some kind of crap

Вообще-то, когда Чонгук пришёл к Тэхёну, подразумевалось, что они будут играть в Overwatch. Вообще-то, максимум, о чём мог мечтать Чонгук — поесть пиццы, желательно с мясом и большим количеством шампиньонов. И ещё запивать это колой. Вишнёвой. Приторной, раздражающей ноздри своими пузырьками. Но что-то определённо идёт не так. У Тэхёна припрятано несколько бутылок пива, которые тот ныкает от старшего брата под диваном, а во второй руке у него коробочка с каким-то доисторическим блокбастером. Это не то, к чему готовил себя Чонгук. Но происходит то, что происходит. Чонгук морщится от химического, приторного вкуса пива и, вместо того, чтобы смаковать, пьёт огромными глотками. Старается не касаться языком, а сразу заглатывать жидкость, чтобы не чувствовать горечь алкоголя. Он был не против приторности колы, но здесь совсем другие ощущения. Чонгуку противно, даже рот кривится, но отставать от Тэхёна из-за какой-то ребяческой упёртости не хочется. И Чонгук пьёт. Бутылку за бутылкой. Выхлёбывает всё, что Тэхён припас для него, и теряется в тупых диалогах и красочных взрывах. Фильм немного рябит, потому что он не просто старый, он ещё и записан на раритетную по нынешним мерками видеокассету. У Тэхёна вообще целая свалка в комнате, поэтому неудивительно, что здесь затесался даже видак. — Вопрос, — вклинивается Тэхён между очередной перестрелкой и драматичной смертью никому не интересного второстепенного персонажа. — Ты целовался? Хоть раз? С одной из этих твоих скромных зубрил? Они вообще знают, что иногда такое случается в отношениях? Чонгук морщится, потому что речь друга немного сжёванная, невнятная. А вопросы — тупые. — Конечно, — фыркает Чонгук. — По-твоему они умеют только учиться и за ручки держаться? И он сильно преувеличивает. Он старается сделать вид, что в этом нет ничего такого. Но это Чонгук. И Тэхён это знает. — Хорошо, допустим они могут тебя поцеловать, но что насчёт тебя? Ты хотя бы участвовал в деле? Чонгуку не нравится, куда ведёт этот разговор. Больше всего его бесит, когда Тэхён решает самоутверждаться за его счёт. Да, Чонгук действительно несколько неловок в отношениях. Но это не значит, что об него можно вытирать ноги. — А к чему ты спрашиваешь, хён? — шипит Чонгук сквозь зубы, невольно сжимая кулаки. — Вопрос, — игнорирует его Тэхён. — Ты хоть раз целовался с парнем? Всё раздражение моментально вымывается из Чонгука, оставляя вместо себя лишь недоумение и огромную растерянность. — Ч-что? — Мне безумно хочется целоваться, — делится Тэхён, немного канюча, словно маленький ребёнок. — Ты не против? И показывает указательным пальцем сначала на себя, а потом на Чонгука. А потом снова на себя. И снова на выбитого из колеи друга. Кстати, ответа Тэхён решает не дожидаться. Он просто пододвигается к Чонгуку ближе, хлопает его по рукам, когда младший пытается оттолкнуть, и без прелюдий сразу же втягивает в глубокий поцелуй. Чонгук не успевает задуматься о происходящем. Он неосознанно приоткрывает губы и впускает тэхёновский язык в рот. Из его глотки невольно вырывается высокий стон, когда шершавый тэхёновский язык проводит по его нёбу. Тэхён в ответ на это одобрительно мычит и укладывает ладони на затылок Чонгука, притягивая его к себе ещё теснее. Чонгук с замиранием сердца наблюдает за размытым мельканием выцветших цветовых гамм на щеках Тэхёна и закрывает глаза, отдаваясь странным ощущениям, проходящимся волной беспокойства вдоль позвоночника. Целоваться с Тэхёном — странно. К вечеру на его подбородке уже успела созреть колючая щетина. А ещё ни одна из бывших подружек Чонгука никогда не целовалась так глубоко, так влажно. Не целовалась так пошло. Чонгук теряется где-то между «это должно быть противно» и «почему мне это так нравится». Он даже немного забывается: когда Тэхён чмокает в поцелуе особенно громко и смущающе, Чонгук сжимает ладонь на его бедре (позднее на смуглой тэхёновской коже определённо расцветёт синяк) и зубами оттягивает его нижнюю губу, тихо прирыкивая. — Прекрати, — ворчит он и снова возвращается к распухшим и покрасневшим губам Тэхёна с поцелуем. Сминает их, вырывая инициативу себе. Это целое безумие. Тэхёну неожиданно нравится оглаживать чужие рельефы, забираться горячими пальцами под футболку. Чонгуку нравится это тоже. А ещё, когда Тэхён запрокидывает голову, буквально отрываясь от друга в желании сделать судорожный вздох, Чонгук наклоняется и проводит языком по солоноватой коже его шеи. Дыхание Тэхёна сбивается с ритма, а с губ начинают слетать бессвязные мольбы о чём-то, что Чонгук не может разобрать. Но это и не важно. Чонгук вязнет в моменте, слетает с катушек. И ему приходится принять один очевидный факт: он никогда не возбуждался от одних лишь поцелуев. Никогда, до этого момента.