mamma mia

Они нечасто спят вместе: боятся спалиться. Особенно Роджер, хотя на первый взгляд никому бы не показалось, что он может быть таким параноиком, каким был на самом деле. Джона это лишь забавляет и порой заводит, не более того. Но Дикки упорно не понимает, почему же тогда, раз его никоим образом не затрагивает порой слишком неуместная нервозность его Роджера, только он все ещё и не спит, когда сам Тэйлор очень даже спокойно посапывает на его плече, перекинув через его шею свою руку, а через торс – тощую ногу. Басист совсем не может уснуть, хотя и не нервничает вовсе. Просто смотрит на спящее бледное лицо, обрамлённое непослушными лохматыми светлыми волосами. Любуется. И все вполне себе идиллично, все очень мило и даже тепло. Хочется улыбнуться, хочется обнять посильнее, хочется чмокнуть, чтобы разбудить и вызвать ответную улыбку, но в то же время будить кажется запретным делом, ведь такого сладкого сна на чужом лице он не видел ни разу, и все задуманное кажется чем-то уж совсем незаконным. Увлёкшись любованием, Джон даже не заметил открывшихся сонных глаз на аккуратном лице.       – Ты маньяк? — Роджер сонливо улыбается, устраиваясь на чужом плече удобнее и обнимая покрепче. Доброго смешка сдержать не удаётся.       – Естественно, — прижимает сонное тело теснее к себе. Вот только Роджер внезапно выпутывается из чужих объятий, освобождая Джона из своих, и отворачивается, оставляя тому вместо лицезрения своего лица некоторое непонимание, которое сам же быстро убирает тихим говором:       – Почеши спинку, — по-детски промямленная простая просьба, и Джон вновь смеётся: Роджер, кажется, все ещё спит, Роджер, кажется, все ещё такой ребёнок. И гладит рельефную худощавую спину, придвигаясь поближе, проводит по ней ногтями, довольствуясь ответным довольным мычанием. Кто бы мог подумать, что вечно боявшийся перед кем-то спалиться Роджер может так умильно и совсем не беспокойно наслаждаться простым сном рядом с, наверное, любимым человеком, отбросив или и вовсе позабыв собственное наводящее переживание по поводу и без.       – Повыше, — бурчит он, обнимая подушку и отзывчиво выгибаясь навстречу тёплой ладони на своей пояснице. И Джон перемещает руку повыше, Джон делает все, о чем его просят, пока не осознаёт, что начинает заводиться – ну, с кем не бывает? Прижимается к рядом лежащему телу, слегка наваливается сверху, подминая ногами чужие, опускается к чужим волосам и медленно и нарочно шумно вдыхает. Роджер улыбается, игриво мычит, но глаз не открывает, пускай сон уже и отпустил его.       – Дикки? — Подыгрывает, играется, переспрашивает, зная все заранее.       – Да? — Джон уже полностью подмял под себя сонную тушу, навалился сверху, продолжая улыбаться.       – Что ты делаешь? — Блондин приподнимает бёдра, прижимаясь задницей к чужому паху, нарочно выгибает спину и даёт понять, что сегодня он хочет поиграть в святую наивность.       – А что я делаю? И оба посмеиваются, совершенно точно зная, что спать в ближайшее время никто здесь не будет и не захочет. Идиллично.