Джемин осторожно подходит, подхватывает правой ладонью подбородок и внимательно заглядывает в глаза с немым вопросом. Джисон боится до чёртиков, кусает изнутри щёку и бросает взгляд на помещение, в котором нет больше никого, кроме них. Тёмные и обшарпанные стены, вокруг беспорядочно разбросанный хлам, позволяют узнать в этих стенах школьный склад. Джисон нервно вздрагивает, когда Джемин снова привлекает его внимание, останавливаясь непозволительно близко. В его глазах пляшут какие-то огоньки, а руки тянутся навстречу талии Пака, отчего тому становится ещё хуже — парень готов мгновенно убежать куда подальше, вот только ноги как будто прилипли к полу, и он не мог пошевелиться.
— Ччто. происходит, Джемин? — отзывается гулом в пустой тишине. — Почему мы здесь?
Вопросы остались висеть в воздухе без ответа.
Джемин только всё приближается и хватает Джисона за запястье и молча подводит к откуда-то взявшейся кровати прямо в центре комнаты, заговорщически улыбается и с таинственным видом помогает лечь.
«Да что, чёрт возьми, происходит?» — успевает пронестись мимолётно, пока Дже пытается стянуть пиджак с плеч младшего. Джисон вырывается, но Джемин в ответ только начинает тянуть одежду с бОльшей силой, отчего Пак волнуется ещё больше.
— Прекрати, Джемин! — из последних сил выкрикивая, дёргается младший. — Пожалуйста…
На резко спрыгивает с кровати, будто ошпаренный ледяной водой. Он окидывает Джисона долгим растерянным взглядом, а затем опускает взгляд на свои ладони. Джисон сгибает ноги в коленях и притягивает их к себе, кладя сверху на колени подбородок и прикрывает устало глаза. Безумно хочеться спать, но сдаваться ещё рано, и он понимает это, когда ощущает на своей спине горячие, словно дьявольские, руки.
— Всё в порядке, я не сделаю тебе больно, малыш, — прямо над ухом.
Джемин хватается за чужие запястья, с силой тянув их на себя, в противовес своим же словам. Джисон чувствует адскую боль, и из глаз начинают литься слёзы.
Джисон глубоко и резко заглатывает воздух и открывает глаза. Он в своей комнате, в своей уютной тёплой кровати, сжимает в объятиях мягкого и большого игрушечного дельфина из детства. Пак оглядывается в темноте, ставит стопы на пол, кожей ощущая ледяной паркет, и подходит к окну, отодвигая к углам шторы. Свет луны неуверенно заполняет тёмную комнату, разгоняя сумерки. Джисон облегчённо и шумно выдыхает, зарываясь пальцами в слегка влажные волосы.
Это был всего лишь сон. Один из многочисленных кошмаров, ничего серьёзного.
Вдох носом, выдох ртом.
Джисон подрывается к ванной, перехватывая на пути белое пушистое полотенце, и забегает в душевую кабинку, включает режим контрастного душа и долго стоит, боясь пошевелиться.
***
Джисон буквально в последнюю минуту перед звонком небрежно и запыхаясь врывается в класс, даже не удосужившись достать учебники, опускает голову на парту. Он не выспался. После того кошмара так и не смог заснуть, поэтому после душа просто валялся в кровати и смотрел в потолок.
Ему совершенно не хочется вспоминать и анализировать свой сон, но где-то в области лопаток почему-то неприятно тянуло.
— Кхм, кхм, мистер Пак…
— Отвали, Джено, я не в настроении.
— Какого чёрта, мистер Пак? Мы видимся ежеминутно, чтобы ты так меня посылал? — с обидой в голосе ворчит Ли, отворачиваясь.
Нет сил даже для банальных извинений, но Джисон нечеловеческими усилиями поднимает голову и лишь молча тыкает пальцем в плечо друга, а затем обратно валится на стол.
Джено никогда не мог долго обижаться на людей, вот и в этот раз, почувствовав «тык» в плечо, быстро поворачивается навстречу, расплываясь в довольной улыбке.
— Бурная ночка, да? — понимающе кивает, но тут же осекается. — Айщ, за что? Ещё раз посмеешь отдавить мне ногу, просто так не отделаешься.
Джено ненадолго замолкает, задумавшись о чём-то, а затем продолжает:
— Сегодня уроки сокращены. Я вот вообще думаю, будет у нас первый урок или нет.
— С чего ты решил? — замученно выдаёт Джисон, массируя виски, чтобы хоть как-то привести себя и своё самочувствие в норму.
— Ты разве не в курсе? Сегодня остался ровно месяц до выпуска старшеклассников. Все готовятся, и учителя тоже. Готовятся к последнему звонку.
Джисона словно током ударяет: Джемин скоро закончит школу. Уже через какой-то
месяц. Как же быстро пролетает время. Это нечестно. Нечестно оставлять Джисона в школе, где буквально ВСЁ будет напоминать ему о Джемине. Хоть они и познакомились совсем недавно, это не имеет значения, потому что Пак уже успел привязаться. Привязаться настолько, что прощаться будет больно.
Джено был прав, когда сказал, что первого урока, возможно, не будет. Прождав безуспешно положенные пятнадцать минут от урока, многие одноклассники Пака бросились на улицу, где уже стояла по-весеннему тёплая погода, несмотря на апрель. Многие дети довольно носятся на улице, отсидев свои уроки, а старшеки разбредаются по разным углам школьной территории, разбившись на шумные кучки. Только Джисон медленно плетётся в сторону первого этажа, где можно посидеть на скамейке в полной тишине, никого не отвлекая. Джено послушно семенит следом, махая паковским рюкзаком из стороны в сторону.
Интересно только то, что чем ближе они подходят к школьным скамейкам, тем громче становится музыка, доносившаяся откуда-то из актового зала, а ещё множество голосов, как учителей, так и выпускников. Кажется, даже можно различить голос директора где-то в глубине, такой неясный, но облегчённый. Джемин тоже должен быть там. Должен репетировать со всеми, радостно улыбаясь. Он должен быть счастлив, потому что школа кончается, и скоро он покинет их маленький городок, уедет учиться и подрабатывать. У него совсем не будет свободного времени на общение с каким-то школьником Пак Джисоном, и отчего-то младший чувствует какую-то накатившую внезапно не то чтобы грусть, нет, скорее… обиду? Его просто бросят, он потеряет
близкого важного человека, и почему-то становится настолько горько и обидно, что Джисон хочет выругаться, чтобы услышали все. А лучше подойти к стене и просто биться об неё головой, чтобы физическая боль перекрыла, душевную, чтобы выкинуть ненужные мысли из головы, чтобы освободиться от какой-то тяжести, сковывающей плечи и стремительно разраставшейся внутри. Джисон ненавидит расставания. Ненавидит последствия, которые они оставляют после себя. И он так сильно хотел бы уберечься от этого, но совершенно не знает каким образом, а неизвестность — самый худший друг, сестра тревоги и стресса, ставшими когда-то хроническими для Джисона, одинокого и никому не нужного мальчика из начальной школы.
Становится невыносимо от собственных мыслей, и Джисон обессиленно трясёт головой в надежде выкинуть оттуда все мысли, чтобы не лезли. Он поворачивается к другу и пытается выдавить из себя нечто наподобие улыбки, и ему даже в зеркало не нужно смотреть, чтобы понять, насколько из него несостоявшийся актёр.
— Всё нормально? — обеспокоенно спрашивает Джено, кидая рюкзаки на свободные места и подходя ближе.
— Да, просто почему-то грустно, а я ещё и не выспался.
Парни садятся рядом друг с другом, и Джено включает «режим бодречка», пытаясь рассмешить Пака и поднять ему настроение, и это всегда помогало, но сейчас Джисону, откровенно говоря, было абсолютно всё равно, он даже не слушал друга, периодически углубляясь в свои мысли.
Урок проходит совершенно бесполезно, и Джисону кажется, что лучше бы он остался дома и вовсе не ходил сегодня на уроки, а то ходит по школе словно приведение и пугает окружающим выражением своего лица и ужасно тёмными и большими мешками под глазами. Похоже, недосып и стресс и вправду способны привести к депрессии, но Джисону уже всё равно. не хочется ничего, кроме как вернуться домой, зарыться в пушистое одеяло с головой и рыдать, рыдать, рыдать от несправедливости этого мира. Вот как Джемин может оставлять его одного (окей, почти одного) в этом месте? Вот ведь бессердечный засранец.
— Йа, ты вообще меня слушаешь? Я столько всего тебе уже рассказал, а ты даже не улыбнулся. — обиженно бурчит Джено, надувая губы.
— Прости, но мне правда не до этого сейчас, — Джисон ободряюще похлопывает Джено по плечу и встаёт, поворачиваясь в сторону актового зала. — Слушай, ты не мог бы после уроков вернуть мне рюкзак? Думаю, у меня температура, я лучше пойду домой.
Джено кивает с серьёзным видом, что-то обдумывая.
— Может, тебя проводить?
— Нет, ты что, сам дойду. Скоро ведь урок.
Не дожидаясь ответной реакции, Джисон направляется в сторону шума и музыки. Он только одним глазком посмотрит на Джемина, и сразу уйдёт. Ему очень нужно взглянуть.
На еле гнущихся ногах Пак всё же доползает до входных дверей и осторожно приоткрывает — школьные двери имеют свойство скрипеть. В зале полно народа, а все выпускники столпились на сцене и танцуют прощальный танец. Но даже среди такой толпы Джисон смог безошибочно определить не только строчку в песне, но и местоположение Дже на сцене. Он стоит прямо в центре с микрофоном и дочитывает последнее слово из своей рэп-партии, и вот выпускники меняются местами, и Джемин оказывается в левой стороне сцены, возле окна. Солнечный свет освещает его бледную кожу, заставляя её сиять. Его волосы тоже светятся. И глаза. Он весь сияет, и только слепой не поймёт, насколько он счастлив, попав в свою стихию — танцы и музыка. Только дурак не поймёт, насколько для него это важно — выступить на последнем звонке, открыться знакомой публике, состоящей из родителей, учителей и немногих школьников, попытавших счастье, получив пригласительный билет. Видя такого Джемина, у любого из его знакомых земля уйдёт из-под ног, потому что довольно тихий и скромный парнишка раскрывает неизведанные стороны себя, занимаясь любимым делом, и Джисон почему-то был уверен, что На поступит в институт искусств где-нибудь в Сеуле, а потом взорвёт весь мир своим талантом и внешностью.
Отойдя от двери, Джисон проходит в сторону раздевалки. Ему правда следовало пойти домой и провести хотя бы остаток дня в кровати.
***
Дома ожидаемо никого не было, и Джисон, скинув кроссовки в прихожей, ползёт в свою комнату. Наспех переодевшись в любимую мягкую белую пижаму в синий горошек, Джисон ныряет под одеяло и обессиленно прикрывает веки.
Проходит только часа три, а его уже будят звонком в дверь, отдающим просто отвратными звуками прямо в мозг. Наверное, Джено принёс его рюкзак.
Джисон обречённо осознаёт, что поспать ему больше не дадут, и буквально летит к двери просто потому, что ужасный звонок всё никак не замолкнет. Пак и не думал, что его сосед по парте и друг по совместительству может быть таким настырным.
Джисон с вымученным лицом открывает дверь и протяжно воет что-то вроде «Джено, ну что я сделал тебе плохого», когда натыкается взглядом на обеспокоенный взгляд, вот только совсем не Джено.
Джемин.
— Как самочувствие? Джено сказал, ты плохо себя чувствовал.
