some kind of crap

— Ну ты и мудак, — гогочет Тэхён, запихивая гамбургер себе в рот почти целиком. По его пальцам стекает кетчуп и жир, но парень даже не обращает на это внимания. В голове Чонгука моментально вырисовывается картина того, как Тэхён эти самые пальцы потом будет смачно облизывать с громким чмокающим призвуком, и хочется начать блевать уже сейчас. — Заткнись, — внутренние терзания окончательно убивают в Чонгуке энтузиазм к дальнейшей перепалке. Он не хочет обсуждать с братом свою ущербность под звуки чужого чавканья. — Если бы ты сразу признал, что твоя идея сосёт, ничего бы из этого не случилось, — назидательно подмечает Тэхён, и одна из его бровей взлетает вверх по лбу. Чонгуку лень читать подтекст этого мимического снисхождения: тут либо неодобрение, либо насмешка. Ничего из этого не сделает этот день хоть немного приятнее. — Я знаю, — бубнит Чонгук, копошась в багажнике старенькой иномарки, что досталась им от отца. — Но если бы ты не бегал в этот момент где-то там по лесу, то возможно ничего бы и не случилось. — Это то, как ты оправдываешься за то, что не смог убить обычного оборотня? — А ты бы прям без внутренних терзаний засадил серебряную пулю в маленькую девочку? — Чонгук ощущает, как внутри него начинает закипать. — Маленькая девчонка, — доверительно сообщает Тэхён, наклоняясь чуть ближе, — тут только ты. Изо рта Тэхёна несёт луком, сгоревшим маслом и чем-то ещё, не менее противным. Возможно, самодовольством. Чонгук просто не может удержаться и брезгливо морщится. — Ты самый отвратительный хён на свете. Разве ты не должен меня поддерживать и наставлять хотя бы изредка? — Всё что я должен, — хмыкает Тэхён. — Это пинать тебя порой, чтобы ты не стал заворачивать в ненужную сторону. Как в прошлый раз с этими чёртовыми демонами. Ох. Это же был каламбурчик? Тэхён слишком доволен собой, что, однако, не мешает ему продолжить тираду. — Ну и раз наш маленький оборотень уже мог превратиться в кого угодно и смыться в неведомые дали, не стоит ли нам найти себе новое занятие по душе? Есть какие-нибудь предложения? — Я бы направился в сторону Кванджу, может найдём хоть что-нибудь по дороге, — Чонгук тяжело вздыхает и продолжает выкладывать свои мысли на собственный страх и риск. — И я бы снова попытался связаться с Хоупом. Широкая улыбка на лице Тэхёна гаснет в мгновение. — Чонгук, — начинает он осторожно, но младший брат даже не переводит взгляд в его сторону. — Ты же знаешь, что Хоуп уже не придёт. Даже если предположить, что он мог хоть как-то избежать смерти от кинжала Юнги, ты не думаешь, что он бы уже дал знать о себе? — Может быть, он просто не может пока что показаться, — пожимает плечами Чонгук и захлопывает багажник, отряхивая ладони. — Я всё равно не верю, что Юнги мог избавиться от него так легко. — Чувак, — и как же Чонгука бесит вся та жалость, что слышится в голосе Тэхёна. — Это жизнь. Ей не обязательно удовлетворять твои потребности в драме. Даже ангелы могут умереть. Это заставляет Чонгука умолкнуть и не возвращаться ближайшие дни к этому разговору. Тэхён порой косится в его сторону настороженно, но Чонгук умело делает вид, что всё в порядке. Ему не привыкать. Они медленно направляются в Кванджу, по дороге оседая в каком-то небольшом городке из-за подозрительных новостных заметок в местной газете, и прочёсывают почву. Тэхён чуть ли не скулит от скуки, когда несколько дней работы ни к чему не приводят. — Тебе следует быть терпеливее, — замечает как-то раз Чонгук во время завтрака в обшарпанной кафешке рядом с их мотелем. — Но это просто смертная скука, — Тэхён тяжело вздыхает. — Мы торчим здесь уже полнедели, но до сих пор ничего не нашли. Тебе не кажется, что это просто пустышка? Чонгук пожимает плечами, будучи не в настроении, чтобы заводить спор с братом с самого утра. — Пойду в туалет, — сообщает он Тэхёну вместо ответа на его вопрос и поднимается из-за стола. Чонгук морщится, когда заходит в туалетную комнату и оглядывается по сторонам. Он подходит к одной из раковин и с сомнением оглядывает проржавевший кран. К подобному уже стоило привыкнуть за всё время их путешествий, но у Чонгука каждый раз как в первый. Он ополаскивает лицо холодной водой и фыркает, когда немного попадает в нос. Как и в любой другой дешёвой забегаловке, нос раздражает запах хлорки и чужой мочи. Чонгук опирается ладонями о края видавшей мир раковины и безэмоционально пялится на железный слив, в котором исчезают закручивающиеся потоки воды. С каждым днём в Чонгуке остаётся всё меньше надежды. Всё больше желания пойти по стопам отца и кануть в иной мир после очередной схватки с нежитью. И всё кажется таким простым. Но как же порой тяжело содержать в порядке мысли в собственной голове. Чонгук хмыкает своим невесёлым мыслям и решает, что уже пора возвращаться к брату. Выключает воду и бросает мимолётный взгляд в замызганное зеркало. В этот момент он чувствует. Словно за его спиной резко возрастает давление чьей-то безграничной силы. Ощущение до ужаса знакомое. Чонгук забывает дышать и осторожно оборачивается, боясь разочароваться. Но за его спиной действительно стоит Хоуп. На его лице будто светится мягкая улыбка, из-за которой глаза слегка сощурены. Чонгук давится воздухом, а лицо его моментально кривится от переизбытка эмоций. — Придурок, — всхлипывает Чонгук и бросается к ангелу навстречу, чтобы заключить его в крепкие объятья. Тот обнимает Чонгука в ответ и прячет лицо в его шее, щекоча кожу своим дыханием. — Всё хорошо, — успокаивает Хоуп. — Теперь всё будет хорошо. Ангел осторожно гладит его по вздрагивающей от рыданий спине, и Чонгуку, как никогда в жизни, хочется ему поверить.