Нараспашку

Я произношу «нокс» и приваливаюсь к стене, горло перехватило от потрясения. Что за идиотскую хрень я себе думал? Развлекаться с младшим сыном главы Аврората в каком-то пафосном сарае, на вечере, полном Уизли? С тем же успехом можно было сунуть голову в пасть василиску. Мерлин, каждый из них полупьян и все до одного вооружены. Держу пари, Поттер теперь знает пару вещей похуже «сектумсемпры». Я провожу рукой по лицу и пытаюсь отдышаться. Возможно, нам стоило просто подождать, тихонько отсидеться тут, пока они бы не ушли. Бог знает, что мальчик ответит на вопросы, где он был и что делал. В нём нет ни пяди слизеринца. На ум приходит предсказуемая пошлая шутка, и я трясу головой, чтобы от нее избавиться. Мне нужно подумать. Твою мать, Драко, думай! С виска падает капля пота, и я достаю платок, чтобы её промокнуть. Хорошо. Допустим, произойдёт наихудшее. Что с того? Он совершеннолетний. Я сглатываю с трудом из-за комка в горле. Всё было по взаимному согласию. Нет ничего криминального в том, что двое мужчин занялись вместе… некой деятельностью, повинуясь порыву. Мы на званом вечере. Подобное происходит сплошь и рядом. Он этого хотел. Он хотел меня. Мерлин, он в буквальном смысле умолял. Я с удовольствием предоставлю Визенгамоту это воспоминание, если кто-то попытается заикнуться, что я его заставил. Я расправляю плечи, хлопаю по карману, где лежит палочка. Возможно, он и не расскажет. Вероятно, он преданный. Благородный. И прочая хрень. Не говоря о том, что он боится за собственную шкуру. Его папочка едва ли будет рад узнать, что он связался с мужчиной более чем вдвое старше себя, и к тому же Малфоем. В животе появляется противный холодок. Я его видел. Я видел его лицо в тот момент, когда вытолкнул его в сад. Он выглядел… напуганным. Внезапно очень юным. Но не только. Предательски обманутым. Я заставляю себя думать о холодном стеклянном фасаде и муштрую лицо, пока оно не становится отрешённым и равнодушным. Одна из застёжек на мантии перекрутилась, и я за секунду её перестёгиваю. Разве эти грёбаные Поттеры хоть что-то для меня значат? Ничего. Ни капли. Не знаю, что меня сильнее компрометирует: если увидят, как я появляюсь из сада через пару минут после возвращения Альбуса, или если я аппарирую не откланявшись. У них вообще возможно аппарировать из сада? С этими людьми никогда не угадаешь. Я вспоминаю, что оставил стакан огневиски у двери. Два обжигающих глотка согревают меня до основания, и я решаю идти напролом. Перспектива улизнуть, как какая-нибудь сволочь, нравится мне даже меньше, чем взглянуть в лицо тому, что меня ждёт. Должен признать, я прокрадываюсь с бокового входа, но, как только оказываюсь в доме и никто не собирается разрядить в меня непростительное, я высоко поднимаю голову и позволяю себе растянуть губы в улыбке. Мальчик был совершенно неземным, в конце концов, и, ей-богу, я им насладился. Я дам себе развить эту мысль чуть позже. Сейчас же представляется разумным снова пройти в холл, забрать верхнюю мантию и уйти. Набрасывая на плечи тяжёлые складки ткани, я чувствую на себе взгляд, поднимаю глаза и вижу, что с перил наверху лестницы на меня смотрит Поттер. У него, как у Альбуса, зелёные глаза, но суженные и холодные, со взглядом из-под бровей, в то время как у Альбуса они были широко открытыми и чистыми и сияли от желания. Знает ли Поттер? Он молчит, но глазеет, как я поправляю мантию. Я знаю, что лучше не отвечать на вызов, который читается у него на лице. Но устоять не могу: на моё лицо медленно просачивается ухмылка, и я позволяю себе вспомнить, лишь на мгновение, как Альбус трясся и стонал в моих объятиях. И в то же время… Что, если бы я тогда втащил его обратно внутрь? Всего на секунду. Чтобы унять поцелуем боль предательства. А, ладно. Что сделано, то сделано. Я поворачиваюсь спиной ко всем ним и выхожу в ночь. Тут не так уж холодно, но по шее пробегает дрожь, когда я думаю, как близок был к катастрофе. Какая ирония, что один Поттер когда-то вытащил меня из ада, а теперь другой искушает туда вернуться, и пламя так соблазнительно лижет щиколотки, что я практически жажду сгореть. Но я уверен, что выучил свой урок и в третий раз не стану играть с огнём, как бы эта мысль меня ни дразнила, как бы ни соблазняла мои чувства, как бы обольстительно ни мерцало яркое пламя.