Эль Грао де Кастельон

Весь следующий день лил дождь. Нетипичная для этих краев погода врывалась в распахнутое окно запахом мокрого камня, громким шумом бушующего моря и непреодолимой стеной из воды, льющейся с серого, низкого неба. Олли в очередной раз вздохнул и отошел от распахнутого настежь окна, переводя взгляд на расслабленно развалившегося на кровати Марко, погруженного в чтение. Не утруждая себя иной одеждой, кроме трусов, он долговязой диагональкой занял почти все пространство постели и беззаботно качал ногами, чувствуя себя совершенно прекрасно. Конечно, это ведь Олли очищал кожу в месте укуса от возможных остатков медузы и ее яда, это он кормил любовника противоаллергенным, смазывал снимающей воспаление мазью и дергался всю ночь от любого шороха и звука, который Марко издавал за свой долгий и беззаботный сон. Теперь на пояснице любовника было небольшое красноватое пятнышко вместо того припухшего ужаса, на которое Олли «любовался» по возвращении с пляжа, а у него самого слипались глаза от нервной ночи. Он и сам понимал, что напрасно себя накручивает — с Марко все было хорошо, он прекрасно себя чувствовал и даже сделал попытку подкатить с утра пораньше, но Олли и правда был уставшим, поэтому Марко пришлось разочарованно отстраниться и за неимением другого занятия уткнуться в книгу. Теперь Олли грызло чувство вины, а еще невероятно будоражила линия позвоночника Марко и чертово пятнышко ожога. Он знал, что нельзя, но болезненный участок хотелось приласкать губами и языком, добиваясь от Марко судорожного стона и недоуменного взгляда. Олли надеялся, что дождь быстро закончится — обычно в Испании так и происходило, но противная стихия бушевала уже несколько часов, и море наверняка не успеет достаточно прогреться, чтобы пойти искупаться хотя бы вечером. При условии, конечно, что дождь все же прекратится. Делать было решительно нечего, и Олли вновь бросил взгляд на расслабленного Марко. Широкие плечи, мягкий прогиб спины, завлекательно покачивающаяся задница и мягкие бедра — вздохнув, пришлось с грустью признать, что Марко выглядел соблазнительно и расслабленно, и что у Олли нет никаких сил сопротивляться желаниям, которые любовник в нем будил одним своим видом. Только чувство вины неприятно копошилось где-то в груди, раня острыми мелкими коготками, и просто подойти… Ну, он мог, конечно, но было стыдно. Только делать все равно было нечего. Переведя дух, будто перед прыжком в воду с вышки, Олли подошел к кровати и опустился на ее краешек, прижимаясь щекой к спине Марко. Полежал так минуту, но реакции не дождался. «Игнорирует», — догадался Олли и, развеселившись, провел любовнику пальцами по пояснице. Если Марко хотел поиграть и подразниться — что ж, пожалуйста. Сам же потом будет требовательно стонать, желая кончить побыстрее. Красноватое пятно ожога все еще манило, и Олли, не удержавшись, обвел его пальцами, не решаясь прикоснуться. Чужая спина под рукой вздоргнула — есть контакт. Он расплылся в слабой улыбке, чувствуя, как внутри поднимается неукротимая волна нежности. Помедлив, потерся щекой о мягкую кожу, приподнялся, чтобы коснуться губами неглубокой выемки позвоночника, и услышал, как Марко нервно зашуршал страницами книги. — Прости. Просто утром настроения вообще не было, — сказал Олли, погладив мягкую, уютно ложившуюся в ладонь ягодицу любовника, а затем без промедления поддел пальцами резинку трусов. — А сейчас тебе скучно и ты наконец созрел до такой гениальной идеи, как секс со мной? — голос Марко сочился насмешкой, но обиды Олли не чувствовал, и потому уверенно потянул ткань белья вниз, довольно хмыкая от открывшейся ему картины. Удивительным, непостижимым образом Марко уже успел слегка загореть, и едва заметный, но все же существующий след разницы вызвал еще один прилив нежности. Олли согласно промычал в ответ, будучи не в состоянии что-либо говорить, пока прижимался губами к чужому любимому копчику. Коснуться губами, а затем сомкнуть зубы на мягкой ягодице казалось самой правильной задумкой в мире, и Олли с удовольствием воплотил ее в жизнь. А затем еще раз. И еще. Улыбаясь при этом так глупо и так счастливо, будто наелся экстази. Наверно не стоило удивляться такому состоянию, ведь Марко и был его наркотиком, но все же… — Я созрел еще много лет назад. И вообще готов замаливать вину весь день, — голос звучал куда ниже и грубее, чем обычно, и Марко наконец перестал делать вид, что увлечен чтением. Нервным жестом отбросил книгу и оглянулся как раз в тот момент, когда занятый рекламой самого себя любовник нежно водил носом по светлому пушку у него на пояснице, вызывая шекотку. А затем вновь несильно кусаясь. — Уже все решил, м? — Марко насмешливо выгнул бровь. Олли пожал плечами и кивнул в ответ, собственническим жестом оттягивая его ягодицу в сторону и оставляя новый нежный укус. Потащил белье еще ниже, заставляя Марко приподняться, чтобы высвободить член и чтобы ткань могла свободно собраться гармошкой на бедрах. Сильные, тонкие пальцы требовательно сжали мягкую плоть, и Олли довольно хмыкнул от приятных ощущений. Быстро скользнул рукой к собственному, уже твердому члену, укладывая его удобнее, и снова провел носом по влажноватой коже поясницы, намекающе скользя Марко пальцами между ягодиц. — Мне нужно в душ, — глухо сообщил Марко, уже напряженный и подобравшийся от возбуждающих прикосновений. Он всегда слишком остро реагировал на неторопливые, ленивые ласки. И Олли об этом прекрасно знал. — Мгм… Сейчас, не спеши, — выпустить любовника сейчас из рук было очень сложно. Невозможно было. Поэтому Олли подполз выше, упираясь коленями в постель и перенося вес тела на выпрямленные руки, вжался пахом в обнаженную и такую манящую задницу, притерся, одновременно кусаясь в загривок. Марко под ним простонал, выгнулся, дразнясь, желая продлить контакт, сделать его плотнее и отчетливее, откровеннее. Выключая мозг напрочь. Не удержавшись, Олли скользнул одной рукой вниз, к мошонке Марко, принимаясь легко и ненавязчиво поглаживать любовника, доводя его до исступления, наслаждаясь потяжелевшим дыханием и движением крепких бедер навстречу прикосновению. Марко тянулся за лаской, выглядел так восхитительно с закушенной губой и поплывшим взглядом, когда смотрел из-под ресниц, и Олли не мог остановиться, пока не добился нервной дрожи и тяжелого выдоха. Только тогда он с улыбкой отстранился и уселся на пятки, запустив руку под резинку шорт, неспешно поглаживая себя и ласково смотря на слегка дезориентированного Марко. — Поторопись, а то кто знает, смогу ли я тебя дождаться, — хмыкнул Олли, наблюдая, как любовник быстрым движением окончательно избавляется от трусов и нервно переступает на месте. — Без меня будет и вполовину не так весело, как может быть, — хмыкнул Марко, но тем не менее торопливым шагом направился в ванную комнату. Послышался шум воды, и Олли, переполненный предвкушением, нервным жестом подскочил на ноги. Избавился от одежды, взбил подушки, отложил прочь книгу, так и оставшуюся лежать на покрывале — она точно сейчас никому не будет нужна. Усмехнулся, пока копался в чемодане в поисках смазки и презервативов, затем швыряя такие важные находки прямо на постель — удивительно, но эти парни понадобилась им только сейчас. Он успел весь известись и потерять бдительность, поэтому не заметил, как полностью обнаженный Марко вернулся из ванной комнаты, и потому руки, сомкнувшиеся на талии, стали неожиданностью. Вызвавшей дрожь, приятной неожиданностью. Горячие губы скользнули по шее, впиваясь болезненным, требовательным поцелуем, оставляя след на коже, чужие ладони сжали грудь, играясь с сосками, сдавливая их между проворными, мягкими пальцами, и Олли довольно выдохнул, отдаваясь во власть страстных прикосновений, прикосновений приятных и отключающих сознание. Он вывернулся в теплом кольце рук, желая ответить услугой на услугу, поцеловал бешено и жадно, заставляя Марко заулыбаться в любимые губы, рассмеяться и потащить любовника к кровати. Он упал спиной на постель, а Олли навис сверху: красивый, встрепанный, немного дикий. Взгляд рассеянно скользил по острым скулам любовника, по его порозовевшим губам, между которых то и дело мелькал быстрый, узкий, как у ящерки, язык. Марко был возбужден, Марко уже хотел получить что-то в свою задницу: пальцы или член — в сущности, было не важно. Но просто перестать смотреть на Олли оказалось сложно. Он протянул руку, зарываясь пальцами в растрепавшиеся, длинные пряди, приласкал затылок, и Олли довольно прикрыл глаза, а затем коротко поцеловал. — Ты немного не так лег, — горячо выдыхая, хмыкнул он Марко прямо в губы, обжигая кожу жаром своего сбитого дыхания. Его рука тем временем скользнула к бедрам, требовательно потянула, и Марко послушно раздвинул ноги, открывая доступ к своему твердому, стоящему члену и уже немного растянутому анусу. — Игрался с собой в ванной? — поинтересовался Олли, спускаясь губами от шеи ниже, к тонкой и чувствительной коже лобка, гладкой и нежной. Отстраниться от Марко, перестать касаться его и целовать было невозможно. Олли и не пытался. Погладил ладонью по животу, сжал мимолетно за бок, обхватил рукой член, приподнимая его, вжимаясь губами в теплую, бархатную кожу у самого основания. Прочертил языком влажную полосу до самой головки, облизал, раскрыл пошире рот, пропуская член себе в горло. Марко вверху издал резко оборвавшийся стон, и Олли услышал шуршание покрывала, которое нервно сжали пальцы. — Заботился о своем самочувствии. Ты всегда недостаточно времени уделяешь тому, чтобы хорошенько растянуть меня, — его голос дрожал, не желая слушаться хозяина, и Олли удвоил напор, желая и вовсе заставить Марко замолчать, позабыть все слова на всех языках. Движения его языка по члену любовника стали напоминать извивание змеи на песке, а пальцы теперь не только обхватывали плоть кольцом, но и поглаживали легко яйца и под ними, давили пока легко и намекающе на свободно раскрывающийся под напором проход. Марко рефлекторно раскидывал бедра шире, слабо толкаясь в умелый, ласковый рот чуть дальше, стонал и поглаживал себя по груди, играясь с соском, сжимая его сильно и почти болезненно. Олли видел это все, когда смотрел из-под бровей, когда ловил потемневший, расфокусированный взгляд, подернутый наслаждением, а потом вновь уделял все свое внимание члену Марко, посасывая его и целуя в гладкую, влажную головку. — А тебе это нравится, — наконец отстранился и хрипло выдохнул он, сжимая член любовника у основания, когда Марко дернулся в очередной раз, только чуть слаще, чем обычно. — Или скажешь нет? Тащишься же, когда больно и туго, — он улыбнулся, ловя возмущенный взгляд. Что примечательно, возражать Марко не стал. Потому что Олли и правда знал его, знал, как ему нравится, знал все слабые точки и места. Знал, как и где достаточно коснуться всего лишь на миг, чтобы у любовника отключились тормоза, чтобы стонал и требовал член со всем доступным рвением. Запечатлев еще один мимолетный поцелуй на яркой головке, Олли шлепнул Марко по бедру, заставляя перевернуться на живот и выставить задницу. Сжал половинки ладонями, потянул в стороны. Да, это было то, что нужно, то, чего он так давно хотел. Хотел скользнуть языком по ложбинке, приласкать небольшое отверстие, насладиться видом того, как темные складочки блестят от слюны и легко поддаются напору, раскрываются, впуская в горячее нутро. Полюбоваться тем, как Марко напрягается весь, сжимается на пальцах и нервно, возбужденно стонет. Именно это он и делал, и Марко стонал именно так, как Олли ожидал — нервно, сбивчиво, срываясь иногда на мольбы. Он сжимал его ягодицы ладонями, лизал, кусал, двигал согнутыми пальцами, массируя простату — Олли целенаправленно лишал любовника всяких сил к сопротивлению и взбрыкиванию, наслаждался своими действиями, вслушиваясь в сбитое, тяжелое дыхание и чувствуя, как сам возбуждается от этого еще сильнее, как страсть бежит по венам огненными реками, жжется изнутри и пульсирует, призывая получить разрядку. В какой-то момент Марко вывернулся у него из рук — дикий, раскрасневшийся, с приоткрытыми губами, потому что дышать тяжело, потому что стоны душат и сжимают горло стальной рукой. Он нервно погладил себя по члену несколько раз, а затем они поменялись местами, и вот Олли уже лежит навзничь, а любовник нависает над его членом и насаживается ртом, впуская глубоко в глотку. Проворный язык, мягкие губы, ловкие пальцы — Олли всегда считал, что этот болтливый рот создан для минета, и Марко не подвел. Никогда не подводил. Хватило всего ничего времени, чтобы желание кончить стало непреодолимым, чтобы всего один шаг не остался до окончательного падения. Марко не дал. Сжал, погладил успокаивающе по животу, целуя у пупка, и перебрался выше. Олли только зарычал, смыкая руки на широкой спине, поглаживая напряженную, влажную поясницу. Звуков кроме их сбитого, тяжелого дыхания не было, не было и ничего вокруг кроме ощущения обжигающей кожи, влажных следов их собственной смазки на животах. Марко тем временем перекинул стройную ногу через бедра Олли, прижался теснее, вжался весь — трепетный, возбужденный и жадный до прикосновений. Задрожал, лохмача влажные волосы, зашептал сбивчиво прямо в губы, дразнясь и не давая поймать себя в поцелуй: — Хочу… Хочу видеть твое лицо, твои глаза, когда буду кончать. Олли… Тот смог только поцеловать Марко куда-то за ухо — и сам уже растерял всякую выдержку. В голове билось лишь одно, жизненно необходимое сейчас желание: толкнуться в тесную, горячую задницу Марко и забыться на долгие минуты, казавшиеся часами, вколачиваясь в податливое тело. Они так не вспомнили потом, чьи пальцы судорожно нашарили смазку и презерватив в складках сбившегося покрывала. Лично Марко сохранил в памяти только щелчок крышки, прозрачные, скользкие потоки у Олли на члене и прохладу у ануса, пока избавлялся от излишков и скользил в себе пальцами, наспех растягивая. Олли в этот момент дрожащими руками пытался надорвать упаковку кондома, не отводя от Марко жадного взгляда, полного восхищения, но любовник дернулся, сгибаясь, проехался членом по животу Олли, склоняясь ближе и умоляюще заглядывая в глаза. — И это тоже не надо… — задыхаясь, делая короткие паузы, чтобы перевести дыхание, после каждого слова, прошептал он: безумный, пылающий так ярко и жарко, будто бы был сверхновой. — Хочу, чтобы ты кончил прямо в меня… От этих слов Олли и сам почувствовал себя звездой. Его кинуло в запредельный жар, и даже сквозь пьяное возбуждение в мозгу зажглась красная лампа тревоги и надпись «Охуеть». Марко не часто соглашался на секс без защиты, еще реже предлагал такое сам — слишком не любил после оргазма выпутываться из объятий и тащиться в ванную вымывать из себя сперму: Олли принципиально кончал только внутрь любовника, наслаждаясь судорожными сокращениями мышц вокруг своего члена. И пережить эти ощущения без скрадывающего чувства тонкого слоя латекса… В создавшейся ситуации он мог только кивнуть и погладить Марко по шее, благодарно молясь про себя ему и всем богам за столь щедрый подарок. Следующее, что Олли запомнил, был момент, когда головка его члена начала погружаться в горячую, тесную задницу. Марко в это самое время с удовольствием мог любоваться ошарашенно приоткрытым ртом любовника и его утонувшими во тьме расширенных зрачков светлыми глазами. Было немного больно, член растягивал его слишком сильно, и черт, Марко это правда нравилось. Расслабив напряженные бедра, он сел полностью, впустил Олли в себя без остатка, замирая и пережидая эти бесконечные мгновения стопроцентной заполненности. Плотно, полно, растянуто и слегка болезненно — этот гремучий коктейль только подстегивал возбуждение, и первое движение ощущалось так, будто они и вовсе позабыли про смазку: острое и тянущее. Марко будто вспарывали изнутри, тянули с такой силой, что даже дышать не получалось, но он упорно двигался, приподнимая бедра, имея возможность наблюдать, как собственный член покачивается от движений, а Олли судорожно и болезненно сжимает пальцы у него на талии. Дальше пошло легче, но без презерватива все и правда ощущалось куда ярче. Марко прикрыл в какой-то момент глаза, больше не в силах выносить горящий взгляд любовника, и сосредоточился на ритмичном движении бедрами. Но это оказалось чересчур: в темноте все воспринималось острее, все мысли только и сосредоточились на том, как внутри него скользил член, и все нервные окончания как будто собрались в одной единственной точке его тела, заставляя позвоночник гореть и полыхать от беспрерывного потока наслаждения. Какой-то слишком яркий, ослепляющий свет резанул по глазам, а затем Марко понял, что это кожа Олли. Бледная, гладкая, она вновь, как этой ночью, сияла, и от этого света наворачивались слезы. Не в силах остановиться, не в силах выпустить из себя член хотя бы на мгновение, чтобы передохнуть или сменить позу, задыхаясь и хрипя, будто тонущий, Марко протянул руку, скользнул раскрытой ладонью вверх по груди Олли, слегка сжимая пальцами тонкую шею с острым кадыком. Зрение будто пребывало в режиме макросъемки: едва заметная дрожь мышц живота, капля пота, скользнувшая к ложбинке между хрупкими ключицами, уже налившийся цветом укус там же, сигналящий о том, что этот мужчина занят — Марко наслаждался каждой маленькой деталью. Мелочи ласкали взгляд не хуже тонких, быстрых пальцев на его члене, и он наконец осмелился поднять взгляд вверх, шепча и умоляя о чем-то. А Олли просто посмотрел в ответ. И Марко кончил. Бедра немилосердно болели, задница уже тянула, но оргазм душил и накрывал с головой, опустошал, и он, захлебнувшись стоном, практически упал на Олли сверху, судорожно цепляясь в его бицепсы, чувствуя, как любовник вбивается в него с силой и жадностью в финальных толчках, замирает на мгновение, а затем обессиленно обмякает. Спустя мгновение рука Олли рассеянно скользнула в волосы у Марко на затылке, и он понял, что уже давно вместо монотонного шума дождя слышит отдельные, звонкие стуки редких капелек по металлическим перилам. Шторм закончился, как и дождь, и сейчас в узкие прорехи туч уже несмело пробивались солнечные лучи. — Бля… Зачем я это предложил? — еще спустя минуту кислым тоном поинтересовался Марко, чувствуя, как из задницы вытекает сперма. — Не начинай, принцесса. Ну хочешь я тебя вылижу? — хмыкнул Олли на ухо и ласково коснулся губами виска, заставляя Марко тихо довольно рассмеяться.

***

Послышался механический звук затвора, и дремавший Олли непонимающе распахнул глаза. Уставился подозрительным взглядом на Марко, быстро откладывающего камеру в сторону, имея возможность насладиться самыми честными глазами в мире. — Опять меня голым фотографируешь? — грозно поинтересовался он. — В последний раз подобная история закончилась тем, что такая фотка меня оказалась в общем чате. — Это было давно и неправда, — ухмыльнулся Марко, но тем не менее подполз ближе и положил голову Олли на грудь, умоляюще хлопая ресницами. — Как будто меня порадовал тот факт, что все увидели «мою прелес-с-сть», — талантливо изобразил он небезызвестного персонажа Толкина. — Не волнуйся, в этот раз никаких несанкционированных утечек информации. — Смотри мне. Член оторву. — И будешь скучать по нему даже сильнее меня.