Жить без своего соулмейта сложно, а выживать ещё сложнее. Особенно, если за окном назревает гражданская война.
Я Саймон Ламберт. Мне уже семнадцать. Помимо войны у каждого человека есть свои проблемы, личные. Те, которые волнуют его и небольшое окружение вокруг. У меня их много. Для кого-то они покажутся глупыми и бредовыми, но для меня они очень сложны и неприятны. Одной из них является ненависть к уроку искусства, и вот почему...
12 октября 2037
9 класс
Я учился на хорошие оценки, был тихоней и ни с кем не конфликтовал. У меня были пару друзей, которыми я очень дорожил. Но одно у меня не задалось с самого начала года. Наш предыдущий учитель Карл Манфред серьезно заболел, и на его место взяли другого. Нового учителя звали Майк Теренсис.
Я не знаю, как настолько бездарного и неаккуратного человека взяли на такую работу, как учитель. Казалось, он даже не знал где право, а где лево. Ученики не раз замечали красные с лопнувшими сосудами глаза и красный дымок на его плохо выбритом лице, означавший употребление наркотика, под названием "красный лёд", которым балуется низший класс населения.
Когда он был под действием наркотика, он постоянно злился и кричал на нас, на что администрация школы не обращала никакого внимания, как и на явное употребление наркотических веществ учителями.
Из-за таких выходок учителя у меня снизились оценки по искусству. Пришлось заниматься с ним дополнительно. Сперва он просил меня быть его натурщиком и позволить рисовать мои руки. Я согласился, но с каждой неделей он просил большего и наконец дошло до обнажения тела. Здесь я уже отказался, так как это было слишком для меня. Так как он был под наркотиками, он стал кричать и грозить, что исправит все хорошие оценки на F-*, чего я просто не мог допустить. Я попросил что-нибудь другое, на что он улыбнулся, завел в подсобное помещение, и, заломив мне руки, надругался надо мной. Казалось, что моя жизнь сломалась в тот день, но я ошибался. Она сломалась, когда в больнице мне сообщили, что на порно-сайт выложили мое изнасилование мои же одноклассники, которые снимали происходящее из-за угла. Было очень больно от того, что они не помогли мне, а после ещё и обвинили в совращении мужчины. Хотя, так называть это существо язык не поворачивается. Его посадили, а я переехал, когда не смог терпеть нападки и нецензурные выкрики в спину.
Сейчас я в 10 классе. Из моего окружения никто не знает о моем прошлом. Но у меня осталось нехорошее отношение к искусству. И сейчас именно этот урок. Только начало года, а я уже знаю что буду ненавидеть предмет, даже не ознакомившись с учителем и программой обучения. Но пока преподавателя нет, я бы мог насладиться атмосферой помещения, совсем не похожего на мой прошлый кабинет искусства. Стены выкрашены в нежно-бежевый цвет, оттенка топлёного молока. В воздухе, вместо едких запахов краски и растворителя, аромат чего-то терпко сладкого, и этот запах чуть щекочет нос, заставляя чихнуть. Помещение само по себе маленькое и выглядит очень уютно. Картины, настоящие фрукты, экзотические растения... Все это создаёт ощущение некой сказки.
В коридоре послышались размеренные шаги, и в класс вошёл смуглокожий мужчина в рубашке с аккуратно закатанными рукавами и брюках коричневого цвета.
— Доброе утро, ребята. Я ваш учитель по искусству Маркус Манфред, — мулат оглядел класс.
Глаза Маркуса были разных цветов, один холодно-голубой, а другой ярко-зелёный. Когда луч солнца осветил его лицо, они стали переливаться всеми оттенками этих цветов. Это было неописуемо красиво.
Я не сразу заметил, что мужчина подошёл ко мне и что-то сказал. Я поднял на него взгляд и снова встретился с этими прекрасными глазками, которые прямо притягивали, не позволяя отвести взгляд.
— Почему ты так смотришь? Что-то не так? — добрый и мягкий голос мужчины обволакивал и успокаивал.
— Ваши глаза... — не думая о скромности и сдержанности, я тихо прошептал.
— Ах да... Мои разные радужные оболочки. Это болезнь под названием гетерохромия.
— М... — чуть запнувшись, я всё-таки решил высказать свои мысли, — это очень красиво.
— Оу. Спасибо. Как твое имя?
— Саймон... Саймон Ламберт, — чуть промедлил я с ответом.
Эмоции на лице мистера Маркуса сменили одна другую. Сперва было удивление, затем легкая тень страха, после теплота в глазах.
— Ну что ж, Саймон... Раз уж я к тебе подошёл, то ответь пожалуйста, что такое искусство.
— Искусство — это форма творчества, способ духовной самореализации человека посредством чувственно-выразительных средств: звука, пластики тела, рисунка, слова, цвета и так далее.
— Хорошо, но ты называешь научное определение. А мог бы ты своими словами объяснить значение фразы " заниматься искусством". Не в смысле обучения, а в смысле создания творений, — мужчина упёрся бедром о парту и скрестил руки на груди, продолжая смотреть на меня.
— Ну, хорошо... Искусство — это создание чего-то красивого, нового, без разницы будет ли это табуретка или картина... — я пытался сформулировать правильно свою мысль, и по тому, как блеснули глаза учителя, у меня это, наверное, получилось.
— Прелестно. Садись A+... — после учитель начал рассказывать про виды искусства и спрашивать у учеников о том, каким, например, видом искусства занимался или хотел бы он заниматься.
***
Когда все вышли из класса, Маркус приостановил меня. Внутри похолодело. Так же останавливал меня Майк перед тем, как...
— Саймон, я посмотрел твои отметки за прошлый год и не смог понять, по какой причине у тебя они были плохие. Ты чего-то не понимаешь? Может нам провести пару дополни-...
— Нет! Я не... — я посмотрел в его полные непонимания глаза и понял что выкрикнул ответ, — кхм кхм... Простите, нет... Это было личное.
— Ох, хорошо. Но если у тебя будут проблемы, я готов помочь, — улыбка озарила его лицо и приподняла мне настроение.
Я уже готов был забыть об изнасиловании в прошлой школе, но... в кабинет вошёл мужчина лет сорока. Он был очень похож на Теренсиса. Холод прошел по плечам. Мужчина посмотрел на меня, а после грубо схватил за руку, вышвыривая из класса, как котенка. Я лишь пискнуть и успел, как оказался в коридоре.
Когда сердце успокоилось, я двинулся к следующему уроку, которым по расписанию была информатика. Тот мужчина вел себя просто оскорбительно по отношению к ученикам и, как я понял в следующие полчаса, он был нашим учителем по информатике. Этот контраст доброго мистера Маркуса и грубого подобия Тренсиса выбил из меня всё хорошее настроение, появившееся при взглядах добрых гетерохромных глаз.
Остальные уроки прошли как нужно. Учителя были добрые, но, как один, нудно рассказывали материалы своих предметов.
***
— Мам, Даниэль! Я дома... — я убрал ключи в карман куртки и повесил ее на вешалку.
— Чшш! — услышал я с кухни и замолк.
Из глубины квартиры слышались женские стоны. Я прошел на кухню и увидел Даниэля за плитой.
— Снова? Почему у нас дома?! — моему возмущению не было предела.
— Она обещала, что в последний раз, опять... — брат мешал картошку на сковородке.
Наша мама работала ночной бабочкой. И снова платила собой в нашей квартире. Нам с братом приходилось терпеть это и не раз.
— Это уже начинает надоедать...
Вдруг раздался громкий стон и все затихло. Дверь дальней маминой комнаты скрипнула, и из неё вышел мужчина неприятной наружности. Он прошел в ванну, а мы с братом переглянулись.
— Сильно... — брат с сарказмом покачал головой, будто он удивлен и наложил в четыре тарелки макароны с тушеным мясом.
Мама просила его готовить ещё и на клиентов, которые снимают её у нас на дому. Сперва Дани не хотел это делать, но мама пару раз похлопала голубыми глазками, оставив брата в проигрыше.
Я закончил помогать старшему, как на кухню зашёл тот мужчина, без одежды и даже не прикрываясь. Мы с Даниэлем сразу заметили красные глаза и заздутые ноздри.
— Какие красивые мальчики... — Даниэль знал этот тон.
— Мистер, мы находимся на кухне, и, как вы можете понимать, здесь много острых предметов. Если вы подумаете к нам приблизиться, я отрежу Ваше итак не большое достоинство. Вам ясно?.. — брат хладнокровен как обычно, а его серые глаза, в очередной раз, пронзили буйного маминого клиента, лишая дара речи.
Мужчина даже открыл рот от возмущения. Даниэль был уже хорошо научен, как усмирять думающих не мозгом, а членом дядек.
— Да как ты смеешь! Маленькая блондинистая сука, ну я тебе покажу! — мужчина сделал, как могло показаться, грозный рывок, но из-за своей укурености промазал и влетел лбом в газовую плиту.
— Дядя, сломаете — будете платить... — пришлось мне уже вмешаться.
— Да я вас придушу, гнид-!.. — послышался глухой звон сковородки об голову этого придурка.
— Пусто... — довольный своей работой, Даниэль уселся за стол и принялся кушать.
— Что здесь за шум? — в кухню зашла мама, и, увидев мужика на полу, грустно опустила голову, — снова?..
— Угу, — положительно промычал жующий брат.
— Что ж это такое? Вокруг одни бараны... Ел?
— Ах точно!.. — Даниэль взял четвертую тарелку, вышел из-за стола, и, подняв голову мужчины за волосы, положил его лицо в тарелку, — Приятного аппетита, мистер...
— Мы могли это съесть... — подметил я с тоской в голосе.
— Саймон, как тебе не стыдно? Мы же должны заботиться о наших гостях... — с усмешкой и наигранной любезностью произнес брат.
Все громко посмеялись.
***
Вечером мужчина очнулся и недовольный ушел.
— Что ему не понравилось? — с притворным удивлением спросил Дани, когда мы уже ложились спать.
— Наверное замечание про его корнишон... — я просто предположил.
— Хех, наверное. Спокойной ночи, Сай.
— Спокойной, Дани.
Мы улеглись на кровати, и через минут десять я уже слушал сопение брата, но я не мог уснуть. В моей голове проносились мысли о брате, о маме, о информатике, о мистере Маркусе и о его невероятно красивых глазах. Вероятно, лишь спустя несколько часов я смог закрыть глаза...
