И они пошли. Как раз недалеко от Китай-города была уютная кофейня.
Всё-таки, Москва это шикарный город. Красивый, со своим специфическим ритмом жизни. Тут ты всегда найдёшь чем заняться и куда сходить, где погулять и что посмотреть. Он один вот такой — шикарный и пленительный город для двоих. Парочка шла, крепко держась за руки, шоркая ногами по снегу и опуская красные шапочки чуть-чуть пониже, чтобы огромные снежинки не залетали в глаза. Со стороны может показаться, что эти двое недавно начали встречаться и у них ещё конфетно-букетный период, но никто даже ни на йоту не представляет, что творится в их головах, о чём они думают и как хотят спастись от всего этого восхитительного, вернуться в обычную жизнь, где, по возможности, будут стараться быть всегда вместе. Максу, честно говоря, думать о будущем стало поздно давным-давно, но Крис он спасёт от этого ада даже, если и придётся отдать за это собственную жизнь. Тем более, в череде всего произошедшего, где Максим уже давным-давно не Максим, а падшая служка Гуса, его жизнь обесценилась в жалкие полынные таблетки, благодаря которым он только и живёт. Поэтому, отдать жизнь за симпатичную девчонку будет равняться подвигу и именно она будет помнить это до конца своих дней, наверное. — Малыш, что ты будешь? — Анисимов обернулся на девочку, смотря за тем, как она снимает шапку с головы, отряхивая её от снега, затем проводит по волосам, убирая существенную прядь с лица за ушко и только потом переводит глаза на настенное меню, закусывая пухлую губку, зачитываясь предложенными напитками и десертами. Для неё это какой-то своеобразный ритуал. Сколько он с ней ходил по таким уютным заведениям, она всегда так делал — снимала шапку, заправляла за ушко волосы, потом закусывала нижнюю губку, а уж затем, где-то между поправкой волос и снятием шапки, вчитывалась в меню, бегая по нему своими большими карими глазами. — Раф с черникой и мятой. — Она улыбнулась баристе и подошла ко крепко хватаясь за руку. — А можно ещё карамельный эклер? — Кристина подняла на меня свои шоколадные глазки и… за их огонь я готов отдать был что угодно. Девочка дёргала меня за рукав утеплённой джинсовой куртки так по-детски наивно, что я готов был отдать ей целый мир, а не только купить эклер с карамельной начинкой. — Хоть два, солнышко. — Улыбнувшись, я чмокнул её в носик и сделал заказ. — У меня есть предложение, Крис. — Отвлекаясь на официанта, я попросил завернуть заказ с собой, а кофе упаковать в фольгу, чтобы сам напиток остался тёплым. — Предлагаю, всё это забрать с собой и сорваться в нашу коммуналку, а там уже отдыхать и разговаривать, как идея? — Я только за, всеми частями тела. — И она убежала. До сих пор поражаюсь тому, через какое количество говна ей пришлось пройти и всё равно сохранить в себе эту такую детскую непосредственность. Она всегда открыто и честно смеялась, когда у меня что-то не получалось, всегда поддерживала и помогала справляться с невыносимой болью в теле, когда я получал за то, что подпускал эту малышку к себе непозволительно близко, раскрывая некоторые наши тайны производства, отходя от данной мне инструкции, просто чтобы её уберечь. — Крис, пошли. — Забрав наш ужин в фирменных пакетах кофейни, мы вновь натянули шапки и застегнулись по самое горло. Холодно, всё-таки. До станции Китай-города бежать было недолго, но наш ход значительно замедлял идущий хлопьями снег и скользкие тимбы Кристины. Забежав в метро, мы оплатили проезд Тройкой и направились к нашему вагону. Ехать было всего минут пятнадцать и идти столько же, словом минут через сорок мы будем в нашей уютной коммуналке, с тараканами на кухне и везде сующими нос не в свои дела соседями. Но это наша с ней коммуналка, наша, да и только.***
— Что делать будем, Макс? — Кошелева, снимая со своих ног эти скользки тимбы, окунула ножки в мягкие пушистые тапочки. — Только пошли ко мне в комнату, хорошо? — Я кивнул, стягивая с себя джинсовку и также переобуваясь. Заходя к девочке в её маленькую Вселенную и ставя крафтовый пакет на стол, собираю своё каре в незамысловатую гульку на голове и падаю на идеально заправленную кровать. У девочки с каре всегда уютно, ну или с ней везде уютно. Комната с красивыми обоями бежевого оттенка, на полках стоит множество книг, а стены украшены длинной гирляндой, которая освещает её тёплым однотонным светом. В углу стоит стол, на нём старенький компьютер, которому уже давно пора на покой, но Мартышка говорила, что любит его и он дорог ей как память. Наблюдая за девочкой, я всё чаще понимаю, что она кошка, такая чёрная и грациозная. Каждое её движение напитано осмыслением и нежностью, каждое слово пропитано заботой, а взгляд — любовью. И такой, как я — проигравший в своей жизни всё, алкоголик, явно не для неё. И я говорил ей это грёбанную тучу раз, на что она лишь загадочно улыбалась, обнажая свои белые ровные зубы и мазала поцелуем в области губ. — Макс, у нас же всё получится, да? — Она упала рядом на кровать, поджимая под себя ноги и рассматривая полынную метку на моей руке. — Такая же, листочком в листочек. — Улыбнувшись, девочка прислонила руку к своим губам и тепло поцеловала. — Давай кушать? — Оставив свой вопрос без ответа совершенно случайно, брюнетка забрала со стола пакет с нашей едой, аккуратно выуживая из него два карамельных эклера и два картонных стаканчика с кофе, при этом освобождая его от внушительного слоя фольги, который так старательно наматывал нам бариста, чтобы кофе не остыл. — Держи. — Мартышка, у тебя обязательно всё получится. — Усмехнувшись, я стал наблюдать за тем, как Кошелева кусает свой эклер, так жадно впиваясь в этот подрумяненный кусок заварного теста. — Крис, — Потянув её на себя, я чмокнул её в щеку. — Ты вся в этом карамельном креме. — Протягивая ей салфетку, я также продолжал улыбаться, ну потому что она ребёнок, такой маленький, которого нужно защищать, беречь и хранить от этого мира и треклятой полыни, в целом. — Чёрт, Максим. — Малышка усмехнулась и тут же добавила «Ни черти!». — Спасибо. Допив остатки кофе и доев эти несчастные два эклера, мы лежали и думали о том, что дальше будет. Если Кристинка, не дай Бог, проиграется, придётся ей служить Гусу, так же как и мне, но только, скорее всего, ещё грязнее. Она же девочка симпатичная, маленькая, аккуратная и миниатюрная, а такие люди как Гус, будут всячески слишком грязно её использовать, чтобы соблазнять каких-нибудь таких же потерянных и пропавших, как мы, чтобы перетащить их на сторону зла и фальши, нечестности и бытия. Не хочу, чтобы с ней это происходило. Не хочу её чернить, она же волшебна. Такая чистая, открытая и настоящая девочка. Моя девочка. — Макс, знаешь, а я благодарна всей этой полыни за тебя. — Повернувшись, она положила свою голову мне на колени. — Я буду ей, наверное до конца дней своих благодарна, потому что у меня есть ты. — Замотав головой, я вновь попытался её предостеречь от влюблённости, но кажется, вновь по-крупному проигрался и, я больше, чем уверен, что это мой самый сладкий проигрыш, за который я буду также благодарить этот сорняк с терпким запахом. — Котёнок, ты же знаешь, что это всё не навсегда? — Девочка не понимающе на меня посмотрела, прикрывая глаза, качая головой из стороны в сторону. — Малыш, не забывай самого главного — ты должна принести три подарочка и попрощаться со всем этим, чтобы тебе кто не говорил и как не уговаривал, расписывая всё в самых ярких красках, запомни это. — Да, кажется после этих слов, я буду валяться где-нибудь в канаве едва живой. Надеюсь, эта девочка-сон меня найдёт. — Нет, Кот, я без тебя никуда не пойду. — Улыбнувшись, Кристина приподнялась и оставила аккуратный поцелуй в районе моих губ. — Я никогда тебя одного тут больше не брошу, если ты только согласишься всё на это. — И я, конечно же согласен. Благодарен ей, благодарен полыни и даже этому треклятому Гусу, который нашёл Кристинку среди миллиона таких же в Москве и приставил её ко мне, в качестве обучающейся. Потому что, если бы не это всё, то скорее всего мы бы даже и не встретились. — Коша, пожалуйста, пообещай мне, что ты сделаешь правильный выбор и избавишься от этого всего. — Хватая её за руку, я поднял манжет пайты, оголяя её татуировку, которая была такой же как у меня. Индикатор чёртовой проклятой жизни. — И от этого ты избавишься в самую первую очередь, хорошо? — Девочка незамедлительно кивнула, приподнимаясь с моих колен и обнимая крепко меня за шею. Вот так бы и просидеть целую вечность с ней, в этой такой уютной и одновременно совершенно чужой коммунальной квартире. — Знаешь, Максим, я придумала. — Оторвавшись от меня, она посмотрела мне в глаза и её взгляд вмиг стал самым серьёзным, брови нахмурились, а губы уже кровоточили, потому что девочка слишком часто их закусывала, когда о чём-то всерьёз задумывалась. — Знаешь, когда я выиграю у Гуса, я обязательно загадаю нам с тобой свободу. — Я удивлённо посмотрел на неё, задумываясь о том, что это просто за гранью возможного. — Эта свобода будет только наша и мы обязательно начнём всё с чистого листа, но только вместе. — Её запал уже было не остановить, глаза искрились неподдельной радостью и честностью, а руки слишком крепко меня обнимали. Крис вскочила и мигом стала натягивать на себя пайту, следом джинсовку, а потом кутаться в пушистый тёплый шарф в клетку. И только глупый не догадался, что она сейчас на дело побежит со всем своим старанием и детским рвением. — Я обязательно нас с тобой спасу, Макс. — Подлетая обратно ко мне, девочка целует меня, рвано, резко и совсем не нежно, как свойственно только ей. И уложить бы сейчас её на эту кровать и целовать до потери пульса, оставляя на теле засосы, в местах где можно скрыть одеждой, чтобы они были личными, но нет… Не сейчас, и скорее уже не в этой жизни, потому что именно в этот момент она побежит спасать целый мир и меня вместе с ним за одно. Не хотя, она отрывается и тяжело дыша выбегает в коридор. Бежит сломя голову куда-то на улицу, чтобы что-то найти из нужного, но девочка совсем не будет знать о том, что всем её мечтам совсем не суждено сбыться, что не отделается она просто так от Гуса, а последний подарочек будет смертью, принятой по любви. И кто знает, может быть именно это их сплотит и оставит уже, наконец в покое, а может быть, третий подарочек расставит окончательно все точки над «и» и они проиграются окончательно.