Химия

19.12.2011 - 25.12.2011 Понедельник, девятнадцатое декабря. На моё же удивление заснуть всё-таки получилось. Часов в пять утра. Почему не звонит будильник? Надо вообще проверить, через сколько вставать. Нащупав где-то под подушкой телефон, смотрю на дисплей. 09:43 Отлично, можно ещё… Быстро вскакиваю, выбегаю в коридор. Отчим уже уехал, мачеха спит. Собравшись на скорую руку, спешно покидаю квартиру, даже не позавтракав. Стук в дверь: -Извините, можно войти? – говорю сбивчиво из-за бега. Одноклассники косятся на дверь в кабинет, где стою взлохмаченный я. Агата бросила на меня взволнованный взгляд, а синьорина Кельвелине была, мягко говоря, в шоке. -Франсуа, сейчас разгар третьего урока. -Я проспа-ал, - виновато тру затылок. -Ну, хоть явился. Ладно, проходи. -Спасибо. С каждым шагом у меня всё больше создавалось впечатление, что я тону, что на шее висит камень, тянущий на дно, а чёрный джемпер слишком криво сидит на наспех надетой рубашке. Довольно поганое чувство. -Я тебе звонила и писала. Не слышал? – тихо спрашивает подруга, когда я сажусь на место. Качнул головой. Как же хочется спать. Весь итальянский старался не смыкать глаз. На перемене Агата отчитала за плохой сон, явный авитаминоз, худобу и ужасный образ жизни. Зато на географии она наконец замолчала и дала моим мозгам отдохнуть. Время целенаправленно подходило к химии. В кабинете стоял гул от класса, а кафедра пустовала. Подруга предупредила, что со мной сейчас не сядет – с ней договорилась Ола. Семпай в классе появился только после звонка, и то с небольшим опозданием. Я даже и не слушал, что он говорил, просто отключился. Странный коридор. Света нет, приходится идти на ощупь. Под ногами начинает хлюпать вода, а взявшийся из ниоткуда ветер приносит с собой запах химикатов. -Морель! – в этот вопль было вложено столько гнева, сколько я за всю свою жизнь не слышал. Резко вскакиваю на ноги, чуть ли не роняя стул. -Дома в кроватке отсыпаться будешь. Живо к доске, - семпай буквально шипит, возвышаясь надо мной. Прохожу на кафедру с затравленным видом. Заставил меня решать задачи. Вычислять молярную массу, массовую долю и прочее. -Куда наверх полез? Пиши ровно, - стирает половину вычислений. Начинаю заново. Я стоял не у доски: я стоял на краю эшафота с петлёй на шее. Профессор вёл себя необычно негативно, но причина всего этого меня не посещала. -Мозгами крутить надо, Морель. Надо учиться сравнивать и анализировать. Без этого вы не только химию не поймёте, но и не сможете жить. Химия как молоко. Вы ведь идёте в магазин покупать молоко и не берёте первое попавшееся. Вы сравниваете. К примеру, если я хочу похудеть, я покупаю обезжиренное молоко, а если поправиться – с тремя процентами жирности. Если в местности, где его производят, радиация - я его тоже не куплю. Хотя, это плохой пример. Тем не менее, если вы научитесь сравнивать, вы станете королями жизни. Химия – это очень скрупулёзный предмет. Надо выверять всё до последних мелочей. Сядь уже. Я ухожу с кафедры. –Если вы неправильно уравняете, забудете хоть один коэффициент или знак обратимости, то вам сразу снизят балл. И была лекция ещё минут на пятнадцать. Определённо не понимаю эту жизнь. На перемене сразу же нарисовалась Агата. -И что это было? Вы поссорились? -Я понятия не имею, - рассеянно мотаю головой. На истории пришлось садиться за последнюю парту и писать тест по социологии, который дал историк. Историю я написал на пятёрку. После занятий пошли с подругой в кафе, и там играла мелодия, буквально сводившая с ума. Так мы просидели до вечера, а потом пошли к Агате в гости. Комната в серо-голубых тонах, светлая мебель, стеллаж с книгами. Всё жутко гармонировало между собой. Родители Агаты - довольно начитанные и по-английски истинно чопорные люди. Дома меня ждала очередная выволочка. -Где был? – вопрошает Меди. -Гулял. -Нет бы домой прийти и позаниматься. Всё не нагуляется никак, - лёгкий подзатыльник. Быстро сделав уроки, я взял в руки карандаш. «Поев и погрозив своему отражению пальцем, чёрт, молодцевато встряхнув чёлкой, пустился танцевать чечётку» Поев и пригрозив своему отражению пальцем, химик, молодцевато встряхнув чёлкой, пустился читать лекции о химии и молоке. «Цоканье его копыт было столь сильным, что в цокольном этаже думали, что наверху гарцевала лошадь» Голос его был настолько громок, что даже на первом этаже было слышно, какой химик горлопан. «Однако чёрт был не очень искусным танцором и, совершив один не совсем удачный скачок, врезался в самовар и обжог пятачок, покрытый мягкой шёрсткой» Однако химик был ну очень искусным оратором, что, совершив один удачный скачок, врезался в колбу и вылил на себя серную кислоту. Дальше мне рисовать было лень. Я лишь забрался под одеяло. Странно всё это. Вторник, двадцатое декабря. День прошёл быстро. Промчался, как вихрь, и скрылся в дали. Среда, двадцать первое декабря. Эта среда была довольно насыщенна событиями по сравнению с другими средами в моей жизни. Уроки проходили как всегда, перемены, собственно, тоже. Но перед физикой Агата выдала то, что я вообще не ожидал услышать: -Хочешь, я с ним поговорю? Я подавился булкой и закашлялся. -Что? Разве плохая идея? Сам ты никогда не поговоришь и даже никак не затронешь эту тему. -А оно мне надо? – запиваю чаем. -Вот лично мне интересно, с чего всё так. Вы же хорошо общались, - ёрзает. – И хоть он и препод, но вы же друзья. -Слушай, ну хоть на весь лицей не кричи об этом, а? Подруга встаёт. –Ты куда? -Как «куда»? Разговаривать, - направляется к выходу. -Меня-то подожди, - быстро вскакиваю. Я стоял, прислонившись к стене, и пил сок из столовой, пока ждал Агату. -О, а я думала, ты в кабинет пошёл. -Ну и? – не вынимая трубочки изо рта. -Мне кажется, он в тебя влюблён. С громким «хлюп» перестал пить. -Что? -Агат, извини, но это полнейший бред. У него совершенно другой круг интересов. -Тебе-то откуда столько о нём знать? -Ну, мы же с ним не только про химию беседуем. Два последних урока я провёл в прострации. С чего она пришла к такому выводу? После лицея, только я закатился домой, мачеха потащила меня делать покупки. Мы закупили еды на неделю, а потом они с отчимом уехали на виллу. До воскресенья не объявятся. Полпервого, ночь. Ворочаюсь в кровати. Со скуки я даже начал листать ту книгу по мошенничеству, магии и иллюзиям, что мне подарил некий Мармон на день рождения. Познавательно, кстати. Пришло сообщение. «Спишь?» Да надо же, кто обо мне вспомнил. «Нет» «Почему?» «Не спится» Откладываю книгу и выключаю настольную лампу. «Понятно всё с тобой» «Можно вопрос?» Ответ не приходит в течение десяти минут. «Какой?» Устроившись поудобнее, держу над лицом телефон. «Что со мной не так? Или с Вами? Я про понедельник» Страшно, конечно, но Агата права. Если не спрошу напрямую, никогда в жизни не добьюсь нужного результата. «Я тебя не хочу» Тишина. Тишина в голове, тишина в комнате, тишина в квартире, тишина везде. Обескураживающая, звенящая, до боли противная и оглушающая тишина. Смысл до меня дошёл сразу. Никакой опечатки нет. И вроде бы должно стать легче, должен упасть камень с души, но как-то нет ничего. Как и опечатки. Где-то в Гренландии тают льды, где-то на Эвересте сходят лавины, где-то стоит беспробудный туман, а где-то мальчика Франа перестал хотеть иметь в задницу его преподаватель-маньяк. «Ты заснул?» Соври. «Немного. Что же так?» «Перехотел. Ладно, спи тогда» В эту ночь глаз я так и не сомкнул. Четверг, двадцать второе декабря. За ночь температура упала до минус пяти, и лужи, оставшиеся после недавно прошедших дождей, покрылись тонким слоем льда и припорошились выпавшим снегом. Для Италии снег был в диковинку, для Палермо – тем более. Его выпало довольно много и на первом уроке старшие классы были отправлены расчищать территорию лицея. Мы с Агатой разгребали снег недалеко от крыльца. -Эй, Фран, - дёргает меня за рукав и кивает в сторону входа. – Смотри. Лёд звонко трещит под натиском ужасно высоких ботфорт, а снег жалко хрустит, оставляя на себе отпечатки чужой обуви. Идёт в чёрном плаще с бежевыми вставками нараспашку, меховой капюшон, излюбленная полосатая шмотка. Руки в карманах. -Здравствуйте, - подруга быстро кивает, а я лишь фыркаю. Экое самодурище. Но химик не слышит: всё дело в наушниках. Быстро проходит мимо и заходит в здание. На музыке половина девушек обсуждала приход семпая. На географии мы с самым скучающим видом писали контрольную. На физике - тоже. На перемене перед химией все судорожно листали учебники, пытаясь запомнить хоть что-то. Поэтому, только приоткрыв дверь в кабинет, я сразу же решил побродить по этажу. Но не успеваю я даже завернуть на финишную прямую к своему любимому холлу с пуфиками, как сразу останавливаюсь и начинаю из-за угла вслушиваться в голоса. В холле явно присутствовали секретарша директора и завуч. Успеваю чуть подсмотреть: у одной в руке цветастый пакет, у другого - конверт и открытка. -Бельфегор, - негромко говорит секретарша. – Хоть Вы и отказались даже от маленького чаепития на работе, Мы Вас поздравляем от всего нашего скромного коллектива с Днём Рождения и желаем успехов во всём. Медленно достаю дневник и начинаю листать. «Четверг. Двадцать второе декабря» Со скоростью света бегу в кабинет, чтобы не оказаться в зоне видимости ни одного из действующих лиц. Надо поздравить. Надо что-то подарить. Я, кажется, даже знаю, что. Со Дня Рождения остались почти все деньги, потому что тратиться я не особо любил. Когда химик с явно скрываемым недовольством заходит в класс с подарками, Агата сразу же реагирует на происходящее. -Ну-ка, это что у нас за повод на подарочки? Моментально раздаётся звонок. -День Рождения. За пять минут до конца урока все сдали работы и записали домашнее задание. После звонка класс опустел. Химик сидел за кафедрой и что-то писал. -Семпай, я… -Свободен. -В смысле? -Сегодня не будет дополнительных. Я хотел, было, признаться, что всё слышал, но поборол желание. -До свидания. В ответ была тишина. Агата ждала на лавочке вместе с нашими вещами. -У него сегодня День Рождения, - начинает подруга. -Ну как бы да, - скидываю рюкзак. -Подаришь что-нибудь? -Наверное. -И что же ты приметил? – начинает одеваться. -Часы. -Наручные? -Да. Они стоят порядка пяти тысяч. Девушка резко остановилась: -Ты в своём уме? -Да, они дорогие, но у меня ещё где-то семь останется, - пожимая плечами, засовываю руку в рукав. -Швейцарские, небось? -Да-а. Чёрные, классические. Мне понравились. -И почему именно часы? -Он жутко непунктуальный. Я в этом не полностью уверен, но ладно. -А если он не примет? – идём к выходу с лицейской территории. -Примет. Куда денется? Мы быстро забежали ко мне домой, и я взял деньги. Рюкзак оставил. Около часа торчали в центре. В магазине на меня посмотрели с неким сомнением, словно я хочу что-то украсть, но часы всё же продали. -Вау, они очень классные, - сидим на лавочке в торговом центре, Агата разглядывает часы. Мимо проходят покупатели. – Я даже уверена, что ему понравится. -Вот и отлично. Проводив подругу до дома, сел на автобус и с жутко довольным видом поехал к заветному дому. Всё должно быть хорошо. Всё будет хорошо. Стук в дверь. Жду. Дверь начинает открываться. -Да не знаю я! Леви бы не успел так быстро, - кричит семпай куда-то в гостиную. – Ты? Он даже был растерян. -О-о-о! – быстренько появляется Луссурия и вскидывает руки. – Франни! Как же я рад тебя видеть! – бросается обнимать. - Ну не стой же на пороге. Пошли, пошли. Подарок я рефлекторно оставил на комоде в прихожей. Меня потащили дальше, а семпай удручённо поплёлся следом. -Все, все, все! Внимание! Это Франни - ученик нашего Белюшки. Бельфегор выдаёт звучный шлепок ладонью по лицу. Из незнакомых пока только два человека. Скуало сидел с каким-то грозным брюнетом, а у окна стоял мужчина с длинными фиолетовыми волосами и капюшоном на пол-лица. -Это Мармон, - Луссурия подводит меня к типу с капюшоном. - Ему тридцать, он смыслит в медицине и дарил тебе интересную книгу. Он мне уже заведомо не нравится. -Говорят, ты друг Рокудо? – пожимаем руки. -Ну, да-а. -Давно с ним знаком. Порой приходится сотрудничать. Меня немного разворачивают, указывая на последнего незнакомца. -А это Занзас, - говорит Лу с благоговейным трепетом. – Ему тридцать четыре, он наш босс. -Эй, пацан, - в мою сторону сверкает пара красных глаз. – Подойди сюда. Подхожу. -Ближе. Делаю ещё два шага. -Хм-м, - изучающее осматривает. – Фран? Я киваю. -Добро пожаловать в наши ряды. После рукопожатия у меня ещё долго сводило руку. Скуало услужливо пожал другую. У этого Занзаса звериные манеры, грубый голос, и я более чем уверен, что он жутко высок. Следующие полчаса прошли довольно тихо. Мамочка пытался завести со мной беседу, а семпай постоянно метался к окну. -Приехал. Скуало, грузим в багажник и на заднее сиденье. Но с учётом, что ещё и люди сядут. -Кто куда? – капитан встаёт с дивана. -Занзас, сколько ты себе возьмёшь? – спрашивает Бельфегор. -Хм-м, - задумчиво трёт подбородок. – Мусор поедет со мной, - дёргает Скуало за волосы. – Леви тоже увяжется. Луссурию я довезу только до боулинга и до дома, больше он мне не сдался. Интересненько. -Эй, ну! – Лу засуетился. -Заткнись, я отвезу. И они начали таскать. Рюкзаки, пакеты, коробки выпивки. На улице прохладно. Для тех, кто всё ещё ходит в осенней куртке – да. Полседьмого, а как темнеет стремительно. -Франни! Франни! – уже понятно, кто ко мне подбегает. – Пойдём, я тебя с Леви познакомлю. Он взял меня за руку и потянул к большому чёрному «мерседесу». -Леви, это Франни. Я высоко задрал голову. Нечто странное, ростом с Занзаса, ужасными усами и пухлыми губами. -Здра-авствуйте. -Грыжа Бела? – проигнорировав меня, обращается к Лу. -Ой, ну сам ты грыжа! -Он сам его так… Мамочка сказал что-то нечленораздельное, перебивая Леви, и потащил меня назад. -Белечка! -Не называй меня так! – рявкнул химик. Он резко и гневно мотнул головой, что, показалось, из-за чёлки был виден глаз. -Бел, возьми Франни себе в машину. -И так планировал, - открывает дверь машины. – Садись. Пришлось сесть на место за водителем. Никогда не любил так ездить. На переднем сиденье появляется Мармон, за рулём - химик. -Пристегнись, - я бы поклялся, что мы встретились взглядами в зеркале заднего вида. Пристёгиваюсь. Сбоку лежит выпивка и три рюкзака. -Эй, - на этот раз позвал Мармон. – Найдёшь сзади три рюкзака. Разложи по ним бутылки. Пожалуйста. Последнее слово он добавил после недолгой паузы. -Хорошо-о. Пока выполнял просьбу, краем уха слушал их разговор. -Они не перезванивали? Всё в силе? -Да, более чем. Всё-таки я угрохал в это всё много денег. -Мелкий жадюга, бесишь меня. -Да-да, и ты меня. Какая милая взаимность. Ехали в гробовой тишине. Зато вот по приезде стало весело. Все повалили из машин с рюкзаками, полными алкоголя, наперевес. И только Занзас шёл налегке. Дорожек было заказано две. Опять делёжка на команды. Распитие алкоголя здесь не запрещено, но ассортимент был крайне беден. Я сидел на одном из наших диванчиков, пока капитан и преподаватель делили присутствующих. -Луссурию бери себе, - что-то вбивает. -Ну уж нет. Сегодня твой день, и «всё самое лучшее» тоже предоставляется тебе. -Что-то не заметно, - прыснул Бельфегор. -Короче, всё будет так, как скажу я, - вмешивается Занзас, делая ударение на последнем слове. «Принц – Скряга – Жаба» против «Босс – Капитан – Павлин - Леви». Чудно. Я ведь даже играть не умею. Кто-то свистнул: -Эй, твоя очередь, - Мармон указывает на табло. Вот ты чёрт. -Я даже играть не уме-ею, - озвучиваю свои мысли вслух. -Бел, научи его, - «Скряга» делает глоток виски. -Сам и учи, - шелестяще смеётся виновник торжества. -Ты же знаешь, у тебя лучше получается объяснять. Давай, не ломайся. -Зараза, - проходя мимо Мармона, скидывает с его головы капюшон. На его щеках фиолетовые татуировки в форме треугольников, опущенных вершинами вниз. Аметистовые глаза сверкнули в мою сторону. Капюшон вновь закрывает лицо. -Пошли, чего встал? – подхватив под руку, профессор тащит меня к дорожке. – Так, - осматривает шары для боулинга. – Тебе, думаю, подойдёт… - взвешивает несколько. - Одиннадцать. Или около того. Вытяни руку, возьми шар. Вставил пальцы в отверстия. Химик ещё поддерживает шар одной рукой. -Попробуй пять-семь секунд продержать на вытянутой руке. Как только поддержка исчезла, рука полетела вниз, отзываясь в мышцах резкой болью от тяжести. -Та-ак, - тянет Его Высочество, поймав шар. – Слишком много для такой сопли, как ты. Пробуй десятку. Повторилось примерно то же самое. В итоге верным вариантом оказалась девятка. Номер на шаре – его вес в фунтах. Семпай же властно взял в руку номер четырнадцать. -Смотри, как брошу я, и попытайся повторить. Небольшой разбег, заносит руку назад и кидает шар, скользя правой ногой за левую. Страйк. -Понял? – видимо, на моём лице было слишком много недоумения, хоть я и старался сохранить маску равнодушия. – Тупица. После нескольких глотков чего-то-там, снова кидает шар, так как пришла его очередь. Пока дорожку занял Мармон, принц пытался мне вдолбить в голову, как правильно кидать. -Эй, - зовёт Скуало. – У нас тут явное преимущество. Да, разница в очках существенная. -У нас новичок в команде. Другого результата ожидать и нельзя, - Мармон возвращается на место. -Тш, сейчас всё будет. Я никогда не остаюсь в проигрыше. Снова выводит меня вперёд. -Ноги шире, - раздвигает своей ногой мои. – Спину ровно, - потянул за плечи назад. Да он же откровенно меня лапает. Серьёзно. Его руки только что успели побывать везде. Еле-еле, но шар докатился до кеглей и даже сбил половину. -У тебя ещё есть вторая попытка, - с жаром шепчет на ухо. Я расслабил пальцы раньше положенного, но Бельфегор успел подхватить шар и вторая половина кеглей разметалась в разные стороны. -Больше концентрации, и может, что и получится. По прошествии некоторого времени очки сравнялись, окружающие меня люди захмелели, смех стал громче, а обстановка - проще. Когда же мы выбились вперёд, Скуало гневно показал имениннику средний палец. -Капита-ан, Вы ведёте себя бескульту-урно. -Он уже выпил достаточно, - Мармон прикуривает. -Вы курите? -Не всегда. Только если распиваю. -А сколько Вы знакомы с семпаем? – местная музыка противно бьёт по ушам. -Если не соврать, то с его восьми лет. Я был вполне удивлён, когда босс и Скуало привели в особняк странного парнишку… К его шее прикладывают нож. -По-моему, я просил об этом не распространяться, - раздаётся тихий шипящий голос. -Я всё помню, - выдыхает дым из лёгких. -Слышу я, как ты помнишь. Выбрались мы оттуда только под полночь. Точнее, были вынуждены ретироваться после того, как управляющие заметили горы пустых бутылок. В меня почти ничего не влили. Зато предстояла та часть вечера, которой я боялся больше всего - поездка на машине. -Сейча-ас, - буквально нараспев произносит хмельной Бельфегор, – мы поедем в ма-га-зин. -Тебе мало? – громко усмехнулся белобрысый капитан. -У Принца всё должно быть в большом количестве! Ши-ши-ши, - щеголяет в джемпере. Следом плетусь я с его плащом в руках. -Бел-семпа-ай, Вас продует. -Принцы никогда не болеют, - и в подтверждение своих слов громко чихает. -Вот поэтому оденьтесь. Воспользовавшись тем, что вышеупомянутый принц остановился, натягиваю ему на плечи его же плащ. -Не наглей, - отпихивает в сторону. -И не пытаюсь, - останавливаю его руки, стягивающие верхнюю одежду. -Слушай, - обхватывает моё лицо ладонями. – Меня всегда слушай. Понял? Я широко распахнул глаза, когда он присосался к моим губам. В нос резко ударил запах алкоголя. -Бел, Бел, Бел! – закопошился Скуало. Оттаскивает от меня Бельфегора. – Не туда! Ребёнок же, не баба. -Да он похлеще любой бабы, я уверен, - безвольно повис на капитанских руках. -Врой, заткни пасть и лезь в машину. -Сейчас, - открывает дверцу автомобиля. -Ой-ой, любишь буль-буль – не садись за руль, - недалеко копошится Луссурия. -Ма, отстань, - отмахнулся семпай, поудобнее усаживаясь на сиденье. «Ма»? -Скуа-ало, а Вы уверены, что его можно сажать в таком состоянии за руль? -Да он протрезвеет ещё до того, как мы доедем до магазина. Я тебе гарантирую. Такой уж наш Бел человек. Ехали ужасно быстро. Через открытое окно со стороны водителя в салон проникал холодный зимний ветер, заставляя поёжиться. Сбоку меня сидел Луссурия, которого выгнали из машины Занзаса. Резко тормозим на светофоре. Мармон почти ударяется головой о панель перед ним, а я впечатываюсь лбом в сидение водителя. Лу успел схватиться за ремень безопасности. -Белюшка, ты нас угробишь такими темпами. -В мою смену никто не умрёт, - шишикает. Я пристёгиваюсь, как только мы вновь набираем скорость: -Семпай, аккуратнее на поворотах, пожалуйста. -Надо же, кто подал голос, - поворачивается назад. -Бел, за дорогой следи! – Мармон выкручивает руль влево. -Пф, нашлись тут советчики. На моё удивление, он действительно выветрился к тому моменту, как мы достигли цели. Довольно твёрдой походкой он направился прямиком к раздвижным дверям круглосуточного супермаркета. Веселье только начинается. -Вечер только начинается, - выдаёт химик, немного перефразировав мои мысли. -Меня начинают напрягать его планы, - поправляет капюшон Мармон. -Программа настолько насыщенна? – убрав руки в карманы, иду с ним за семпаем. -Программа настолько непредсказуема. В магазине покупателей почти не было, поэтому, когда туда припёрлись шестеро поддатых мужчин с лицеистом в придачу, стало шумно. Громче всех смеялся Занзас, которого сильно развезло. С бутылкой он не расставался с самого боулинг-центра(даже за рулём), и убедить продавщицу, что эта бутылка наша, да и, более того, не украдена, было сложно. Но именинник сметал абсолютно всё со своего пути к стеллажу с алкоголем, так что женщина, завидев преподавателя, тактично поспешила прекратить расспросы. Пять баллов за сообразительность. -Мы возьмём это, - с присуще королевской грацией Бельфегор разрывается между множеством полок с выпивкой. – И это. В руках у него не что иное, как амаретто и вермут, так популярные в Италии. -Не забудь, - в мощных лапах Занзаса мелькает портвейн. Каждый брал столько, сколько мог донести. В два захода мог донести. На кассе на нас смотрели, как на идиотов, но документов не требовали ни у кого. Правда, подозрительный взгляд кассирши особо косо прошёлся по мне, но вскоре подошедший Леви полностью закрыл на меня обзор. Пакеты тащил тоже Леви, ну и Скуало с Луссурией. Как только мы вышли на улицу, тут же повалил снег. Огромные пушистые снежинки, больше похожие на одуванчики, застилали землю, голые деревья и вообще всё вокруг. Принц лишь радостно носился и смеялся на свой лад, но вдруг остановился и задрал голову к небу. -Бел, не отставай! – Капитан и остальные уже довольно далеко ушли вперёд. Бельфегор что-то произнёс буквально одними губами и тут же сорвался с места. -Пошли быстрее, а то нас здесь оставят, - Мармон прибавляет шаг, кивая на остальных. Он не такой уж и мерзкий, как мне сначала думалось. -Снюхались, ага. Нашли друг друга две красавицы, - семпай, наверное, хотел что-то сплясать или же я не понял, но он почти грохнулся на асфальт. Скуало успел его подхватить. -Блять, ну что тогда, что сейчас - одно и то же. -Скуало, - обхватывает его лицо руками. -Так. Фу. Убрал руки, - роняет именинника на землю. -Ши-ши-ши-ши, - продолжает сотрясаться от смеха. -Ну зачем Вы с ним так? – спрашиваю я. -Увольте, но мне такого счастья больше не надо. Всю жизнь нянчусь, уже надоело, - отмахнулся, подхватывая пакет и садясь в машину. Видимо, остальное уже погрузили. Я перевёл взгляд на лицо, скрытое капюшоном. -Не, я тоже пас. Вся эта хрень и так за мои деньги организована. И он тоже покинул меня. Сел на корточки сбоку лежащего поддатого принца: -Бел-семпай, вставайте. -Ишь какой! Ещё тут указывает мне. -Семпай, правда, вставайте. Не смешно уже. -Возьми меня на ручки, - говорит маньячным голосом, потянув руки к моей шее. -Святые угодники, вот ведь маньячило. Поспешно вскакиваю на ноги и делаю шаг назад. Профессор медленно поднялся, странно покачивая из стороны в сторону задницей. -Вперёд и с песней! – сгрёб меня в охапку и пихнул к дверце, почти впечатав меня в бок автомобиля. Куда мы едем – понятия не имею. Ни малейшего. Пейзажи лишь быстро сменяли друг друга, и огни ночного Палермо порой слепили глаза. В салоне было очень громко. Мало того, что музыка была включена совсем не тихо, так ещё и эти трое, каждый с бутылкой в руке, подпевали. -Мармон, - почти глотая все звуки, семпай поворачивает к какому-то многоэтажному дому. – Поройся в бардачке и найди ключи. Затем кривовато вылез из машины, сделал несколько шагов вперёд и, притоптывая ногой, запел; он покачивался из стороны в сторону и явно жмурился от удовольствия. Допеть не успевает – его подхватывают и тащат куда-то дальше. Завывание декабрьского кота по имени Бельфегор слушал весь двор. Ещё долго мы морозили задницы на детской площадке. Семпай постоянно висел на Мармоне и злил его, стаскивая капюшон. Нет, всё-таки Мармон не такой уж и хороший, как я расписал. Стоило Скуало на секунду отвлечься, Занзасу - продолжить не обращать внимания, Луссурии - начать рассматривать ногти, а Мармону - отпихнуть, как принца и след простыл. Искали его не долго, он нашёлся сам. Со спущенными по колено штанами, с бутылкой виски в руке и на горке нашёлся. Он опять что-то пел. -Белечка! – спохватился Лу. – Ты не Царь Горы! Слезь с горки и надень штаны! – побежал приводить в чувства. Именинник вскидывает руки и громко вопит свою английскую песнь. -Опять он за старое, - капитан устало потёр переносицу. – Лу, гони его в дом! Когда Луссурия, причитая, хотел потянуть именинника на себя, тот резко осел на пол. -Белюша. Белюша, встань с пола. Простатит. Писька вставать не будет, - подхватывает горе-принца и ставит на ноги. -Семпа-ай, мне кажется, последнее Вы не особо жаждете получить в качестве подарка в столь прекрасный день. Химик криво махнул рукой в мою сторону, широко улыбаясь, и громко ойкнул, когда Луссурия натянул на него штаны выше и сильнее положенного. Лифт мы ждали долго, и, как назло, приехал маленький. Туда один-то Занзас еле влезет, а у нас ещё и Леви имеется таких же габаритов, и Луссурия со Скуало, хоть они и поменьше, и семпай, и даже я. А, ну и Мармон. Забыл я что-то про него. Но босс не был бы боссом, если бы его заставили ждать. Он буквально впихнул всех в кабину и умудрился нажать на нужный этаж. Дышать было тяжело, стоять – невозможно. Вверх по бедру скользнула чья-то рука, неоднозначно цепляя ногтями ширинку и залезая под куртку. Я дёрнулся. Прохладные пальцы очерчивали круги вокруг пупка. Невольно втягиваю живот. -Вра-ай, Фран, хватит пихаться. -С-скуало, я сейчас не в том положении, чтобы не дёргаться. Что я имел в виду, он не понял и лишь фыркнул, сдувая прядь волос с лица. Благо, вскоре лифт выпустил нас. Сразу раздался топот множества ног по подъездной плитке, вздохи облегчения, кто-то отдавил капитану ногу, и пожалели все поголовно. -Ши-ши-ши, почти два часа ночи, придурок, - он словно и не пил. Выуживает из кармана Мармона ключи, идёт по направлению к какой-то из квартир. -Бел, это ты придурок. Вся выпивка осталась в машинах, если ты не обратил внимания. Роняет ключи. Приседая на корточки, поднимает. -Так сгоняй, - порывшись уже в своём кармане, кидает белобрысому ключи от машины. -Пускай Леви, - передал ключи. -Леви, жадюга и сопля. Вот эти трое пускай, - открывает довольно дорогую на вид дверь. Мне пришлось тащиться назад на улицу не с самыми приятными людьми на планете. Потом ещё таскать. Но справились хотя бы за раз. Квартира была открыта, а музыку можно было услышать уже на подходе. Семпай приказал скинуть запасы провизии в гостиной, но три пакета таки урвал на кухню. Я аккуратно присел на пустой стул между Луссурией и местом преподавателя. Последний стоял у столешницы и со старанием что-то смешивал. Как я понял, он делал микс из пива, коньяка, водки и кока-колы, временами вливая жидкость в себя и довольно морщась. Занзас закурил, а Мармон начал раздавать карты, кидая те между стаканами с алкоголем. -Фран, играешь? – планирует сдавать и на меня. -Нет, сп… -Он в игре, - блондин быстро хлопает меня по спине, выуживая из боссовской пачки сигарету. Стащил и зажигалку, прикуривает. Вскоре дымили уже все. От дыма слезились глаза и было не продохнуть, стояла лёгкая завеса. Как и ожидалось, Бельфегор часто выигрывал. Почти каждую игру. Порой такая честь выпадала Занзасу или Скуало. Или же Мармону, сидящему сбоку коронованного. -А тем, кто жульничает, будем бить по морде, - капитан неоднозначно смотрит исподлобья на принца. -Ничего не знаю, - стряхивает пепел. Под конец игры остались я и Его Величество Падший Принц. Мне не сразу, но пришло на ум, что он совсем недавно заявил, что больше не хочет меня ни в каких проявлениях. Что же наблюдаю я? Пристаёт в боулинге, публично целует, лапает в лифте. Ведь я же знаю, это был он. Такие ледяные руки могут быть только у него. Кладу на стол свою последнюю карту - туз пик – и с немалой радостью вспоминаю, что туз-то мой козырной. Челюсть оппонента медленно съезжает вниз и сигарета почти вываливается. Да, я не ошибся. -Эх, Бел-семпай, как-то не хорошо это – проигрывать жалкой квакушке в свой же День Рождения, - достаю из его рта сигарету и, затянувшись, выдыхаю дым прямо в лицо. -Совсем оборзел? – косо растягивает губы в улыбке, щека дёргается. Значит, дёргается и глаз. -Да не-ет, что Вы? – делаю ещё одну затяжку. -Сколько раз говорил не курить? – рявкает и даёт подзатыльник. Волосы падают на лицо, а сигаретный дым резко покидает мои лёгкие. -Один, - зло впиваясь зубами в фильтр, затягиваюсь. -Это было последним предупреждением, - вырывает сигарету, докуривает и тушит о моего козырного друга, выдыхая через нос. -Да ладно? Покуриваешь? – Скуало подливает себе ещё вермута. -Было дело. Но семпай отбил привычку. Половина присутствующих громко засмеялась. -Ха-ха! Бел, я уже и не помню, во сколько ты ко всему этому пристрастился. Лет в десять, наверное, - фыркает капитан. – А тебе, и правда, не следует. Хилый, да и от земли два вершка. -Понял? – злобно выдаёт Бельфегор. -Сам-то молчи. Вспомни себя в его годы. Кожа да кости! Был повыше, но глиста в скафандре, какой ещё мир не видывал. -Что ты всё ко мне привязался, а? – отмахивается химик. И мы начали играть на желания. И всё было бы ничего, ведь вроде загадывали всякую чушь, годную для детского сада, если бы именинник не был личностью со столь бурной сексуальной фантазией. -Ши-ши-ши, целуй босса. -Чего? – Скуало давится своими же воплями, а Занзас лишь презренно усмехается. – Бел, из ума не выживай. Мы же ещё лет десять назад договорились о подобных желаниях. -Ничего не знаю. Выполняй королевский приказ. Капитан ещё долго мялся, но всё-таки поцеловал. -Нет, ты меня не понял. Нормально целуй. По-взрослому. -Да пошёл ты, и так сойдёт. Принц был явно недоволен непослушанию. Потому пить стал не из стакана, а из горла. Теперь уже обстановка стала немного напряжённой. Я вышел из игры, а остальные, зная характер капитана, поджидали его выигрыша. -Ага! – Скуало кидает поверх короля червей козырную шестёрку треф. - Недолго ждать пришлось. -Видимо, любовь этот мир не спасёт, - виновник торжества задумчиво крутит перед чёлкой свою карту, аккуратно взявшись пальцами за край. -Теперь исполнишь моё желание, - ухмыляется. -Ну и чего тебе? – откинулся на спинку стула. Мысль о проигрыше его ни в коем разе не радовала. Я заранее приготовился. -Целуй Леви. Честно, такого я не ожидал, но не остальные, похоже. Кэп – человек старой закалки, потому за унижение отплатил унижением. -Кого? – взвыл именинник. – Я могу хотя бы Луссурию выбрать? -Можешь и его. -Лу, иди сюда. …однако, Скуало всё же плохо знал беспринципность принца. Самое ужасное было в том, что мамочка сидел через меня. Я немного отклонился назад, а химик впился в его тонкие губы. Я неотрывно смотрел на них, даже выпучив глаза. Видеть Бельфегора целующимся с кем-то мне ещё не доводилось, поэтому я жутко таращился. Его зубы периодически впивались в нижнюю губу мужчины, а когда рот был открыт особенно широко, я видел языки, сплетающиеся с остервенением. У меня просто слов нет, если мы со стороны выглядели так же. Скуало громко засмеялся, увидев моё выражение лица, и хлопнул себя по ноге. -Ох, Белюшка, я даже и не ожидал, - Луссурия угловато поправляет очки. Принц вытирает ладонью приоткрытые влажные губы, ухмыляясь: -Доволен? -С какой-то стороны – более чем, - вместо лица капитана улыбается морда акулы. -А с ещё-какой-нибудь стороны? -Уж больно лихо и быстро ты всё выполнил. Даже помучить себя не дал. -Меня не так уж просто застать врасплох. -Скуа-ало, а Вы что, гомофоб? – вопрос у меня этот назрел сразу. -Да ещё какой, - вместо него ответил Бельфегор. Через пару конов желания снова приняли не самый лучший оборот. -А в твоём распоряжении Жаба, - говорит Бельфегор Мармону. Я давлюсь пивом, которое мне подсунул Луссурия, и половина благополучно оказывается на полу. -Да он же наверняка ещё ни с кем не целовался. Мне неинтересно делать подобное бесплатно да и с неопытной хренью болотного цвета. Прекрасно. -Всё он умеет. Давай, не обижай лягушек, братьев наших меньших, - подбадривает победитель. -Что мне за это будет? – говорит требовательным голосом. -Да держи ты уже, - цокает и кладёт на стол две тысячи евро, достав их из заднего кармана штанов. Какой я дорогой, оказывается. Мармон наигранно расстраивается и цокает: -Эх, маловато будет. И тут я понял, что оценивает он свои услуги и способности, а не мои. Этим моментом игры на желания наконец прекратить получилось, и все перешли непосредственно к общению. Шутки лились нескончаемым потоком, а смех ни на миг не затихал. Но особо резанул по ушам новый смех. Странный, вроде знакомый, но какой-то не такой. Я повернул голову к его источнику. Он смеялся громко, звонко, заливисто, немного хрипло и пьяно. Не понимаю. Зачем шипеть как змея, если у тебя такой нормальный, даже приятный слуху, смех? В один чудный миг, когда Бельфегору в очередной раз нечто ударило в голову, он затянулся до середины сигареты, сгрёб меня в охапку и буквально выдохнул в рот весь дым. Он тут же повалил из носа, а горло нещадно саднило. Я закашлялся, но отпустили меня только секунд через двадцать. Потом мы, скажем так, тусили в гостиной. Выплясывали все, кроме меня, босса и Леви. Мы с Занзасом преспокойно отдыхали на диване, а последний забился куда-то в угол и глушил бутылку марсалы. Бельфегор умирающей медузой что-то вытанцовывал, Скуало тряс волосами, Луссурия пытался сделать хоть что-нибудь, а у Мармона получались самые нормальные движения, которые могут быть в танце где-то в клубе. -Эй, - меня дёргает босс. – Принеси с кухни водку. Лениво поднявшись, бреду на кухню. На полу стояла открытая, но полная бутылка, яростно воняющая спиртом. Отлично. Можно считать, что миссия выполнена. Начинается новая песня, и в коридорчике, ведущем на кухню, тихо запевает уже уставший, но ужасно знакомый голос. Я сегодня увидел многие новые его черты. Даже странно. Подпевая, кладёт руки мне на талию, прижимаясь сзади. Перехватывает из моей руки бутылку и ставит на стул. Ведёт губами по шее. Резко повернув к себе лицом, подхватывает под бёдра и сажает на стол. -Let's get lost tonight, - заставляет лечь. Ноги безвольно свисают вниз, а между ними стоит Бельфегор, прижимается ко мне всем телом. Выдыхает в губы: - You can be my black Kate Moss tonight. Play secretary I'm the boss tonight. And you don't give a damn what they all say, right? ¹ Больше ни он, ни я не слушаем. Жадно ловлю губами чужой вкус и дыхание. Шершавый язык плавно скользит по губе, и я боюсь ощутить предательский привкус ментоловых сигарет Мармона и коньяка. Удача сегодня на моей стороне: чистые пьяные королевские слюни вперемешку с табаком и азартом. Я даже готов сказать спасибо. Только не знаю, кому. Не успеваю уследить, когда его ладонь оказывается под кофтой, начиная поглаживать низ живота. Забывшись, обхватываю руками, чтобы расстояние между нами было катастрофически мало. Ты мне врёшь, Бельфегор, я это чувствую. Не знаю, в чём именно, но врёшь. Рука плавно скользит по животу, забираясь под джинсы. Зря я ремень не надел. Крепко обхватывает член через нижнее бельё и припадает губами к шее. Но вдруг всё исчезает. -А тебя-то я и ищу! – Луссурия тащит семпая за шкирку назад в гостиную, тот в свою очередь не забывает прихватить с собой меня, а я – бутылку. Кажется, Лу даже и не пытался обдумать то, что увидел, и не понял, чем мы занимались. В гостиной продолжается веселье. Часа в три ночи, оставив весь мусор у входа в подъезд, мы поехали уже к дому семпая. По дороге было шумно, играла музыка. Мне страшно вспоминать, что творилось ночью. Я даже не помню, когда меня успели напоить. Помню только, что у именинника таинственным образом появилась кастрюля на голове. Он орал что-то крайне непонятное и искренне этому радовался, улыбаясь так, что, казалось, рот треснет. Вообще, да, у него широкий рот. Очень широкий. У нормального человека так улыбнуться не получится. Остальные приоделись и шатались по округе. Леви успел упасть и не мог подняться, на что ему сказали: -А ты думаешь, мы тебе друзья. Не помню, правда, кто именно выдал сию фразу, но я от неё захотел смеяться. Скуало долго распинался о фехтовании и тоже сумничал: -Верь в себя. Разрушь то, что разрушает тебя. Это был тонкий намёк на скоропостижную кончину Занзаса. Последний преспокойно восседал на диване, покачивая головой, но вдруг шлёпает себя по бедру и говорит мне: -Большой? Я не понял. -Большой. -Не, ну серьёзно. Большой? -Да. Очень. Дева Мария, отстань, пожалуйста. Мне и без тебя сейчас жить тяжело. -Ты хоть понял, о чём я? -Да-а. Достаёт из кармана кошелёк: -Кошелёк большой? Я готов был плясать от радости: -Да, очень большой кошелёк. -А ты о чём подумал? -Только о кошельке весь день и думал, - тяжело поднявшись на ноги, выхожу на середину комнаты. Взгляд сфокусировать невозможно. Кто-то подхватывает меня на руки, потом я не помню, а потом я уже сижу на чьих-то широких плечах, опасно раскачиваюсь из стороны в сторону и воплю играющую песню. Причём пою только я, остальные бродят, и кто-то бережно придерживает меня, словно точно зная, что я сейчас упаду. Кажется, это был Скуало или Луссурия, потому что кастрюля с выпирающими из-под неё белокурыми волосами в следующий миг проплыла рядом. Я ещё никогда не напивался. Так я больше не напьюсь никогда в жизни. Впервые в жизни достаточно много я выпил на своём Дне Рождения буквально месяц назад. Но сейчас... Сейчас был ад. Мы встали в кружок, да, даже в жопу пьяный босс, и плясали какие-то странные танцы. У меня получилось выдать что-то отдалённо похожее на лезгинку. К половине пятого меня разморило сильнее, и я успел выпить больше половины той старки. Период времени до шести я вообще не могу вспомнить, зато потом каждый, взяв по горшку с цветком, плясал твист. Это было ужасно. Мало того, что ноги заплетались, так в радиусе десяти метров таких «чуд» наблюдалось ещё шесть штук. Когда принц расселся в кресле, пытаясь привести в норму дыхание, я вручил ему один из горшков и криво чмокнул куда-то в скулу. -Бел-семпай, с Днём Р-рождения Вас поздр-р-равляю, – сказал, сильно картавя. Он лишь громко расхохотался. Где-то к восьми утра они начали закругляться. Я сидел на полу, облокотившись спиной о диван и положив на обивку голову, бездумно разглядывал потолок, открыв рот. Наверное, осмысления ситуации у меня в глазах сейчас ноль. Меня кто-то несильно хлопнул по щеке. -Эй, парень, – кажется, это Скуало. – Эй, вставай давай. Фран, слышишь меня? Слабо киваю. -И когда успел так нажраться, эх. Хватает меня под руку, заставляя подняться на ноги, и ведёт в коридор, где все одеваются. -Врай, Бел. Какого чёрта мелкий вдрызг? Еле держусь в вертикальном положении. Спасибо, капитан, не отпускайте руку, пожалуйста. -Откуда мне знать? – голос почти как всегда. – Я хочу спать и нихрена не соображаю, чтобы решать тебе тут непонятные задачи с закорюченными заданиями. В ушах словно вата. Ноги наливаются свинцом. -Да ты посмотри: он даже стоять не может. Последнее, что я помню, как лицо уткнулось во что-то твёрдое, а вокруг тела обвились какие-то крюки. То, что это грудь и руки Бельфегора, до меня так и не дошло. Пятница, двадцать третье декабря. Когда открыл глаза, пожалел, что сделал это. Всё плыло, а сверху в придачу лежал семпай и громко сопел. Он лежал неудобно, положив голову мне на лопатки. Снова лицом в подушку. Что было ночью? Судя по всему, проспал я не шибко долго. От семпая, скажем так, тонко тянет кислятиной, зубной пастой и полоскателем для рта. Похоже, рвало утром. Комната была пропитана перегаром. Я одет. Одет полностью. Химик тоже одет. И тоже полностью. Пытаюсь вылезти из-под него, руки не слушаются. Мужчина что-то невнятно хрипит, а к моему горлу резко подкатывает весь осадок вчерашнего дня. Зажав рот ладонью, бегу в ванную. Хоть бы успел, хоть бы успел. Успел, повезло. Меня так в последний раз выворачивало только после катания с Мукуро и ребятами на аттракционах. В унитаз с губы скапывают последние слюни, и я смываю. Хотя нет. На этот раз всё намного хуже. В голове гудит. Откидываюсь на холодную плитку. Надо рот промыть. Пересилив всю планету, умылся. Тут же накрыла вторая волна. Что ж, Фран, крепись. -Ты здесь уже час, выметайся. Не одному тебе «хорошо», - объявляется Бельфегор. -Семпай, внизу есть ещё один… - слова прерывает новый приступ рвоты. -Волосы себе не заблюй, придурок, - присаживается сбоку на корточки, убирая мои волосы назад и придерживая рукой. Громко выдохнув, уткнулся лбом мне в спину. Через минут пятнадцать, когда меня всё же отпустило, он брезгливо натянул на ладонь рукав уже какого-то другого джемпера и вытер мне рот. -Иди помойся. От тебя несёт. -От Вас тоже, - голова безвольно болтается. -Сначала тебя вымою, а то захлебнёшься ещё. Сидеть было тяжело, я постоянно съезжал. Рукава у семпая были мокрыми по локоть, и он часто придерживал меня за спину. Вымыв и вытерев, подхватил на руки и дотащил до кровати. -Не умри, смотри. Дверь в ванную закрывать не буду, поэтому можешь не давиться. Добеги только, ладно? Я, кажется, заснул. Но заснул на полчаса. Преподавателя в комнате уже не было, и я пошёл вниз. Гробовая тишина. А, нет. На кухне ужасно тихо работает телевизор, а Его Величество сидит за столом, уткнувшись лицом в ладони. Он сидел неподвижно, словно и не дышал вовсе. Сев рядом, положил голову на руки и закрыл глаза. Как же хочется умереть. Мы просидели неподвижно около часа, как вдруг меня осенило. Я же должен был идти в лицей. Ладно, это сейчас не главное. Главное то, что я снова почувствовал недомогание и постарался успеть скрыться за заветной дверью. К вечеру самочувствие стало лучше. Я развалился поперёк кресла, а семпай скромно кутался в плед на диване. -Семпай. -Тише, - шепчет, высовывая голову на свет божий. -Мне же надо было сегодня в лицей. -Мне с утра звонил Артур. Я ему всё объяснил про себя и сказал, что ты отравился. Всё ок. -Вам холодно? – смотрю в окно: идёт снег. -Меня колотит, - шумно шмыгает носом. – Перебрал вчера маленько. Обычно не так сильно. -Мне тоже холодно, - нетвёрдо держась на ногах, доплёл до него и лёг рядом. -Не лезь ко мне. Без тебя тошно, - отвернулся. Забравшись под плед, обхватил его руками. Горячий, как асфальт в летний день. Опять заснул. Суббота, двадцать четвёртое декабря. Меня выгнали в субботу с утреца, аргументируя это тем, что лучше бы я провалился. Мы немного поругались, и мне снова ясно дали понять, что роль шлюхи окончена, а то, что было на праздновании, является плодом дикого пьяного угара. Постебать химика не получилось, короче. Дома было пусто и холодно. Сквозняк забирался в каждый угол, под кофту и морозил всё самое сокровенное – решил закрыть окна. День прошёл зря и скупо. Почему-то злился на самого себя. Воскресенье, двадцать пятое декабря. Вернулись родители, и мы пошли в пиццерию отмечать рождество. Самый мерзкий, самый скверный день. Это и высказал вечером отчиму. На ноге припухают синяки, а губа становится, как у афроамериканца. Счастливого рождества.