В любви все трудности покорны.

— Вот так это все и было, — произнес Мэйцан, оглядывая лица сидевших рядом с ним людей на бревнах у теплого костра. Время близилось к ночи, и многие драконы не собирались идти на боковую. По лесу бегали детишки, летали маленькие дракончики. Где-то слышался говор людей, где-то фырканье драконов. Все собрались на огромной опушке в том самом лесу, по которому шли к Туманной Пропасти Цинцю и Бинхэ. Все ожидали поднятия луны, и Цинцю прекрасно знал на кого будет смотреть. Сам костер, у которого сидел молодой человек в черных одеяниях состоял из трех бревен, на каждом из которых сидело по двое людей. Мэйцан сидел прямо перед двумя другими бревнами. Молодой человек из Запада сидел рядом с белоснежной девушкой Сюэ и грелся у костра вместе с ней. Рядом сидели Цинхуа и Мобэй. Последнего уломал Цинхуа, грозясь выгнать самого императора спать на холодной земле, а Цинхуа не раз так поступал во время их ссор. К слову, о самом костре. Был он весьма необычной формы, человеческой. Это была идея Цинцю, посадить Бинхэ посередине и заставить его зажечься огнем. Мужчина сидел посередине, скрестив ноги и вытянув горящие руки вперед. Лицо Бинхэ было настолько каменным, что было трудно смех сдержать.  — А ты не пытался вернуться обратно к нему? — поинтересовался Цинхуа, взяв за руку Мобэя. Мужчина в ответ прижался к нему, обнимая свободной рукой не сильно, боясь сломить хрупкого возлюбленного рядом с собой. Мэйцан грустно вздохнул.  — Пытался. Я делал все, чтобы в один день вырваться и вновь проделать такой путь до нашего дворца, который мы перестроили и который был нашим домом. Однако я видел как было плохо ей, — он взглянул на Сюэ, — Оставлять ее одну рядом с жестокими солдатами, учитывая этого тирана Цингэ… Я бы сбежал и с ней, однако она не могла бросить своего друга, господина Цинцю. Я понял, что следует вернуться к Бинхэ в другой раз.  — Ага, в итоге 5 лет прошло. Вернулся я значит на Запад дабы найти их императора и поведать ему обо всех проблемах Востока, так меня и нашла черная птица. Решил я ее у себя приютить, весьма симпотной она была. А сейчас спустя несколько дней выясняется что это твой лучший друг, которой не сбегал и которого похитили, — недовольно закатил глаза Бинхэ.  — А чья вина в том, что у тебя от природы способность думать мала? — усмехнулся ледяным тоном Мобэй.  — А сам-то ты прикидываешься умным, на деле же ты петушиное посмешище, — не побоялся дерзнуть Бинхэ.  — А если бы я не решился вообще тебя встретить, то и в глаза бы не смог смотреть твои, — решительно вмешался в их разговор Мэйцан, — Лучшего друга грех забывать. Мэйцан был спокоен и умен, это и поражало людей, которые встречались ему на пути. Такой человек никогда бы не решился на предательство.  — Ты прав, Мэйцан. Пора бы нам всем забыть прежние обиды, — подытожил его слова Бинхэ, — Нам все-таки сражаться вместе придется. Ледяной принцессе пора бы перестать бодаться.  — Раз уж его высочество огненный идиот предложил, не смею отказываться, — Мобэй не раздумывая протянул Бинхэ руку, и как только ладони соприкоснулись, послышалось небольшое шипение и на землю капнула вода, которая позже испарилась. В этой теплой атмосфере Цинцю не чувствовал вражеской суеты между друг-другом. Еще когда они выходили из замка он помирился с Сюэ, обо многом разговорились. Даже несмотря на хмурость Бинхэ, которую он так старательно выдавливал из себя пока Мэйцан так и умолял простить его, она не была настоящей. А сейчас сидя у огня Бинхэ и Мобэй обменялись любезностями без всяких плохих намерений. Словно старые друзья они подкалывали друг-друга. Столько лет прошло, и у каждого были свои причины друг друга ненавидеть. Мобэй, каким бы эгоистом он не казался, его всегда интересовала защищенность своей стороны. Еще с самого детства его родители, император и императрица твердили ему о том, что на его плечи ляжет большая ответственность. Поэтому с самого детства Мобэй углубленно интересовался безопасностью его дома. Император это не только человек, имеющий огромную власть. Это в первую очередь тот, кто отвечает за благосостояние своей страны. Именно эти слова сказал Мобэй жителям. Вот почему жители Востока так взлюбили 15-ти летнего юношу на день его коронации, такого умного и рассудительного юнца. Однако несмотря на все политические обязанности, он продолжал вести дружбу с Бинхэ, единственным человеком, которого он понимал среди всех этих выскочек. Отец Бинхэ вел торговые отношения с Востоком, и нередко помогал отцу Мобэя в делах военных. Но однажды Бинхэ не пришел на следующий день, когда Мобэй ждал его. А узнав о произошедшем с деревней и вовсе пал в отчаяние, однако тело Бинхэ не было найдено и Мобэй надеялся до конца что Бинхэ придет к ним. Но каким же идиотом Мобэй оказался, когда приблизив свою армию ближе к границам Запада он увидел его, веселящимся с императорским сыном и сыном императорского советчика. Бинхэ чувствовал себя как дома, а Мобэй потерял своего единственного друга. Поэтому даже когда Бинхэ сотворил магическую иллюзию, которая разрушила пол-города, Мобэй хоть и был впечатлен, но прощать предателя не стал. И в тот страшный день битвы погибли родители Мобэя под гнетом магических заклинаний, которые использовала армия Запада. Для Мобэя было все кончено, но вдруг он замечает лежавшего на земле мертвого ребенка, убитого копьем, которое пришлось ему в сердце. Мобэй вспомнил слова Бинхэ, который умолял его не трогать детей и женщин. Эта злость по отношению к Западу была большой ошибкой как Бинхэ, так и Мобэя. И Мобэй ушел, забрав мальчонку с собой и приказав страже выгнать Бинхэ прочь. Бинхэ сам понимал свою ошибку, ему следовало в первую очередь идти за помощью к Мобэю, но он переоценил себя. И даже если Бинхэ ожидал увидеть там вражду, он встретил любовь и дружбу. Так же как и Мобэй, который беря с собой этого мальчика ожидал что с ним будет трудно, но Цинхуа привык к нему как к единственному человеку, которому доверяет. Мобэй и Бинхэ раскололи свою дружбу, и несмотря на такое тяжелое расставание они встретили людей, которые не дали им быть одинокими. Но сейчас нет смысла враждовать между собой, когда есть один общий враг.  — Цинхуа, как твой ребенок? Ты что-нибудь чувствуешь? — поинтересовался у него Цинцю. Цинцю заметил что живот его друга стал слегка больше, чем тогда, при первой встречи. Хотя, как себе признался Цинцю, он сам вообще не заметил признаков беременности Цинхуа.  — Растет! — радостно воскликнул молодой человек, — Моя беременность протекает не так как у обычных женщин, так что думаю совсем скоро на свет появится долгожданный наследник, и мечта моей любимой ледышки сбудется.  — На самом деле здесь история имеет гораздо глубокие события, — усмехнулся Мобэй, — Я искал себе девиц из знатных родов, и каждая могла бы подарить мне наследника или наследницу, но все они были убиты сами знаете кем. Тогда я и понял, что не ту прошу. В любом случае, это мелкое недоразумение само напросилось. Мы пробовали много раз, когда ему исполнилось 18 лет, и все было безуспешно, — Цинхуа покраснел как свежий помидор, но вовремя спохватился.  — Вообще я не просто так убивал этих проститукок. Хоть это и была ревность, я все же был верен долгу. Эти девушки были посланы Лю Цингэ из Запада, он приказывал им проникнуться доверием к Мобэю и затем убить его заклинанием, которое он создал против драконов.  — Господи, ну за что мне это все, — отчаянно взмолился Цинцю, схватившись за голову, — Не живется этому старому придурку спокойно, обязательно надо заставлять страдать других!  — Он очень хитер, — сказала Сюэ, — Мы должны быть готовы ко всему.  — Я понимал, что обычные переговоры нам не помогут. Но что-то внутри меня подсказывало мне о том, что возможно он сможет послушать меня, что его взгляды изменятся и он поймет, что был не прав. Сейчас я сомневаюсь в этой затее, — тяжело вздохнул Цинцю, — Его отец был сумасшедшим, и в Лю Цингэ тоже есть эта доля безумия. Даже мой отец, общаясь с ним все больше и больше становился похожим на него.  — Говоря об этом сейчас ты относишься к нему с видным состраданием, — хмыкнул Бинхэ, — Он стольким причинил вреда, и ты готов закрыть на это глаза? Такие люди заслуживают смерти.  — Бинхэ прав, — поддержал Мэйцан, — Господин Цинцю, к таким людям как Лю Цингэ нельзя проявлять и капли сочувствия.  — Хватит думать о плохом! — ворвалось женско восклицание в разговор, — Смотрите на небо! Началось! Небо, несмотря на то что солнца уже давно не было, начало темнеть. По небу летел небольшой серебряный дракон с синей гривой, из чьей пасти вырывался сильный поток темного дыма, окрашивающего небо в ночь. За ним летел дракон значительно больше, белый и с бледно-пурпурным цветом гривы. Из пасти этого дракона вырывался ослепляющий поток света, после которого на небе оставались маленькие мерцающие камушки. И вдруг в небо взлетел самый крупный из всех трех драконов, светло-серый и с темно-пурпурной гривой. Он летел все выше и выше, и после медленно застыл на месте, и из пасти его выходил шар, который был освещен маленьким драконом впоследствии. Ночь накрыла Восток, и жители восхищенно наблюдали эту картину. В особенности Цинцю. Каждую ночь перед сном он наблюдал как небо становилось ночным, как мерцали звезды и как поднималась луна. Но он и подумать бы не мог, что драконы могут быть настолько дарованы. Бинхэ сделал всех людей особенными. Его должны были воспринять как гения, который не сделал из людей чудовищ, а превратил их в прекрасные создания. Это Цинцю расстраивало больше всего, знать что твой любимый ненавистен своему родному дому. Трое драконов плавно летали по небу, а после спустились на землю. Многие уже спешили на боковую. Лес озарился яркими вспышками, и Цинцю узнал двух знакомых лица: госпожа Синь-Синь бережно держала на руках своего уже засыпавшего сынишку, Йе. Рядом с ней, обнимая жену за плечи шел статный и высокий мужчина. Он не был старым, но и молодостью его лицо не отличалось. Волосы его были серыми, и заправлены в высокий волнистый хвост. За его спиной был мощный лук с длинными стрелами. Одна из таких стрел пронзила шею Бинхэ тогда, когда они пришли к Востоку. Цинцю поморщился от неприятных воспоминаний. Поляна опустела, и поймав взглядом ожидавшего его Бинхэ, Цинцю поспешил за ним. Они шли ко дворцу, ощущая как сон медленно крадет их. Для Сюэ и Мэйцан были отведены комнаты в противоположном крыле. И сейчас в комнате Цинцю, которую освещали небольшие свечи, остались они вдвоем с Бинхэ. Мужчина не спешил уходить к себе, и Цинцю не гнал его.  — Я готов признать себе, что был не прав, когда посчитал что Мобэй побрал Цинхуа исключительно для своих целей. Я думал, что он его использует. Однако, между этим холодным дуэтом есть теплая нить любви. Я не думаю, что они имеют против нас что-то, и мы не должны, — сидя на кровати и готовясь ко сну сказал Цинцю, — Тем более, ты молодец что первый решился на мир с ним.  — Рад стараться, — пожал плечами мужчина, — Но не покидают меня сомнения, учитывая тот наш разговор. Хотя, может быть это я зря.  — Бинхэ, не мучайся в сомнениях. Пора бы уже стать уверенным в своем убеждении, — снимая сережки и кладя их на тумбочку рядом с кроватью произнес молодой человек, — Я вот уверен в том, что когда это все окончится, люди Запада сами изберут себе нового императора. Я же не желаю быть на троне, я чувствовал себя там как в оковах, сдерживающих себя от свободы. Ты чувствуешь себя здесь не комфортабельно, поэтому я хочу убежать с тобой куда-нибудь подальше всего этого. Тем более, ты обещал мне что мы улетим за Восток и увидим много прекрасных вещей. Пока Цинцю это все говорил, Бинхэ, оперевшись о стену наблюдал как молодой человек лишает себя одежд, и как он в одном нижнем белье укладывал свой сшитый госпожой Шусинь костюм в шкаф. Мужчина так бы и набросился на него, такого чистого и красивого, такого беззаботного и счастливого. Кто знает, что после себя оставит война? Они ведь могут и не увидеться больше, а их любовь потухнет, не успев стать пожаром для их обоих. Бинхэ боялся потерять его, как потерял однажды родителей, Мобэя и Мэйцана. Он боялся боли, которой ему хватало в сердце. Цинцю успел доказать Бинхэ, что точно не бросит его, ведь сам Цинцю был одинок, и его тоже уже бросали. Бинхэ хотелось плакать. А последний раз он плакал когда был один в перестроенном им дворце с Мэйцаном, когда этот юноша бросил его, как думал Бинхэ. Бинхэ боялся, что все его старания будут напрасны, когда его возлюбленный умрет. А потеря Цинцю будет для Бинхэ смертельной утратой. Вдруг мужчина сорвался с места и резким шагом направился к Цинцю, который не успел переодеться в ночные одежды. Сердце Цинцю ушло в пятки, и он не знал чего ожидать от Бинхэ сейчас. Однако он никак не мог предположить, что Бинхэ опустится перед ним на колени и крепко обнимет, прижавшись лбом к его груди. Мужчина тяжело дышал и слышал как сильно бьется сердце Цинцю. Он обнимал его как никогда не обнимал никого в жизни.  — Бинхэ, бог ты мой… — еле выдохнул Цинцю, — Что с тобой? Ты сам на себя не похож.  — Я боюсь, Цинцю. Мне страшно. Я не хочу терять тебя. Я нашел тебя, человека, которого люблю больше свободы и полетов. Я боюсь не успеть спасти себя в нужный момент. Цинцю был ошарашен такой искренностью со стороны Бинхэ. Он слышал тихие всхлипы Бинхэ, чувствовал телом как тот содрогался. Своими мягкими руками он гладил его по волосам и спине. На самом деле Цинцю тоже боялся потери своего любимого. Но он был уверен в том, что сможет выжить и спасти тех, кого любит. Он нежно обхватил ладонями лицо мужчины и посмотрев ему в глаза поцеловал сначала в горячую метку огня, а затем и в губы.  — Соленый привкус твоих горячих губ тебе вовсе не идет, — усмехнулся молодой человек, подушечками тонких пальцев проводя по его слезам, — Мне тоже страшно, Бинхэ. Но давай сделаем это, прорвемся и остановим эту битву. Сделаем так, чтобы подобное больше ни за что не повторилось. Ты со мной? От таких решительных слов и вся грусть моментально испарилась. Бинхэ довольно ухмыльнулся. Повезло же ему влюбить в себя такого человека как Цинцю, и влюбиться самому.  — Конечно. Завтра я посмотрю, как ты мечом владеешь. Сможешь ли меня побороть, — поднимаясь на ноги произнес Бинхэ, — Сладких снов, змейка. Пойду я на земле спать как привык.  — Что? — удивился Цинцю и спросил это он достаточно громко, — Ты все это время спал на земле? Мужчина остановился посередине комнаты, направлялся он к окну. Бинхэ медленно повернул на него свой взгляд, который говорил Цинцю обо всем. Бинхэ так и спрашивал его: «Кто бы дал мне здесь право на собственную комнату?»  — Уродцы! — фыркнул Цинцю, проклиная засранца Мобэя, — Не могли поселить человека в тепле! Бинхэ признался себе, что недовольное личико Цинцю его привлекало и забавляло сейчас. Он даже был благодарен Мобэю, что заставил его любимого Цинцю принять такое выражение лица.  — Думаю, сама судьба нам преподнесла такой подарок, — ухмыльнулся Бинхэ, оскалившись своими острыми зубками. Цинцю так и замер, пойманный этим взглядом и наблюдая как мужчина снимает с себя одежду. Точнее, как его мужчина снимает с себя одежду. Цинцю готов был сгореть от одного только вида накачанного пресса, покрытого кровавой чешуей. От такого и сон пропал, однако Цинцю не чувствовал себя таким решительным как тогда, на поляне Туманной Пропасти. Тогда это была игра, а сейчас он мог бы отдаться мужчине этой ночью. Но что-то сдерживало его.  — Не бойся, — хрипло произнес мужчина, оставаясь в одних спальных штанах и подойдя к кровати лег позади Цинцю, — Насиловать против воли не буду. А если и хотел бы, то давно бы сделал это.  — Какое смелое заявление, — ухмыльнулся Цинцю, — А что если бы я хотел это сделать?  — Я был бы рад, — Бинхэ звучал сейчас как ребенок, — Но ты еще не готов. И не ворчи что ты больше не ребенок и что ты достаточно взрослый для таких эротических вещей. Я дам тебе время принять меня. Бинхэ был прав. Цинцю признался себе, что одна его сторона отталкивала этот соблазн, и говорила ему о том, что сейчас важное это война и сохранение всех тех, кто ему дорог. Эта близость, которую Цинцю никогда не испытывал, лишь слышал о ней по разговорам крестьян и читал о ней в книгах, он безумно желал ее именно от Бинхэ, которого сильно любил. Но Бинхэ нужен ответ, и Цинцю его даст тогда, когда будет уверен в том, что точно готов. Они оба засыпали в объятиях друг друга, ощущая родное тепло. Цинцю чувствовал себя защищенным, ему ничто сейчас не грозило. Бинхэ мирно лежал перед ним в его руках, медленно проваливался в сон. Мужчина тоже был защищен. Сейчас для них не было никакой войны, но это ненадолго. Это были моменты их жизни, которые пусть и проходят быстро, но в памяти остаются надолго. И это останется в их памяти навечно.