Наследник Певерелл

* Несколько дней спустя после отъезда последних семикурсников из Хогвартса. Три часа по полудни, Литтл-Уининг, улица Тисовая, дом номер четыре * Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор бросил взгляд на часы, стоявшие на каминной полке, и тяжело вздохнул: он и так пробыл здесь уже без малого два часа, и не было ясно, придётся ли находится здесь ещё часов три-пять, или через десяток минут всё закончится. По крайней мере в последнем случае он сможет к пяти часам неспешно добраться до Хогвартса — как раз вовремя, чтобы выпить чаю. А иначе… Волшебник снова тяжело вздохнул. К сожалению, артефакт, затирающий магические следы, выглядевший как две фиолетово-синих пирамидки, не давал никаких данных о том, через сколько закончится его работа, а самостоятельно работать он мог не более минуты. Очевидно, что одной минуты для того, чтобы качественно и навсегда затереть следы тех заклинаний и рун, которые поддерживали строгое отношение Дурслей к юному Поттеру, было недостаточно. Если же этого не сделать, то любой Невыразимец или грамотный маг-следователь мог получить немало компромата на самого Победителя Гриндевальда, что, конечно же, было крайне нежелательным. Вынужденная мера. Да, именно вынужденной мерой считал директор Хогвартса подобные действия со своей стороны. В конце концов, вся чрезмерная жестокость этой маггловской семьи оказалась следствием маленькой ошибки: навязанная строгость наложилась не на любовь и привязанность к ребёнку, а на неприязнь к его волшебству. И, опять-таки, кто мог знать, что Великой Печати отсечения окажется недостаточно, чтобы мальчик жил в заниженном магическом фоне, а оттого был начисто лишен магических выбросов? Всё это — несущественные мелочи. В итоге всё ведь вышло хорошо? Более чем: мальчик оказался самостоятельным, сильным, тянулся к знаниям — будто бы сам подсознательно стремился стать достойным противником Тому. Ещё бы он оказался чуть более управляем и дружил с правильными людьми — цены бы ему не было (Директор подозревал, что если бы не те самые досадные мелочи, то Поттер именно таким идеальным и стал бы)… Один из браслетов, что старый маг носил на правом предплечье, внезапно задрожал-зазвенел, выводя тонкую ноту Си на манер скрипки, и тем самым вырывая Дамблдора из раздумий. Чуть поморщившись, мужчина напряг память и вспомнил, что этот браслет отвечал за оповещение о изменениях магического фона Британии, имевших среднюю или большую силу — так был настроен один из приборов в кабинете в Хогвартсе, а Протеевы чары соединяли прибор и браслет, давая колдуну знать о срабатывании. Поразмыслив несколько секунд, Альбус направил короткий магический импульс, отключая тревогу и, соответственно, раздражающий сигнал. Несколькими часами позже, когда отведавший чаю директор снова оказался в своём кабинете, он уже начисто забыл о сработавшем приборе слежения. Возможно, не допусти он этой, казалось, несущественной ошибки, он бы заметил, что другой прибор — обсидиановая пластинка размером пять на пять сантиметров, не просто посерела, как должна была в случае срабатывания, а и вовсе превратилась в прах… Впрочем, этого не случилось, а убиравшийся той ночью в кабинете директора домовой эльф, попросту смёл этот прах с полочки, как пыль или мусор, который случайно попал к дорогостоящим артефактам. Так, судьба вновь доказала, что любит ироничные шутки и жизненные повороты, заставив Мастера Разума забыть о крайне важном событии. *** *Кабинет Лорда Малфоя, примерно то же самое время, когда Дамблдор погасил сигнализацию своего артефакта* Люциус Малфой, впервые с момента смерти своего отца, не был уверен какую эмоцию должен испытывать: страх или странное облегчение. Абраксас Малфой был противоречивой личностью, особенно когда это касалось его единственного сына, Люциуса, и ситуация, случившаяся много лет спустя гибели Абраксаса, была под стать внутренней противоречивости покойного колдуна. Дело было в том, что произошло то событие, которого многие десятилетия вся магическая Британия ждала с замиранием сердца, но Лорд Волдеморт, являвшийся единственным известным из возможных инициаторов этого события, всё ещё был беспросветно мёртв… Это сбивало с толку. Лорд Малфой посмотрел сначала на сработавший артефакт, всё ещё переливавшийся радужными красками, затем на своё предплечье, где едва уловимой тенью виднелась Чёрная Метка — неактивная, мёртвая, как и сам Тёмный Лорд. Снова взгляд на артефакт, и снова на Метку — картина происходящего, по видимому, не собиралась становиться яснее. Изумрудными переливами вспыхнул камин, и оттуда, казалось, моментально, шагнул Микаэль Розье, нынешний Лорд своего Рода и брат некогда упокоенного Аластором Муди, Эвана Розье. То был молодой мужчина, немного моложе самого Люциуса и на полголовы ниже его. Телосложением Микаэль обладал мощным, что, вкупе с квадратной формой челюсти, всегда заставляло посторонних людей недооценивать разум Лорда Розье, считая его не самым дальновидным человеком. И очень зря, ведь Мик отличался завидно прозорливостью и интуитивным пониманием ситуаций, иной раз превосходя в этом плане и Люциуса, и любого другого волшебника из Ближнего Круга. — Ты видишь то же, что и я? — найдя взглядом своего светловолосого знакомого, спросил Розье. Люциус лишь молча кивнул. — И? — Ничего, — мрачно ответил Люциус. Между бровей блондина пролегла складка, всякий раз оказывавшаяся там, когда принятое решение должно было существенно повлиять на дальнейшие действия, и, в том числе, на внешнюю, или, не дай Мерлин, внутреннюю, политику семьи. — Ты предлагаешь просто ждать? Это же глупо. — А что предлагаешь ты? — сузив глаза, почти что прошипел Люциус, — «Разделение дворов»? — Разве после этого, — Микаэль указал правой рукой на предплечье левой, — У нас есть иной выбор? Или ты предлагаешь нам всем вместе сдохнуть по одну сторону баррикад? — Он не даст нам иной возможности… — И что тогда? Ты предлагаешь всему Стальному Совету умереть в полном составе, нарушив тем самым клятву? — А ты понимаешь, насколько подозрительно будет выглядеть то, что все наши дети вдруг станут по ту сторону конфликта? — Это будет пиздец как подозрительно, — донёсся со стороны камина голос Алана Роули. Немолодой маг жизни, Алан Роули, в силу своей недюжинной магической силы и огромного целительского искусства выглядел ни разу не на свой возраст. Этот колдун, которого все считали за отца Торфина Роули, нынешнего Наследника Рода, на самом деле приходился последнему прадедом, а среди Пожирателей Смерти был самым старшим из оставшихся в живых. Алан, ещё во времена своей учёбы в Хогвартсе, застал поступление юного Альбуса Дамблдора на Гриффиндор, возглавляя в то время факультет Рейвенкло в качестве старосты. О том как и почему мужчина присоединился к Вальпургиевым Рыцарям, что позже стали называться Пожирателями Смерти, присутствующим было мало известно, да и, откровенно говоря, они опасались раздражать старика. Ведь недаром древняя как мир магическая поговорка гласила, что «Страшнее Виртуоза Смерти может быть только Виртуоз Жизни — первый просто убьёт, а второй может заставить жить вечно, но в таком виде, что лучше бы было сдохнуть». — Лорд Роули. Тихо, как и всегда, — уважительно кивнул Люциус, отмечая одно из самых интересных умений собеседника — бесшумное и незаметное перемещение каминами. — Пха, оставь! — махнул рукой старик, — Лорд уже лет пять как мой внук, а я так… советник. — Нам бы точно не помешал совет… — пробубнил себе под нос Розье. Алан Роули, за счёт магии жизни усиливавший не только своё долгожительство, но и органы чувств, оскалился и выдал: — Хера с два бы я к вам, соплякам, пришёл, если бы не понимал, что тут всем совет нужен. И да, пока вы не ринулись писать письма, скажу сразу: Макмиланны точно останутся на своей стороне, как и в прошлый раз, а Эйвери словил откат от ритуала и ещё без сознания пару дней будет валяться. — Бёрки так и будут держать золотой нейтралитет? — уточнил Люциус. — Пока жив Дангис Бёрк — они будут точно сидеть на жопе ровно и крутить фиги и вашим, и нашим, — Алан презрительно скривил губы, — Так что считай что все здесь. — И каково Ваше мнение? — тут же спросил Микаэль. — Чем больше думаю, тем больше понимаю, что ты выдвинул правильную идею… — ответил Роули, присаживаясь в кресло, стоявшее чуть в стороне от рабочего стола Люциуса, — Нужно найти того, кто всё же смог пробудить кровь, и сделать «разделение дворов». Наследники или часть наследников взбунтуются и пойдут к новоявленному претенденту под крыло, попутно вбивая в его бестолковку, что пока он силы не наберётся, то сидеть ему надо как мышь под веником — тихо и ооочень блин незаметно. — Начнём проверять родословные? — нетерпеливо предложил Люциус, слишком сильно взвинченный, чтобы и дальше вести неторопливую беседу. — Не сегодня, — взмахнул рукой старик, — Нужно сверить наши списки с теми, что есть в Министерстве, относительно магов пребывающих на территории Магической Британии. Да, есть исключения, хоть бы и тот же Тёмный Лорд, но, что-то мне подсказывает, что нужно сначала проверить возможные варианты, а уже затем предполагать разную чушь, по типу магглорожденных из рода сквибов, ведущих родословную от Ирриана или ещё кого-нибудь. Немного помолчали. Наконец Люциус, всё же совладавший с собой, прикинул возможные варианты развития событий, и, в привычной для себя манере, озвучил лишь итоги своих размышлений: — Нам нужен весь Стальной Совет, и вы это понимаете. — Ну да. Не у всех есть «запасные» Наследники, чтобы перейти на другую сторону. Тем более, что у некоторых вообще нет детей, — озвучил очевидный для собравшихся факт Розье. — Тогда надо придумать, как и кому вытаскивать Лестрейнджей и Трэверса. — И Долохова, — припечатал Роули. — И Долохова, — эхом повторил сказанное Микаэль. *** Далеко на севере, в самой высокой башне тюрьмы ухмыльнулся самый могущественный её узник — всё шло так, как он и надеялся. По крайней мере, он теперь знал, как сможет отработать свой долг перед магией.