В любви все трудности покорны.

Шэнь Цинцю стоял в замершем положении, не зная что сказать и прокручивая в голове рассказ Бинхэ. Его ладонь сжала ладонь мага еще сильнее, но он, казалось, ничего не чувствовал. «Тебе будет искренне жаль, когда я расскажу тебе про то, что тогда было», эта фраза была достаточно правдивой, ведь даже извинившись перед Бинхэ, Цинцю все равно не сможет быть прощенным. Пусть Цинцю тогда был мал, многое не понимал и просто рос беззаботно, но сейчас он понимает, что его родной Запад сделал много ошибок. По рассказам отца, Шэнь Цзю, это они начали эту войну, а Восток оказался сильнее.  — Я знаю, ты меня ненавидишь, ведь тогда я только и жил местью за родной дом и за Восток в целом, — убитым голосом произнес мужчина, глядя вдаль пустым взглядом, — Но потом я понял, что ошибался, что не все на Западе такие, но я найду того, кто это сделал, — на этих словах он взглянул на Цинцю налитыми кровью глазами с расширенными драконьими зрачками. Но молодой человек не успевает ничего произнести, в то время как рука мужчины резко вырывается из его хватки, и маг обходит императора и покидает деревню. Вины Цинцю в произошедшем не было, но ведь это его отец послал Лю Цингэ в нападение. Все началось как раз из-за этой колдовской деятельности, Шэнь Цзю давно интересовался ею и хотел получить. Уже идя за Бинхэ, молодой человек вспоминал что все украденное отсюда хранится во дворце, под строгой охраной. Вступив на престол, Цинцю не понимал, зачем они вообще нужны, но не давал приказ о избавлении от них. Отец при смерти просил сына сохранить их, и сын выполнил обещанное. Цинцю пугала решимость мага убить виновника всей этой трагедии, даже если первый и не знал его так как знал Цинцю. Сколько Цинцю его помнил, Цингэ всегда хотел превзойти себя и стать чем-то выше в глазах императора. Ему бы не составило труда пойти и завалить несколько сотен людей, даже если бы это стоило ему жизни. Цинцю знал из рассказов отца, что отец Цингэ был психически нездоровым человеком. «Убивай то, что сильнее тебя самого, и занимай его место», с такими словами рос мальчик в такой семье. Цинцю знал, что Цингэ имеет к императору далеко не товарищеские чувства, но император ничего не мог поделать с тем, что ничего к нему не чувствовал, как и ко многим людям, которые были ему верны. Цинцю, конечно, винил себя в этом, но понимал, что и Цингэ виноват. Теперь Запад не его родной дом, а враг, и еще неизвестно, примет ли их Восток. В голове императора творился такой хаос, а тут еще маг заявляет, что Цинцю его ненавидит.  — Бинхэ, стой! — загородив ему дорогу негромко сказал Цинцю, хватая мужчину за плечи, — Я вовсе не ненавижу тебя, с момента нашей встречи я всегда считал тебя близким человеком, и даже после совершенного тобой поступка я не считал тебя врагом Запада, просто мой отец действительно жестоко обошелся с тобой. Пойми, я каждый день ждал твоего возвращения, ведь после его смерти моя жизнь постепенно начала рушиться внутри, и мне становилось одиноко с каждым днем. Ты… я не знаю, почему меня так тянуло к тебе с тех пор. Но… даже когда я знаю чуточку больше о тебе, я все равно не стану тебя ненавидеть, ведь тобой управляли чувства. От услышанного лицо мага изменилось: щеки покрылись легким румянцем, глаза полезли на лоб и зрачки стали больше обычного. Цинцю умел вводить людей в ступор, и это императора даже в какой-то степени пугало.  — Оу… значит… я смог проявить на тебя такое сильное впечатление, не так ли? — смущенность тут же заменяется привычным тоном мужчины, и теперь на его лице сияет гордая и даже довольная улыбка.  — Да уж, в этом ты постарался на славу, — аккуратно взяв его за руку произнес император, — Я долго отрицал, что это была моя влюбленность, но увидеть тебя за столь долгое время было для меня ударом. Ты же не удивился тому, что я так открылся тебе?  — А я знал, что ты с первой нашей встречи в меня втрескался. Поначалу я думал, что это обычная детская привязанность, но когда вспоминаю как ты пытался поцеловать меня, сидящего на полу и колдующего в щеку, будучи усердно вставая на носочки, то понимаю, что какая-то соль в этом есть. Тут-то щеки Цинцю покрылись цветом свежего помидора, ведь он хорошо помнил, как это выглядело со стороны. Сначала он просто носился вокруг этого парня, который пытался сделать хоть что-то, и который в конечном итоге сдался, ведь ему мешался этот несносный императорский сын. Потом, мальчик остановился и взглянул на лицо ничуть не озлобленного Бинхэ, казалось что парень просто умилялся действиям маленького Цинцю. И, мальчик сам того не подозревая, сам подошел к нему и схватившись за лицо встал на носочки и стал усердно тянуться к щеке Бинхэ. Парень от таких действий не просто забыл свое имя, он даже забыл, что родился на Востоке. Поначалу, Бинхэ не давался ему, действовал аккуратно и пытался снять с себя мелкого проказника, но когда понял, что все попытки бесполезны, то просто поддался будущему императору. На щеке Бинхэ почувствовал маленькие пухлые губки, которые подарили ему короткий поцелуй. И после этого мальчик отпустил его и убежал восвояси. Такое Бинхэ запомнил на всю жизнь.  — Это… это было по-глупости! Я просто хотел тебя развеселить! — отвернув от него взгляд вскрикнул в свое оправдание Цинцю.  — Дети забавные создания, а потом они вырастают, и становятся совсем другими, — тяжело вздыхая сказал маг, — Но ты другой случай.  — Да уж… отцовская внешность, но материнский характер. Неописуемо, просто.  — А кого ты упоминал, когда сказал, что твоя жизнь сделалась несказанно хуже?  — Шан Цинхуа, сын советника, наши с ним отцы и матери были дружны, и нам удалось найти общее в друг друге.  — А, тот самый мальчик который постоянно вытягивал тебя гулять, если бы не он, то мы бы вообще не познакомились.  — Да уж, но теперь он там, на небесах. Не будь того нападения, он был бы жив. От воспоминаний о той страшной битве у обоих испортилось настроение. Цинцю тут подумал о том, что было бы, если бы его отец не стал устраивать эту войну? Что если бы Запад и Восток стали бы дружить? Все было бы по-другому, и деревня в которой рос Бинхэ была бы цела, и не было бы той кровавой бани, в которой и погиб Цинхуа. Бинхэ тоже думал на эту тему, и если Цинцю думает, что маг до сих пор в хороших отношениях с императором Востока, то он сильно ошибается. Бинхэ не отрицал, что это он виноват в их ссоре, да и не виделись они целых 15 лет после того, как Мобэй сам изгнал его из Востока. Вместо того, чтобы доложить об потерях императору, Бинхэ взял все в свои руки и натворил дел. Это разозлило Мобэя до такой степени, что он решил преподать урок Западу раз и навсегда. Это не единственное, что маг держал втайне от Цинцю. В день того нападения Бинхэ был там и пытался остановить людей Востока, но все безуспешно. Однако, он смог рассмотреть одну картину. Один из лучников убил ребенка, всадив стрелу прямо в его сердце. Когда же все разошлись, Мобэй Цзюнь обходил тела умерших и наткнулся на этого мальчика. Бинхэ четко видел его взгляд: хмурый и надменный, словно ему даже не было жаль бедного мальчика. Но тут император берет его на руки и вырвав стрелу, резко сжал ее пальцами, ломая и выбрасывая. И перед тем как уйти прочь со своими людьми, он взглянул в окно дворца, где стоял знакомый ему мужчина. Шэнь Цзю лишь стоял и наблюдал за действиями вражеской стороны, ему не было дело до погибшего мальчика, а ведь этот мальчонка был сыном его друга советника, который тоже погиб как и мать мальчика. Глаза Мобэя сузились в злобном взгляде, но в последний момент он разворачивается и уходит прочь, а Бинхэ поймали стражники Востока и доставили к Мобэю, который приказал ему убираться прочь и никогда не возвращаться. От мысли что когда-то Цинцю придется это рассказать, у Бинхэ прошлась дрожь по телу.  — Все нормально? — на вопрос Цинцю маг вернулся из мыслей в реальность, — Ты вдруг задрожал.  — О, да, я в полном порядке, это показатель того, что Восток скоро будет у нас на глазах.  — Ты об этом? Спросив это, Цинцю указал рукой вдаль, где находились большие серые ворота из камня. Около них стояло несколько стражников, а за воротами находился огромный дворец, куда больше чем дворец на Западе. Вдруг Цинцю почувствовал легкий холодок, пробежавшийся по его телу, который со временем усиливался. Но тут вместо холода император почувствовал тепло разгоревшегося огня, и красный свет стал резко светить в лицо.  — Стой здесь и наблюдай, как я их тут всех расшевелю. Цинцю восторженно наблюдал за тем, как мужчина превращается в большого красного дракона, который своими огромными крыльями взмахнул и взлетая создал бешеный вихрь ветра, чуть не сбивая Цинцю и павлинов с ног. Молодой человек еле успевал за летевшим драконом, а птицы тем более. Но вот дракон завис в воздухе и стал падать вниз, а на земле начала образовываться его тень, которая была больше тех каменных ворот. Люди, ничего не понимающие, стояли и смотрели за происходящим. Обычные вилы в их руках не смогли бы помочь против такого зверя, который с диким грохотом приземлился на своих четверых, чуть ли не создавая землетрясение. И тут раздался рев, громкий и пронзающий уши. Бедные стражники в страхе начали кричать: «Дракон! Здесь дракон! Доложите его благородию, императору Мобэю Цзюну!», и даже не пытаясь бороться с опасностью они все исчезли за еле открытыми воротами, пытаясь вновь закрыть их. Но это было не все, ибо из пасти дракона резко вылетел созданный им огненный шар, он не задел жителей, а лишь напугал их. Почему-то глядя на это представление, Цинцю даже забыл о том, что они прибыли на переговоры. Да, просто так они бы не сказали, что Запад прибыл на переговоры, но Цинцю доверился Бинхэ. Маг свою задачу сделал, остальное было за Цинцю. И сейчас глядя на дракона, который в свою очередь смотрел на молодого человека, Цинцю понимал, что сидя взаперти на Западе он многое терял. Если бы Бинхэ не объявился, он бы так и продолжил свою скучную жизнь. Начало их плана приобрело успех, так думали и маг и император, но больно рано радовались. Следующее произошедшее заставило Цинцю не на шутку испугаться. Дракон, глядя на него не мог видеть стреляющего в него человека, и только Цинцю хотел крикнуть Бинхэ об опасности, как шею дракона пронзает большое копье, и от боли дракон взревел и проскулил, и найдя в себе силы он вновь взлетает и отлетев упал в лесу, ломая деревья. Сломя голову император побежал к упавшему дракону, краем глаза замечая, что из ворот начали выходить стражники, вооруженные такими же копьями. Благо лес был большим, и Цинцю хвалил себя, что быстро нашел мужчину в обличие зверя.  — И это твой план?! — прошипел Цинцю как истинная змея, хватаясь за копье и глядя в огромный драконий глаз, — Я то думал, что император Востока должен тебя знать, так какого рожна это случилось?! На возмущенный крик Цинцю дракон лишь что-то тихо прорычал и на старания Цинцю вытащить острое оружие начал вырываться и рычать громче.  — Я прекрасно понимаю тебя, я бы тоже не выдержал, если бы мое тело пронзило это несносное копье, терпи, прошу! — мучаясь с попытками произнес Цинцю. Чем сильнее он старался, тем больше крови терял Бинхэ, а острие копья застряло в чешуйчатой коже зверя. Но все было напрасно, и Цинцю не дали закончить начатое. Император почувствовал, как его резко схватили за волосы и оттащив от дракона повалили на землю и связали руки и ноги. Дракон это видел, поэтому взревел громче обычного, но встать не мог. Цинцю начал чувствовать, что теряет контроль над собой и вновь начинал звереть, как тогда, когда уходил из пещеры. Но он старался совладать с собой, не терять рассудок от происходящего. Краем глаза он увидел, как двух их павлинов держали в руках, они принимали попытки вырваться, но безуспешно. Это было не единственным, что видел молодой человек. К дракону медленно шел человек, чьи черные волосы были заколоты золотой заколкой, он был одет в черные одеяния с золотыми узорами. Он с легкостью вырвал копье из шеи Бинхэ, и выбросив его, наблюдал с остальными как вместо дракона на земле лежал мужчина без сознания, с глубокой раной в шее. В это время подошедший наклоняется к нему и проведя ладонью по ране встает обратно.  — Он жив, — сказал человек спокойным, высоким по звучанию голосом, развернувшись и взглянув на Цинцю. Перед Цинцю стоял не высокого, но и не низкого роста человек, примерно Цинцю с плечо. Лицо его было худым и маленьким, но несмотря на это, ему можно было дать такой же возраст как и у Цинцю. Взгляд его васильковых глаз был изучающий и в какой-то степени насмешливым, но улыбки на лице не наблюдалось. А Цинцю вдруг вспомнил, что уже однажды видел эти глаза, в его далеком прошлом. Каждый день он видел эти васильковые глаза, которые смотрели на него с надеждой и добротой.  — Ваше благородие, император Шэнь Цинцю, чей отец удосужился умереть 5 лет назад, — наклонившись к его лицу произнес молодой человек, заглядывая в малахитовые глаза, — Вот уж не думал, что вы доберетесь до наших земель с этим предателем, — на последних словах он оглянулся на Бинхэ, которого начали обследовать и лечить, — 15 лет прошло с нашей разлуки, и ты наверняка меня даже не вспомнил. Цинцю хотел было возразить ему, но молодой человек с золотой заколкой в волосах отошел от него к своим людям, а император Запада еще долго не мог поверить в увиденное им. Сомнений не было, этот человек никто иной как Шан Цинхуа.