***
Каждое утро все ученики католического пансиона перед завтраком были обязаны посещать школьную часовню для утренней молитвы. Читал её пожилой священник, преподающий помимо того в школе катехизацию. К молитве присоединялся также персонал учебного заведения, но не весь: большинство поваров и работников из числа обслуживающего персонала школы продолжало выполнять свои обязанности в обычном режиме. Тем не менее, на утренней молитве частенько появлялись преподаватели, являющиеся классными руководителями. Они должны были следить за своими подопечными, чтобы те явились в положенное время в часовню и заняли свои места на скамье. Во избежание лишних столпотворений, зал покидали по очереди все классы, начиная с самого младшего. Сама часовня изнутри представляла из себя зал, вдоль высоких стен которого протянулись несколько аркообразных витражей: по три с каждой стороны. По полу меж ровных рядов старых деревянных скамей простирался тусклый истоптанный ковёр, который, наверняка, топтали своими ботинками ещё первые выпускники пансиона. Он продолжал свой путь прямиком к алтарю и, достигнув конечной точки, врастал своим плотным ворсом в его подножье. Ковёр был продолжением алтаря, а алтарь – ковра. Подняв взгляд чуть выше, можно было заметить деревянный крест с прикованной к нему тощей фигурой распятого Иисуса. Горящая под потолком деревянная массивная люстра, выполненная под старину, бросала тени на его склонённую голову. Опоздав, Лорена упустила возможность выбрать удобное место, с которого было бы хорошо видно священника. Уже сев на скамью и находясь вновь под впечатлением из-за появившихся прямо на глазах красок, она начала осматриваться в поисках виновника этого явления, ведь он точно был здесь. Первым её глаз обнаружил старосту – а вернее его пламенем горящие волосы –, что, возвысившись над чужими головами, оглядывал свой класс, словно пастух, пересчитывающий овец: «Энрике, Катарина, Паскаль, Даниэль… Семь, восемь…» Скользя взглядом по макушкам одноклассников, он на мгновение задержал его на новенькой, слегка улыбнулся, одобрительно кивнул в знак приветствия и продолжил с видом царя следить за порядком на тех скамьях, где расселся его класс. Боясь показаться грубой, Лорена махнула парню рукой, хоть Льюис уже и не смотрел в её сторону. Выглядело это слегка неловко, но всё лучше, чем проигнорировать старосту своего класса. Ло продолжила поиски. Далее она заметила Констанцию, что сидела неподалёку от красноволосого парня. Короткие каштановые волосы с редкой сединой не скрывали усталый вид, а по лицу невозможно было понять, к кому обращён взгляд её закрытых глаз: к Господу Богу или к Морфею. Тем не менее в напряженной позе женщины, сдвинутых к переносице бровях по-прежнему угадывалась властная натура преподавательницы. Поодаль от неё небольшой обособившейся кучкой расположилась Аделаида со своими прихвостнями. Они оживлённо что-то обсуждали, но никому не было дела до создаваемого ими шума, ведь тот успешно тонул в гомоне, создаваемом остальными воспитанниками пансиона. Но постепенно и он сошёл на нет. Толпа, наполняющая помещение, поднялась со своих мест. Все сели обратно только после сдержанного приветствия священника. Вниманием девочки всецело завладела сгорбившаяся у алтаря фигура старика, чей бархатный голос свободно воспарил над притихшим залом. В предвкушении у Лорены закололо кончики пальцев. Вопреки опасениям её матери, наизусть почти никто ничего не читал. Зашелестели выданные ученикам молитвенники, но новенькая, завороженная размеренным голосом священника, совсем позабыла о своём. Опомниться ей помог сосед справа, что, переворачивая страницы своей небольшой книжицы, ненарочно толкнул локтем. – Извини, – шёпотом. Придя в себя, Ло опустила, наконец, взгляд от алтаря вниз, на молитвенник в своих руках. Быстро пролистав страницы, она выпрямила спину, прикрыла глаза и едва слышно залепетала молитву. Однако мысли девочки невольно возвращались к двоим знакомым одноклассникам, которых она пока ещё не смогла отыскать в толпе других учеников. К тем «неразлучникам», которые, как оказалось, всё это время сидели всего через скамью впереди девочки! К её удивлению, оба, склонив головы, хранили молчание. Руки блондина трогательно были сложены в замок на уровне грудной клетки. Если напрячь глаза, можно было заметить, что его челюсть слегка двигалась, как если бы он шептал себе что-то под нос. Совсем как сама Маркес всего минуту назад. Брюнет сбоку от него сидел, сгорбившись и прислонившись лбом к спинке впередистоящей скамьи. Ло уж было подумала, что одноклассник задремал, как вдруг заметила, как он медленно перевернул страницу покоившейся на своих коленях книжки, которая, к слову, была куда толще всех тех, что держали в руках другие ребята, в том числе и сама Лорена. Возможно, потому что у него была вторая книга, вложенная в молитвенник… Брюнет читал что-то, предусмотрительно спрятав глаза за длинными прядями распущенных чёрных волос. «Как он может заниматься чем-то таким на молитве? При учителях и своих товарищах…» Спешно обведя глазами, Лорена разочарованно и почти беспомощно вздохнула. Она понимала, что большинство детей здесь плевать хотели на молитву. Многие вокруг неё просто занимались своими делами, среди которых чтение книги, пожалуй, было одним из самых безобидных. Это не могло не расстроить новенькую, потому как, собираясь на утреннюю молитву, она представляла себе всё совсем иначе. Ещё одно разбившееся о неприглядную реальность ожидание, ничего нового. «А разве я не занимаюсь тем же сейчас? – тут же укорила она себя. – Только и делаю, что зеваю и гляжу по сторонам». Она заставила себя забыть о соулмейте и его грубом друге и, сложив ладони и склонив голову, закрыла глаза, дабы не отвлекаться на разноцветные блики проходящего сквозь витражи утреннего солнца. Так девочка и просидела до конца молитвы.***
Небольшими косолапыми шажочками Лорена вошла в столовую и оказалась приятно удивлена обстановкой: большие окна, безукоризненная чистота и манящий аромат свежей выпечки. Ученица не успела оглянуться, как ноги уже понесли её к прилавку выдачи еды. Приветливая улыбка персонала, горячий густой шоколад, воздушные, как пёрышко, магдалены и лёгкий овощной салат с оливковым маслом смогли приободрить Маркес, что отчётливо выражалось в её почти скачущей походке. Девушку даже не смутили латук и огурец, цвета которых она только и могла различить сейчас. Лишь осознание того, что ей придётся сесть завтракать с классом, где обязательно будет Аделаида и не будет её суженного и его друга, смогли быстро спустить замечтавшуюся девчонку с небес. Свободных мест было не так много. Сразу стоило отмести те, что находились ближе, чем в двух метрах от Аделы. Благо, таких было немного: вокруг миловидной испаночки всегда крутилась куча прихвостней и поклонников. На удивление, было даже несколько восхищённых учеников средней школы, по сути ещё детей, которым, по мнению Лорены, явно было не место не то что за столом старшеклассников, а вообще рядом с такой злобной персоной. Ещё несколько мест пустовало рядом с незнакомыми ей одноклассниками, но заметив, что они упорно игнорируют её и, стоит только подойти, стараются загородить место, пододвигая подносы ближе к середине стола, Маркес отмела и этот вариант. Наконец, она прекратила свои блуждания и, заприметив местечко неподалёку от старосты, который относился с пониманием к новенькой, Ло поспешила занять его. Самое логичное решение, как ей казалось. – Доброе утро, Лорена, – мило поприветствовал её староста. Они сидели напротив друг друга. – Доброе, – Лора улыбнулась, стремясь вложить в улыбку всю признательность ему за то, что не игнорирует как остальные. – Утро, – неожиданно раздалось рядом с ней. А потом ещё раз. Несколько ребят, переглянувшись, последовали примеру Льюиса. Они не смотрели на Маркес и будто бы говорили вовсе не с ней, просто произносили в пустоту. Ло задумалась, сделали ли они это из-за него? От мыслей девушку отвлекла выпечка с превосходным вкусом. Отрывая некрупные кусочки, она начала макать магдалены в горячий шоколад, похожий скорее на сладкий соус, нежели на напиток. Здесь явно ничего не жалеют. Всё самое свежее, дорогое, лучшее. Последним приёмом пищи для школьницы был вчерашний перекус в машине, по дороге в сложную новую жизнь. А сложной её делает не учёба или строгие правила, а скорее положение, в котором находилась она относительно других учеников. Ещё эта вся из себя идеальная задира оказалась соседкой по комнате, и нашёлся соулмейт. Глупо. Будто один из дешёвых бульварных романов, которые Лорена по жизни не переносила, считая надуманными и неправдоподобными. Куда больше она ценила чёткость и ясность в получаемой информации, именно поэтому точные науки – её конёк. Откровенно говоря, таланты Ло были напрямую связаны с её мечтами. Главной целью в жизни девушка считала получение учёной степени в какой-нибудь естественно-научной области, вроде ядерной физики. Разве это не круто звучит? Она бы всё отдала за возможность работать над исследованиями в лучших научных центрах Европы. «Святая Мария» дала бы отличный толчок для дальнейшего получения степени бакалавра, следом степени магистра, а затем и вовсе защиты диссертации на аспирантуре. Торопиться было некуда. Занятия начинались лишь через пол часа, поэтому девушка ела медленно, машинально насаживая овощи на вилку. Она слегка летала в облаках и думала явно не о мирской жизни. Неудивительно, что, потеряв бдительность, она не заметила приближения опасности. Всё произошло быстро: Аделаида, с глазами полными беспричинной злобы, проходя мимо, небрежно выплеснула содержимое своей чашки с горячим шоколадом в салат Лорены, едва та только успела заметить её приближение. Кружочки огурца, ломтики помидора, листья латука и полукольца лука под удаляющийся задиристый смех закружили в густом бульоне, смешиваясь в странное подобие отвратительного супа. Вид его неожиданно отрезвил юную испанку, она оглянулась, поймав взглядом спину Аделы. Сев за стол и резким движением скинув волосы за спину, её одноклассница же как ни в чём не бывало принялась перешёптываться с друзьями. – Ты!.. Ладони громко стукнули по столу, и Лорена вскочила с места. В этот раз она просто не могла оставить всё, как есть. Она понимала, что, если не сделает что-нибудь, Аделаида, почувствовав свою безнаказанность, продолжит и дальше издеваться над ней. Словно не своими руками Маркес сжала поднос и подняла его со стола. Адела, что всё время наблюдала за ней, наконец почувствовала, что что-то не так. Заметив приближение Ло, она перестала улыбаться и с опаской повернулась ей на встречу, готовясь обороняться и, при необходимости, наброситься в ответ. В её глазах блестел вызов. Взгляд будто говорил: «Ты не сделаешь этого». Всё это лишь укрепило Ло в её намерении. Твёрдой походкой она надвигалась на обидчицу, до побелевших костяшек сжимая пластиковые края подноса, уже готовясь опрокинуть всё его содержимое на макушку одноклассницы, но публичной мести случиться было не суждено. Стоило Аделаиде оказаться в зоне досягаемости, кто-то железной хваткой на плече удержал Маркес от греха. – Будьте осторожны, сеньорита. Строгий голос дяди подействовал на девушку отрезвляюще. – Дядя!.. Нечитаемое лицо Фабиана говорило о том, что оправдываться не имеет смысла. Видел он то, что сделала Аделаида, или нет, всё не имело смысла. – Дядя? – повторила за новенькой де Мендес. – Если вы закончили с завтраком, будьте любезны сдать поднос, – отпустив чужое плечо, он стал изучать содержимое тарелок взглядом, слегка задержав его на нелепом салатном супе. – Да, дядя… Боясь встретиться с разочарованием или, что ещё хуже, гневом в его глазах, Ло всячески старалась избегать их. Боясь обернуться, девушка направилась к столику для грязной посуды. Фабиан последовал за ней, это Маркес поняла по звуку шагов позади. Ускорившись, она стыдливо опустила голову, лишь сейчас заметив, что дрожит. Да уж, хуже и быть не может. Теперь она потеряла ещё и уважение дяди. Но кошмар не закончился, даже после того, как Лорена, одарённая озадаченным взглядом посудомойки, избавилась от подноса. – Пансион Святой Марии серьёзное заведение для людей с серьёзными намерениями, леди, – твердил ей Фабиан, стоило им отойти в сторону. – Не для нарушителей общего спокойствия. Лорену захлестнула обида. Почему её отчитывают? Ведь это Аделаида была той, кто начал вести себя недостойно, а она лишь защищала себя. Зная, что этого делать не стоит, она всё же собрала всю храбрость, чтобы попытаться оправдать себя. – Но дядя, мой салат! Уверяю, та ученица намеренно испортила его… – Я желаю, чтобы Вы уделяли учёбе и распорядку столько же внимания, сколько уделяете его своим одноклассникам, – с сожалением произнёс секретарь. Он не был зол, но в голосе Лорене послышалось усталое разочарование. Ей пришлось промолчать. – Как Вам здешняя еда? – О, магдалены были вкуснейшими из всех, что мне удавалось попробовать, – одушевлённо заговорила Ло, радуясь перемене темы. – Повара действительно знают своё дело. Я не дождусь узнать, что будет включать в себя сегодняшний обед. – Уверен, Вам бы понравилось филе хека в соусе и рис, которые подавали вчера. Но, к сожалению, я не заметил Вас на вчерашнем ужине. Плечи Лорены против воли опустились. Она вспомнила, как заснула вчера за своим заданием, но искренне не понимала, как могла облажаться столько раз всего за день. Дядя продолжил: – Вам дóлжно знать, что появление на всех приёмах пищи обязательно. Для растущего организма вредно пропускать ужины, не говоря уже о том, что это дурной тон, ведь повара… – Простите, дядя, я устала после дороги, и сама не заметила, как заснула, – поспешила объясниться Ло. – Я совсем не хотела пропускать ужин. – Пожалуйста, примите во внимание, что пока вы находитесь здесь, я отвечаю за Вас. – Я знаю, дядя. Такого больше не повторится. Лорена виновато поковыряла носом туфли пол. – Я верю в Ваше благоразумие. Не позволяйте втянуть себя в неприятности, Лорена, – смягчился Фабиан. – Это всё, чего я прошу. По дороге к выходу из столовой Лорена ещё раз осмотрела зал, но всё было бессмысленно. Она так и не видела цвета с самой молитвы, что было странно, учитывая, что, судя по словам дяди, пропускать завтрак было запрещено. Но на поиски друзей – хотелось верить, что она могла назвать так тех двоих – времени уже не было. Ло поспешила в класс.***
Они появились неожиданно, с небольшим опозданием на первый урок, которым значилась история. Дверь кабинета открылась, прервав доклад Лорены на середине; цвета появились чуть раньше. Что удивительно, никого внезапное появление парней не удивило. Даже Констанция без лишних речей пустила опоздавших. Уж она-то, как казалось Маркес, не должна была упускать такой повод побурчать о пунктуальности молодёжи. Но она сделала это, проскрипев короткое «войдите» и попросив Лорену продолжить, на чём остановилась. Предсказуемо, что оставшуюся часть своего выступления ученица изо всех сил старалась не пялиться на Бернардо. Но даже сосредоточив свой взгляд на дальней стене, а мысли – на теме сообщения, она заметила, что он тоже смотрит. Ей до жути хотелось произвести хорошее впечатление, но теперь не на классную руководительницу, к которой она попала в немилость по чистой случайности. Следующим выступать должен был Эрнест. – Ваше опоздание заставило меня подумать, что Вы собираетесь избежать своего наказания, – Констанция подразнила парня, пока тот выбирался из-за парты. – Что Вы! Вы же знаете, я бы никогда… – подыграл ей Сантьяго. Встав на прежнее место Лорены, он с гордостью и наглостью назвал картину и его творца. «Ну конечно», – прокомментировала его выбор преподавательница, опёршись ладонью о стол. Внезапно атмосфера показалась Лорене расслабленной. Создавалось впечатление, будто то, что происходит сейчас, случалось уже миллион раз до этого. Констанция стояла у доски, словно начальник, выслушивающий своего подчинённого пятый раз на дню и порядком уставший от этого, однако она была вполне дружелюбно настроена. Учительница, конечно, поняла, что Эрнест выбрал картину, надеясь позлить её, но сделать с этим ничего не могла. Проигнорировав реакцию преподавательницы, Эрнест без колебаний и долгих прелюдий начал читать доклад. Тихий, но уверенный голос заполнил собой всё вокруг. Его доклад был на удивление хорош. Нет, он был даже слишком хорош, настолько, что в какой-то момент Констанция, внимательно следившая за ходом рассуждения ученика, вздохнула, так и не найдя к чему придраться. Дальше она слушала, не прерывая его, уже с чистым интересом. Лишь после того, как Эрнест закончил, она слегка задержала его у доски: – Один вопрос, – обратилась к брюнету Констанция. – Да, донья? – Почему именно «Наказание Марсия»? – Мне нравится миф, лежащий в основе картины, поэтому захотелось познакомить вас с ним. – Однако Вам не кажется, что есть другие картины, оказавшие большое влияние на историю и внёсшие огромный вклад в развитие культуры Ренессанса? – Возможно, но вы дали нам право выбора. Да и разве своим докладом я не доказал значимость этой картины? – Садитесь, Сантьяго, – прикрыв глаза проговорила учительница. Эрнест занял своё место. – Что ж, думаю, насладившись такими замечательными сообщениями от ваших одноклассников, мы готовы наконец начать урок… – Мне очень понравилось твоё выступление! Лорена удивлённо вскинула голову. Звонок только прозвенел, и она встала со стула, чтобы сложить принадлежности в портфель. Бернардо продолжил: – Я слышал только последнюю часть, но это было как раз то, что ты готовила сама, так что могу с уверенностью сказать, что ты проделала замечательную работу. Констанция выглядела приятно удивлённой. Она любит способных учеников. – Спасибо, – девушка изо всех сил попыталась остаться спокойной и не выдать своей радости перед так открыто похвалившим её соулмейтом. Она поморщилась, почувствовав на себе ещё чей-то взгляд, но это оказался всего лишь длинноволосый друг Бернардо. Она снова подумала о его докладе. Хоть Лорена и была рядом, пока Сантьяго готовил его в библиотеке, она не особо следила за ходом работы. Не вмешивался и Бернардо. Удивительно, как быстро он сумел сделать что-то настолько качественно. – Но говоря о способных учениках, мне кажется, у Эрнеста вышло действительно великолепно, – аккуратно продолжила Лорена. В это время все трое уже собрали свои вещи и покинули класс, двигаясь к следующему кабинету. Не могло не радовать то, что, похоже, пока парни были рядом, никто не пытался задирать её. Лорена позволила себе немного расслабиться и насладиться ощущением безопасности. – Это точно, у него они всегда идеальные. Иногда я даже завидую. Хоть это и может выглядеть так, будто донья Констанция недолюбливает его, на самом деле Эрнест у неё что-то вроде любимчика. – «Любимчик»? – запротестовал вышеупомянутый. – Она только и делает, что мучает меня и выдавливает все соки этими докладами. – Ты можешь подумать, что змея душит тебя, но на самом деле она так обнимает, – с учёным видом изрёк Бернардо. Сегодня он не носил очки; в остальном же выглядел так же, как и вчера: опрятно и аккуратно, с завязанной под воротником рубашки неизменной красной лентой. Белые перчатки слепящими пятнами мелькали на солнце, когда он, увлечённый беседой, жестикулировал или рукой лохматил светлые волосы; лучистые глаза блестели двумя зелёными огоньками, светя не хуже огненного шара за окном. От него также приятно пахло лёгким парфюмом, довольно нежным для парня, но, безусловно, мужским. От Эрнеста пахло так же.***
На перемене перед уроком катехизации парни снова исчезли из поля зрения, а одноклассники стали вести себя необычайно шумно и этому была причина. «Магазины! Точно же. Поход уже завтра, нужно решить, что мне может понадобиться, – Лорена схватила со стола первую попавшуюся тетрадь и, не раздумывая, выдрала оттуда страницу. – Составлю список для удобства, ну и чтобы не забыть». Вооружившись ручкой, она стала сверлить взглядом пустой лист. Все дети вокруг неё так ждали субботы, потому что четко осознавали свои потребности и предметы, необходимые им именно здесь, в изолированной школе-пансионе. Маркес же никогда до этого не приходилось самостоятельно планировать и составлять список покупок, она растерялась. Примерно с минуту на белом листе красовалась лишь одинокая синяя надпись: «Список покупок». – Хм, думаешь, что купить? Не гу-у-усто. Но вот мой тебе совет: бери больше сигарет. Вечный дефицит, понимаешь ли. Даже если сама не куришь, поверь мне, есть люди, которые у тебя их с руками оторвут, – хихикнул где-то сбоку вечно бодрый староста. – Извини, не услышала, как ты подошёл, – Лорена рукой прикрыла страницу. На это бессмысленное действие Льюис лишь насмешливо улыбнулся, ведь он уже всё увидел. – Вся в себе, да? Девушка кивнула, проследив за тем, как староста пододвигает для удобства стул спереди парты Лорены и садится, сложив руки на его спинке. Это было место Бернардо. – Должен сказать, что твой сегодняшний доклад был на уровне. Конечно, этого стоило ожидать от того, кто прошел по конкурсу, – открытый взгляд парня, его расслабленная поза и непринуждённый тон настраивали на лёгкую и приятную беседу. Способность располагать к себе людей определённо то, что роднило его с Бернардо. – Наконец кто-то, кто может составить конкуренцию Эрнесту. – Спасибо, но это не столько моя заслуга, сколько парней. Они здорово мне помогли, – поспешила прояснить новенькая. – Вот как? Значит, я волновался напрасно. Что думаешь о них? Славные, верно? – Линдберг очень отзывчивый, но я не могу сказать того же о Сантьяго, – девушка скривилась, и Льюис понимающе качнул головой. Узнав о происшествии с салатом во время завтрака, Эрнест не удержался от пары издёвок над слабохарактерностью Ло, и это очень раздражало. Только Лорена подумала, что они могут подружиться… – Он, конечно, и так не из говорливых, но я бы многое отдала за то, чтобы он иногда и вовсе не открывал своего рта, – она с силой сжала в руке ручку. Староста рассмеялся. – Остроумие и острый язык Эрнеста не щадят никого. – Бернардо слишком добр, раз дружит с таким желчным человеком. – Хмм, – Ибер прищурился и долго не отрывал от Лорены взгляда. «Я что-то не то сказала?» – спохватилась та, вспоминая свои предыдущие фразы. – Честно говоря, вы с ним единственные, кто отнеслись ко мне по-человечески, – она поспешила замять неудобную паузу. В своей прошлой школе, у Лорены никогда не возникало проблем в общении со сверстниками. Друзья, учеба или спор – всё давалось ей так легко и естественно, что Маркес ни за что и подумать не могла, что может быть как-то иначе. Здесь же, в этом окружении она впервые ощутила себя лишней. Раньше люди тянулись к ней, а всё, что оставалось девушке, так это с улыбкой отвечать тем же. Тогда всё казалось таким простым... – Тебе повезло иметь кого-то на своей стороне. Обычно никто не заступается за жертв Аделаиды, – он заговорил чуть тише. – Но не стоит слишком рассчитывать на других. Ну, знаешь, иногда под рукой может не оказаться спины, за которой получится спрятаться. Или спина может оказаться не такой надёжной, как ты рассчитываешь. Маркес было неприятно, что Льюис мог подумать о ней, как о ком-то, кто будет скрываться за другими, лишь бы обезопасить себя. Однако его опасения были ей понятны: до этих пор новенькая не сделала ничего, что могло бы доказать ему обратное. – Знаю, я и не собиралась прятаться за кем-то, – заверила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо и убедительно. У неё получилось. Льюис просиял, достигнув понимания. – Конечно нет, – улыбался он. – Однако я должен был предупредить тебя. Ох, перемена уже кончается. Этот урок мой любимый, нужно подготовиться… И не забудь вписать то, что я тебе сказал! Когда прозвенел звонок, все ученики были уже на своих местах. Низенький старичок, опираясь на свою изящную трость, шустро проковылял от двери до учительского стола и замер подле него. На вид ему можно было дать лет 70. Оглядев класс, состоявший преимущественно из шумящих ребят, продолжавших ещё обсуждать что-то даже после окончания перемены, он стукнул несколько раз концом тросточки об пол и лучезарно улыбнулся. – Поймали тишину, ребята. Итак, что же представлял из себя урок со столь загадочным названием – катехизация? А означал он ни что иное как одну из основ любого учебного заведения с уклоном на католицизм – изучение основ христианской религии и вероучения. На уроках катехизации учащиеся узнавали о католических доктринах, различных догматах, ритуалах, празднествах и углубляли свою веру. Однако в «Святой Марии» отношение к религиоведению у учеников (за редкими исключениями) не отличалось серьёзностью. Уроки делал интересными и привлекательными для подростков именно учитель – милый пожилой мужчина, обожаемый всеми без исключения. Франциска ребята искренне любили и между собой ласково звали Пепе. Он обладал тем исключительным старческим обаянием, умением преинтересно и ненавязчиво подать материал, а также, что не мало важно, наладить со своими слушателями диалог, удержать их внимание. Не полюбить Пепе и его занятия было невозможно, будь ты хоть трижды ненавистником разговоров о религии. А всё потому, что часто тот уходил от плана урока, делился жизненным опытом, рассуждал с учениками о морали, добре и зле, правильности и нравственности, и прочем. Раз за разом выходило так, что и сами дети своими вопросами пытались перевести тему разговора на жену преподавателя, соулмейтов, послушать в который раз об опыте посещения Пепе Толедского собора или же придумывали ещё чего, лишь бы не возвращаться к сегодняшней теме занятия. Тогда, помявшись немного, скорее ради приличия, Франциск сдавался и начинал рассказывать историю, заставлявшую ребят просидеть, развесивши уши, до самого конца урока. Тема сегодняшнего занятия была известна всем наперед. Сегодня, как и все года до этого, в преддверии праздника, который, очевидно, сейчас у всех на слуху, Франциск должен был рассказать молодёжи, чем же данный день завоевал свое место в католическом календаре. – Польворончики мои, здравствуйте, – его глаза лукаво заблестели, а сам Пепе занял место за столом. – Уверен, вы все знаете лучше меня о том, какое же событие ожидает нас совсем скоро. Назовите мне его. Весь класс тут же дружно проговорил верный ответ: «Рождество Пресвятой Богородицы». Франциск в ответ рассмеялся, почёсывая свою седую аккуратную бороду. На следующий вопрос о ранге этого события все также ответили правильно – праздник. – Мы уже говорили о нём в средней школе, но вы, турросы мои, конечно же, не будете против вновь услышать о Рождестве Богородицы, – с чистой наивностью, не терпящей возражений, утвердительно произнёс старик. И снова ребятам не оставалось ничего, кроме как навострить уши и приготовиться слушать. – Начнём, как и всегда, с истории, – Пепе выдержал паузу, с улыбкой заглядывая в глаза учеников, чтобы удостовериться в том, что завладел их вниманием, и продолжил. – Но сперва скажите мне, все ли помнят, из какого апокрифа нам известно об этом празднике? После столь лёгкого вопроса, класс сразу же пришёл в оживление: некоторые дети, очень желая показать свои, безусловно, глубокие знания первыми, беспардонно выкрикивали ответы, те же, что посдержанней, молча тянули руки. К последним относилась и новенькая, что, прикусив губу, вперёд остальных взметнула руку в воздух. Преподаватель, убедившись в осведомленности учеников, с улыбкой махнул ладонью, призывая к тишине. Когда шум стих, он продолжил: – Нисколько в вас не сомневался. Конечно же, о рождении Пресвятой Богородицы — Матери Иисуса Христа — рассказывается в Протоевангелии Иакова. Согласно Преданию, Богородица родилась в Иерусалиме. Всем вам известна эта история о благочестивой, но бездетной семейной паре из Иерусалима. Оба они, Анна и Иоаким, скорбели по своему бесчадию, но однажды во время молитвы Анне было видение ангела Господня, который произнёс... – Франциск опустил взгляд на раскрытую книгу на столе, поправил быстрым движением покоившиеся на носу очки и стал читать, водя пальцем по странице.***
Был уже вечер, когда все уроки закончились. Помимо истории и катехизации, за пятницу Лорене удалось позаниматься ещё и каллиграфией, наукой и искусством, а также познакомиться со множеством интересных учителей. Например, сеньора Агата. Она была женой того старика Пепе и учила учеников искусству красивого письма. Добрая женщина, в нужный момент способная проявить строгость. Она ценила за старания даже самых неспособных учеников. Перо в её хрупких, трясущихся старческих руках мастерски вырисовывало на бумаге плавные и изящные линии. Со звонком было жалко расставаться с чернилами и старинными ручками, которыми ученики учились управляться на уроках каллиграфии. Совсем другим был урок этикета. Преподавал его бывший почётный выпускник пансиона, Теодор, настаивающий на том, чтобы учащиеся звали его Тео. Это был симпатичный, слегка самовлюблённый молодой мужчина, как ни странно, не имеющий никакого понятия о границах, существующих между учителем и учениками. Сам он скорее относил себя к последним, возможно по привычке. Казалось, свою работу он воспринимает лишь как часть продолжения обучения в «Святой Марии», иначе кто вообще станет работать в своей бывшей школе сразу после обретения свободы от её оков? На уроках Теодора не было никаких формальностей, однако невозможно было отрицать, что он был знатоком своего предмета, по крайней мере с теоретической точки зрения, и мог с успехом преподавать его. Он учил детей правилам поведения, нормам, принятым в обществе, как учил бы подросток своих сверстников, то есть говоря с ними на одном языке. Некоторых это подкупало, урок воспринимался как какой-то необязательный кружок по интересам, занятия проходили легко и ненавязчиво. Хотя главной причиной популярности этого предмета в пансионе оставался его учитель. Сложно было не заметить, что большую часть занятий девочки попросту соревновались за внимание привлекательного преподавателя. Они строили ему глазки, кокетничали и открыто флиртовали, на что Тео реагировал неожиданно профессионально. Его ответы удивительным образом оставляли поклонниц довольными, в то же время не пересекая опасную границу. Наблюдать за их взаимодействиями было даже забавно. В общем, учебный день выдался увлекательным и продуктивным. Лорена так и не узнала у Бернардо и Эрнеста причину их отсутствия на завтраке и опоздания на первый урок. Почему-то ей показалось нетактичным спрашивать об этом, к тому же в разговор вопрос никак не вписывался. После уроков ребята заняли один из подоконников в общем коридоре. Эрнест сразу же забился в угол с книгой, Бернардо же оглядывал толпу в поиске тех, с кем бы можно было заговорить. Рядом с ними также стоял Энрике, парень из того же класса, который увязался за блондином по пути сюда под предлогом необходимости обсуждения нового распорядка занятий какой-то спортивной секции. Сам разговор едва отнял и десять минут, теперь же Энрике просто неловко топтался поблизости, не спеша покидать их. Густые брови сведены к переносице, а круглые карие глаза направлены куда угодно, только не на новенькую. Лорена ещё с его появления заметила, что парень избегал смотреть на неё. Говорил Энрике только с Бернардо и только на тему занятий, будто специально делая разговор недоступным для тех, кто может также пожелать вступить в него. Сам парень был смуглым, ростом примерно с Лорену, с короткими кучерявыми волосами. Она не понимала, почему при всём испытываемом им дискомфорте, этот одноклассник продолжал стоять рядом. Маркес вздохнула. Она пряталась. Несмотря на предупреждение старосты она не задумываясь последовала за Бернардо, в надежде на то, что никто из неприятелей не станет её преследовать. Но пускай собственная мотивация ей была понятна, Лорена совершенно не догадаться, зачем Энрике трётся возле их компании и мешает ей говорить с соулмейтом. – Тебе разве не стоит предупредить других членов? – поинтересовался Бернардо. – Тере просила меня предупредить только тебя, – тут же отозвался Энрике. – Потому что мы одноклассники и мне проще, так она сказала. – Хорошо, тогда просто передай ей, что я забегу как-нибудь после Анхелы. В среду, скажем? Если вы не займёте весь зал игрой. – Ты мог бы начать играть по-настоящему. Знаешь, сейчас команда нуждается в игроках… – О какой секции вы говорите? – наконец не выдержала Ло. – Футбол, – не задумываясь отозвался кареглазый парень и следом посмотрел на девушку с таким изумлением, будто она была призраком или по меньшей мере статуей, которой говорить было не положено. – Я не играю, просто разминаюсь вместе с ними, но ты можешь присоединиться к школьной команде, если хочешь, – предложил Берн. – Энрике тебя запишет… – Нет! – неожиданно воспротивился последний. Он даже попятился от новенькой, смотря при этом Линдбергу прямо в глаза и ища в них понимания. – Я не могу принести ей такие новости. Бернардо ответил ему жалостью во взгляде. Взяв себя в руки, Энрике сказал уже спокойнее: –Сейчас я вспомнил, что в этом году у нас было несколько желающих вступить. Думаю, они скоро смогут также играть и в команде будет перебор… – Если хочешь, я сам с ней поговорю, – с пониманием перебил его Линдберг. – Не нужно! Умф, вообще, мне уже пора. Нельзя заставлять Тере так долго ждать. Увидимся за ужином, Бернардо! Так Энрике в спешке, даже не оглянувшись и не дождавшись ответа, исчез за углом. – Что это, чёрт возьми, было? – произнесла Лорена в пустоту. Из угла послышалось тихое шуршание. Это Эрнест смеялся. – Тереза одна из компании Аделаиды, а этот вот просто поклоняется ей. Поклоняться Терезе всё равно что пресмыкаться перед Аделаидой, а последняя тебя ненавидит, – объяснил он. – Он просто влюблён, – блондин спокойно перевёл слова друга на язык сострадания. Сантьяго фыркнул и снова уткнулся носом в книгу, отказываясь далее участвовать в разговоре. – Ладно, забыли. Не бойся его, Маркес, Энрике безобиден и не хочет никому навредить. Он просто, как и большинство, опасается Аделаиды и боится занять твоё место. – Трус, – констатировала Лорена. – Возможно, но не позволь этому трусу испортить тебе день, – воодушевлённо произнёс Бернардо, пытаясь настроить диалог на позитивный лад. – Как, кстати, ощущения от второго дня в пансионе? Судя по тому, как поменялась атмосфера, не одной Лорене стало легче после исчезновения одноклассника. – Не считая последних пяти минут, неплохо. – Мне всё хотелось узнать, с кем тебя поселили? – святая невинность во фразе Бернардо заставила Лорену подавиться своим только начавшим налаживаться настроением. – Аделаида де Мендес, гроза всея школы и моя… – О нет… – выдохнул блондин. – … обожаемая соседка, – закончила Ло. Повисла недолгая пауза. Даже Сантьяго перестал шелестеть страницами. – Мне жаль. – Покойся с миром. Парни одновременно выразили своё сочувствие. Не сложно догадаться, какая фраза кому принадлежала. Новенькая нервно засмеялась. – Вчера я думал о том, что тебя бы могли поселить в «27», всё же после ухода Луизы Аделаида ни с кем не делила комнату… – Бернардо задумчиво погладил пальцами подбородок. – Но мне хотелось верить, что я ошибся. – Луиза? – Она была нашей одноклассницей, но покинула пансион прошлой весной. Я думал, тебя взяли, потому что её место освободилось. Она тоже прошла по конкурсу. При упоминании Луизы, Бернардо выглядел как-то особенно печально. Было необычно видеть смятение на его обычно незамутнённом негативными и смешанными эмоциями лице. – Значит, она забрала документы не так давно. Скучаешь по ней? Вопрос застал Бернардо врасплох. В глазах его заплескалось что-то смутно похожее на боль, что и заставило Лорену задать этот вопрос. Она подумала, что, возможно, они с блондином хорошо общались или даже дружили, на что также указывало и то, что Бернардо знал номер её комнаты. Молчание затянулось и, когда уже Маркес перестала надеяться на ответ, Линдберг тихо сказал что-то, утонувшее в неожиданно громком голосе Эрнеста. – Мы знали Луизу не лучше, чем остальных одноклассников, нет смысла спрашивать нас о ней. А теперь помолчите вы оба. Я читаю эту страницу уже третий раз и всё равно нихрена не понимаю, – твёрдо произнёс брюнет, сосредоточенно глядя в книгу.