Шепот Пламени

      Колючий ветер терзал ее тоненькую, дрожащую фигурку, облаченную в голубое, превратившееся в лохмотья платье, рвя золотисто-алые волосы, пока тень дракона, подчиненного зову Ритуальной Песни, не накрыла ее с головой, потушив звезды и скрыв пасмурные облака за своим мощным телом и огромными крыльями, угрожающе нависшими над ней.       Неподвижно наблюдая из-под полуприкрытых век, как он неумолимо приближается, она, все еще раскинув руки в стороны, запрокинула голову, закрывая глаза и ощутив жар, тут же окутавший ее теплом, обогрев промерзшее тело, почувствовала, как его лапы крепко ухватили ее за талию, взмывая вместе с ней в небо и в этот же миг лодка под ногами окончательно ушла под воду.       Безвольно повиснув в «руках» любимого, она боялась открыть глаза. Боялась увидеть…       Они быстро устремлялись к берегу и когда дракон в развороте резко вильнул в сторону, она рвано выдохнула, тут же широко распахивая глаза от острой боли, что пронзила спину, стоило его лапам сжаться чуть сильнее и длинному когтю задеть шрам на спине, случайно оцарапав им кожу до крови.       И сама того не желая, подняла взгляд выше и увидела это — то, чего так боялась.       Животную жажду и обещание скорой смерти в полыхающих огнем глазах дракона.       Тихо всхлипнув, она тут же зажмурилась, отворачивая лицо. И все-таки монстр…       Вдруг внизу, кроме дуновения ветра и шелеста крыльев, она услышала что-то совершенно иное и в эту же секунду, вместе со странным свистом, разрезавшим воздух буквально напополам, дракон дико закричал и его лапы неожиданно разжались, выпустив ее из цепкой хватки.       Вновь распахнув веки, она успела только разглядеть как дракон истошно закричал в небо и едва заметить уголком глаза торчащий из его груди огромный гарпун, тремя блеснувшими лезвиями глубоко вошедший в кожу, не защищенную ничем, даже чешуей, и вода мгновенно, безжалостно поглотила ее, принимая в свои жесткие объятия, одним мощным ударом выбив весь дух, медленно, голодно потянув в ледяные глубины, туда, где царствовало только безмолвие и тьма.       Что?..       Пока она пыталась осознать случившееся, вслед за ней в воду упал и сам дракон, распластавшись по ее поверхности, держась на плаву на вытянутых во всю длину крыльях, не дающими ему затонуть.       Но гарпун был в разы тяжелее и тащил его вниз, ко дну, туда же, куда река затягивала и ее, и сам он его вытащить не мог, будучи в облике крылатого ящера.       Повиснув словно в невесомости, не чувствуя собственного, обессилевшего тела, она приоткрыла губы, выпустив пузырьки воздуха и как заколдованная не могла отвести глаз от темного силуэта, барахтающегося прямо над ней, вспенивая воду и сотрясая небо яростным, исполненным боли ревом.       Огненные всполохи испещряли его грудь и что-то еще клубилось рядом, размытой волной потянувшись к ней, соединяя их неразрывной, красноватой линией, будто даже сейчас он все еще хотел дотянутся до нее.       Кровь. Он ранен.       И в этот же миг, через плотную толщу воды разделяющую их, она снова услышала этот свист, потревоживший небо, а после воздух вновь сотряс истошный вопль дракона, в котором послышалось отчаяние и беспомощность. Страх.       Внутри нее все перевернулось.       Он умирает… </i>Монстр</i> умирает…       Да плевать!.. Она не могла этого допустить! Она уже все решила! Все!       И не отступится…       Примет свою судьбу до конца.       Рывком потянувшись вверх, превозмогая собственную слабость, она пыталась добраться до него, но ее сил не хватало — тело одеревенело, отказываясь подчиняться, а холод сковал его, перетянув цепями судорог. В отчаянии дернувшись, она почувствовала как слезы выступили на ее глазах и тут же растворились в пресной воде, исчезнув без следа. Она слишком устала, слишком обессилела…       Как же ей быть?.. Она ничего не может для него сделать!..       Если бы она могла!.. Если бы она только могла найти в себе хоть немного сил!..       И когда она опять пошла ко дну, вытянув руку к едва виднеющейся в окружающей ее тьме поверхности, словно сама река откликнулась на ее просьбу: вода забурлила, зашевелилась, закружив вокруг нее всей своей необъятной толщиной в головокружительном вихре и будто сосредоточившись в одной точке, молниеносно вонзилась в ее тело невидимыми иглами, пронзившими его насквозь, а затем, будто разорвала на мельчайшие кусочки, расщепила на крохотные пылинки и на какое-то мгновение она почувствовала себя единой с водой, слившейся с ней в одно целое, но это ощущение тут же затихло, умолкло, и сама вода словно заснула, отдав ей все…       Замерев на мгновение, кое-как придя в себя от потрясения, она с изумлением почувствовала себя полной сил и готовой сделать все, что угодно, даже перевернуть горы, поставив их вверх тормашками. Взглянув на свои руки, словно они могли дать ей ответ, она перевела взгляд вверх и оттолкнувшись от воды, поплыла к поверхности с такой скоростью, словно что-то попросту вытолкнуло ее, выбросив наружу.       И пока она плыла, не замечала едва уловимого, голубоватого свечения вокруг своего тела, тянущегося за ней шлейфом.       Вынырнув рядом с мучившимся драконом, который тут же повернул к ней голову, она обхватила его руками, прижавшись ко лбу своим и судорожно, успокаивающе зашептала очень важные слова, сказанные от чистого сердца:       — Я здесь, я рядом, держись… — затем отодвинулась и сказав: — Дай мне минуту, — в очередной раз нырнула под воду, чем вызвала у дракона короткий, испуганный рык. Подплыв к древку гарпуна, явно намеренно утяжеленному широкой, металлической рукояткой, она ухватилась за нее тонкими пальцами и положившись на ту странную силу, наполнившую ее совсем недавно, дернула так резко, как только могла и сама поразилась тому, как легко выдернула его, под давлением собственного рывка отплыв чуть назад.       Дракон над водой закричал, задрав голову к небу, а на нее полилась густая кровь, словно пролитые чернила для письма, которыми она чуть не захлебнулась.       Торопливо отодвинувшись от кровавого пятна, она уже хотела было всплыть, но тут заметила, что дракона на поверхности нет. Не успела она моргнуть и глазом, как он снова появился, стрелой рухнув воду и не дав ей опомнится, быстро схватил ее лапами, стиснув крепче, чем в первый раз и изо всех сил рванул вверх, в спасительную синеву ночного неба.       Стоило им оказаться над водой, она инстинктивно ухватилась за него и извернулась, посмотрев вниз, на землю, краем глаза заметив что-то светлое среди темной зелени спящего леса.       На причале стоял взбешенный Элбан. В руках он держал еще одно копье, а рядом ваялись другие два.       Что-то капнуло ей на висок, заставив вздрогнуть и повернуть голову. Посмотрев прямо перед собой, она увидела три зияющие дыры в груди дракона, из которых сочилась багряная кровь и от которых невольно отшатнулась, широко распахнув веки, изумившись тому, насколько они глубоки.       Но тут снова раздался уже знакомый до дрожи свист и дракон дернулся в сторону, умело уклоняясь от блеснувшего при свете звезд острия, чуть не воткнувшегося ему в бок и пролетевшего мимо ее лица, лишь каким-то чудом не задев, наградив очередным шрамом от дорогого папеньки, явно вознамерившегося убить и ее, раз уж она так удачно подвернулась ему под руку.       Оставив разъяренного Элбана яростно кричать им вслед нечто неразборчивое, но явно не предвещающего ничего хорошего, дракон торопливо полетел в куда-то вдоль берега реки, что-то выглядывая впереди и едва слышно шипел, претерпевая наверняка мучительную боль, иногда будто спотыкаясь в воздухе и сильно накреняясь влево из-за копья, что торчал из его плеча, мешая летать как обычно и без страданий.       Вскоре, среди массивных стволов деревьев и разросшихся кустов, показалась небольшая полянка, раскинувшаяся почти у самых берегов реки и дракон стал медленно снижаться, по видимому выбрав ее местом для привала. Осознав, что, возможно, сейчас может оказаться наедине не только с драконом, но и человеком, она с волнением вцепившись в него и глотнула вставший в горле ком, не сводя глаз с поляны, что становилась все ближе с каждым, тяжелым взмахом крыла, заставляющими ее сердце биться чаще.       Но тут, когда она уже была готова просто ко всему, дракон неожиданно надломленно дернулся и плашмя полетел вниз, усилено взмахивая единственным крылом, безнадежно пытаясь удержаться в воздухе, кружа вокруг своей оси, пока второе безжизненно повисло вдоль его тела. Резко выдохнув, она ударилась о его грудь, тут же почувствовав теплую кровь, заливающую ее затылок и услышала приглушенный стон над своей головой, пробравший ее до мурашек, с ужасом наблюдая, как земля стремительно приближается.       И когда до земли осталось всего ничего, дракон снова дернулся, из последних сил избегая столкновения и выпустил ее из когтей. Судорожно замахав руками, она скатилась по перепонке накрывшего ее крыла и упала в воду, ударившись ногами о дно. Сразу же вынырнув на поверхность, она погребла к берегу и впившись пальцами в травинки, вытягивая себя из воды, посмотрела на дракона, рухнувшего на поляну как подкошенный, прокатившись по ней вплоть до самих деревьев, оставив после себя глубокие борозды, и затих, безвольно распластавшись по земле.       Замерев, прислушиваясь к пугающей тишине, не сводя настороженных и обеспокоенных глаз с дракона, с трудом удерживаясь на краю мыса, она тихо окликнула его:       — Азер?..       Дракон заворочался, вновь приглушенно застонав и пошевелил головой, будто хотел посмотреть на нее, но не смог.       Шумно выдохнув, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение от одной только мысли о том, что он жив, она рывком вытянула себя из воды, обоперлась коленом и тут же вздрогнула, когда в гуще леса что-то треснуло. Вскинув голову, она увидела своего отца, с горящими от ненависти глазами наступающего на ничего не замечающего дракона, занеся копье для удара, который может стать последним и звенящим от ужаса голосом вскрикнула, попросту не найдя каких-то слов, неосознанно выпуская единственное, что позволяло ей удержаться и снова рухнула в воду, проехавшись по землянистой стенке мыса.       Поспешно вынырнув в очередной раз, она во все глаза смотрела, как дракон подскочил и увернулся от острия, воткнувшегося в землю там, где только что была его голова и бросился на Элбана, несмотря на то, что сил для борьбы у него было явно меньше — багровая кровь тянулась тремя беспрерывными линиями, перечеркнувшая всю поляну от и до и все еще продолжала орошать траву, мерцая алым на зеленом.       Видя, что Азер уступает из-за обильной потери крови, она поспешила наконец-таки выбраться из воды и бросится ему на помощь, хотя даже не представляла, что сможет сделать и не подумала о том, что станет только мешать, путаясь у них под ногами и это не считая того, что для нее такой подвиг может стать последним.       Неожиданно кто-то крепко схватил ее за локоть морщинистой рукой и помог взобраться на землю, придерживая за спину, чтобы она снова не упала. Растеряно уставившись на загадочного человека, взявшегося просто из ниоткуда, она обомлела, узнав в незнакомце своего деда, тепло улыбающегося ей с грустью в глазах.       — Д-дедушка! — потрясенно вскрикнула она, впившись в его лицо глазами, словно боялась, что отведи она взгляд и он исчезнет, как видение, которого никогда и не было.       — Здравствуй, дитя мое, — сказал он ей. — Я тоже очень рад тебя видеть.       — Д-дедушка!.. — вскрикнула она снова, разражаясь слезами и кинулась ему в объятия, опрокинув пожилого мужчину на землю, заставив того сесть, на что он лишь тихо засмеялся, по-отечески похлопывая ее по спине и приговаривая:       — Ну, будет тебе, будет…       — Что ты тут делаешь? — догадалась спросить она, отстраняясь, только сейчас осознав, насколько его присутствие здесь странно и неожиданно, все еще с трудом веря, что он реален, что сидит тут, прямо перед ней, по настоящему, а не во сне, убеждая, что она не сошла с ума, в чем не было бы ничего удивительного после всего произошедшего.       Тут его улыбка померкла, глаза стали еще грустнее, в них появилась боль и усталость, а на лице заплясали черные и красные тени.       Коротко взглянув на сражающихся, он поднялся, опираясь на свой посох, затем протянул руку ей, помогая встать и снова повернулся к дракону и человеку, ее мужу и своему сыну. Тоже посмотрев туда, она рванула было в самую гущу, выкрикнув имя любимого, едва увидела еще одно копье, торчащее из перепонки раненного крыла, но дедушка остановил ее за плечи, строго сказав:       — Не делай глупостей, там ты будешь им только мешать и чего хуже, еще сама же и пострадаешь.       — Но…       — Не лезь, говорю! — жестко осадил он ее и она с большим удивлением посмотрела на деда, который впервые так с ней разговаривал, повысив тон.       — Я пойду, — сказал он под ее потрясенным взглядом. — Я это начал, я это и закончу…       — Но… — попыталась она снова, совершенно не понимая о чем речь и что вообще происходит.       — А ты оставайся тут и не вмешивайся, — словно не услышав ее, наказал он и быстрыми шагами направился прямиком к краю полыхающей огнем полянки, где мужчина сражался с драконом на равных, не уступая ему ни в чем.       — Довольно! — пророкотал его неожиданно могучий голос и оба бившихся вздрогнули, тут же посмотрев на него.       — Отец? — недоверчиво протянул Элбан, с которого тут же схлынула вся его ярость и злоба, превратив его в совершенно обычного мужчину. Амэя даже изумилась, не ожидая, что он может быть таким, действительно обычным…       Дракон же низко пригнул голову, пристально вглядываясь в вмешавшего их бой старика и словно придя к какому-то решению, резко дернулся в строну, в один миг встав рядом с ней, накрыв раненным крылом, выступив чуть вперед, вытянув длинную шею и предупреждающе оскалив клыки. Амэя вздрогнула, вдруг оказавшись к нему так близко и все еще немного опасаясь, но будучи окутанной его теплом и запахом, навевающими воспоминаниями о тех днях, которые они провели вместе, практически неразлучно, она невольно расслабилась, почувствовав себя в безопасности и доверчиво прижалась к его боку, позволив себе коротко выдохнуть и всего на долю секунды прикрыть глаза, наслаждаясь покоем и его присутствием, которого ей так не хватало.       — Что ты здесь делаешь? — повторил ее вопрос растерянный Элбан, поднимаясь с земли и направляясь к отцу. В руках он сжимал окровавленное копье, а его взгляд брошенный на них двоих был полон огня и гнева, в миг преобразившим его, вновь вернув того, кем он был во время сражения. — Почему ты вмешался? Почему ты позволил этой твари забрать мое?       — Она не твоя, сын мой и никогда ею не была, — спокойно возразил ему старик, — и ты всегда это знал.       Элбан замер, желваки заходили под его кожей, он снова бросил на них испепеляющий взгляд. Дракон же в ответ еще ниже пригнул голову, полыхая янтарным взглядом, от которого могло загореться все, что угодно, распахивая здоровое крыло и вновь оскалился.       Сдержав свой гнев, Элбан перевел взгляд на отца и продолжил, выплевывая эти слова ему в лицо:       — Да, знал! — рявкнул он. — И ты тоже знал! Почему ты не сказал мне, что она понесла от драконьего ублюдка? Почему скрыл это?.. Она не имела права сбегать от меня. Она была моя и ничья больше!       — Ты не оставил ей выбора, — ответил старик оставаясь по-прежнему спокойным.       — Не оставил выбора? — сощурился в непонимании Элбан. — Что это значит?       Старик обоперся руками о посох и заговорил, голос его изменился:       — Ты давил на нее, требовал, унижал и бил. Ты заставлял девочку, которой она еще тогда была, быть с тобой, хотя она этого не хотела. Ты заставлял ее уступить тебе, ломал ее волю, а когда понял, что так желаемого не получишь, надавил на ее родителей, прознав о том, что они благоволят тебе, и когда она все-таки согласилась стать твоей женой, ты обошелся с ней ужасно. Вспомни свои поступки, сын мой! Ты взвалил на нее слишком много: запрещал ей общаться с родными, не терпел ее подруг и близких, даже на улицу не выпускал, потому что боялся, что кто-то с ней заговорит.       — Они смотрели на нее! — взвился он, будто оправдываясь. — Она была моя, а они смотрели на нее!       — Но разве она виновата в этом? Лотта была прекрасна, в этом нет ее вины, и она была тебе верна, пока ты сам не вынудил ее сбежать от тебя.       Стоя, прижавшись к разгоряченному боку дракона, Амэя все меньше понимала, что здесь вообще происходит. Поняла только, что они говорят о ее матери и каком-то бегстве, но почему они вообще начали обсуждать это и что это за побег? К чему все эти разговоры? Чего они хотят этим добиться?       И что значит понесла от драконьего ублюдка?       — Вынудил? — процедил он и словно изменился: его глаза наполнились яростью, сделались ярче и острее, скулы выступили на лице как у животного, подбородок приобрел хищный оскал, а голос преобразился, стал глубоким и хриплым, будто это говорит уже не он, а кто-то другой в его теле. — Она не имела права от меня сбегать! — отчеканил он. — Она была моей и посмела ослушаться! Смерть была для нее достойным наказанием за предательство, — тут он перевел этот безумный, одержимый взгляд на нее. — И она тоже должна умереть. Медленно. От моих рук.       Потрясенная видом своего отца и его жестокими, попросту чудовищными словами, Амэя в страхе попятилась, прижимаясь крепче к Азеру, который ощетинился, по змеиному шипя, обвивая ее хвостом и выдыхая маленькие, пока еще, искры огня, предупреждая своего врага держаться подальше, иначе смерь придет и к нему самому и гораздо раньше, чем тот мог бы ожидать.       Старик же до сих пор просто каким-то чудом оставался совершенно спокойным, будто происходящее с его сыном ничуть не пугало его.       Вот только его глаза были тревожны и в них наконец вспыхнуло осознание. Он спросил:       — Кто сейчас это сказал? Ты, сын мой или чудовище, что в тебе пробудилось?       Элбан моргнул и наваждение схлынуло с него, вновь явив обычного человека.       — Чудовище? — не понял он, глядя на отца с искренним недоумением, а старик тягостно вздохнул и шагнул к нему.       — Я должен был сразу рассказать правду, тебе и остальным моим сыновьям, — с невыразимой болью и печалью произнес он эти слова, — но побоялся, что вы возненавидите меня, не сможете принять правды. — Он остановился напротив Элбана и горько произнес: — Ты ведь знаешь, что я хочу сказать, верно, сын мой? Ты не понимаешь, что в тебе происходит, но чувствуешь то зло, что в тебе притаилось, чувствуешь ее природу и не хочешь признавать, отрицая, но не осознаешь, что чем больше отвергаешь ее, тем сильнее она тебя захватывает. Он захватывает.       — Кто «он»? — звенящим голосом спросил его Элбан, почему-то начав отступать, словно боялся услышать ответ на свой же собственный вопрос. Его лицо исказила гримаса нерешительности, внутренней борьбы. Он выглядел так, будто хотел заплакать, словно был всего лишь маленьким мальчиком, оставшийся сиротой, совершенно один.       Старик улыбнулся ему со всей той нежностью, которую любящий отец питает к своему сыну и одновременно бесконечной болью, ведь знал, что значит то единственное слово, которое он должен произнести.       — Дракон.       Элбан вновь попятился, глядя на отца широко раскрытыми глазами, но в них было не то ошеломление, которое проявляется, если бы он впервые слышал о том, что ему только что сказал отец, а то, которое возникает только тогда, когда человек понимает что его же догадки, до которых он дошел уже сам, оказались правдой, подтвердившейся, будучи произнесенной вслух здесь и сейчас.       — Дракон?.. Я?..       — Ты отрицал это, я знаю, — продолжил старик в глазах которого тоже блестели слезы. — Боролся с этим один, молчал, что творится внутри тебя, вот здесь, — он ткнул ему в грудь. — Ты не хотел признавать правды, но чем больше ты отвергал ее, чем больше задвигал эти чувства вглубь себя, тем сильнее делал своего дракона и это он, — не ты, — творил все эти ужасные вещи. Он управлял тобой, манипулировал, играл на твоих чувствах… Он хотел поработить тебя, поглотить, чтобы самому выйти сюда, в мир, а тебя запереть внутри, вместо себя…       Элбан слушал его, не перебивая, лишь иногда смаргивая редкие слезы и казалось, он даже не знает, что сказать, настолько он казался… сломленным, опустошенным правдой, той самой, от которой убегал все эти годы, но которая сделала его своим рабом, поставив на колени, почти потопив в той трясине огня и пламени, в которую тянул столько лет, медленно убивая.       — Сын мой, Элбан, — голос старика зазвенел от слез, от сострадания и чувства глубокой вины, — в тебе еще жив человек, я это вижу, иначе бы ты не лил слезы вместе со мной… Ты раскаиваешься, это я тоже вижу… Сожалеешь обо всем, что сделал… Сделал своей жене Лотте и своей дочери, Амэе…       На этот моменте Элбан посмотрел на девушку, растерянно смотрящую на них во все глаза и не знающую, что и думать.       — Она мне… не дочь, — сказал он приглушенно, вперив взгляд в землю.       — Тогда у тебя нет причин быть здесь, — сказал ему старик и взял сына за руку, — идем домой, оставь их… Не губи невинное дитя, не ломай ей жизнь и себе, не делай зла в память о Лотте, ты ведь так ее любил… Давай просто уйдем, слышишь, сын? И начнем все сначала, я тебе помогу… справится с ним…       — С ним? — глухо переспросил Элбан, рассеянно моргнув пустым взглядом.       — Да, мы вместе с ним справимся, остановим его. Я помогу тебе остаться только человеком… — уговаривал его старик, глядя на сына блестящими от чувств глазами, в которых ярче всего горела любовь и надежда.       — Человеком? — снова глухо переспросил его Элбан, и Амэя вздрогнула, заметив, как напрягся Азер, не понимая почему, а следующую секунду, увидела ответ своими глазами.       Элбан в бешенстве оттолкнул своего отца, его глаза вновь горели неестественным светом — пламенем дракона. Старик упал на спину и пытался приподняться, опираясь на локти, но старость и изнурительная дорога сделали свое дело — он ослабел и даже просто встать на ноги ему было сложно.       — Значит, хочешь избавиться от меня? — усмехнулся Элбан, глядя на пожилого мужчину свысока. — Я сильнее, чем ты думаешь! И я добью все человеческое, что во мне еще осталось! — тут он посмотрел на мелко дрожащую Амэю, жавшуюся к Азеру всем свои телом. — А для этого мне нужно избавиться от последнего, что сдерживает меня от полного обращения, — и с этими словами замахнулся последним копьем, целясь ей прямо в грудь.       Но впопыхах не учел главного.       Дракона, что поймал копье зубами, своевременно повалив девушку на землю кончиком хвоста и зарычав от едва сдерживаемой ярости, бросился на него с пламенем, сметающем все на своем пути.       Повалившись наземь плашмя, она приподняла голову, сквозь пелену крови и слез, застилающих ее глаза от удара о корягу, неудачно оказавшуюся прямо под ее лбом и, окруженная дымом и пламенем, зеленью и пеплом, с трудом различала битву, размытым пятном развернувшуюся перед ней. И сквозь смазанные звуки драконьего рева и человеческого голоса, она услышала отчаянным вопль своего деда:       — Остановись! Не губи моего сына! Его еще можно спасти!       Неожиданно все стихло и над лесом повисла напряженная тишина.       И в этой внезапно наступившем безмолвии, пугающем своей неестественностью, раздавались только звуки горящего пламени, едва различимое шипение и тяжелое дыхание троих людей, смешавшихся воедино.       — Не губи его… — вскрикнул старик снова, торопливо вскакивая, с усилием опираясь на посох, держась за него обеими руками. — Не губи… — повторил он тише, встав на ноги и чуть пошатываясь поковылял к ним.       Дракон выпустил из ноздрей облачко горячего пара, не сводя янтарных глаз со старика, в которых горело животное пламя и светилась человеческая настороженность. Прищурившись, он все же отступил, убрав когтистую лапу с исполосованной груди Элбана и коротко вздохнув, юркнул куда-то в сторону. Тут же подскочив к сыну и присев перед ним, пожилой мужчина погладил его по голове и прижал к себе, обнимая так, будто хотел утешить, облегчить его боль, и во все еще царящей напряженной тишине слышались его тихие, успокаивающие бормотания, а потом раздался придушенный плач.       Это плакал Элбан.       — Прости меня, отец… — шептал надрывно он, цепляясь за отца, пряча лицо у него на груди. — Прости, я не справился, не стал таким как ты… Убей, не мучь… Избавь от него, освободи… Освободи меня, отец…       — Тихо, тихо… — ответил ему старик, его лицо было залито слезами. — Прости, что был плохим тебе отцом, что не увидел, не заметил… не уберег… Это все я виноват, я…       Кое-как поднявшись на ноги, Амэя смотрела на своего дедушку, баюкающего страдающего сына на руках. Она не могла понять, что чувствует в этом момент и чувствует ли вообще…       Видеть «отца» плачущим и просящим прощение было так… странно… нереально, попросту невозможно…       — Я отступил только потому, что ты об этом просил, старик, — прозвучал голос Азера у нее за спиной. Вздрогнув, Амэя обернулась и увидела его, стоящего рядом с ней. Он поморщился и с усилием выдернул копье торчащее из его плеча, по которому тут же хлынула кровь. Он бросил на нее короткий взгляд, все еще пылающий янтарным огнем и перевел его на двух мужчин, сидящих на испепеленной траве, в саже и грязи, среди огня и уцелевшей зелени.       — Спасибо, — искренне, с глубоким чувством благодарности сказал ему старик, улыбнувшись сквозь слезы и отвернулся, но потом повернулся снова. — Ступайте, дальше я сам… И не беспокойтесь, я смог достучаться до него, больше он никому не причинит вреда. Мы больше вам не помешаем. — Он уже было снова отвернулся, но тут кое-что вспомнил и обратился к Азеру со странными словами: — Не забудь, что я тебе сказал и попытайся, раз я не смог. Может, у тебя получится.       Азер молча кивнул, серьезно и немного хмуро глядя ему в глаза.       Тут взгляд старика устремился на нее:       — Амэя, — обратился он к ней с особой нежностью, — я всегда любил тебя, моя дорогая внучка и всегда буду любить. Ты не серчай на нас и зла не держи, лучше забудь и живи полной жизнью, отныне она у тебя своя. — Он посмотрел на Азера. — Он будет тебе хорошим мужем, верь ему.       — Д-дедушка, но… ты… я… Ты у-уходишь? — только и могла сказать она, от пугающего осознания скорой и возможно, последней разлуки, вновь начав запинаться, хотя казалось бы, уже давно позабыла, как это вообще делается.       — Да, дитя мое. Отныне у нас разные дороги, — ответил он, подтвердил ее страшную догадку, от которой ее сердце было готово разорваться на куски. — Не бойся за нас и береги себя.       Она смотрела на него полными слез глазами и ее не покидало ощущение, что они прощаются навсегда.       — Мы… Мы еще встретимся? — спросила она с отчаянной надеждой и неприкрытой дрожью в голосе.       В ответ он только грустно улыбнулся ей и она поняла без слов, что это значит.       Это понимание ошеломило ее, ввело в ступор, причиняя нестерпимую боль. Боль от которой слезы беспрерывно стекали по ее щекам, а сердце ухало где-то в груди, готовое вот-вот провалится в желудок.       — Д-дедушка… — начала она надломленно, — я… — крепко зажмурившись, насильно улыбнулась и выдохнула, уже открыто посмотрев ему в лицо, залитое слезами как и ее, — я люблю тебя…       Продолжая гладить сына по голове, он улыбнулся ей, выражая всю ту любовь, на которую был только способен всего одной, измученной, но полной искренних чувств и эмоций улыбкой.       — Я тоже, дитя мое, я тоже… — а затем кивнул Азеру. — А теперь ступайте…       Тот кивнул ему, подошел к Амэе и аккуратно взяв за локоть, потянул за собой, заглядывая в ее потерянное лицо, на котором отчетливо читалась борьба между пониманием и отчаянной надеждой, разбивающей ей сердце.       — Идем, — сказал он ей, — нам пора…       В последний раз взглянув на тепло улыбающегося ей деда, она резко развернулась, вырываясь из руки мужа и пошла прочь, поклявшись себе, что больше не обернется.       Азер шел рядом и выглядел очень плохо. Раны на его груди все еще кровоточили, а в облике человека выглядели еще более устрашающе, чем когда он был драконом. На плече и предплечье красовались еще две такие же дыры, но они были все же поменьше и уже успели закупорится коркой. В довершение ко всему, он был измотан и обессилен, волоча ноги и просто каким-то чудом все еще мог идти, не говоря уже о том, что вообще был жив после такой обильной кровопотери.       — Как ты? — спросил он ее, когда они ушли уже достаточно далеко.       В очередной раз вздрогнув, девушка бросила на него нервный взгляд, оглядела с ног до головы, отметив многочисленные синяки и порезы, не говоря уже о пяти страшных дырах и отметив так же и то, что на нем нет ни нитки, поспешно отвернулась, вот уж от совсем некстати проявившегося стеснения и прохрипела:       — Тебе стоит беспокоится о себе. На тебе… живого места нет…       Он тоже осмотрел себя и согласился, задумчиво кивнув:       — Да, потрепало меня… Но ничего, жить буду. Могло быть и хуже…       Стиснув зубы, она сжалась в тугой комочек и с большим трудом сдерживалась, чтобы не разразится слезами, испытывая жуткий стыд за то, что он так пострадал из-за нее.       Он ведь мог погибнуть! Чем она только думала, когда звала его?! Тем более ночью, в непроницаемой тишине… Да как она пела эту Песню, наверное, слышал весь лес! Чему удивляться, что все так обернулось…       О Боги, какая же она глупая! Чуть не убила его из-за собственной недальновидности!       — Зачем ты… пришел? — спросила она его, уставившись в землю под своими босыми ногами, не смея посмотреть на него.       — Ты позвала меня, помнишь? — ответил он, с недоумением взглянув на нее.       — Не стоило… — прошептала она так тихо, что не обладай он драконьим слухом, точно не расслышал бы.       — Нет, стоило, — твердо возразил он, останавливаясь, — если бы ты этого не сделала, неизвестно сколько бы я еще тебя искал, а так ты облегчила мне поиск. За что я тебе очень благодарен.       Амэя тоже остановилась и так же тихо прошептала:       — Но ты мог погибнуть…       Она услышала за спиной его усталый выдох, а затем почувствовала горячие руки на своих плечах:       — Да, мог и я знал об этом… — тут он неожиданно распалился, она отчетливо ощутила жар, исходящий от его тела. — Но даже если и так, думаешь, я бы не стал тебя искать? Оставил бы в руках этого сумасшедшего полудракона? Ты прекрасно знаешь, что бы он сделал с тобой, так что не дури… — он помолчал, а потом добавил уже спокойнее: — Я ведь дал тебе обещание, уже забыла?         Девушка подняла голову, потрясенно уставившись перед собой. Обещание…       — И да, я не смог сдержать его, позволил тронуть тебя, хоть и клялся, что не допущу этого… — продолжил он, не подозревая о чувствах, что бурлили в ней, стоило ему только напомнить о своем обещании и заговорить о нем снова, прямо сейчас, — но сделал бы все, чтобы исправить свою ошибку… Ты веришь мне?       Она резко обернулась к нему, слезы снова покатились по ее щекам.       — Верю… — ответила она, стиснув зубы, чтобы подбородок не слишком дрожал.       — Он ведь тебе все рассказал, да? — сведя брови у переносицы, спросил Азер, приглядываясь к ее лицу, заметив, как всего секунду назад она невольно отвела взгляд. — Ладно, обсудим это позже, — добавил он, поняв ответ и без слов. — А сейчас нам надо… — продолжил, но тут же умолк, когда она начала разрывать подол своего платья на несколько частей. — Что ты делаешь?       Она смущенно взглянула на него и молча протянула самое широкое полотно, будто нарочно глядя ему именно в глаза.       Он опустил взгляд вниз и наконец понял в чем дело.       — О, — только и сказал он, а потом усмехнулся и вскинул бровь. — Я настолько привлекателен, что смущаю тебя даже сейчас, когда весь в синяках и побитый?       Амэя его шутки не оценила, оставшись все такой же смущенной и молчаливой.       Развернувшись, она побрела к реке, позвав его за собой, намеренно не оборачиваясь, слишком стыдясь и просто желая поскорее добраться до воды, чтобы позаботится о нем:       — Идем, тебе нужно промыть и перевязать раны, иначе они загноятся.       Азер немного растерянно посмотрел ей вслед и взглянув на полотно в своих руках, торопливо перевязал ими бедра и поспешил нагнать ее, пробормотав себе под нос:       — Где-то я это уже слышал…