Нараспашку

НАРАСПАШКУ, нареч. 1. Незастёгнутый. 2. Незапертый. 3. Открытый, откровенный. *~* Кажется, дом треснет, если сюда набьётся чуть больше народу, — не то чтобы новая жилплощадь дяди Рона была маленькой, ничего подобного, но они с тётей Гермионой пригласили прямо всех своих знакомых и ещё несколько человек сверху. А вот и Хьюго проталкивается к нам со Скорпиусом сквозь толпу, а затем распахивает мантию, демонстрируя отличный выбор пива, рассованного по объёмистым внутренним карманам. У Скорпа загораются глаза: — Отлично, Хьюго. Он тянется за бутылкой, передаёт её мне и заставляет исчезнуть полезный тыквенный сок, который тётя Гермиона вручила нам по прибытии. Я озираюсь в поисках папы, но он в дальнем углу общается с Луной и Рольфом. И вообще, это мама подняла бы хай, а она сейчас на кухне, спокойно помогает бабушке Молли нагружать бесконечные подносы пирогами и сладостями. — Класс? — спрашивает Хьюго, делая большой глоток из, как я подозреваю, не первой своей бутылки пива за вечер. Я киваю и тоже отпиваю чуть-чуть. Мне до сих пор не нравится вкус пива, зато нравится чувство опьянения после пары бутылок. Только так я могу расслабиться и получать удовольствие от шума и толпы народу вокруг и прекращаю думать о том, что сказать или куда деть руки. — Крутая у тебя теперь хата! Поверить не могу, что Макгонагалл отпустила нас на все выходные. Хьюго ухмыляется: — Стала бы она артачиться, когда она и сама тут. — Круто, Хьюго, — Скорпиус наклоняется, чтобы его было слышно поверх шума из соседней комнаты, где играет бэнд. — Спасибо твоим, что пригласили нас с папой. Пиво идёт не в то горло, какую-то секунду я давлюсь им, но, к счастью, за разговором никто не замечает. — Да без проблем, — кивает Хьюго. — Папа категорически не хотел его приглашать, но мама настояла… — Он запоздало осознаёт, что сказал, и громко смеётся, демонстрируя все коренные зубы. — Ой. Э-э, прости, Скорпиус. Без обид. Улыбка Скорпиуса становится лишь капельку холоднее. Я уже видел такую улыбку, и обычно это недобрый знак. — Придёт твой папа? — говорю я не подумав, лишь бы только сменить тему. Это первое, что приходит мне в голову. У Скорпиуса всё такая же улыбка, но глаза — как два ножа. Короткий смешок. — Очень, блин, сильно сомневаюсь. Он брезгует такой нудятиной, — его взгляд хитро скользит в сторону Хьюго. — Ой. Э-э, прости, Хьюго. Без обид. У меня комок в горле, и я понятия не имею, что говорить, чтобы они оба прекратили, но, кажется, Хьюго не обиделся. Он, ухмыляясь, смотрит через плечо Скорпиуса. Показывает бутылкой: — Раз так, то кто же это? Мы все поворачиваемся посмотреть — и, о, твою же мать. Это он. Он стоит один возле дверей, с выражением «класть я на вас хотел», которое они со Скорпом могут изображать на лице усилием воли. У меня мгновенно пересыхает во рту, и я стараюсь крепче держать пиво, чтоб не выронить чёртову бутылку. Никогда не видел, чтобы он был так одет… так изящно и по протоколу. Он в светлой серебристо-серой, по фигуре, мантии, которая расширяется книзу, облегая его тело при каждом повороте, пока он осматривает комнату. Он стоит под одним из светильников, которые Уизли прилепили чарами к потолку, и, кажется, он и сам светится. Стрижка у него стала немного короче, волосы убраны назад, а его бледную кожу идеально оттеняет мантия с мягким отливом. Он выглядит, как… как какой-нибудь принц хренов. Я отрываю от него взгляд и облизываю губы. Сердце реально колотится. Даже не знаю, сколько раз я думал о нём с лета, но увидеть его вдруг во плоти, вот так — Мерлин. В комнате жарко из-за толпы народу и двух горящих каминов, но ноги у меня трясутся и вроде как холодеют. Я хочу снова на него посмотреть, но заставляю себя перевести внимание на Хьюго и Скорпиуса. Скорп хмурится в замешательстве. — Поверить не могу, — морщит он нос. — Папа никогда на такое не ходит. Хьюго пожимает плечами. — По ходу, даже твой папа не устоял перед гулянкой у Уизли, — он снова распахивает мантию и проверяет, сколько там осталось бутылок. — Приятно было с вами поболтать, но этих ребят надо пристроить в хорошие руки. Так где там Лили и широкий ассортимент барышень с Рейвенкло, которые прибыли с ней? Мой взгляд то и дело ловит мистера Малфоя. Официант предлагает ему что-то с подноса, а он натянуто улыбается. — Ал? — толкает меня локтем Скорпиус. — Где Лили? — Они были там, где танцы, слушали бэнд, — голос у меня странный. — Но Лили пить нельзя. Хьюго чокается со мной бутылкой, широко улыбаясь: — Мне тоже, Ал. Мне тоже. Подмигнув, он исчезает в толпе и пробирается к источнику музыки. Скорпиус хмыкает. — Пятикурсники, — говорит он, качая головой. Я глотаю пиво. Понятия не имею, что я делаю. Голова чуть ли не кружится. Ладони покалывает от пота, и я вытираю их о мантию, перекладывая бутылку из одной руки в другую. Скорпиус, кажется, ничего не замечает: — Наверное, надо поздороваться с папой. Или хочешь, сходим послушать бэнд? — Не против, — выдавливаю я, но за спиной Скорпиуса мне видно, что мистер Малфой снова оглядывает комнату, на этот раз повернувшись к нам, и, матерь Мерлинова, я вижу, как он замечает светлую голову Скорпиуса, а затем чувствую, как его взгляд скользит в мою сторону. Его глаза вспыхивают, на лице написано узнавание, и меня всего бросает в жар. Меня всего бросает в жар, и, ёпрст, у меня стояк под мантией. У меня стояк, и лицо будто не моё, и я без понятия, что делать, как стоять на ногах. На кой хрен меня надо было запихивать в эту старомодную мантию? Я даже ругался из-за этого с мамой. Хотел надеть что-то крутое, как у Скорпиуса (тёмно-синяя куртка и брюки по фигуре) — такое, в чём ходят на мероприятия нормальные люди в нашем возрасте. Но нет, меня надо было вырядить в эту ересь, длиной до пола и с пуговицами по всей длине, чтобы я был как дебил хренов, и, ё-моё, теперь мистер Малфой разговаривает с дядей Роном, а думать я могу только том, каково это было, когда он заталкивал в меня свой член. Как от него всё горело. Как его пальцы, сильные и уверенные, касались моих бёдер. Какие он издавал звуки, властные и грубые, какие говорил слова, и, о боже, ощущения от его языка, и… Не уверен, что смогу с этим справиться, когда он стоит прямо вон там, и… Скорпиус наклоняется ко мне: — Ал? Я с трудом сглатываю: — Чё? — Тебе не плохо? — Нет. Просто… э-э… Несварение? — Пошли слушать бэнд. С папой я потом состыкуюсь. Он, по ходу, всё равно застрял с отцом Хьюго.