Hold on, kid

По рассказам и слухам об Инквизиции, дошедших даже до Серых Стражей, Скайхолд представлялся Карверу минимум упрощенной версией Вейсхаупта — огромного замка за отшибе мира с готическими шпилями, упирающимися в небеса. Впрочем, и не сказать, чтобы Хоука не впечатлило увиденное. Карвер не мог уложить в голове, как в неприступных горах, от которых до больших городов десятки миль, удалось возвести целый замок, вместивший в себя обширную армию Инквизиции. Надеясь, что время пройдет быстро, Серый Страж мысленно настраивал себя на встречу с братом, таинственным Инквизитором и его необычными товарищами. А Зов всё не прекращался, тягучей мелодией разливаясь в крови и жгучем гулом оседая в голове. Пытаясь справиться с очередной волной пьянящей песни, Карвер уходил в самые дальние уголки Скайхолда, бродил по тёмным коридорам и винтовым лестницам, каждый раз находя всё новые и новые помещения в старом замке. Больше всего Серому Стражу запомнились расписные стены круглой залы, а точнее тот, кто усердно покрывал их дюйм за дюймом удивительными сюжетами. Его имя — Солас, и знает он больше, чем любой из магов, когда-либо встречавшихся Карверу. — Понравились рисунки, не правда ли? — спросил однажды эльф Стража, уже в который раз усердно разглядывающего орнамент на стене. Он помнил этого парня ещё в доспехах и внушительных размеров клеймором за спиной — в крествудских пещерах. Тогда Солас не мог заметить ни угрюмого вида, ни усталых глаз — следствие бессонных ночей и ужасных снов, от которых нет лекарства — но теперь, при свете дня, воин олицетворял собой все те мучения, что несёт его орден по вине Корифея. Серый Страж удивлённо поднял взгляд, словно только заметив эльфа, и слегка улыбнулся. — Да, если честно, очень понравились. — он подошёл к расписной стене вплотную и стал рассматривать небольшие нарисованные бусины на рукаве императрицы Селины. — Это удивительно. В них так много жизни. Карвер отшагнул назад, смутившись чего-то, и отвернулся, неловко взъерошив волосы на затылке. — Спасибо следует сказать Инквизитору, — улыбнулся маг, отвлекаясь от занятия. — Я лишь запечатляю события этого нелёгкого времени в материи. Быть может, следующим рисунком станет история вас и вашего ордена. Ни Солас, ни кто-либо другой ещё не мог знать, с чем им придётся столкнуться в пустынях Предела, но даже тогда эльф подозревал: потребуется много усилий и много жертв, чтобы вызволить орден Стражей из лап Корифея. И кто знает: быть может, следующим будет сам Хоук? — Вам не страшно убивать своих же товарищей? — словно невзначай спросил эльф юношу, повернувшись спиной. Не ожидая такого вопроса, Карвер ненадолго замер, сложив руки на груди. Он поднял взгляд и тяжело вздохнул, молча смотря Соласу в глаза. — Страшно, — глухо произнес Страж, нахмурившись, — но иногда необходимо. Для их же блага. Карвер отвернулся к двери и, чуть ссутулившись, скрестил руки на груди в раздумьях. Он не был готов раскрывать свою душу перед первым встречным, но что-то в этом маге было особенным: Хоук видел не просто праздный интерес, а истинную обеспокоенность. *** Агония. Страшная и кровавая. Он видел, как тела мужчин и женщин разрывает изнутри, как они стонут, захлебываясь в предсмертном крике, но не успевая умереть. Карвер впервые видел, как его собратьев обращают в одержимых, и в них не остаётся ничего человеческого. Скованный ужасом, он замер, не смея пошевелиться. Вот до чего доводят абсурдные цели и безумные желания тех, кто действует лишь из лучших побуждений: сила, которая была нужна для сокрушения Древних богов, обратилась в слабость перед контролем разума. И лишь двоим из целой массы показалось, что что-то не так. Глупцы. Эльф смотрит в серые, окутанные пеленой ужаса глаза — признак разума, в отсутствии которого он до сих пор обвиняет орден. — У Стражей есть надежда, Карвер Хоук, — Солас шепчет, касается пальцами напряжённого плеча, пытаясь выразить сочувствие, — Им нужно лишь раскрыть глаза и выбрать себе верную дорогу. Серый Страж вздрагивает, резко оборачиваясь, и непонимающе смотрит на тонкие пальцы, не в силах отвести глаза и что-либо ответить. Сжав плотно губы, он медленно отстраняется и выверенным движением привычно перехватывает рукоять клеймора и с колючей, клокочущей, прожигающей изнутри ненавистью смотрит на исчезающего магистра, минуту назад злорадно смеявшегося над порабощёнными магами. Их работа здесь завершена, и Карвер знает, к кому идти, чтобы излить душу. И он придёт — но ни за что не признается Соласу, что хотел бы услышать его нежный шёпот ещё раз.