться, ведь и так затянул с прелюдией дольше, чем, возможно, хотел. Ощущая резкие, а порой и болезненные толчки внизу живота, я впивалась ногтями в разгоряченную спину, чувствуя под пальцами каждую напряженную мышцу, и все, что сдерживало меня от громких, сладких стонов и криков ‒ губы Кая или его ладонь, которой ему то и дело приходилось меня затыкать, иначе мы бы уже давно перебудили домашних. Сейчас Кай был другим ‒ сильным, порывистым, эмоциональным. Не таким теплым и чувственным, как по началу, но мне это нравилось. Нравилось его желание обладать мной. Нравилось то, как он прижимал меня к себе, словно не желая отпускать ни на секунду. Нравилось, как он что‒то бессвязно шептал в мое ухо, путаясь пальцами в спутанных волосах. Нравился его полный страсти затуманенный взгляд и прерывистое дыхание, тонущее в очередном глубоком, напористом поцелуе. Он не был моим первым, но такой секс у меня был точно впервые. Все остальное не имело значения. ***       ‒ Надо поговорить, ‒ тихо шепчу я, лежа головой на обнаженной груди Кая.       Забравшись под одеяло, мы уже минут пять неподвижно лежали, пытаясь перевести тяжелое, сбивчивое дыхание. По телу расплывалась сладкая нега, не оставляя сил ни пошевелиться, ни тем более добраться до душа, хотя, наверное, стоило.       ‒ Мне эта фраза как‒то не нравится, ‒ усмехается парень, сосредоточенно сведя брови, как только я приподняла голову, а его рука, до того вырисовывающая узоры на моем обнаженном плече, остановилась. ‒ Что‒то не так?       ‒ Нееет, все так, ‒ спешно отвечаю, после чего, поерзав на месте, добавляю. ‒ Я вообще о другом.       ‒ Интересненько, ‒ рука Кая снова принимается вычерчивать что‒то на моей лопатке, спускаясь к спине. ‒ А это не может подождать до утра?       Поджимаю губы, пару секунд задумчиво смотря в стену. Могут ли еще немного подождать вопросы, которые скопились в моей голове за неделю, и которые я не могу обсудить ни с кем, кроме него?       ‒ Думаю, может. Хотя...       ‒ Не‒не‒не, ‒ Кай в привычном за эту ночь жесте пытается закрыть ладонью мой рот, но я уворачиваюсь.       ‒ Что за привычка? ‒ недовольно ворчу я, снова положив голову на его грудь и чувствуя, как Кай плотнее прижимает меня к себе.       Больше за эту ночь мы не сказали ни слова, а я вскоре сделала то, чего, наверное, уже долго хотела. Уснула в объятиях человека, которого так плохо знаю, но который за столь короткий срок стал мне необъяснимо нужен и дорог. Хотелось бы верить, что это взаимно.