Кольцо с изумрудом

Лунный свет широкими полосами проходил сквозь окна, освещая длинный коридор с высокими белоснежными колоннами. Тишину внезапно прервал звук размеренных шагов Павла, разносящийся повсюду эхом. Он шел к брату, чтобы побыть с близким человеком, когда на душе неспокойно. Дойдя до комнаты, аристократ, положив руку с роскошным перстнем на ручку двери и сделав глубокий вдох, постучал костяшками тонких белых пальцев по ней. — Да-да, пожалуйте, — глухо ответил Николай. Павел осторожно открыл дверь; перстень на его руке блеснул от света зажжённой лампы. Брат сидел в роскошном кожаном кресле и перебирал в руках бумаги с очередными посланиями из банка. Вошедший в комнату мужчина совершил легкий кивок в знак приветствия и сел в точно такое же кресло напротив брата, положив ногу на ногу. — Опять не дают покоя? — Спросил он. — Придется поторопиться с оплатой. — Ответил Николай. — Не бери в голову, справимся. — Да… А почему ты здесь? Утомительный был день, не хочешь вздремнуть? — Пришел поговорить… Мне не дает покоя наш гость… Ба… Базаров, кажется. Тебе не кажется, что он не должен общаться с Аркадием? — Почему же нет? — Ты только взгляни на него: он же неопрятен, не воспитан, у него дикий вид, который придает ему этот взгляд… Может он и умен, но как же он… — Послушай, Павел, думаю, хоть внешне он не слишком привлекателен, но я рад, что у Аркадия есть друг и он счастлив с ним.

***

За только что накрытым Дуняшей столом начали собираться господа и их гость, который с утра пораньше уже успел сбегать с местными мальчишками к ближайшему болотцу за лягушками. Вскоре все, кого ждали, прибыли и приступили к еде. Павел всячески демонстрировал свое изящество и манерность, стараясь выглядеть во всём лучше гостя, но всем, тем более самому Базарову, было всё равно. Продолжительное время за столом было тихо, однако тишину прервал вопрос Евгения: — Что это за картина у вас? — Базаров указал на стену, которую украшало изображение обнажённой девушки, за спиной Павла. — Ох, полагаю, вам любопытно? «Возможно, он не безнадежен, » — подумал Павел. — Интересуетесь искусством? — спросил Кирсанов-старший. — Да не особо, просто занятно узнать, кто такую толстомясую в модели выбрал? Глаза Павла округлились. — Я вынужден попросить вас не употреблять подобные выражения, особенно во время застолья. Это подробнейший список* со знаменитого полотна «Венера с органистом и Купидоном», известного автора Тициана Вечеллио, стоил немалых денег… — Чего особенного, что она так знаменита? — Искренне не понимал Евгений. — Знакомый мой художник так же намалевать может, и за приятную цену! Павел был уже достаточно раздражен; начинали проглядывать венки на его висках. — Я вижу, вы не ценитель истинного искусства. «Намалевать», и правда, может каждый, а соблюсти все правила живописи, передать тайный смысл, настроение и другие отличительные черты может только талантливый человек, одаренный, особенный. — Как вы говорите, «одаренный» человек? — Переспросил Базаров, — Но одаренность не означает талантливость или особенность данного индивида! У всех есть свои способности, просто кто-то развивает их с самого детства, а кто-то плюет, обесценивая и рубя на корню свой талант. — Я считаю, что тут вы не правы! Бог дарует нам людей, не похожих на остальных, чтобы те, обыкновенные, могли следовать за ними, познавая совершенство. — Допустим, что и есть среди нас некие «гении», но это результат крайне хороших генов… — Вы хотите сказать, что не Бог посылает нам просветителей? — Не Бог, — согласился Евгений, — а природные законы, неизученные до конца. — Не хотите ли вы сказать, что Бог, как таковой ничего не решает?! — Пуще прежнего возмутился Павел, но всё же старался «держать лицо». — Как может что-то решать тот, кого нет? Все за столом мгновенно перестали жеваться и с сильным изумлением посмотрели на Базарова. — Вы отрицаете Бога…? — С удивлением произнес Николай, остальные продолжали молчать в оцепенении. — Нет никаких доказательств, поэтому я не могу поверить в его существование. — Но есть же Священные Писания. — Но никто не доказал, что люди, излагающие это, описывали реальные события. — Да вы погубили в себе духовность! Мне не о чем с вами разговаривать, сударь! Вы черствы! Я не намерен терпеть вас и ваше невежество! — вышел из себя Павел. — Аркадий, скажи своему другу, что он заблуждается! Возможно ты сможешь сделать из него что-то лучшее. Аркадий оторвался от овсянки и с удивлением посмотрел на дядю. — Я думаю, что Базаров прав. Ничего не доказано, да и мы — нигилисты, нам свойственно все отрицать. Павел был шокирован ответом племянника, никак не ожидая подобного. Аркадий поймал на себе его разгневанный взгляд и понял, что лучше бы он промолчал. — Так ты на стороне этого безнравственного неряхи? Ты предал меня, Аркадий, предал наши принципы и семью, поэтому, теперь я презираю и тебя! У Аркадия внутри смешались все чувства: боль, обида, злость… Он стянул салфетку, заправленную за воротник рубашки, кинул ее на скатерть, встал, громыхая стулом и покинул обеденный зал.