Crazy In Love

Кроме четырех членов экипажа, в самолете больше никого не было — полугрузовая конфигурация. Елену немного удивило, что Михалыч отдал этот рейс именно ей. В конце концов, за прошедший месяц она никому не хамила, не орала, тихо-мирно выполняла рабочие обязанности, упорно не отвечала на звонки Виктора, который не понимал, куда она так резко пропала из Жуковского, жарила Сергею блинчики каждое утро, регулярно звонила Ларисе и интересовалась, как она себя чувствует, потому что уже каждый второй догадался, что Лариса беременна, так как на пятом месяце говорить, что ты просто переела пельменей — уже не работает. Четыре раза в неделю она звонила своим дочерям, которые сначала даже заподозрили что-то неладное. Февраль был мокрым, и одновременно с этим холодным. Елена так сильно старалась угодить своим родным, извиниться своим поведением за то, что сделала им, то не оставалось сил и возможности на то, чтобы продолжить расследование смерти Игоря. Прошло три месяца, а она по-прежнему боялась ехать в Жуковский и спрашивать… Елена залегла на дно, пытаясь понять, планируют ли ей дальше портить жизнь, или нет? Недели две назад ей позвонила Рената, сказав, что дело ушло в архив — прошло три месяца с того момента, как Ларису сбила машина, и за это время они, разумеется, никого не нашли. Елена понимала, что у них нет выбора, потому что если бы не показания соседа, с которым она потом говорила ещё раз, то все выглядело бы как случайность. Но её сестру именно что ждали. Порой Елена задумывались: может быть, жертвой должна была стать именно она, потому что у Ларисы не было врагов, но с другой стороны — Елена не жила с Олегом, и не могла быть в тот вечер там. С другой стороны, всё, что не делается — то к лучшему, потому что «благодаря» человеку, который сбил Ларису, они узнали про опухоль. В последнее время Елена и Олег изо всех сил старались обеспечить ей комфорт, чтобы не заставлять нервничать. Лариса по-прежнему работала в издательстве, выпускала свои статьи, но больше ни разу не ходила домой одна — всегда или Олег, или Елена дежурили возле издательства. Однако Лариса все чаще и чаще задумывалась о снимке, который нужно было сделать, но боялась пойти и узнать, что опухоль прогрессирует. Елена откинулась на спинку кресла и выдохнула. Ей так надоело все время держать эти вещи в голове, и хотелось уже, чтобы оставшиеся месяцы беременности Ларисы прошли быстро, и тогда можно говорить об операции на голову. В наушниках раздалось шипение, Елена дернулась, едва не пролив на руки свой кофе. — Аэрус триста пять, добрый день, представьтесь, — проговорила она, потом посмотрела в иллюминатор и вздрогнула — рядом, по левому борту летел истребитель. Что-то подсказывало, что есть ещё как минимум один, а может быть и два. Мелькнула мысль, что её разыскивают из Жуковского, но через секунду Елена мотнула головой, ставя блок на личные проблемы — сейчас она командир, и все. — Тайга двадцать два двенадцать, аэрус триста пять, снижайтесь, — раздался мужской голос, и Елена непонимающе приподняла брови. Потом обернулась на Михаила, потому что допустила мысль, что они пролетели, и теперь находятся в той части неба, куда у них нет допуска… ну это же не на трамвае остановку пропустить, верно? Михаил покачал головой — до пункта назначения им было лететь ещё полтора часа. Его тоже напрягло, потому что знал, что такие вещи порой ничем хорошим не заканчиваются. — Аэрус триста пять, тайга двадцать два двенадцать, а что происходит? — проговорила Елена, ощущая на себе встревоженный взгляд Сергея. Тот посмотрел в своё окно, увидел ещё один истребитель и покачал головой. Он же в гражданской авиации, какого чёрта? В кабине нарастало напряжение. — Аэрус триста пять, — в голосе человека, сидящего за штурвалом истребителя слышался металл, — снижайтесь и сажайте самолёт, это приказ. — Я вам полосу сожгу! — рявкнула Елена, — я хочу знать, какого черта меня просят посадить самолёт. До места назначения ещё лететь… у меня полно горючего. Я не знаю, кто вы, я не знаю, с какой целью вы… — она бросила взгляд на Сергея, потом закрыла микрофон, — обратись к диспетчеру. Геннадий дёрнулся от таких резких слов, потом посмотрел на приборы — Елена одновременно была права и не права, потому что совершить аварийную посадку они могли, другой вопрос заключался в том, что он не видел причин этого делать. Сергей вызвал диспетчерскую, обрисовал им ситуацию, но в ответ не получил внятного ответа. — Даю вам предупреждение, — услышали все голос из наушников. Через несколько секунд экипаж увидел ракету, которая пролетела вперёд, едва не задев самолёт. Елена дернулась, потом сжала губы в тонкую линию. Она читала о таком случае, и ей совершенно не хотелось, чтобы эта история повторилась с ее экипажем. — Послушайте, — рявкнула она в микрофон, старательно игнорируя взгляд Сергея, который посмотрел на неё с долей скепсиса, но Елена не собиралась ничего сейчас никому объяснять — она профессионал своего дела, всегда им была и всегда им будет, — я не имею права сажать самолёт без объяснений. Что если вы захватчики или террористы? Объясните свою позицию. Штурман посмотрел на неё напряжённо, потом тяжело вздохнул — этого ещё не хватало, он бы сам сдался… но и не он управляет самолетом, чтобы принимать такие решения. Он прекрасно понимал, что здесь нет пассажирского аэродрома… потому что его не было на карте, но если их просили сесть, да ещё и продублировали курс, значит что-то серьезное. В наушниках снова затрещало, и все четверо прислушались, а тени истребителей неотрывно следовали за большим белым самолетом с надписью Аэрус на боку. — Нам передали информацию, что на вашем борту находится запрещённый груз, — раздалось в наушниках, — немедленно приступите к снижению, в противном случае следующая ракета попадёт в вас. Елена чертыхнулась. Доказывать сейчас по воздуху, что ничего запрещённого они не провозят было глупо — пока не было никакого желания взорваться вместе с самолётом. В голову закрались нехорошие мысли — что если Михалыч специально поставил её на этот рейс, чтобы наконец избавиться от надоедливого второго пилота? «Ну не дурак же он в конце концов», — пронеслось в голове, Елена прикусила губу, положив ладонь на штурвал. — Отключаю автопилот. Снижаемся. В кабине не было ни одного постороннего слова, только слаженная работа команды. В аэропорту было сухо, несмотря на то, что из Москвы они вылетели в отвратительную, но пока лётную погоду. Не успели они заглушить двигатели, как Сергей увидел внедорожник, который подъехал прямо к самолету. Через пару минут из него вышли люди в чёрном. — Почетный караул, чтоб их всех, — пробормотал он. Елена бросила на него встревоженный взгляд, потом покачала головой — сейчас она отвечает за экипаж, и не имеет прав на то, чтобы казаться неуверенной. — Спокойно, друзья, спокойно, — пробормотала она, поднимаясь и надевая китель, — сейчас выйдем и покажем им, что ничего незаконного, — Елена задержала свой взгляд на штурмане, потому что прекрасно знала про его икорный бизнес, — не провозим. Не провозим ведь, а? — взгляд стал строгим. Остальные летчики отрицательно покачали головами. Никому не хотелось влипнуть в историю и попасть под суд. Все слишком дорожили своей работой в небе. Когда они спустились по трапу, Елена вдохнула холодный воздух и пожалела, что в минус оставила пальто внутри самолёта. Да и фуражку тоже. Она поёжилась, погладив себя по плечам, потом решительно двинулась навстречу людям, которые вышли из фургона, а Сергей буквально на секунду замешкался, не отдал ей свою верхнюю одежду. — Кто из вас командир? — проговорил один из мужчин, внимательно окинув взглядом группу лётчиков. Елена дернула плечом, на котором у неё у одной было четыре лычки. Ветер сразу же слегла растрепал её волосы. — Я командир, — проговорила она, потом протянула руку, — Волохова Елена Викторовна. Вы хотите проверить самолёт? Ну так проверяйте, нам лететь надо. Мужчина покачал головой, потом вскинул голову. — Предъявите ваши лётные удостоверения. Все четверо. И, — кивнул на машину, которая стояла незаглушенная сзади, — прошу сюда. — А можно тоже увидеть ваши удостоверения? — проворчала Елена, — а то, знаете ли, в девяносто пятому году лётчиков тоже «посадили», а я год сидеть в землянке не собираюсь. Мужчина усмехнулся. — Елена Викторовна, то время прошло. Мы осмотрим ваш самолёт, и если действительно ничего запрещённого нет, то отпустим с полными баками. — С чего вы вообще взяли, что с моим грузом что-то не так? — устало спросила Елена, потом выпрямилась, чувствуя, как щеки замерзают от холодного ветра. «Ну идиотка, ну» — подумала она. Он снисходительно улыбнулся. — Вы же понимаете, что источники бывают разными, и раскрывать я их не собираюсь. Не в моей компетенции. Что-то в его тоне показалось Елене знакомым, и это что-то успокоило. Разбирательство затянулось на полтора часа — сначала у них забрали документы, оставив экипаж в фургоне, который предусмотрительно отогнали с взлетно-посадочной полосы. Пока они убеждались, что эти летчики действительно соответствуют документам, Елена все время смотрела на часы, желая прибить по возвращении Михалыча. Конечно, он может быть и не виноват, но слишком уж активно просил её полететь на этом рейсе, хотя прекрасно знает, как Елена к этому относится. Ее работа — перевозить пассажиров, а не груз, да ещё и рискуя быть сбитой. Вот кто-кто, а Игорь на это согласился бы с большим удовольствием. — Вот я так и знал, что нужно было уже уйти на пенсию, — посетовал Михаил, тоскливо смотря на пейзаж сквозь окно, — вечно по доброте душевной остаюсь на работе, а тут происходит какая-то… Соня меня убьёт! Елена усмехнулась, потом осторожно открыла дверь, не обратив никакого внимания на недовольный взгляд охранника, вытащила сигареты. — Нормально все будет и с тобой, и с Соней, — Елена щелкнула зажигалкой, — бывает такое, сами понимаете. Подпишем бумаги о том, что нас здесь не было, и что мы никогда не видели этого аэродрома, не было сегодня рейса, а мы все вчетвером бухали. М? Черт, — она вновь поежилась, — холодно. Нужно было забрать пальто, ну кто знал, что это все так надолго, а? Можно как-то ускорить процесс? — она бросила взгляд на охранника, но тот лишь головой покачал. — Жаль, — пробурчала Елена, потом покачала головой, — во-первых, я околею, а во-вторых, сериал пропущу, а там сейчас все самое интересное началось… Сергей усмехнулся, а после того, как Елена докурила, втянул её поглубже в фургон, закутал в своё пальто и приобнял за талию. Всё равно все давно знали про их отношения, что Елене теперь, мерзнуть? Время тянулось медленно — даже медленнее, чем на скучном уроке или паре. Геннадий не понимал, что там можно так долго проверять, но в слух высказываться не стал — ещё не хватало, чтобы это посчитали подозрительным. Пару раз Борисыч попросил охранника хотя бы карты им принести, потому что гадать, через сколько Елена закурит в очередной раз было интересно только первые две сигареты. А ей хотелось прийти к начальнику, устроить погром на столе, швырнуть в лицо Михаилу заявление об увольнении. Да, может быть он в этом и не виноват, но если бы рейс выполняли те летчики, которые делают это обычно, то Елены бы здесь не было. Когда в фургон зашёл хмурый мужчина, с которым они разговаривали час назад, у летчиков уже не осталось сил. — Все чисто, — проговорил он, потом вернул Елене четыре книжечки с надписью «Лётное удостоверение» Она хмыкнула, потом кивнула экипажу, мол, поднимайтесь, отдых закончен. Первое, что сделала Елена, вернувшись в родную кабину, так это закуталась в пальто, потому что перспектива заболеть её совершенно не радовала. — Все хорошо, что хорошо кончается, — пробормотал штурман, пока командир подписывала бумагу о дозаправке самолета. — Но твоему другу я ещё устрою, — многообещающе проговорила Елена, отдав документы Гене, — молодец он такой, дал мне этот рейс дебильный, тьфу. Нет бы куда-нибудь, где потеплее. Через сорок минут ил-86 вновь поднялся в воздух, а экипаж искренне надеялся, что больше никаких сюрпризов не будет.

***

Елена ворвалась в кабинет Кудрина, как самая настоящая фурия — не успели они приземлиться в Шереметьево, как она почувствовала, что все то раздражение, тот страх, те нервы, которые она так старательно копила на протяжении обратного полёта, рискуют вылиться на всех вокруг. Поэтому, отправив Сергея ждать её на парковке, Елена пошла к заместителю директора Аэруса. — Миша, у меня двое детей, если ты вдруг об этом забыл, — рявкнула она, хлопнув дверью. Михаил оторвался от изучения очередной бумаги по закупкам самолётов и внимательно посмотрел на Волохову. — Я прекрасно об этом помню… а что, собственно, происходит? — Что происходит? — Елена нервно откинула почти растрепавшуюся косичку на спину и опёрлась ладоням о стол, заваленный бумагами, — ты ещё скажи, что ты не в курсе про то, что нас чуть не сбили к чёртовой матери! Что там было в этом грузе, я тебя спрашиваю?! И почему ты именно меня заставил его перевозить? Если что — я ещё пожить хочу. Михаил несколько минут внимательно разглядывал Елену, которая была взбудоражена до предела — в глазах горел дикий огонь. — Лен, произошла ошибка. И давай мы больше никогда не будем это обсуждать, потому что ты дала подписку. — Ошибка?! Правда?! — Елена тяжело задышала, потом сощурилась, сжав губы в тонкую линию, — примерно такая же, как в смерти Игоря, да? Михаил напрягся, дернул губой, потом пожал плечами и взял первую попавшуюся бумагу. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Елена. — Какая потрясающая актёрская игра! — она оттолкнулась ладонями от стола, сделала пару кругов по комнате и усмехнулась, — Миш, его ведь убили, верно? — проговорила она, чувствуя, как все тело захватывает ярость — слепая и неограниченная. — Так, — за последние несколько месяцев Михаилу до зубного скрежета надоели истерики Елены, — командир Волохова, — он вытащил чистый лист, — с сегодняшнего дня я отстраняю вас от работы ровно до того дня, пока не получу подтверждение от психиатра, что вы здоровы. Елена в секунду остановилась и посмотрела на него. Потом хмыкнула и вырвала белый лист бумаги из рук. — Миш, не надо держать меня за идиотку. Ну я же в курсе, что его убили. И ещё я в курсе, что он бегал по бабам за моей спиной. Но я просто хочу найти того человека, который его грохнул и пожать ему руку! — от последней фразы вздрогнули стекла, а Елена сошла на хрип. — Успокойся, — Михаил повысил голос в ответ, потом кивнул на стул, стоящий перед ней, — сядь и изложи свои мысли нормально. Лен, какие бабы, какое убийство? — Миш, — Елена скрестила руки на мятой рубашке, — скажи мне. Он изменял мне? Скажи мне это честно. Ты же понимаешь, что это уже ничего не изменит. А вы были друзьями. Ну ты же должен это знать, да? И кто его убил? Михаил поднялся, достал из шкафа бутылку коньяка и рюмки, разлил, потом подвинул к Елене, чтобы успокоилась. Всё равно вечер пятницы уже вступил в свои права. Та пожала плечами, потом выпила залпом, совершенно забыв, что нужно за руль. — Черт… ладно, не важно. Миш, я жду ответ на свой вопрос. Только не надо меня жалеть, ладно? — Лен, — Михаил обошёл свой стол, встал напротив Елены и внимательно посмотрел в её глаза, — последнее, во что я поверю в этой жизни, будет то, что Игорь тебе изменял. Да, он был тяжёлый человек, и я прекрасно помню, как вы ругались. Но, поверь, — он осторожно погладил её по плечу, — как только вы познакомились, он больше ни о ком не думал. Почему ты сейчас об этом подумала, а? Елена стушевалась — ей стало крайне неловко за то, что она чуть не разнесла его кабинет. Более того, они уже очень давно не говорили по душам, вот так, спокойно… практически полгода, с того момента, как Елена услышала то, что смерть мужа была неслучайной. «Спросить его?» — крутилось в голове.  — Потому что я недавно встретилась на улице, — Елена умела врать, — с женщиной, я ее знала… Миш, это ужасно глупо, — она прикусила губу, потом выдохнула, — она мне сказала про измены, и я не могу выкинуть это из головы, понимаешь? — Ты поэтому перестала, — он позволил себе наглость: слегка отвернул в сторону воротник её рубашки, коснувшись пальцами шеи. Елена охнула, потом выдохнула, разглядывая его и стискивая между пальцев рюмку с остатками коньяка. — Да, поэтому я сняла это… удивлена, что ты помнишь. — Я все про тебя помню, — он тяжело вздохнул — помню, какой кофе ты пьёшь, сколько по времени куришь по утрам, ты по-прежнему мажешь руки на ночь этим кремом… Елена выдохнула, потом убрала рюмку на стол, сжала его ладони в своих. — Миш, не стоит, ладно? Я все помню. Но ты же понимаешь, что… — Что у тебя есть второй пилот Сергей Васильев, — усмехнулся Михаил, разглядывая её, — но, раз уж, ты продолжаешь говорить об Игоре… Елена цокнула языком, потом убрала свои руки и ушла в сторону. — Нет, Миш, — устало проговорила она, смотря на вечерний Шереметьево сквозь толстое стекло окна, — и не только из-за Сергея. Я же тебе, — она выдохнула — ненавидела касаться этой темы, потому что всегда чувствовала, что предает мужа. Но сейчас ей было все равно, — уже говорила. Ты лучший друг Игоря. Был им, по крайней мере, — она развернулась и грустно улыбнулась, — так было нельзя. Михаил выпрямился, разглядывая её. Он пытался понять — нужна ли Елене сейчас какая-то помощь, или она все-таки сможет сама во всем разобраться? Отпустила ли она Игоря? Судя по вопросу об измене — не до конца. Да и можно ли сделать это до конца? — Лен, я прекрасно тебя понимаю, но и ты тоже меня пойми, — Михаил медленно подошёл к ней, потом острожно развернул к себе, смотря её глаза, которые сейчас были… да, они снова были непонятного цвета — визитная карточка Елены, — Игорь мой лучший друг, ты его жена, мы с тобой никогда не могли бы… но ведь его нет, и нет очень давно. — Его убили? — пересохшими губами спросила она, внимательно глядя на Михаила. Елена не могла больше говорить на эту тему — ей было просто невыносимо тяжело, — или как или что произошло… почему его больше нет с нами, а? Михаил тяжело выдохнул — когда-то очень давно, спустя несколько месяцев после смерти Игоря, он набрался смелости (и алкоголя тоже) рассказать Елене о том, что сам чувствует, но она пресекла всё на корню сразу же, как только поняла, о чём идёт речь. А ведь у него это началось очень давно, ещё когда она, совсем молодая, пришла в компанию и несколько дней ходила вокруг директора с бесконечными просьбами взять её, перебивая саму себя, пытаясь доказать, что она хороший пилот. Тогда их поставили в один экипаж и Леонов искренне надеялся, что долго она не протянет, но Михаил разглядел в ней потенциал, а потом увидел не только профессионала, но ещё и красивую женщину. Только вот золотое кольцо тоже было прекрасно видно. Да и Михаил тоже был женат, двое сыновей, но сердцу, как говорится, не прикажешь. О том, что она жена его боевого товарища они оба узнали уже потом, спустя два года. И тогда Елена навсегда сделалась закрытой темой. И ничего с этим нельзя было сделать. До поры, до времени. Сообразив, что от него всё ещё ждут ответ, Михаил тяжело вздохнул, потом пожал плечами, и снова взял её за руку. Всё, что ему осталось. — Лен, с чего ты взяла, что его убили? — настороженно спросил он, следя за её взглядом, как хищник за своей жертвой, — у тебя навязчивая идея? Елена цокнула языком, но почему-то не стала вырываться и слать его куда подальше, как делала со всеми остальными кто так говорил в отношении смерти Игоря. — Нет у меня никакой навязчивой идеи, Миш, — ей почему-то не хотелось пока никуда уходить, потому что, чёрт подери, они давно вот так не говорили — если бы она набралась смелости спросить всё сразу, кто знает, может быть сейчас бы знала уже всю правду, какой бы горькой и неприятной она бы не была, — просто… мне кажется, что многое не сходится. Игорь же был первоклассным лётчиком, верно? — прошептала она, потом дёрнулась, потому что иногда ей было больно говорить о муже в прошедшем времени, — он не мог такого допустить… да ты же сам говорил, что он ас, что… да я сама это прекрасно знаю. — Лена, — Михаил слегка встряхнул её за плечи, — пойми ты уже, что он был испытателем. И его работа была связана с постоянным риском. Даже ты до конца не можешь быть уверенна, что в самолёте что-то не откажет в полёте, а у Игоря это было сплошь и рядом. Что произошло — не ты, не я не знаем. Многие лётчики вот так разбивались, и они были лучшими в своём деле, но в этом не было ничеьй вины. — Миш, хватит мне… — Елена сделала глубокий вдох, потом внимательно посмотрела в его глаза, собираясь с духом — в конце концов, ей нужно было это давно сделать, — я слышала ваш разговор с Борисычем полгода назад. И ты… В эту секунду, когда Михаил напрягся, сжимая её плечи и желая услышать, что же такое ему сейчас расскажут, раздалась противная мелодия телефона Елены из сумки. Она цокнула языком, потом убрала руки Михаила и подошла. На дисплее телефона значилось «Ляпишев», и Елена поняла, что сейчас уже нужно снять трубку, потому что она итак молчит слишком долго. — Миш, сейчас… Её уверенность как будто сдуло ветром — а вдруг он давно в курсе, что она в курсе? И что тогда? Или неправильно её поймёт и действительно отправит в психушку? В дверь постучали, и в кабинет из коридора высунулся Серёга. — Елена Викторовна, можно… вас на секунду, там машина… опять заглохла, — он вошёл в помещение. Елена посмотрела с одного на другого, потом сняла трубку. — Лена, ты куда пропала?! — донеслось оттуда, но Елена через секунду перебила: — Вить, я перезвоню, пару минут, ладно? Она посмотрела на Михаила ещё раз и покачала головой. — Михаил Михайлович, я поеду… простите за этот скандал, — Елена улыбнулась — так, как она умела, — просто нервы от рейса… Когда они оба ушли, он прикрыл глаза, ощущая, как ползёт столбик ярости — они же нормально говорили, впервые за долгое время, и Елена же явно собиралась что-то рассказать, но передумала. — Во что ты опять влипла, — прошептал Михаил, возвращаясь за стол. Ему стало неспокойно за неё. Снова.