Стокгольмский синдром

Адриан не лжет. Он действительно скоро возвращается — с повязкой для глаз, наручниками и поводком. Смотрит на сонную Маринетт и усмехается, стараясь сдержать рвотные позывы отвращения. Девушка выглядит и пахнет омерзительно, и нужно привести ее в порядок. Если она умрет от инфекций или сепсиса, то уже не сможет ничего рассказать. А других связующих с Леди Баг нет — Адриан уже как бы случайно подслушал разговоры Альи и Нино, главная фанатка супергероини не знает, что произошло. Разные слухи говорят то о том, что Леди переехала в другой город, то ее победил Бражник, то ее вовсе никогда не было — случилось массовое помешательство. Адриан знал, что его Леди — настоящая. Он все еще носил кольцо-талисман и умел обращаться в героя, хотя Плагг и капризничал больше обычного и не замолкал даже при виде сыра. Но сейчас необходимо было снять с Маринетт ее уже изрядно потемневшие розовые бриджи, белую (а точнее — желто-серую) футболку и черный кардиган. Провести девушку в часть дома, где живет прислуга, проследить, чтобы она успела помыться и сделать все необходимые процедуры, а затем — незаметно вернуть все на свои места, ее в том числе. Адриан постарался подгадать время заранее — раннее утро, когда Натали уже у отца в кабинете. У него есть примерно час, чтобы успеть все сделать. Не успеет — все, все провалится. Их сдадут, выпустят, развезут по разным местам. И он точно никогда не вернет свою Леди. — Вытяни руки, — командует он Маринетт, избавляясь от навязчивых мыслей. Девушка вздыхает и послушно протягивает запястья, на которых почти сразу же защелкиваются тяжелые железные наручники. Это явно не игрушка — вес и механизм сильно отличаются. Откуда подобное у модели Мари не спрашивает. Адриан обходит грязный матрас, и, морщась, наступает на него. Подошва кроссовок безнадежно испорчена — вонь, скорее всего, будет очень сложно отмыть. Адриану необходимо завязать глаза Маринетт, и он вздрагивает, глядя на сальные клочки волос, еще более темные, чем обычно. Парень жалеет, что не взял себе какие-нибудь одноразовые перчатки, чтобы не испачкаться. Спазм подкатывает к горлу, едва не заставляя выплеснуть на ледяной бетонный пол скромный завтрак Агреста-младшего. Пересилив свою брезгливость, Адриан все-таки завязывает глаза Мари, надевает на ее шею ошейник и отцепляет от синеватой лодыжки цепь. Кажется, она оказалась тяжеловата, стоит подумать о чем-то полегче, чтобы девчонка не осталась инвалидом. Он не хочет сделать ее абсолютно беспомощной. Ему достаточно одного простого ответа — где Леди Баг? Надо же быть такой упертой… Добавляет проблем себе и остальным. Вздохнув, парень поднимается, берет в руки поводок и отступает на несколько шагов. — Иди медленно и аккуратно. Я выведу тебя в ванную. Там уже есть все необходимые вещи, но если что-то используешь, постарайся не оставлять следов. Кивни, если поняла. Маринетт послушно кивает, и делает первый шаг в абсолютной темноте. Идти тяжело, она не совсем понимает, сколько ступенек впереди, они кажутся бесконечными. Несколько раз Маринетт спотыкается, едва не падая. Адриан уверенно тащит ее куда-то, запахи постепенно сменяются, из сырости подвала они выходят куда-то, где пахнет моющими средствами с лавандовой отдушкой. Дальше — абсолютно гладкий пол, наверняка, вычищенная плитка. Несколько дверей оказываются тем еще препятствием, Мари каждый раз боится, что ударится об что-то. Внезапно начинают ныть колени и болеть поясница — девушка достаточно давно не ходила так много. Тело возмущено, требует отдыха и перерыва, и каждый шаг дается все сложнее и сложнее. Ощущение цепи так и держится на освобожденной лодыжке. Наконец, Адриан останавливается. Осторожно расцепляет наручники, убирает их в карман джинс, забирает повязку и поводок, держа их кончиками пальцев, чтобы не запачкаться. — Можешь открывать глаза. Яркий свет режет взгляд, Маринетт щурится с непривычки. Ванная гораздо больше подвала, в котором ее держат. Белая плитка чередуется с нежно-голубой, золотистые узоры на потолке отражают сияние сотни маленьких встроенных ламп. Через стену тянется полочка с разными косметическими средствами, у унитаза тумбочка, на которой лежат белые чистые полотенца. Сама ванна достаточно большая, с резными ножками и сверкающим от чистоты смесителем. — Я пока принесу тебе одежду, это можешь снять и положить на пол, — спокойно командует Адриан. Маринетт стоит, не шевелясь, а затем улыбается. Она никогда бы прежде не подумала, что будет счастлива увидеть ванну. Наконец-таки она может смыть с себя весь пот, грязь и отмершие частички кожи. Она не обращает внимания на Адриана, наскоро скидывает с себя все грязное и включает воду. Залезает в ванну, садится под теплые струи и чуть ли не урчит от удовольствия. Снова все происходящее начинает казаться иллюзией, сном, каким-то глупым комиксом или сериалом. Маринетт находит бутыль с шампунем, открывает ее, вдыхает запах ванили, щедро наливает себе на ладони и вспенивает желтоватую жидкость. Волосы удается промыть не с первого раза, но в конце концов девушка чувствует приятный запах от них и чуть ли не смеется. Как мало нужно, чтобы почувствовать себя живым человеком. Гель для душа пахнет не менее сладко, вместе с водой в слив уходят маленькие комочки — отмершие частички кожи, тонкие волоски. Наконец, Маринетт чувствует себя чистой, как никогда прежде. Она открывает глаза, вылезает из ванной и промакивает волосы белым полотенцем. Адриан заходит, стараясь не поднимать взгляд, держа в руках стопку — нижнее белье (ох, как на него пялились те мерзкие продавщицы в крошечном отделе!), махровые носочки, его синяя футболка и мягкие пижамные штаны. Он на секунду мешкается, а затем замирает. Маринетт стоит спиной, полностью обнаженная. Мокрые волосы прилипают к лопаткам. Капли воды стекают по маленьким, аккуратным бедрам. Кожа Мари — белая, с розовым оттенком, будто сияющая в искусственном свете. Она такая маленькая, тонкая и отчего-то несчастная. На ее запястьях и лодыжках расцветают красно-синие следы от цепей и веревок. На секунду Адриан смущается, увидев впервые девушку без одежды. Она не похожа на монстра, способного избавиться от Леди. Маринетт оборачивается, испуганно прикрывается полотенцем. Девушка тяжело дышит, чувствуя, как сердце готово сбежать из груди, дай только повод. Адриан смотрит ей в глаза, наконец-таки замечая, какая она красивая. Почти как Леди. Почти. Как. Леди. Наваждение тут же исчезает, Адриан не замечает неудобств в районе ширинки — штаны отчего-то жмут. Он вспоминает, почему запер Мари, почему не может быть с ней и что она — маленькое чудовище. А монстры часто выглядят невинно. Так проще кого-то захватить. Адриан протягивает Мари стопку вещей, тут же отворачивается, сжав кулаки. Она почти околдовала его. У нее почти получилось. Но больше не получится. Это всего лишь всплеск гормонов, переходный возраст, не более того. Только физический интерес к женскому телу. У них не может быть ничего общего — на ней вина, которую он никогда не сможет облегчить. — Одевайся быстрее, полотенца можешь забрать с собой. Мари кивает. Адриан предпочитает не наблюдать за ней, достает из кармана джинс наручники, рассчитывает, можно ли прежним путем вернуться в подвал. А еще девчонка использовала некоторые средства, придется что-то выбросить, а куда-то долить воды и перемешать, мол, так и было. Натали не заметит — у нее волосы похожего оттенка, подозрений не возникнет. — Мне нужны часы и альбом, — раздается тихий голос из-за спины. Адриан оборачивается — Мари наконец-таки оделась и даже вытянула руки, чтобы он мог ее сковать и вывести. — Посмотрим на твое поведение. — Леди могла потерять свой талисман Адриан усмехается, защелкивая наручники. Заходит за спину Мари, завязывает новую повязку, скрывающую глаза. — Врешь. Он оставляет ее без поводка — берет за руку, чтобы отвести обратно. Мари едва дышит весь путь, боясь, что как только она подаст хоть какой-то признак существования, Адриан исчезнет. Его ладонь такая теплая и родная, будто они прожили целую жизнь вместе, вот так, и он всегда куда-то ее вел в темноте. Сердце раз за разом пропускает удары, запахи комнат смешиваются между собой, пока не исчезают окончательно в сырости подвала. — Сегодня вечером придет Кот. Я видел его на одной из парижских крыш, думаю, он меня тоже заметил, — не краснея, врет Адриан. — Я нашел недорогой матрас, он принесет его тебе вместе с водой и сегодняшним ужином. И помни — никаких глупостей. Если я захочу, тебя в живых не будет. — Спасибо, — беззаботно улыбается Маринетт, укрыв мокрые волосы полотенцем. Адриан чувствует где-то в сердце укол совести, но тут же старается отогнать от себя эти мысли. Его чувства законсервированы где-то глубоко внутри, там, где никто не может их растормошить. И у синеволосой девчонки точно не получится. Он убеждает себя, потому что боится своего смущения, боится того, что увидел ее не монстром. — Я пойду, — мешкается на выходе, закрывает за собой тяжелую дверь — необычно тихо, прижимается к ней спиной и выдыхает. — Черт. *** Адриан старается отогнать от себя любые мысли о Маринетт, проникается злостью к ней — как она вообще посмела привлечь его внимание? Он уезжает на учебу, всю дорогу смотрит в окно, наблюдая за парижскими улицами из бесконечных пробок, но стоит закрыть глаза — образ обнаженной Мари появляется и тянет к себе. Хочется прикоснуться к ней, попробовать на вкус, и это злит еще сильнее. Когда он подъезжает к школе, старается натянуть привычную улыбку, машет водителю и одноклассникам. Хлоя привычно виснет на нем, он ее мягко отстраняет, занимает свое место на первом ряду, рядом с Нино. Алья сзади что-то набирает в телефоне, мадам Бюстье опаздывает. Класс постепенно заполняется учениками, солнечные зайчики скачут по партам от огромных окон. На доске написано расписание на ближайшую неделю, но Адриан его не замечает. Нино пытается рассказать про какой-то конкурс музыкальных талантов, куда он подал участие и ждет лучшего друга в качестве зрителя. Адриан кивает и улыбается. День тянется предательски долго. Все эти надушенные школьницы сверкают короткими юбками в коридорах, перешептываются между собой и боятся подойти к Адриану. В столовой ему дают двойную порцию, и повариха подмигивает — просит оставить автограф для ее дочери. Директор улыбается из-под пышных усов, проходя мимо. Все слишком назойливые. Все слишком лживые. Чертовы льстецы. Занятия кажутся бесконечными. На химии Рози переворачивает пробирку и плачет, ее розовое платье мельтешит перед глазами, пока она убирает следы маленькой катастрофы. Мадам Менделеева хмурится, очки едва не спадают с ее тонкого и длинного носа, пока она грозно шипит: «К директору! Живо!». Джулекка выбегает следом за заплаканной Рози и ругается. В любой другой день кто-то из них уже был бы акуманизирован, появилась бы Леди и всех спасла… Но нет Леди — нет и Бражника. Цифры и значки в тетради скачут по клеточкам, не собираясь превращаться в привычный идеальный почерк Адриана. Хлоя под рукой щебечет с Сабриной, высмеивая кого-то в очередной раз. Агрест-младший хмурится, стараясь сдержать эмоции. Слишком громкие, мерзкие и надоедливые. Одноклассники раздражают его, он их проклинает, но должен улыбаться, чтобы хранить репутацию. Он медленно выдыхает, закрывает глаза и пытается успокоиться. Но в его мысли снова врывается Маринетт. Она всегда была достаточно тихой. Она никогда его так не раздражала. Да, мямлила, заикалась и сбивалась при встрече с ним, но не пыталась доставать, как остальные. Еще и Хлою временами здорово осаждала, что забавляло Адриана. Кому еще в голову может прийти мысль, что не стоит бояться связей дочки мэра? Потрясающая уверенность и находчивость. Адриан снова вздыхает — надеется, что тихо, но мадам Менделеева смотрит на него несколько секунд, прежде чем отворачивается к доске, продолжая писать задание на следующую неделю. Маринетт была не такой, как остальные. Может, поэтому именно она лишила его Леди? Из-за того, что не бывает двух особенных девушек сразу. Леди всегда казалась несокрушимой, надежной, храброй и необычайно привлекательной. При взгляде на нее замирало дыхание, Адриан краснел, как пятиклассник, и мялся, точно также, как и Маринетт и другие девушки с ним самим. Леди улыбалась, исчезала среди парижских крыш и не давала даже шанса на отношения. Кота она уже отвергла несколько раз — признавалась, что любит другого и считает его хорошим напарником и другом. Просто другом. А Адриан Агрест не привык быть кем-то «просто». — Эй, ты не слышал звонок? — голос Нино вырвал Адриана из мыслей. — Да, точно, — рассмеялся он в ответ. — О чем задумался? — Планировал, как поговорить с отцом, чтобы он отпустил меня на твое выступление, — моментально соврал парень. — Хочешь, я его уговорю? У меня однажды получилось! — Нет, спасибо, — улыбнулся Адриан. — Напиши мне точное время и место, я постараюсь вовремя прийти. — Здорово! Буду тебя ждать! — Нино просиял и поправил красную кепку. — Все напишу! — Да, давай. Адриан вышел из класса, прошел по полупустому коридору и вдохнул теплый весенний воздух у ворот. Несколько вспышек камер привычно резанули глаза — кто-то попытался незаметно сфотографировать для личного архива или желтых газет. Телохранитель тут же поспешил закрыть Адриана от остальных, провожая его до черной иномарки. Дома его ждала Маринетт. Интересно, о чем она думает, сидя в пустой темной комнате часами? Планирует ли она побег, вспоминает о Леди или думает о чем-то своем? Может, стоит принести ей альбом и фломастеры, чтобы она начала снова рисовать одежду. Адриан как-то видел эскизы — все странные, но очень красивые. Мари определено обладала талантом, но не умела это демонстрировать. Адриан выругался в который раз за день. Ну когда уже эта проклятая Дюпен-Чен исчезнет из его мыслей?! Сегодня он думал о ней гораздо больше, чем обычно о Леди. В сердце неприятно кольнуло. Даже представлять другую — уже своего рода предательство. Он не сможет вернуть Леди, если не выбьет нужную информацию из своей пленницы. Машина резко затормозила у ворот. Адриан чертыхнулся, выскочил с заднего сидения и молча прошел в особняк. Натали на входе явно хотела что-то сказать, но осеклась. — Адриан… — У меня занятия музыкой. Я буду в своей комнате, — не поворачиваясь прошипел младший Агрест.