В любви все трудности покорны.

— Развяжите его, мозгов-то у него хватит, чтобы не проявлять попытки побега, — кивнув в сторону Шэнь Цинцю приказал своим людям Шан Цинхуа. Цинцю не помнит, как люди подошли к нему и взмахами мечей разрезали веревки. Все его внимание было на лежавшем на земле Бинхэ, чья шея была в лучшем состоянии и очищена от крови. Только вот теперь место раны покрывал большой шрам. Почувствовав свободу, Цинцю срывается с места и бежит к мужчине, к нему присоединились и павлины.  — Бинхэ, очнись, пожалуйста, — взяв лицо мага в свои ладони прошептал молодой человек, стараясь не срываться в слезы. Даже несмотря на то, что Шан Цинхуа сказал о том, что он жив, Цинцю не верил этому. Нащупав пульс, Цинцю стало легче, ибо был он как у здорового человека. «Он просто без сознания», подумал про себя император, продолжая держать его лицо в ладонях и поглаживая его подушечками пальцев. Признаться, методы человека отличались от метода птиц. Мэйцан клевал хозяина по всему телу, то же самое делала и Сюэ. Цинцю было хотел отогнать ничего не понимающих павлинов, но тут же мысленно захотел сказать им «спасибо». Глаза мужчины резко распахнулись, направленные прямо в глаза молодого человека.  — Наш план провалился, — произнес он совершенно нормальным по звучанию голосом, даже не захлебывался кровью.  — Угадал, — произнес молодой человек, — Твои действия были отвратительными.  — И это говорит человек, который даже не пытался скрыть свой восторг от меня, — ухмыльнувшись произнес маг, повернув голову вправо и замерев под взглядом другого молодого человека. Над ними стоял Шан Цинхуа, строго смотревший то на мага, то на его сопровождающего человека из западных земель. На его лбу Цинцю только что заметил метку как и у Бинхэ, только была она голубого цвета и от молодого человека веяло холодом. Метки были лишь у драконов, а Цинхуа чистокровная змея. Этот этап еще предстоял быть изведанным. Как понимал Цинцю, отношение Цинхуа успело измениться как к нему, так и к Бинхэ. «Наверняка его благородие, император Мобэй Цзюнь настроил его на такое поведение», поразмыслил в своей голове Цинцю. А Бинхэ смотрел на человека в черных одеяниях с золотыми узорами весьма удивленным взглядом и это ввело императора в небольшое заблуждение, но сейчас он не стал рыться в своих мыслях и догадках. Самое важное теперь было лишь то, что им предстояли серьезные переговоры. Нужно было добиться доверия.  — Вы закончили? — с нотками язвительности спросил Цинхуа, — Тогда проследуйте за мной, вас ожидает император. Пленники повиновались молча и спустя время они шли, окруженные стражей за молодым человеком впереди, держа в руках своих павлинов, чтобы они не отставали. В голове император начал сравнивать образ прежнего Цинхуа и нынешнего. Он не спорил с тем, что люди меняются, но пускай за не такой долгий период общения у Цинхуа должны были остаться хоть какие-то воспоминания об их дружбе. «Наверняка он думает о том, что я подставил его, и даже если я захочу рассказать ему правду, то он даже слушать меня не будет», сказал сам себе император в мыслях, понурив голову. Он не видел сейчас взгляд Бинхэ, который сочувствовал ему. Цинцю не один, который переживает разрыв отношений с бывшим лучшим другом. Мобэй обошелся с Бинхэ достаточно жестоко, когда выгнал его из Востока. Сквозь такой промежуток времени на вряд ли император Востока еще что-то мог чувствовать. Королевство, к слову, было намного обширнее чем на Западе, а любой прохожий не терял момента полюбоваться пленниками. Цинцю чувствовал себя низшим существом, глядя на всех людей с грозными и насмешливыми взглядами, и у каждого на лбу была метка огня разной расцветки. Да уж, королевство драконов Цинцю мечтал увидеть не совсем так, но ему придется остаться здесь жить, ибо скитания не вариант. Спустя долгого времени они все же достигли дворца, и открыв ворота, Цинхуа приказал стражникам остаться снаружи. Внутри дворец имел холодные и темные краски, нежели внутри дворца на Западе, где внутри он отличался достаточно теплыми и светлыми цветами. Тем не менее, дворец отличался своей красотой. Долгие коридоры остаются в стороне и Цинхуа остановился перед большими дверьми.  — Сейчас вы увидите его благородие, императора Мобэя Цзюна. Надеюсь, он сжалится над вами и не станет превращать в ледышки, — не поворачиваясь к двум людям позади сказал Цинхуа весьма низким по звучанию тоном. Небольшие руки человека в черных одеяниях переместились на ручки, и в одно мгновенье двери были распахнуты. Перед глазами люди лицезрели большой тронный зал, который был окрашен в антрацитовый цвет. Грандиозный по площади зал выглядел чрезвычайно торжественно: расположенные вдоль стен парные колонны делали его похожим на античный храм. Вдалеке был расположен трон черного цвета с золотой оправой, и на нем можно было разглядеть человека: это был мужчина, такой же по возрасту как и Бинхэ, бледный, мускулистый и статный, циановые хмурые глаза, не носящий корону как и сам Цинцю. Бинхэ при последней их встрече помнил золотые серьги, но сейчас таковых на мужчине не наблюдалось. Сейчас император Востока был одет в одежды цвета серого шифера, из которых слегка выглядывало его накачанное тело, правда штаны его были на несколько тонов потемнее. Бинхэ вспомнил, что у императора Востока была еще одна накидка, такая же как и одежды под ней, только мех теперь был черным. На лбу его красовалась синяя метка, что означало, что это дракон льда, а Цинхуа вполне возможно был драконом снега. От них двух веяло сильным холодом, причем когда Цинхуа был один, то такого сильного порыва не было. Была еще одна деталь, несколько удивившая Бинхэ. Длинные черные волосы императора Востока сделались короткими и лохматыми, слева была заплетена маленькая косичка, а справа, точно такая же была заправлена за ухо. Мужчина сидел, закинув ногу на ногу и положив левую ладонь на колено правой ноги, придерживал правой рукой свою голову, облокотившись локтем на ручку трона.  — Ваше благородие, император Шэнь Цинцю с магом Ло Бинхэ успешно прибыли сюда, — быстрым шагом подходя к трону и поднявшись по небольшим ступенькам, встал рядом с троном, выпрямился и устремил свой взгляд на двух прибывших к ним людям. Тон его, к слову, изменился. Вместо строгого, как до этого, он стал говорить весьма мягким и легким голосом. До молодого человека из Запада, который в отличие от мага был более воспитан, дошло первым, что надо обязательно поклониться, даже несмотря на то, что Шэнь Цинцю являлся законный императором Запада, и даже после окончания войны надеется им быть. Встав на колени, он опускает ладони на пол и касается их лбом. Маг, к слову, не был удивлен такими действиями со стороны потомка династии Шэнь, но дабы не разочаровывать его, сделал то же самое. Правда, перед этим в пустых глазах Мобэя он смог различить удовлетворение в действии двоих прибывших. А во взгляде Цинхуа все так же читалась насмешка.  — Ваше благородие, император Мобэй Цзюнь, какая встреча! — подняв голову и оставаясь на коленях воскликнул маг, глядя на мужчину перед ним, — А ты за это время изменился! Волосы остриг, перестал носить придуманный тобой стиль одежды и даже не носишь корону с серьгами. Уж тот ли это Мобэй Цзюнь, которого я знал? Но никто из присутствующих не разделял того позитива, что был у Бинхэ. Цинцю все это время смотрел на него, и видел одетым в маску притворства. На деле же, маг не испытывал радостных чувств при встрече, это все были ложные эмоции. На императора это произвело впечатление, хоть и было не так сильно заметно изменение в его каменном лице.  — С каких пор ты обращаешься так к своему императору? — прозвучал его низкий, глубокий и пробирающий до дрожи голос, — Особенно после того, как ты самолично пошел на врага, даже не сказав о потерях своему императору.  — Я был уверен в себе.  — Ты должен был стать моей правой рукой, никчемный дракон! — закатив глаза тяжело вздохнул мужчина.  — Да? Чтобы потом быть изгнанным? — не унимался мужчина с красными глазами.  — Этого бы не произошло, работая мы в команде.  — Ваше благородие, ваш друг лишь хотел показать чего он стоит, — подал голос до этого молчавший Цинцю, — Он многое натворил, но урон от его сил был достаточный. Я сам это видел и хорошо помню. Теперь маску лжи одел Цинцю, а Бинхэ хорошо помнил момент, когда он вновь создал свое детище и направил его на невинных жителей. К счастью, никто не погиб и все просто отделались шоком, правда большая часть города была разрушена. Для Мобэя, если бы он узнал всю правду, это было бы смешно, знать, что Бинхэ оставил своих же врагов в живых. Но, кажется, император не поверил.  — Этот-то? Убивать людей? Да не смешите меня, ваше благородие, император Шэнь Цинцю, чей отец в прошлом по своей же глупости и начал эту войну, — кивнув в сторону мага и приблизив взгляд к Цинцю произнес Мобэй, — Ло Бинхэ как был трусом так и остался, его жалкие попытки создать что-то величайшее всегда оборачивались кошмаром. А ведь этот человек мог бы стать моей правой рукой, жаль только что эту никчемную идею я осознал поздно. И все-таки, зачем вы здесь? Никак перемирие надавило на совесть. Ее, кстати, у Шэнь Цзю не было сроду. Он хотел поработить Восток, а эта сторона значительно сильнее вашего Запада. Все это время молодой человек смотрел в пол, униженный услышанным. Никто не спорил о том, что Шэнь Цзю не спрашивал мнения своих людей и шел напролом, и всегда желал чего-то большего. Он хотел этого и от сына, хотел чтобы его сын стал таким же бесстрашным и уверенным в себе. Цинцю, к слову, вырос лишь безэмоциональным и бесчувственным человеком, но при этом он не стал собирать армию на Восток и пошел один. Если Шэнь Цзю думал только о себе, то Шэнь Цинцю не был таким. Но лишь потом, когда он встретил мать Цинцю, он начал меняться. Госпожа Сюэ даже простила ему то, что он спустил своих людей на ее родной дом, ведь она больше не принадлежала Востоку. С тех пор, как Бинхэ устроил переворот и Восток совершил нападение, Шэнь Цзю стал больше внимания обращать на свою семью и на королевство.  — Ваше благородие, — взяв Бинхэ за руку и поднявшись вместе с ним начал Цинцю, — я прекрасно понимаю ваше недовольство этим человеком, но я не был знаком с ним так как вы были знакомы. Только по его рассказам я имею представление о том, какой была его жизнь. Вы думаете, почему он здесь? Он хочет помочь своей родной стороне, так же как и я вам хочу помочь. Он первым вызвался помочь мне, и я сам давно желал разобраться в этом всем. Да, я один из Запада, и я не такой, каким был мой отец. Но… времена меняются, и мой дом не считает меня своим родным, скорее предателем. Нам некуда податься и вы наша единственная надежда. Я хочу окончить войну, которую начал мой отец и прийти к перемирию между Западом и Востоком. Глядя на меняющееся лицо Мобэя, Цинцю мысленно ликовал от такой маленькой победы. Нет, Цзюнь не собирался смеяться над преклонившимся перед ним императором Запада, который, по-сути тоже занимает высшее место. Но вот мужчина поднялся с трона и медленно подошел к ним.  — Прошлое никто не собирается менять, но наше настоящее нуждается в нашей совместной силе. Судя по тому, как вы оба проявляете заботу друг о друге, на Западе действительно есть хорошие личности, и Бинхэ смог их отыскать, — взгляд императора Востока сменился с Цинцю на Бинхэ, — Полагаю, нам стоит всем переговорить о наших прошлых ошибках. Цинхуа!  — Да, ваше благородие? — подбежав как маленькая собачка к своему верному хозяину спросил тот.  — Отведи его благородие, императора Шэнь Цинцю в его покои, — на лице мужчины красовалась ухмылка, и смотрел он на своего советника с надеждой.  — Как вам угодно, — поклонившись произнес потомок рода Шан, даже ничуть не разозлившись, — Прошу вас за мной. Даже не глядя в сторону Цинцю, Цинхуа направился к другому выходу из зала, и Цинцю ничего не оставалось как просто последовать за ним. Белоснежная пава хозяина не бросила, так же как и ночной павлин своего. Мужчины и молодые люди разошлись в разные стороны, даже не переглядываясь между собою. Теперь Цинцю остался один на один с человеком, которого, по сути, считал своей семьей. И сейчас он считает точно так же, но Цинхуа за такое время поменялся сильно.  — Ты думаешь, что я вот так легко прощу тебя, не так ли, Цинцю? — останавливаясь у одной из комнат спросил Цинхуа, не оборачиваясь.  — В чем я виновен перед тобой, скажи, — сказал обычным голосом Цинцю. Он прекрасно понимал свою вину, ведь он даже не предпринимал попыток отыскать его. Даже если бы Цинцю сильно хотел, ему бы все равно не позволили. Конечно, ибо жить 5 лет взаперти по приказу отца не каждый пожелает. Но Цинцю оправдываться не собирался.  — Ты… точнее, твой отец бросил меня и моих родителей на погибель! Он просто стоял у окна и смотрел, как его благородие забирает меня, полудохлого ребенка и уносит на Восток. А ты… ты, когда стал императором, законным даже и не пробовал что-то обо мне разузнать, — резко развернувшись процедил тот сквозь зубы. Больше всего из арсенала слов, Цинцю был удивлен тем, что его отец, оказывается, может быть и хуже обычного. Советник и советница были ему хорошими друзьями, в итоге из-за своей своенравности Шэнь Цзю потерял друга, а госпожа Сюэ потеряла подругу. Цинцю же думал, что потерял друга, а он стоял прямо перед ним, совсем другой. Вдруг его хватают за руку и заводят в комнату так, что несчастная пава еле успевает за ними, закрывают дверь и жестом приказывают сесть на кровать.  — Я расскажу тебе все, — стараясь успокоиться произнес Цинхуа.