Четвëртый чемпион

      “В восемь в холле” и весь мир будто остановился. Время замедлилось и хоть подгоняй его пинками. Драко ёрзал на стуле весь следующий урок и сверлил глазами часы, буквально пытаясь заставить их идти быстрее. “В восемь в холле” и хоть ищи маховик времени, чтобы заветные восемь наступили сейчас же.       — На свиданку что ль собрался? — уголком губ улыбнулся Тео, заметив, как Драко то и дело смотрит на часы в слизеринской гостиной.       — Это не… свиданка, — скривился Драко, закрыв книгу. Всё равно он не понял и слова о том, что прочитал. — Просто встреча.       — С Элриком, — утверждение, не вопрос.       — Даже если и так, то что?       — Ничего, — Тео вскинул руки, мол, просто любопытно. — Он не сказал, зачем?       — Нет. Может, решил о яйце порасспрашивать. — Драко вздохнул. — Понятия не имею.       — Яйцо это — любопытная вещица, — проговорил Блейз. Он сидел спиной к парням, склонившись над домашним заданием. — Я слышал, как Делакур обсуждала его с Максим. Они думали, что я ничерта не понимаю по-французски, — усмехнулся Забини.       — И что? — спросил Тео.       Блейз отложил перо, потянулся на стуле, разминая затёкшую спину, и повернулся.       — Да ничего. Точнее, ничего нового. — Он встал со стула и прошёл к Тео и Драко на диван. Сев, Блейз заговорил тише: — Они думают, что это может быть… голос кого-то из подводных существ. На земле его не слышно, так что предположение вполне логичное.       — Но как понять, что оно говорит? — спросил Тео.       Блейз пожал плечами.       — Максим не очень рада такому раскладу. Якобы они не рассчитывали, что будет так сложно. Флёр… — Блейз задумался, словно подбирал слова, — на грани того, чтобы отказаться от турнира. Сначала два чемпиона Хогвартса, затем Эд, который во время испытания пользовался каким-то неизвестным видом магии. Теперь — это.       — А они думали, тут летний лагерь для фей? — усмехнулся Тео.       — Не знаю, что думали, но они недовольны, и Максим собирается идти к Краучу, чтобы со всем разобраться.       Драко задумался. Он прекрасно мог понять недовольство других школ. В иной ситуации он бы даже их поддержал, но сейчас… А что, если Турнир закроют? Что, если Эд лишится возможности получить Философский камень? Что тогда? Вероятнее всего, они просто уедут.       — Слабачки, — хмыкнул Тео. — Они мне с самого начала не понравились.       — Ага, как же, — усмехнулся Блейз. — А кто слюни по столу размазывал?       — Тебе показалось, — отмахнулся Тео. — Драко, а ты что думаешь?       — Думаю, — протянул он, постучав пальцем по кончику носа, — теория с подводными существами имеет смысл и её нужно проверить.       — Тогда стоит наведаться в библиотеку, — сказал Блейз, вставая.       — Ой, это, пожалуй, без меня, — ответил Тео, откинувшись на спинку дивана. — Останусь тут и прослежу, чтобы Драко не сошёл с ума в ожидании свидания.        — Это не свидание, — возразил Драко.       — Ага, — усмехнулся Тео. — Расскажи это кому-нибудь другому.       Драко не стал спорить, а просто вздохнул. Тео — есть Тео и переубеждать его — дохлый номер. Но ты же хочешь, чтобы это было свидание, ведь так? Возможно. Определённо очень может быть. Но Эд… Разве он хотел того же?       Когда стрелка часов приблизилась к заветной восьмёрке, Драко покинул гостиную, оставив Тео ухмыляться ему в след, и поднялся в холл. Малфой преодолевал последний лестничный пролёт с гулко бьющимся в груди сердцем. От предвкушения встречи, немного от страха. Они же до этого с Эдом — не считая госпиталя — ни разу не были наедине. Ни разу долго не разговаривали. Драко определённо и точно не хотел облажаться, но вдруг? Вдруг скажет что-то, что не понравится Эду? Вдруг как-то не так поведёт себя? А вдруг Эд узнает что-то, что ему нужно, и плевать на сделку? Нет, не может. Он не такой. А откуда ты знаешь, как он? Просто уверен? Ну и дурак.       Эд повернулся на звук шагов по мраморному полу. В его золотистых глазах промелькнуло что-то, чему Драко не мог дать название. Но оно заставило его сердце забиться чуть чаще.       — Привет, — сказал Эд.       — Привет, — ответил Драко. Он остановился на приличном расстоянии, словно хотел предотвратить ещё один дзынь. Словно это могло помочь. — Ну и что случилось?       — Может, пройдёмся? — предложил Эд, сунув руки, покрытые белыми перчатками, в карманы мантии.       — Пошли.       И они зашагали куда-то на верхние этажи. Рядом. Почти плечо к плечу. Драко косился на Эда и хотел сделать неосторожный, случайный шаг влево, что задеть, врезаться. Чтобы дотронуться. Ладони потели, а голове такие громкие мысли, что становилось дурно.       — Драко? — окликнул его Эд так, словно пытался дозваться его уже какое-то время. Оказывается, Малфой отстал, сам того не заметив. — Всё в порядке? — спросил Эд, сдвинув брови к переносице. В золотистых глазах какая-то смесь беспокойства и встревоженности.       Драко сглотнул.       — Да, просто задумался. Ты что-то говорил?       — Я спросил: знаешь ли что-то про второе испытание?       Значит, парни были правы. Ну да, это логично, что Эд пытается выяснить информацию. Он же лежал в госпитале, пока остальные пытались разгадать загадку. Любопытно только, почему Дамблдор ничего не рассказал тому, кого, по факту, заставила участвовать в турнире сделка. Ему разве не нужна победа Хогвартса? Тогда, что ему нужно?       — Наверное, то же, что и все, — пожал плечами Драко. Он поравнялся с Эдом, и они продолжили путь по коридорам замка. — Яйцо — это подсказка, но никто понятия не имеет, как её разгадать.       — Я открыл его сегодня два раза. Думал, перепонки лопнут, — усмехнулся Эд. — Понятия не имею, что с ним делать.       — У моего друга есть одна мысль, — начал Драко. — Он думает, что…       — Что? Что он думает?       — Расскажу, когда мы начнём наши маленькие уроки алхимии, — с хмылькой сказал Драко. Сделка сделкой, но кто знает, как поведёт себя Элрик, получив нужную информацию? Драко хотел ему доверять. Очень хотел, но никогда нельзя исключать вероятность того, что тобой просто хотят воспользоваться.       — Почему я должен тебе доверять? — Эд остановился и нахмурился. — Вдруг, ты ничего не знаешь, а хочешь только меня использовать?       — У меня тот же вопрос, — скрестил Драко на груди руки. — У нас нет выбора, кроме как довериться друг другу и выполнить условия сделки. Я сказал, что у нас есть теория. Блейз собирается её проверить, и тогда я тебе всё расскажу. Но до этого момента… учи меня.       Эд изучающе смотрел на Драко какое-то время. Время, за которое сердце Малфоя чуть не проломило его грудную клетку. Он готовил себя к отказу. Готов был пожертвовать той крупицей информацией, той теорией, что у них была, лишь бы вечера с Эдом не закончились, так и не успев начаться.       — Помнится мне, мы заключили сделку, что ты помогаешь с камнем, а я учу тебя алхимии. Как информация о яйце поможет мне с камнем?       — Я бы сказал, что у тебя хорошая память, — ухмыльнулся Драко, — но ты забыл одно маленькое уточнение. Я сказал, что хочу помочь с камнем, ну и, получается, победить в турнире.       Губы Элрика расплылись в улыбке. Он облизнул нижнюю губу.       — Хорошо. Ты прав. Но скажи мне кое-что? Какой алхимии ты хочешь научиться?       Драко нахмурился.       — Какой? Серьёзной. Какой владеешь ты.       Эд горько улыбнулся. Так, словно немного ему сочувствовал.       — Тогда тебе для начала нужно трансмутировать человека. Но я не советую это делать. Ты отдашь взамен больше, чем получишь. — Драко непонимающе смотрел на Эда, ожидая, что ему хоть что-то объяснят. Но Эд, видимо, не собирался этого делать. — Тогда у меня ещё один вопрос. Когда-то давно нам с братом задала его наш учитель. Прежде, чем обучать нас алхимии. Теперь я задам его тебе. Что есть всё?       Драко уже было открыл рот, чтобы задать встречный вопрос о том, как связано одно с другим, сказать, что, если он даст неправильный ответ, Эд не всё равно не сможет отказаться его обучать. Но Элрик жестом перебил его.       — Можешь не отвечать сразу. Я буду ждать твой ответ через три дня.       И он зашагал дальше по коридору, а Драко остался стоять, не зная, можно ли ему идти следом. Но, пройдя пару метров, Эд обернулся через плечо и вопросительно выгнул бровь.       — Что будет, если я дам правильный ответ? — спросил Драко, вновь поравнявшись с Эдом.       — На этот вопрос не существует неправильного или правильного ответа, — проговорил Эд. Они свернули на лестницу. — По крайней мере, так решил я, ведь учитель нам ничего не объяснила. Она вообще редко что-то нам объясняла. Мы доходили до всего сами. Наверное, оно было и к лучшему.       — А ваш дядя? — спросил Драко. — Он не учил вас алхимии?       — Мы… — начал Эд, не зная, что можно сказать Драко, а что нет. — Рой не очень хороший учитель.       Драко рассмеялся, а внутри Эда словно натянулась пружина.       — Как же его взяли преподавать?       — Долгая история.       — Понятно.       Было ясно, что Эдвард не готов раскрывать подробности. У Драко имелось два предположения: Эд заключив сделку с Дамблдором, притащил дядю на хвосте, ну, или сам увязался, поняв, что через Дамблдора можно получить философский камень. И Драко не знал, во что верил больше. Да, наверное, это и не важно. А важно лишь то, что Эдвард сейчас здесь. Здесь — это даже не в школе, а тут — рядом с Драко. Шагает с ним бок о бок по пустым коридорам школы, будто не было того, что Драко тогда наговорил ему в холле. Будто они не связаны сделкой. Будто он сам хочет идти рядом с Драко так же сильно, как и он сам.       — Какая красивая сегодня ночь, — проговорил Эд, остановившись напротив окна, выходившего на Чёрное озеро.       А Драко смотрел только на Эда, в глазах которого отражался космос. Да, красивая. Ты. Ты красивый.       Он стоял так близко, что только протяни руку и дотронься до пальцев в белой перчатке. Или проведи по золотистым волосам. Просто, чтобы убедиться, что он реален. Что Драко его не выдумал. Хотя, наверное, лучше бы выдумал. И Эда, и этот дзынь.       Эд не хотел, чтобы Драко его касался, чтобы он стоял так близко, как стоял сейчас. Ему тогда не показалось. Дзынь был, но лучше бы он оказался признаком психического расстройства. Так было бы легче. Легче убедить себя, что хочешь смотреть на звезды и вспоминать Уинри, а не вспоминать специально, чтобы не думать о Драко, который сам — словно Луна.       Этот дзынь… Эд слышал его уже дважды и никак не хотел слышать ещё. Он не знал,что это значит, но всё, что произошло с тех пор в его голове, ему никак не нравилось. Почему Драко? Почему после этого чёртова дзынь Эд начал его видеть? Не просто смотреть на него, а — видеть. Почему ты? Почему ты единственный, кого хочется видеть?        Элрик не верил ни в судьбу, ни в родственные души. Первая принесла столько страданий, что лучше бы ей действительно не существовать. А второе… Почему он тогда не думал о Уинри? Почему он буквально заставлял себя вспоминать и часами мысленно просил прощения, за то, что не думает о ней? За то, что не скучает? Точнее, скучает, но не так, как обещал. Эдвард обещал Уинри найти камень и вернуться. Обещал, но хочешь ли ты этого?       Рой вот никому ничего не обещал. Он мог открыть портал в Аместрис с любой момент и вернуться, но вопрос хочешь ли ты этого? всё равно постоянно крутился у него в голове. Особенно сильно он не давал ему покоя рядом с Гермионой. Гермионой, которая приходила вечерами, чтобы поработать с книгами. Гермионой, которая опять уснула на его диване. Рой смотрел на неё какое-то время, словно решая разбудить или нет. Словно боролся с самим собой в своей же голове.       Подняв Грейнджер на руки, Рой отнёс её в свою спальню и положил на кровать. Девушка сразу повернулась на бок и обняла его подушку, уткнувшись в неё носом. В голове Роя промелькнула мысль, что он хочет быть на месте этой подушки, но он прогнал её, не успев осознать в полной мере. Этому всё равно не бывать. Он — взрослый мужчина. Гермиона — школьница. Между ними априори ничего не может быть, а всё, что он делает, — манипуляция. Рой просто её использует. Не человек, а способ достижения цели. Ты хоть сам-то в это веришь?       Укрыв Гермиону одеялом, Рой вернулся в гостиную. Он сел на диван, взял книгу, которую изучала Грейнджер, и попытался сосредоточиться на чтении. Через какое-то время в комнату вошёл Альфонс. Рой бросил на него быстрый взгляд и вновь опустил его на строчки. Ал каждый вечер пропадал где-то, возвращаясь поздно, а иногда — под утро. Чем Элрик-младший занимался, Рой не знал, да его это не волновало.       — Вам бы отдохнуть, — проговорил Ал.       Рой бросил взгляд на часы — больше двух ночи.       — Скоро пойду, — ответил он просто, перелистывая страницу.       — Она опять тут?       — Кто — она? — вздохнул Рой так, будто этот разговор его дико утомлял.       — А кроме Гермионы тут бывает кто-то еще?       Рой посмотрел на Ала исподлобья. Как жаль, что доспехи не выдавали эмоций, и Рой даже предположить не мог, что чувствовал сейчас Ал.       — Ты же знаешь, зачем всё это. Она нужна нам.       — Нам? Точно нам? Подумайте хорошенько, генерал.       А Рой не хотел об этом думать. О чём угодно, но только не о девушке в его комнате. Только не о том, что всё это значит на самом деле. Значит для него.       — Ладно, — вздохнул Рой, закрывая книгу. — Не нам. Вам. — И губы изогнулись в ухмылке, ибо Ал задел то, о чём Мустанг не хотел думать. — Грейнджер нужна вам.       — Вот вы, вроде, взрослый, — со смешком начал Альфонс, — а ведёте себя, как маленький.       И Ал оставил Роя наедине с книгами, собой и мыслями о Гермионе. Мыслями, которые он бы с удовольствием выжег из своей головы, но Гермиона засела там так, что хоть пожар, хоть чума, хоть наводнение — не избавиться. Убеждай себя сколько хочешь, но оно вот тут — прямо под носом. Теплом в груди, интересом, желанием быть рядом.       Гермиона чувствовала и видела, как будто больше, чем мог представить Рой. О нём самом. Видела больше, чем кто-либо другой. Понимала, подмечала. Незаметно пробралась под кожу и не собиралась уходить. За что ты такая? Почему ты? Почему не красотка из Шармбатона? Почему не одна из девушек Централа? А — ты? С непослушной каштановой шевелюрой, веснушками на носу, стремлением всё узнать и вывернуть его наизнанку. Мустанг вёл игру, правила в которой поменяли без его ведома. Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Про себя Рой повторял только одно: получим камень и всё закончится. Он успокаивал себя тем, что все его мысли и чувства не имеют значения. Есть — общая цель. Есть возраст, положение, статус. И ничему между ними, чем бы оно ни было, сбыться не суждено. Ни в её мире, ни в его.       Посидев ещё какое-то время, Рой достал из шкафа подушку, плед и улёгся на диване, где его росту не хватало места. Завтра у него точно будет болеть спина.       Гермиона проснулась ещё до того, как прозвонил будильник. Она открыла глаза, обвела взглядом комнату, но поняла, где она ещё до того, как увидела. По запаху. По запаху Роя на подушках. Она уткнулась в них лицом и вдохнула так глубоко, как только могла. Кофе и корица. Самое идеальное сочетание. Из-за Роя она полюбила кофе.       Будильник, что стоял на тумбе, показывал шесть тридцать утра. Гермиона могла бы поспать ещё немного, но она должна вернуться в башню. Принять душ, переодеться и дальше делать вид, будто не влюблена по уши в своего преподавателя и не ночевала снова у него. Лучше бы Рой её разбудил и отправил обратно в гостиную Гриффиндора. Ему же, если кто-то узнает, будет хуже, чем ей. Всё, что между ними было — это же такой скандал! Если об этом узнают, Роя не только уволят, но и…       Гермиона вылезла из постели и тихо вышла из комнаты. В гостиной на полу лежали книги, что они вчера изучали, а Рой спал на диване. Одна рука его была под подушкой, а вторая прикрывала глаза и, соответственно, прятала всё лицо. Лицо, которое в спокойствии сна было ещё прекраснее. Гермиона поймала себя на том, что потянула руку, чтобы провести пальцами по волосам Роя, чтобы убрать его ладонь от лица. Она сжала кулак так сильно, что ногти больно впились в кожу. Ей нельзя. Но вы уже делали то, что нельзя. Да, и кому от этого легче?       Угораздило же тебя, Гермиона… И чем сверстники не устроили? Чем не угодили Дурмстрангцы? Но Рой же тоже не угождал. Мустанг холодный, местами грубый, прямолинейный, иногда высокомерный, но он видел в ней её. Её, Гермиону, без всяких ярлыков, предрассудков, возраста, статуса. Он говорил с ней так, словно они равны и нет разницы ни в чём и никакой. Они просто Рой и просто Гермиона. Рой, который спал и не подозревал, что просто Гермиона, взяв книгу, что читала вчера, вышла в коридор и направилась к башне Гриффиндора.       У неё была легенда. Придуманная ещё тогда, когда она впервые осталась ночевать у Мустанга. Она села в пустом классе, потому что хотела побыть одна, и уснула. Глупо, но как-будто достаточно убедительно, чтобы отделаться штрафными очками. Да, она таким образам подставляла целый факультет, но лучше они, чем Рой, которого тут же бы вышвырнули из школы, даже не став разбираться. Профессор и студентка, кто бы мог подумать.       — Гермиона?       Знакомый голос окликнул её, когда она уже собиралась попытаться разбудить Полную Даму, спавшую на своём портрете. Внутри Гермионы всё сжалось.       — Гарри? Ты.. ты чего тут?       Поттер стоял за её спиной. Лицо вымазано в грязи, но одежда чистая.       — У меня тот же вопрос, — нахмурился он.       — Я первая спросила.       Поверит ли Гарри в её легенду? Возможно, но Гермиона не собиралась рассказывать, пока Гарри сам не ответит.       Поттер потёр лицо. Было видно, что он не спал всю ночь. Оглядевшись по сторонам, он вздохнул и снова посмотрел на Гермиону, которая, уперев одну руку в бок, ждала ответа.       — Видимо, пришло время мне всё рассказать.       Разбудив Полную Даму и выслушав от неё тираду о том, что будить людей в такую рань — дурной тон, они назвали пароль и зашли в гостиную, где ожидаемо никого не было. Хотя, Гермиона очень надеялась увидеть засидевшегося за уроками студента. Так бы удалось избежать разговора. Так бы удалось избежать объяснений. Да, ей было интересно послушать, что скажет Гарри, но вот самой объясняться совсем не хотелось. Она была бы не против перенести этот разговор в прекрасное никогда. Но гостиная Гриффиндора была пуста и Гарри сказал:       — Я анимаг.       Гермиона опустилась в кресло, не сводя с друга не понимающего взгляда. Она знала значение слова “анимаг”, но никак не могла сложить два и два.       — Начал изучать это на каникулах, — продолжил Гарри, сев на диван. — Сириус рассказал, как они тогда, в школе, стали анимагами, и… я повторил. Тренировался всё лето и… В общем, да. Я анимаг.       Гермиона смотрела на Гарри широко распахнутыми глазами, словно не верила. Словно в одночасье пыталась вспомнить какие-то намёки на то, что её друг стал анимагом. И — вспомнила. Все те ночи, когда видела, как Гарри, с мантией-невидимкой подмышкой, покидал гостинную. Что он тогда говорил, Гермиона уже не могла вспомнить, но она точно помнила, что по утрам видела Гарри совершенно уставшим. Почему она не придала этому значения?       — Кто-то ещё знает? — тихо спросила Гермиона, не зная, что и сказать.       — Дамблдор, — слишком очевидно. — И Грюм. — А вот это неожиданно. — Я наткнулся на него в конце сентября, когда утром выходил из Запретного леса. Хотя, я думаю, что он специально стоял там и ждал. Как будто знал. — Гарри пожал плечами. — Он только спросил, в кого я превращаюсь, и ушёл.       — И… в кого?       — Твоя реакция какая-то слишком спокойная, — криво улыбнулся Гарри. — Мне не по себе.       Гермиона пожала плечами.       — Наверное, я бы хотела, чтобы ты рассказал мне раньше, но у тебя явно были причины этого не делать. Ты ведь не зарегистрировался, да?       Она слишком хорошо его знала.       — Да, не зарегистрировался. И не говори мне, что я должен. Не буду.       — Это твой выбор, Гарри. Я не в праве тебя заставлять.       Гарри тепло улыбнулся ей. Такая реакция подруги очень много для него значила. А Гермионе стало не по себе. Гарри открыл ей свой секрет, а она не могла сделать того же, пусть и знала, что он никому не расскажет. Это был не только её секрет. Рой был в большей опасности, чем она.       — Ну так кто? В кого ты превращаешься?       — В оленя, — не без гордости ответил Гарри. — Как и отец.       — Это было очевидно, — улыбнулась она в ответ.       — Ты не представляешь, Гермиона, какой это кайф. Бегать по лесу, дышать полной грудью, — начал он воодушевлённо. — Я думал, что полёт на метле это настоящая свобода, но нет. Вот она — настоящая свобода. Ты един с лесом, никаких человеческих проблем не существует. Есть только земля, по которой ты бежишь, и ветер. Это… это не выразить словами.       Гермиона понимала, что это такое — забыть о том, кто ты, и просто быть.       — Ну, а где была ты? — осторожно спросил Гарри.       — Я уснула в классе. — Тёмные брови Поттера взметнулись вверх. — Хотела почитать в гостиной, но тут было слишко шумно, а у меня болела голова. Вот я и ушла. Проснулась только под утро.       Гарри несколько мгновений пристально её разглядывал. Будто искал признаки того, что она его обманывает. Сердце в груди Гермионы бешено колотилось. Она ждала, что Гарри сейчас обвинит её во лжи, но он лишь сказал:       — Это похоже на тебя. Но я ждал, что ты скажешь про какие-нибудь ночные свидания.       — Свидания? — усмехнулась Гермиона. — Меня это не интересует. Мальчишки такие противные. Без обид, Гарри.       Поттер рассмеялся.       — Да, я бы, наверное, тоже не смог встречаться с парнем. Но, я уверен, не все такие плохие.       — На что ты намекаешь?       — Ни на что. Просто… Ладно, забудь.       — Тебе кто-то нравится? — Гарри не ответил, но Гермиона поняла, что попала. — Кто-то, кому ты боишься признаться?       — Что? — нахмурился Гарри. — Да… да не боюсь я. Просто… просто она занята, ясно? Зря я вообще это начал. Пойду пожалуй посплю хоть немного.       Гарри встал с дивана и направился к лестнице. Преодолев пару ступенек, он остановился и повернулся.       — Гермиона? Спасибо.       — Доброй ночи, Гарри, — улыбнулась Грейнджер.       Поттер ушёл в свою спальню, а Гермиона, через пару минут после того, как за Гарри закрылась дверь, поднялась в свою. Спать она не собиралась, а лишь приняла душ и переоделась. Утренние часы, до того, как все проснутся, Гермиона собиралась провести за чтением книги, что забрала из комнаты Роя. Она читала, хотя мыслями была совсем не с текстом.       Через три дня, которые Эдвард дал Драко на то, чтобы найти ответ на вопрос, Малфой стоял в холле и ждал. Ждал Эда, который утром, перед завтраком, сообщил ему время и место встречи. В этот раз не тайно, якобы случайно столкнувшись с ним в коридоре. Их общение не было тайной, что почему-то очень льстило Драко. Эд здоровался с ним, улыбался, от чего весь Слизеринский факультет косился на него, Малфоя, явно не понимая, что это всё значит. Тео и Блейз многозначительно улыбались, но ничего не спрашивали. Знали, что Драко расскажет, когда сам будет готов.       А пока Драко обдумывал ответ на вопрос Эда, Блейз проводил часы в библиотеке, пытаясь найти что-то, что подтвердило бы — или опровергло — теорию о послании подводных обитателей, скрытое в яйце. За это время он пришёл к выводу: такое очень возможно, но как это проверить — идеи не было. Так же, как и не было вразумительного и однозначного ответа на вопрос “что есть всё?”. У Драко были лишь рассуждения, за которыми он и провёл эти три дня. Почему-то он был уверен, что такой ответ Элрика не устроит.       — Привет.       Драко обернулся на голос. Эд стоял в паре метрах, спрятав руки в карманы расстёгнутой мантии.       — Привет, — выдохнул он.       — Пройдёмся? — предложил Эд.       Малфой кивнул, и они поднялись по лестнице не верхний этаж. Тут и там они встречали студентов, болтающих, сидя на подоконниках, парочки, при виде которых у Драко почему-то вспыхивали щёки, а Эда — щемило в груди. Щемило от мыслей об Уинри, с которыми он провёл эти три дня. Элрик словно думал не о важном для себя человеке, а будто пытался убедить себя в том, что она всё ещё важна для него. Важна, безусловно, но не так, как он хотел бы. А хотел ли? Эд пытался вспомнить дзынь, который у них был с Уинри, словно это было безумно важно. Словно это бы что-то решило или объяснило. Он пытался вспомнить изо всех сил, но не мог. Как будто дзыня и не было. Возможно ли?       — Так ты нашёл ответ на мой вопрос? — спросил Эд наконец. — Что есть всё?       — Всё это я, — ответил Драко. — И ты тоже. И всё, что есть в мире. Мы есть всё.       Эд улыбнулся. Когда-то они с Алом дали учителю такой ответ: всё это одно, а одно это всё. Всё состоит из одного, а одно состоит из всего. Всё можно разложить на составляющие и создать что-то новое. Иное. Будто при необходимости они могли отделить от себя часть, тем самым уменьшить в пользу чего-то другого. А ответ Драко… Он словно значил то же самое, но другое. Всё это я.       — И что это значит? — спросил Эд.       Будто он мог уменьшить Вселенную для себя, чтобы стать чем-то большим.       — Ну, Мустанг вроде говорил, что всё в мире стоит из одних и тех же веществ, но в разных пропорциях, — начал Драко. Его шаги гулким эхов разносились по пустому коридору. — Получается, и я, и этот камень чем-то похожи. По составу. Так же, как я похож по составу на Вселенную. Получается, я — и есть Вселенная, — он улыбнулся. — А Вселенная — это всё.       Ты есть всё.       — Интересный ответ. Очень интересный.       — Ну, и когда первый урок?       Эд посмотрел на довольно ухмыляющегося Драко.       — Вот тебе первый урок: закон равноценного обмена. Чтобы что-то…       — Чтобы что-то получить, нужно отдать взамен что-то равноценное, — договорил за него Малфой. — Я ходил на уроки Мустанга.       — Если бы я мог, добавил бы Слизерину пять очков, — хмыкнул Эд. — Но урок был, а взамен я ничего не получил. Не хорошо. Нельзя нарушать законы алхимии. Это, кстати, ещё один урок.       Элрик явно над ним издевался, пытаясь выпутать те крохи информации о яйце, что были у Драко. Но Малфой не злился. На любого другого за подобные игры — да, но не на Эдварда.       — Взамен у меня есть небольшой урок трансфигурации, — Драко остановился и скрестил на груди руки. — Всё обратимо и стремится к своей изначальной форме.       По глазам Эда Драко понял, что тот догадался о смысле его слов. Понял, что Драко может отменить их сделку, ибо философский камень нужен Эдварду больше, чем Малфою алхимия. Когда Элрик не ответил, Драко спросил:       — Так когда первый урок?